Содержание

Введение………………………………………………………………………………..2

Урбанизация и жилищная проблема…………………………………………........3

Система образования…………………………………………………………………4

Социальная структура общества…………………………………………………...5

Доходы и уровень жизни населения………………………………………………..7

Обеспеченность населения предметами длительного пользования…………9

Правящий слой советского общества…………………………………………….11

Заключение..…………………………………………………………………………..13

Список литературы…………………………………………………………………..14

Введение

Послевоенные годы оказались очень тяжелыми для советского народа. В годы воины погибло, пропало без вести, осталось калеками очень много людей. Было очень трудно вернуться к нормальному образу жизни. Все старались улучшить качество своей жизни. Создавались различные программы, шла агитация народа на различные мероприятия, этим всем пытались поднять дух людям.

В данном периоде СССР уже немного окрепло и нашей целью является наблюдение за положением советского общества второй половины 1960-х и начала 1980-х гг. Узнать об урбанизации и жилищной проблеме, системе образования, социальной структуре общества, доходах и уровня жизни населения, обеспеченности населения предметами длительного пользования, правящем слое советского народа. Как изменились условия жизни и стали взгляды общества в этот промежуток времени. Сравнить начало данного периода и заключительную стадию.

Урбанизация и жилищная проблема

Во второй половине 1960 — 1970-х гг. быстро увеличивалось городское население. К 1980 г. оно составило 180 млн. чел., т.е. 62% жителей страны. Официально провозглашался курс на развитие малых и средних городов, но на практике люди старались перебраться в крупные индустриальные центры: там было лучше снабжение продовольствием и промышленными товарами, больше возможностей получить благоустроенное жилье, хорошее образование, найти интересную работу.

Если в 1960 г. более 1 млн. жителей проживало лишь в Москве, Ленинграде и Киеве, то в 1980 г. таких городов было уже 23. Прописка в крупных центрах ограничивалась, но предприятия добивались права набирать иногородних и сельских жителей (особенно для неквалифицированных, тяжелых и плохо оплачиваемых работ) по так называемому «лимиту». «Лимитчики» получали временную прописку и место в общежитии. Если человек увольнялся, то терял эти «блага». Надежда получить постоянную прописку и собственное жилье приковывала «лимитчиков» к профессиям, которые у местных жителей популярностью не пользовались.

Адаптация выходцев из деревень и поселков к городскому образу жизни, городской культуре часто проходила непросто. С другой стороны, горожане (зачастую сами — дети выходцев из деревни) были недовольны наплывом «лимитчиков», видя в них конкурентов в очереди на жилплощадь. Острота жилищной проблемы теперь, конечно, не шла ни в какое сравнение с послевоенным периодом, однако очереди на жилье не уменьшались. В начале 1980-х гг. 27 млн. горожан ютились в общежитиях, бараках, полуподвалах или снимали комнаты и углы в частном секторе. Отдельная квартира тоже не всегда являлась решением вопроса: три миллиона семей, состоявших из четырех и более человек, жили в однокомнатных квартирах.

В начале 1980-х гг. в СССР приходилось 15 м² общей площади жилья на человека. Соответствующий показатель во Франции составлял 30 м², в ФРГ — 40 м², в США — 50 м². Тем не менее в США ежегодно вводилось в строй вдвое больше жилья, чем в СССР — 260 млн. м² против 130 млн. м². Правда, на оплату жилья и коммунальных услуг в СССР уходило лишь 6% среднего семейного бюджета, а в США — 26,6%. Советский горожанин для оплаты жилья трудился в среднем 18,2 часа, американец — 45 часов. Но оплата 1 м² жилья требовала в СССР работы в течение 1,23 часа, а в США — 0,87 часа.

Система образования

Вследствие роста городского населения общий уровень образования формально возрос. В течение 1970-х гг. удельный вес людей, имеющих полное и неполное среднее образование, среди занятых в народном хозяйстве увеличился с 65 до 80%. В 1975 г. было введено обязательное 10-летнее образование. Если в середине 1950-х гг. полную среднюю школу закончили менее 40% детей, в конце 1960-х гг. — около 70%, то в 1976 г. — 97%. Однако переход к обязательному среднему образованию породил множество проблем. Специализация обучения, даже в старших классах, практически не допускалась. Только немногочисленные математические и языковые школы давали углубленные знания по профилирующим предметам, но за счет дополнительной нагрузки на учеников. Учебные программы, особенно по техническим предметам, были перегружены. К тому же один день еженедельно старшеклассники обучались рабочим специальностям в учебно-производственных комбинатах (УПК). Эффективность такого обучения была низка, а само оно, зачастую, формально: профессию, соответствующую профилю обучения в УПК, выбирали лишь 17% выпускников.

Для овладения многими рабочими профессиями в городе и, тем более, на селе знания в объеме средней школы не требовались. Но все выпускники восьмилетки, в том числе и те, кто решительно не желал учиться, должны были поступать в старшие классы. Правда, наряду со школой среднее образование давали профессионально-технические училища (ПТУ). В конце 1970-х гг. в школах ежегодно получали среднее образование 3 млн чел., а в ПТУ — свыше 500 тыс. Однако основное внимание в ПТУ уделялось профессиональному обучению, а общеобразовательные предметы преподавались «облегченно». Поступали туда, как правило, самые слабые ученики. Престиж ПТУ был крайне низок, а потому большинство родителей стремились, чтобы их дети оканчивали десятый класс в школе. Отчислить неуспевающего школа не могла. Учителям приходилось переводить из класса в класс заведомых двоечников, действуя по системе «три пишем — два в уме».

Школа постоянно находилась под контролем чиновников различных ведомств — от органов просвещения до комсомола. Зато расходы государства на образование оставались невелики. Зарплата работников образования составляла в 1970 г. 81% средней зарплаты в промышленности, а в 1980 г. — лишь 73,3%. Поэтому многие выпускники университетов и пединститутов старались уклониться от работы по специальности. Всё это обернулось общим снижением уровня школьного образования.

Большинство выпускников десятилетки, во всяком случае в городах, стремились продолжать образование в вузах. Самые большие конкурсы приходилось выдерживать абитуриентам, поступавшим на гуманитарные факультеты университетов, а также в медицинские институты. Высокой популярностью пользовались ведущие технические вузы: мехмат, физфак и факультет вычислительной математики МГУ, Московские физико-технический и инженерно-физический институты (МФТИ, МИФИ) и т.п. Самыми же престижными стали вузы, выпускники которых могли попасть на работу за границей, прежде всего Московский государственный институт международных отношений (МГИМО), Институт стран Азии и Африки (ИСАА) при МГУ и Институт иностранных языков.

С 1973 г. при поступлении в вуз стал учитываться средний балл школьного аттестата. Это заставляло школьников более усердно заниматься в школе, но не позволяло им сосредоточиться на любимых предметах. К тому же одни и те же оценки, выставленные даже в двух соседних школах, зачастую соответствовали совершенно разному уровню знаний. С 1984 г. от учета среднего балла отказались.

Разрыв между требованиями вузов и уровнем знаний, который давала школа, заставлял абитуриентов прибегать к услугам частных репетиторов. Чтобы помочь детям преодолеть высокий конкурс в престижный вуз, родители старались найти знакомство среди преподавателей или высоких покровителей, а то и просто прибегали к взяткам. Для юношей поступление в вуз (только на дневное отделение) означало, помимо прочего, возможность избежать службы в армии, в которой все шире распространялись «неуставные отношения» и существовал (с 1979 г.) риск попасть в зону боевых действий (Афганистан).

Советские авторы с гордостью подчеркивали, что в конце 1970-х гг. «среди принятых на первый курс более 60% составляли дети рабочих и колхозников, а также пришедшие с производства». На практике это обеспечивалось тем, что для имеющих производственный стаж или демобилизованных из армии устанавливался более низкий проходной балл, а члены приемных комиссий получали негласные рекомендации проявлять снисходительность к абитуриентам из рабочих семей.

Количество вузов и численность студенчества продолжали расти. В конце 1970-х гг. в СССР было более 5 млн. студентов, а каждый десятый работающий имел высшее образование. К 1979 г. 57% студентов учились на дневных отделениях, а 43% приходилось на долю «вечерников» и «заочников», совмещавших учебу с работой (в 1965 г. соотношение было обратным: 41% и 59%). Повысившийся уровень жизни большинства семей позволял молодежи дольше жить за счет родителей и начинать зарабатывать лишь много позже. На практике получалось, что многие студенты-«вечерники» лишь числились на работе, а учились на вечерних отделениях только потому, что не смогли поступить на дневные.

Социальная структура общества

Благодаря массовому распространению высшего образования общая численность специалистов, имеющих университетский или институтский диплом, с 1970 по 1980 г. возросла с 6,9 млн до 12,0 млн, т.е. на 74%. СССР вчетверо превзошел США по числу дипломированных инженеров. Но экономике столько инженеров не требовалось. Многие из них работали техниками, чертежниками, лаборантами, канцеляристами. Если в 1940 г. зарплата инженерно-технических работников была в 2,5 раза выше зарплаты рабочих, то к началу 1980-х гг. они практически сравнялись. Большинство конструкторов и технологов получали меньше среднего рабочего. Поэтому иные молодые специалисты предпочитали трудиться на рабочих должностях. Престиж инженерного труда резко упал.

Раздуты оказались и штаты многих научных институтов. В то время как одни ученые и научные коллективы в 1960— 1980-х гг. добились впечатляющих результатов, эффективность работы других была крайне низкой. Исследование, проведенное в 1970-х гг. в 30 НИИ Ленинграда, показало, что труд 55% научных работников на протяжении нескольких лет не имел никакой творческой отдачи.

Политика снижения социальной роли интеллигенции была отнюдь не случайной. В партийных документах провозглашалось, что советское общество основано на союзе рабочего класса, колхозного крестьянства и интеллигенции. Однако интеллигенция именовалась лишь социальной прослойкой, а среди двух классов ведущая роль отводилась рабочему.

Рабочие стали самой многочисленной категорией населения во всех республиках СССР, за исключением Туркмении.

Доля рабочих, занятых в промышленности, строительстве, сельском и лесном хозяйстве, неуклонно снижалась. В 1960 г. в этих отраслях трудились почти 69% рабочих, а в 1980 г. — менее 63%. Повышалась, хотя и очень медленно, доля рабочих, занятых в бытовом обслуживании — с 3 до 4,7%. Научно-техническая революция предъявляла высокие требования к росту профессионального уровня не только специалистов, но и рабочих. Однако социальная политика государства их практически не учитывала. Подготовка в системе профессионально-технического образования по-прежнему была ориентирована, главным образом, на обучение кадров для промышленности и строительства. Удельный вес ручного труда практически не снижался. Оплата труда становилась всё более уравнительной, а потому квалифицированные рабочие утрачивали заинтересованность в труде.

Партийное руководство пыталось компенсировать слабость материального стимулирования развитием социалистического соревнования. Одни новые почины сменялись другими, постепенно становясь пустыми пропагандистскими лозунгами, совершенно оторванными от реальной жизни и безразличными подавляющему большинству рабочих. (Например, в 1975 г. в связи с 30-летием Победы был выдвинут призыв «работать за себя и за того парня!». Однако если в годы войны движение двухсотников опиралось на искренний патриотический порыв, то теперь беззастенчивая эксплуатация памяти о павших порождала лишь раздражение и цинизм.)

Выпускники средних школ (а в 1970-х гг. они составляли абсолютное большинство молодежи, вступающей в трудоспособный возраст), особенно в крупных городах, неохотно шли трудиться на производство. Рабочие специальности оказались в самом низу шкалы предпочтений. Между тем, трудоемкость большинства производств оставалась высокой. На проходной любого предприятия можно было увидеть бесконечные объявления, начинавшиеся со слова «Требуются». Не хватало строителей, станочников, слесарей-ремонтников, разнорабочих, водителей… Единственным способом заполнить рабочие места был пресловутый «лимит», лишь обострявший многочисленные социальные проблемы.

Доходы и уровень жизни населения

В 1971 г. XXIV съезд КПСС провозгласил рост благосостояния народа высшей целью экономической политики партии. Главным путем повышения доходов населения объявлялся рост оплаты по труду. В реальности доля зарплаты в стоимости чистой продукции советской промышленности к середине 1980-х гг. снизилась до 36% (в промышленно развитых странах она составляла 65—75%). Средняя зарплата рабочих и служащих в СССР в 1970 г. составляла 122 руб. В соответствии с составленной в 1972 г. Комплексной программой научно-технического прогресса, к 1990 г. она должна была увеличиться до 250 руб., т.е. более чем в 2 раза при неизменных ценах. На практике в 1980 г. средняя зарплата достигла 169 руб., а в 1985 г. — 190 руб. Максимальная пенсия со всеми надбавками составила 132 руб. На XXV съезде КПСС в 1976 г. говорилось: «Реальная обеспеченность доходов гарантируется сохранением стабильных государственных розничных цен на основные предметы потребления и снижением цен на отдельные виды товаров… Это одно из завоеваний нашей плановой экономики, которая ограждена от влияния инфляции, охватившей все капиталистические страны». Действительно, цены на основные продукты питания не менялись долгие годы. В государственной торговле мясо с 1961 г. неизменно стоило 2 руб./кг, сливочное масло — 3,5—3,6 руб./кг, вареная колбаса —2,2—2,9 руб./кг, буханка черного хлеба — 18—20 коп., батон белого хлеба (300—400 г) — от 13 до 25 коп., литр молока — 30 коп., сахар-рафинад — 1,04 руб./кг, яйца — 9 коп за шт. Но в большинстве районов страны мясо, масло, рыбу, овощи, фрукты и многое другое можно было приобрести лишь по ценам кооперативной торговли или колхозного рынка, превышавшим государственные цены в 2 раза и более. Поднимались и государственные цены на некоторые продукты питания (особенно резко, в несколько раз вздорожал кофе), непродовольственные товары и услуги. Дешевая продукция исчезала из ассортимента и заменялась другой, незначительно изменившейся, но гораздо более дорогой. По оценке ученых среднегодовая инфляция в 1970—1985 гг. составила 4%, а поэтому реальная зарплата не только не выросла, но даже сократилась на 20%. Возможности легальных дополнительных заработков были крайне ограничены. Правда, существовал неофициальный рынок частных услуг: в зависимости от личных навыков люди зарабатывали репетиторством, пошивом одежды, ремонтом квартир. Летом целые бригады горожан отправлялись за счет своего отпуска на «шабашку»: строили коровники и овощехранилища, ремонтировали дороги и производственные помещения в колхозах и совхозах. «Шабашники» трудились ударно, по 12—16 часов в день, но и зарабатывали за месяц по 500—1500 руб. Именно «шабашники» изобрели бригадный подряд задолго до того, как его официально предложил Н.Злобин.

Городская семья из двух работающих супругов, получающих среднюю зарплату, и двух несовершеннолетних детей в конце 1970-х гг. расходовала на питание примерно 60% своего бюджета (расходы на питание такой же средней американской семьи составляли 15—16%). По официальным данным, калорийность питания в СССР и США была практически одинакова, но его структура резко различалась. В рационе советских граждан хлеб и картофель занимали 46%, а мясо и рыба — 8%. У американцев соответственно — 22% и 20%. Советская статистика утверждала, что душевое потребление мяса в СССР составило в 1970 г. 47,5 кг, в 1980 г. — 57,6 кг, а в 1985 г. — почти 62 кг. Средний американец потреблял в год 120 кг мяса. Если же подсчет потребления мяса вести по американским стандартам (без сала, субпродуктов и т.п.), то на долю среднего советского потребителя его приходилось в 1985 г. не более 40 кг. Качество многих продуктов не выдерживало никакой критики.

Если цены на продукты питания были занижены, то одежда, обувь, электроприборы стоили дорого. Мужской костюм можно было купить за 120—250 руб., пару приличных туфель — за 30—60 руб., женские сапоги — за 150—250 руб., черно-белый телевизор — за 230—260 руб., цветной — примерно за 750 руб., автомобиль «Жигули» — за 6—7 тыс. руб. Рост денежных доходов населения отставал от инфляции, но всё же позволял людям покупать не только товары повседневного спроса, но и бытовую технику.

Обеспеченность населения предметами
длительного пользования

 

Следует, однако, учесть, что товары длительного пользования в СССР более чем где бы то ни было соответствовали своему названию, так как служили своим хозяевам десятилетиями. Технический уровень многих из них уже не соответствовал эпохе. В связи с этим можно вспомнить редкий для отечественной практики случай эффективного применения торговых скидок. К началу 1970-х гг. спрос на черно-белые телевизоры был, в основном, удовлетворен, а производство их продолжало расти. Чтобы обеспечить сбыт, магазины стали при покупке нового телевизора предоставлять скидку в 10—15% тем, кто сдавал старый телевизор.

Гораздо чаще, однако, встречался дефицит потребительских товаров. Для того чтобы приобрести мебель, стиральную машину, холодильник, не говоря уж об автомобиле, приходилось записываться в очередь в магазине, а чаще — на предприятии, и ждать несколько месяцев, а то и лет. При этом, человек, не угодивший администрации, мог и лишиться своего места в очереди.

Отечественная легкая промышленность, скованная многочисленными ведомственными инструкциями, не успевала реагировать на изменения спроса, а потому систематически предлагала потребителю товары, давно вышедшие из моды. Покупка качественной, удобной и модной одежды и обуви для большинства советских людей превращалась в трудноразрешимую проблему. Если где-то на прилавок «выкидывали» импортные сапоги или кофточки, за ними сразу выстраивались многочасовые очереди.

Нехватка потребительских товаров привела к быстрому росту вкладов населения в сберкассах. В первой половине 1970-х гг. они росли в 2,6 раза, в во второй половине — в 3 раза быстрее, чем реализация товаров народного потребления. Значительные средства люди хранили также дома. Большей частью это были «горячие деньги», которые их владельцы были готовы потратить, как только представится возможность купить нужный товар.

Дефицит порождал ажиотажный спрос, которым умело пользовались многие работники торговли и дельцы «черного рынка». Официальная пропаганда воспитывала презрение к «спекулянтам», но мало кто из рядовых граждан полностью обходился без их услуг. В молодежной среде отнюдь не считалось зазорным подзаработать на перепродаже фирменных джинсов, привезенных из-за границы или купленных в валютных магазинах «Березка», куда обычному человеку вход был заказан.

Дефицит и низкие доходы породили «легкое» отношение к общественной собственности. Люди, которым в голову не пришло бы посягнуть на чужую вещь, без тени нравственных сомнений расхищали имущество своих предприятий и учреждений. Общество и даже власть негласно признали, что утащить деталь с завода или сумку с колбасой с мясокомбината и даже из больничного буфета — не воровство: в обиход вошло лукавое словечко «несун».

Любопытным видом дефицита стал книжный. В 1970 г. суммарный тираж книг и брошюр составил 1,4 млрд. экз., а в 1980 г. — 1,8 млрд. экз. Советская пресса с гордостью провозглашала: «советский народ — самый читающий в мире». Однако прилавки книжных магазинов были завалены никому не нужной пропагандистской литературой и произведениями классиков соцреализма, в то время как достать подлинно хорошие книги можно было лишь с переплатой или по знакомству. Издания Ч.Айтматова, Ю.Трифонова, Б.Окуджавы, В.Астафьева и многих других современных советских авторов, не говоря уж о зарубежных, стали настоящей валютой книжного «черного рынка». Дефицитное престижно, а значит — модно. За популярными книгами гонялись даже те, кто видел в них лишь предмет интерьера, повод похвастаться перед знакомыми. В середине 1970-х гг. дефицитные книги стали продавать по талонам, которые можно было получить, сдав 20 кг макулатуры. Первой в серии «макулатурных» книг стала «Королева Марго» А.Дюма.

Одним из важнейших завоеваний социализма всегда считалось бесплатное здравоохранение. Однако воспользоваться качественными медицинскими услугами мог далеко не каждый гражданин СССР. Оснащенность больничной койки медицинским оборудованием была в Советском Союзе в 7—10 раз ниже, чем в США. Бесплатность медицинского обслуживания оказывалась во многом фиктивной. Даже в больницах часто не хватало лекарств, и пациенты приобретали их за свой счет. Больным и их родственникам постоянно приходилось платить медсестрам и санитаркам, которые получали ничтожную зарплату и не слишком себя утруждали.

Конечно, по сравнению с послевоенными и даже шестидесятыми годами общий уровень жизни в стране возрос. Однако темпы его роста всё более отставали от общественных ожиданий и запросов. Сказывалась и многолетняя усталость людей, десятилетиями тщетно мечтавших о комфорте, и более широкое знакомство советских граждан с условиями жизни на Западе. Наконец, надежды на быстрый рост благосостояния подстегивались самой советской пропагандой, рисовавшей скорые радужные перспективы. Именно разница между официальной и реальной картиной жизни особенно раздражала людей.

Правящий слой советского общества

На XXVI съезде КПСС в 1981 г. отмечалось: «В 1970-е гг. продолжалось сближение всех классов и социальных групп советского общества… Наша цель — создание общества, в котором не будет деления людей на классы». Однако многие современные исследователи считают, что подлинным правящим классом в СССР являлась номенклатура. К концу 1970-х гг. на управленческих должностях в партийном и государственном аппарате, на предприятиях и в учреждениях трудились около 18 млн чел. Далеко не все они могут отнесены к номенклатуре. Эту категорию населения составляли чиновники партийных, государственных, комсомольских, профсоюзных органов, ответственные сотрудники КГБ, МВД, высокопоставленные военные. Близки к номенклатуре были руководители предприятий и научных учреждений, крупные ученые, удостоившиеся государственного признания писатели и артисты, ведущие журналисты. Почти все, входившие в номенклатуру, были членами КПСС. Однако само по себе членство в партии, численность которой превысила 17 млн чел., не означало принадлежности к номенклатуре.

Образ жизни номенклатурных работников значительно изменился по сравнению с довоенными и первыми послевоенными годами. Давно прошло то время, когда партийный работник жил в квартире, обставленной стандартной казенной мебелью, и получал повышенный паек. В 1970-е гг. принадлежность к номенклатуре позволяла получить вне очереди просторную квартиру в доме повышенной комфортности себе и детям, построить дачу, обзавестись автомобилем, без всяких проблем приобретать по сниженным ценам дефицитные продукты и другие товары в недоступных для простого человека «распределителях», пользоваться услугами закрытых ведомственных поликлиник, больниц, санаториев, пошивочных ателье и т.п. В партийном аппарате были не такие уж высокие зарплаты, но это компенсировалось различными льготами и доплатами. Считалось, что профессиональному партработнику неприлично иметь собственную машину и дачу, но зато можно было пользоваться услугами служебного шофера и жить на государственной даче. (На практике имущество нередко покупалось на имя родственников.) Важной привилегией отдельных групп номенклатуры была возможность выезжать за границу в командировки или турпоездки. (Для рядового гражданина поездка за границу, даже в социалистические страны, была сопряжена с унизительной процедурой получения характеристик и разрешений по месту работы и в партийных инстанциях. Для подавляющего большинства заграница была абсолютно недосягаема.) Дети номенклатурных работников поступали «по звонку» в престижные вузы, устраивались на работу, позволявшую им, в свою очередь, делать номенклатурную карьеру. Многие из них сразу после окончания вузов оказывались на аппаратных должностях в комсомольских органах, оттуда с годами переходили в партийные, государственные, или, на худой конец, профсоюзные. Не приобретя толком никакой профессии, они руководили, контролировали, агитировали, поучали… Возникла своеобразная каста, члены которой привыкали свысока относиться к посторонним: рабочим, врачам, преподавателям, рядовым научным работникам.

В «общенародном государстве», которым СССР именовался в Конституции 1977 г., формировались всё более глубокие общественные противоречия. Правда, основой их была не собственность, как в странах с рыночной экономикой, а причастность в той или иной форме к власти, что характерно скорее для полуфеодального общества.

Заключение

Во второй половине 1960 — 1970-х гг. быстро увеличивалось городское население. К 1980 г. оно составило 180 млн. чел., т.е. 62% жителей страны. Официально провозглашался курс на развитие малых и средних городов, но на практике люди старались перебраться в крупные индустриальные центры. Вследствие роста городского населения общий уровень образования формально возрос. В течение 1970-х гг. удельный вес людей, имеющих полное и неполное среднее образование, среди занятых в народном хозяйстве увеличился с 65 до 80%. В 1975 г. было введено обязательное 10-летнее образование. Однако переход к обязательному среднему образованию породил множество проблем. Но все же в конце 1970-х гг. в СССР было более 5 млн. студентов, а каждый десятый работающий имел высшее образование. Благодаря массовому распространению высшего образования общая численность специалистов, имеющих университетский или институтский диплом, с 1970 по 1980 г. возросла с 6,9 млн до 12,0 млн, т.е. на 74%. СССР вчетверо превзошел США по числу дипломированных инженеров. Но экономике столько инженеров не требовалось. Многие из них работали техниками, чертежниками, лаборантами, канцеляристами. Доля рабочих, занятых в промышленности, строительстве, сельском и лесном хозяйстве, неуклонно снижалась. Научно-техническая революция предъявляла высокие требования к росту профессионального уровня не только специалистов, но и рабочих. В 1971 г. XXIV съезд КПСС провозгласил рост благосостояния народа высшей целью экономической политики партии. Главным путем повышения доходов населения объявлялся рост оплаты по труду. На практике в 1980 г. средняя зарплата достигла 169 руб., а в 1985 г. — 190 руб. Максимальная пенсия со всеми надбавками составила 132 руб. Поднимались и государственные цены на некоторые продукты питания (особенно резко, в несколько раз вздорожал кофе), непродовольственные товары и услуги. . По оценке ученых среднегодовая инфляция в 1970—1985 гг. составила 4%, а поэтому реальная зарплата не только не выросла, но даже сократилась на 20%. Гораздо чаще, однако, встречался дефицит потребительских товаров. Нехватка потребительских товаров привела к быстрому росту вкладов населения в сберкассах. Дефицит порождал ажиотажный спрос, которым умело пользовались многие работники торговли и дельцы «черного рынка».

Список литературы

1. Энциклопедия для детей. Т.1. Всемирная история.- М:Аванта+. 1992.-

640с.

2. Энциклопедия для детей. Т. 5. ч. 3. История России.- М: Аванта+. 1997.-704 с.

3. Энциклопедия для детей. Т. 12. Россия: природа, население, экономика/ Глав. Ред. М. Д. Аксенова.- М.: Аванта+.1998.-704с.

4. Россия в 20 веке: Учеб. Для 10-11 кл. общеобразоват. учреждений/ А.А.Левандовский, Ю.А.Щетинов.-6 изд.- М.: Просвещение. 2002.-368 с.

5. Краткий справочник школьника. 5-11 кл./ Авт.-сост. П.И.Алтынов, П.А.Андреев, А.Б.Балжи и др. -2 изд.- М.: Дрофа,1998.-624 с.