Если в VIII — IX веках лишь сам император и его двор заботились о насаждении еще редких очагов просвещения, то спустя 100—150 лет после гибели Каролингской империи, когда в Европе вновь воцарился мир, повсюду закипела работа. Инициативу строительства храмов и монастырей, их украшение и переписывание книг берут на себя светские правители, епископы, монашеские ордена, горожане. Развиваются многочисленные местные, национальные и интернациональные стили. Многообразие архитектурных типов и художественных форм становится необозримым. Средневековое искусство переживает первый этап зрелости, называемый романским.

Средоточием духовной жизни средневекового общества был собор. Сюда стекались на каждодневные службы местные жители и многочисленные паломники. Двигались торжественные процессии с драгоценными предметами поклонения в руках, звучали страстные проповеди или вдохновенное хоровое пение верующих, которому вторили музыкальные инструменты. Собор освящал своим авторитетом и гражданские дела: здесь вершили суд и заключали договоры. Наконец, при вражеском нашествии собор мог служить крепостью. Напряженный пульс и темперамент этой жизни запечатлены в архитектуре собора.

Внутренность церкви св. Магдалины в Везле открывается тремя просторными коридорами, нефами, устремленными на восток и связанными на всем протяжении сплошной цепочкой арок. Средний неф господствует, вдвое превосходя боковые по ширине и высоте. Таким образом, внимание посетителя не отвлекается в стороны. Структура пространства активно побуждает его к движению вперед, на восток, где располагается алтарь и главная святыня храма. Характер этого движения окрыленный, подобный порыву: уже с порога зритель достигает взглядом восточного конца храма, вместе с тем величавый, мерный, наполняющий переживанием каждый шаг. Ибо пространство, расстилающееся перед посетителем, велико, крупный медлительный ритм ему придают широкие пролеты арок, связывающих главный неф с боковыми, а плавные взлеты арочных дуг как бы приглашают к духовному воспарению и создают задумчивый настрой. Ввысь зовут также вертикали прямоугольных выступов и приставленных к ним полуколонок, поднимающихся в три яруса по стенам от пола. Их назначение — поддерживать огромные тяжелые арки, несущие своды над средним нефом. Ярусы вертикалей постепенно сокращаются, восхождение, таким образом, замедляется и наконец разрешается и успокаивается в круглении арок под сводами. Успокоение это светлое: своды являются самой освещенной частью храма, на них льются встречные потоки света из расположенных под ними окон.

Логика развития архитектурного организма властно подчиняет взгляд и настроение зрителя. Можно представить, как увлеченные движением каменных масс и пространства люди средневековья ощущали себя во власти высшей силы, которая возносила их над будничной суетой, просветляла и звала поклониться святыне.

Романской архитектуре доступен широкий диапазон чувств. Она может быть и грозной, и давящей каменной тяжестью, и стройной, полной воздуха и света, и интимно-нежной, и холодно-строгой. Но всегда ей присущи особая ясность, уверенность, сила образа, ибо стены и пространство романского храма связаны неразрывно в единое гармонично развитое тело, которому присущи завершенность и спокойствие членений и целого.

Таким же складным и крепким, прочно стоящим на земле и со спокойной уверенностью поднимающимся к небесам предстает романский собор снаружи. Сложная структура здания выглядит кристаллически ясной, так как составлена она из простых крупных объемов, мерными ступенями возвышающихся друг над другом. Такова, например, церковь Мария Лаах близ Кобленца с ее тремя нефами, из которых главный возвышается над боковыми и на востоке завершается полуцилиндрическим объемом — апсидой. Продольная часть храма на западе и востоке пересечена поперечными трансептами, равновысотными главному нефу. Над местами пересечений поднимаются мощные башни. Еще две пары более стройных башен, прямоугольных и круглых, поднимаются у восточного конца главного нефа и перед фасадами западного трансепта.

Архитектура в средние века была ведущим искусством. Главная задача живописцев и скульпторов состояла в украшении собора. Фрески, поднимаясь ярусами соответственно строгим архитектурным членениям, покрывали стены и своды храма. Они последовательно развертывали перед глазами верующих минувшую и грядущую историю мира от его сотворения до Страшного суда. Живопись стелилась по стенам плоско, как ковер. Перспективные построения, создающие иллюзию пространства, разрушили бы ощущение простоты и ясности интерьера, столь важное для романского храма. И еще необходимо отметить: романские художники не нуждались в создании иллюзорного пространства, сама внутренность церкви понималась как поле действия священных образов.

Все фигуры на фресках обращались к зрителю, превращая его в активного участника, а не стороннего наблюдателя изображенных событий. Ощущение пребывания перед лицом святых, реальности переживания драматических эпизодов Священного писания, которое испытывал посетитель храма, достигало кульминации в образе Христа-Вседержителя, с высоты свода апсиды охватывающего взглядом все пространство главного нефа.

Романская живопись, как и архитектура, имеет необычайное богатство стилей и выражений. Она может быть бесплотной и тяжелой, стремительной и застылой, близкой к реальности и почти абстрактной, суровой и взволнованной. Но, подобно архитектуре, ей всегда присущ некий общий тембр, особая ясность духа. Целое строится из законченных крепких частей (так, в образе Христа-Вседержителя из церкви С. Анжело ин Формис самостоятельно читаются глаза, румянец, части шеи), объединено сложным, но ясным и завершенным силуэтом.

Роль скульптуры в романском храме, как правило, гораздо скромней. Присутствие ее необязательно. Чаще всего она сводится к рельефам на капителях колонн, разделяющих нефы, и над входами в храм. Но в целом ряде памятников скульптура обильно покрывает главные фасады. Обычная скупость скульптурных украшений объясняется тем бережным отношением к стенам, к ясности оформляемого ими пространства и той любовью к простым крупным формам, которые свойственны романской архитектуре. Но даже когда скульптуры много, ее по возможности организуют таким образом, чтобы она не заслоняла стенных поверхностей, не нарушала логики их строения. Поэтому романская скульптура всегда слита с определенным архитектурным членением, например, с капителью или с ограниченным самостоятельным участком стены. Такова сложная сцена в полукружии над проходом из вестибюля в главный неф церкви св. Магдалины в Везле. Непомерная вытянутость и хрупкость плоских тел, условная трактовка складок одежд на этом рельефе способствуют впечатлению грандиозности и вместе бесплотности образов. Ясность композиции, построенной из законченных самостоятельных частей, ее архитектоничность, которая проявляется в последовательном уменьшении размеров фигур от середины к краям, принадлежит самому духу романского искусства.

Наконец, чтобы впечатление о романском храме было полным, нужно хотя бы упомянуть о его драгоценной утвари, необходимой при совершении служб: о рукописях, украшенных миниатюрами, о металлических и резных иконах, о реликвариях и сосудах.

Следующий период — зарождение готики — относится ко времени деятельности французского монаха Сугерия, одного из образованнейших людей своего времени, бывшего с 1122 по 1151 год аббатом монастыря Сен-Дени около Парижа. Под его руководством началось строительство новой монастырской церкви. В ней впервые воплотились многие черты того архитектурного стиля, который мы называем готическим. Но “французская манера”, как говорили в ту пору современники, на раннем этапе своего развития, то есть в течение XII столетия, носила переходный характер: рядом с традиционными элементами романского строительства соседствовали готические элементы.

Временем расцвета и полного триумфа готического стиля становится XIII век. Из Иль-де-Франса (северо-восточного района Франции) он распространяется почти по всей Европе. Везде, однако, сохраняет национальное своеобразие и господствует в некоторых североевропейских странах вплоть до XVI века.

Каковы же особенности готической архитектуры? О них можно говорить на примере таких классических образцов, как соборы в Амьене и Реймсе, выстроенные в XIII столетии.

Готические сборы огромны, они поражают грандиозностью. Впервые после падения Римской империи в Европе возводятся здания таких невероятных размеров. Но при этом они не подавляют человека, а остаются сомасштабными ему, как бы унося в неудержимом движении вверх его мысли и чувства. Именно эта устремленность вверх, в небо, а по понятиям средневекового человека, в мир неземной, и есть одна из главных особенностей образного строя готической архитектуры. Она прослеживается и в интерьере, и во внешнем виде здания собора, ей подчинены конструкция и декор.

При взгляде на собор создается впечатление, что вся его каменная громада, движущаяся вверх наперекор законам тяжести, призвана выразить одну идею — идею победы человеческого разума над плотью.

Той же идее подчинены основные принципы конструкции готического собора — “живое” равновесие, хитроумная система разложения силы тяжести каменной массы, поднятой на огромную высоту. Умелое использование стрельчатой арки в сочетании с нервюрами (Нервюры — своеобразное продолжение колонны на плоскости свода) позволило перекрывать значительно большее пространство, а основная тяжесть свода передавалась через аркбутаны' на контрфорсы2. В результате этого стена утратила свои конструктивные функции, что привело к ее утоныпению или полному исчезновению. Появились огромные окна с витражами. Все это рождало при грандиозности масштабов ощущение легкости, воздушности, ощущение парящей в воздухе архитектуры. Этому же способствовала небывалая высота сводов, достигающая, например, в Амьен-ском соборе 42,5 метра.

Готический собор был, однако, не только местом, где человек целиком отдавался особому мистическому чувству. Для городского населения, подавляющее большинство которого было неграмотным, он служил источником религиозных, исторических и культурных знаний. Собор часто сравнивают с книгой, в зрительных образах которой можно было читать всю историю человечества, какой ее представляли в то время. Ведь многочисленные скульптуры, витражи, предметы декоративного искусства несли в себе, выражаясь современным языком, огромную информацию. Сюжеты были самыми разнообразными — от библейских сцен до изображения быта того времени. Причем этот декор создавался отнюдь не стихийно, а был разработан и продуман до мельчайших деталей учеными-теологами.

Во внешнем убранстве готического собора главенствующая роль принадлежит скульптуре. Она украшает его со всех сторон, особенно сосредоточиваясь на главном, западном, фасаде, обрамленном двумя башнями и чаще всего тремя входами-порталами. По мысли уже упомянутого аббата Сугерия, храм представляет собой часть божественного мира: портал — вход в этот мир, следовательно, задача скульптуры состоит в том, чтобы подготовить человека к вхождению в него. Поэтому скульптура портала связана единой темой и объединена в общую композицию (чаще всего это “Страшный суд”, как на центральном портале западного фасада Амьенского собора). В подобных многофигурных сценах, с особой силой видна подчиненность скульптуры задачам архитектуры. Скульптура стремится к плоскостности, графич-ности, чтобы не только не нарушить архитектурную ритмику, но и подчеркнуть ее. Каждый элемент архитектуры украшен пластически, будь то колонна, к которой приставлена статуя, или одна из стрельчатых арочек с налепленными на ней рельефами. Подчиненность задачам архитектуры характерна для раннего этапа готического искусства.

Скульптура зрелой готики представляет собой не дополнение к архитектуре, а пластически равноценный ее компонент. Она стремится к самостоятельности, к выявлению объема, хотя связь с архитектурой по-прежнему сохраняется — скульптура располагается в местах наибольшей архитектурной активности. Ярким примером этому могут служить статуи западного хора собора в На-умбурге.

Интерес к характеру и внутреннему миру человека — одна из типичных черт зрелой готической скульптуры. Скульпторы с необыкновенной жизненностью создают образы людей, передают богатство чувств, эмоций, мыслей. И всегда в центре внимания остается человек, его духовная красота.

Огромную роль в том впечатлении, которое производил интерьер храма, играли витражи. Пропуская через себя солнечные лучи, они озаряли внутренность собора таинственным светом, создавали атмосферу мистической настроенности. Расположенные на фоне темных стен, они привлекали своей яркостью внимание человека. По словам Сугерия, вошедший в церковь должен был окропить себя святой водой, поклониться святыням и обойти все здание, рассматривая изображенное на витражах. А изображения эти были поистине бесчисленны. Так, 146 витражей Шартрского собора заключали в себе 1395 различных сюжетов.

Готический витраж как бы заменил собой монументальную живопись, столь распространенную в романскую эпоху. Однако живописные традиции отнюдь не угасли. Продолжает расцветать книжная миниатюра, давшая в то время множество великолепных памятников самых разных стилей и направлений.

В конце XIV столетия эта область изобразительного искусства приобретает особое значение. Традиции “большой готики” (то есть зодчества) понемногу начинают изживать себя. Изобразительное искусство стремится к самостоятельности, освобождению от главенствующей роли архитектуры. Начинают развиваться такие области искусства, как станковая живопись, станковая скульптура. Книжная миниатюра становится проводником новых художественных идей. Наряду с позднеготической изысканностью и изощренностью в ней появляются черты натуралистического видения, стремление отобразить реальный мир, природу. В ее недрах зарождается пейзажный жанр. Все это свидетельствует о глубинных художественных сдвигах, знаменующих для искусства начало новой эпохи — Ренессанса.