Оскорбить женщину считается величайшим преступлением. Ее трудовая жизнь в семье, стесненное положение в обществе, слабая природа дают ей, по обычаю, особые права и преимущества, и личность ее неприкосновенна. Если бы женщине вне дома понадобилась какая-либо услуга, мужчина ей будет рыцарски покровительствовать.
Считается отвратительным бить женщину. Тот считается в безопасности, кого взяла под защиту женщина. Когда они вмешиваются в кровавые схватки с криками и распущенными волосами, то все пристыженно вкладывают сабли и расходятся.
Переходя затем к бытовым особенностям осетин, нельзя, прежде всего, умолчать о том замечательном явлении, что женщины у осетин поставлены лучше, чем у остальных горцев; они занимаются домашней работой и пользуются уважением и почетом среди своих. Многоженство не принято в Осетии, и хотя есть примеры двоеженства, но они весьма редки...
Кстати сказать, подобную картину (тяжелую.—К. Ч.) и теперь еще можно наблюдать в Дагестане, когда женщины, работавшие целый день в поле, возвращаются в селение, едва передвигая ноги под тяжестью огромных снопов травы, заготовленной для сена на зиму. Вряд ли кто-ниоудь из ныне живущих осетинок помнит обо всем этом. Между прочим, среди женщин Северного Кавказа осетинки занимают первое место по проценту имеющих высшее и среднее образование...
У горцев северо-восточного Кавказа женщина считалась низшим существом. Она не пользовалась правом голоса ни в семье, ни в обществе. У осетин, при таких же, в общем, как и у других горцев Кавказа, обычаях, положение женщины, однако, было менее жестоким. Вероятно, такое поло­жение женщин у осетин восходит к обычаям алан, а еще раньше — сарматов. Дело в том, что у сарматов женщина была равноправна с мужчиной... сарматские женщины, особенно девушки, участвовали в сражениях наравне с мужчинами (отсюда греческий миф об амазонках, якобы обитавших на Северном Кавказе).
Женщины (у осетин.— К- Ч.} не избегают мужчин, и оба пола свободно общаются друг с другом. Девственность соблюдается очень строго.
Трудно найти более трудолюбивую и полезную для дома хозяйку, как осетинка.

ПОЧИТАНИЕ ПРЕДКОВ И СТАРШИХ

Если же вы желаете во что бы то ни стало сражаться с нами, то вот у нас есть отеческие могилы. Найдите их и попробуйте разрушить, и тогда узнаете, станем ли мы сражаться за эти могилы или нет.
(Из послания скифов персидскому царю Дарию)
Не менее распространенной и действенной была присяга именем предков. Клятва предками особенно почиталась скифами, нарушение подобной клятвы каралось смертной казнью. «Человеку, на которого укажут как на клятвопреступника,— говорит Геродот,— отрубают голову, убивают сыновей его и конфискуют все имущество». Священной была клятва предками и у осетин, а оскорбление вызывало у последних кровную месть.
В соответствии с конскими погребениями степных скифов можно говорить и о следах почитания у них предков. Почитание предков является одной из идеологий в родовом строе. Об этом говорят примеры из быта многих народов. Например, оскорбление могил предков вызывает до настоящего времени кровную месть у осетин. «У нас есть могилы предков, попробуйте разыскать их, тогда узнаете, станем ли мы сражаться с вами из-за гробниц или нет»,— вкладывает Геродот эти слова в уста скифского вождя Иданфирса, выступившего перед Дарием... Клятва предками особенно почиталась скифами. Нарушение подобной клятвы каралось смертной казнью. «А клясться божествами царского очага у скифов в обычае преимущественно тогда, когда они желают дать величайшую клятву». Культ предка обычно отождествлялся с культом очага. Очаг, культ которого примыкает к более древнему культу огня, представляет собой при родовом строе семейный символ единения. Табити, богиня огня древнейшей эпохи, у скифов Геродота была богинеи очага, семейного и родового благополучия и почиталась наивысшей богиней...
Основой семейного быта осетин служит уважение к старикам и вообще к людям пожилых лет. Уважение это простирается до того, что каждый считает непременною обязанностью вставать при входе старшего и приветствовать его, хотя бы он был и низшего происхождения. Учтивость эта никогда не нарушается, соблюдается в семействе с особою строгостью.
Старшинство вообще в огромном почете у осетин. Младший брат во всем слушается старшего, служит ему, не садится при нем. Полковники, заслуженные офицеры из осетин, встают со своего места и уступают его, когда в дом войдет старший, хотя бы простой пастух.
Асламурза Есиев был организатором осетинского добровольческого конного дивизиона, которым командовал до конца войны (русско-турецкая война 1877—1878 гг.— К. Ч.).
С начальством он не уживался, держал себя независимо. В дивизионе придерживались своих, кавказских обычаев, строго соблюдали старшинство по возрасту и на привалах младшие по возрасту, независимо от того, какой чин они имели, прислуживали старшим.
Таким образом, получалось так, что старшие по возрасту, всадники сидели и кушали, а младшие, в том числе и офицеры, им прислуживали. Это не мешало в походе и в боях соблюдению строжайшей дисциплины. Однако все начальство было возмущено таким нарушением субординации и не раз в Петербург поступали жалобы на Асламурзу.
В Петербурге его знали, со многими великими князьями он учился в корпусе, и Скобелеву (Есиев был в подчинении прославленного генерала Скобелева.— К. Ч.) были даны соответствующие указания, после чего больше разговоров на эту тему не возникало.
Осетины демократичны по своей натуре... Это самый этикетный народ, как китайцы, которых они даже превосходят в почтительном отношении к старшим.
Когда вы идете со стариком, то должны непременно держаться левой стороны его. Если вас будет трое, то вы должны идти в таком порядке: старший идет посередине, средний с левой его стороны, а младший с правой. Это потому, говорят осетины, чтобы не нарушался порядок; если придется младшего послать куда-нибудь, то старший и по уходе младшего остается с правой стороны, а средний — с левой. То же самое наблюдается и при верховой езде... Если осетин куда-нибудь выезжал и встречался на пути со старшим (верховым же), то должен был повернуть своего коня и ехать со встречным рядом, конечно с левой стороны, до тех пор, пока тот не отпустит его.

ПОБРАТИМСТВО, ДРУЖБА...

Осетины стояли некогда на высочайшей

непостижимой нам, степени образованности,
по крайней мере, в нравственном отношении.
В. Б.ПФАФ
Высоко чтилось у осетин побратимство, связанное с морально-психологическими установками, обусловленными разложением рода и формированием сельской общины. Узы побратимства порой ценились выше родственных связей...
Совершение обряда побратимства имело различные формы — питье из одной чаши напитка с примесью крови заключающих союз, клятва (аердхорд), обмен оружием, клятва в святилищах. Во всех случаях обряд скреплялся устной клятвой.
Побратимы оказывали друг другу материальную помощь, приходили на выручку друг другу в случае опасности. За убитого побратима полагалась кровная месть...
И мужчины — братья и женщины — сестры не вступали в брак с близкими родственниками друг друга.
Все договоры о дружбе, освященные клятвой, у скифов совершаются так. В большую глиняную чашу наливают вино, смешивают с кровью участников договора (для этого делают укол шилом или маленький надрез ножом). Затем в чашу погружают меч, стрелы, секиру и копье. После этого обряда произносят длинные заклинания, а затем как сами участники договора, так и наиболее уважаемые из присутствующих пьют из чаши.
Характерной чертой осетинского стола до сих пор является торжественное подношение почетного бокала (н у а з ае н) определенному лицу или группе людей. В этом обычае отражен быт предков осетин, что подтверждается древними авторами, в частности Геродотом, и данными осетинского фольклора. Почетные бокалы подносили скифы и аланы особо отличившимся в сражениях воинам. Геродот, описывая этот обычай у скифов, отмечает, что скифские воины, убившие много врагов, пили вино из особой чаши. «Но те, кто не имел этой заслуги, не могли к ней прикасаться. Они со стыдом сидели в стороне; для них это было величайшим бесчестьем». В осетинских нартских сказаниях эта чаша фигурирует под названием уацамонгае. Наполненная ронгом или пивом, она сама поднималась к устам нарта, отличившегося в борьбе с врагами. Все это говорит о том, что обычай нуазан восходит к скифской эпохе, что подтверждается также некоторым распространением этого обычая среди адыгских народов, преимущественно среди кабардинцев, в этногенезе которых аланские элементы сыграли определенную роль.
До сих пор при передаче почетного бокала за столом осетины строго придерживаются определенных правил. Получивший нуазан имеет право передавать его другому лицу только с разрешения старшего. В старину у равнинных осетин гость не имел права уехать, пока хозяин дома не пре­поднесет ему свой уазаеджы нуазаен (бокал для гостя). Этикет требовал от гостя проявления умеренности, сдержанности в еде, как бы он ни был голоден. «Есть мало — тоже одно из достоинств благородного гостя, поэтому благородные гости часто оставляют весь стол нетронутым, хотя бы у них в желудках скребли голодные кошки». Напоить гостя допьяна считалось большим позором для хозяина. Как только переставал, есть старший гость, прекращали, есть и все остальные гости.
В своей «Истории алан на Западе» видный алановед Б. Бахрах среди массы ценнейших сведений по истории алан сообщает, что аланы в Западной Европе дали католической церкви трех святых. Одним из них был святой Гоар...
Гоар быстро прославился как отшельник, к нему стали приходить страждущие люди издалека, не только аланы, но и другие племена, населявшие Галлию (нынешнюю Францию.—/С. Ч.).
Как нам известно, отшельники должны были вести строгую, скромную жизнь, не пить, не объедаться, соблюдать посты, дни и ночи проводить в молитвах. И вдруг, по распоряжению Трирского архиепископа, Гоара привлекают к суду за обжорство и пьянство.
Как свидетельствует «Вита», то есть «Житие святого Гоара», на суде Гоар оправдывался тем, что, по аланским обычаям, приехавшего издалека гостя надо сначала накормить, дать ему отдохнуть, а потом уже спрашивать, зачем он приехал.
Когда же судьи сказали ему, что он мог угощать своих гостей, но зачем он вместе с ними садился и пировал, Гоар также ответил, что у алан хозяин должен сидеть за столом вместе с гостями, иначе гости могут обидеться и уйти.
Приведя этот факт из жизни святого Гоара, Б. Бахрах высказывает мысль, что аланы, придя во Францию, все же сохранили свой обычай стойкого гостеприимства, принесенный ими из далеких южнорусских степей.
...Гоар был судом оправдан.
Праздники вроде того, который я собираюсь описать, в горной Осетии очень часты. Они носят полуязыческий, полухристианский характер...
Праздник, на котором мне удалось присутствовать, носит на местном наречии название «Хуцаудзуар», в переводе — «крест господень». Он был назначен на воскресенье 14 июля. Еще с вечера в сел. Даргавс наехало много осетин из соседних селений и даже с плоскости. Всех их хозяева принимают радушно: для них особые помещения, «кунацкие», для них в каждом, даже в самом бедном доме наварено пиво, арака, зарезаны барашки и т. д...
Начинается самое празднество. Кроме нас на празднике присутствовали землемеры, работающие в этой области, так что мы составили особый кружок. С каким уважением к нашей группе относились жители! Нам первым поднесли праздничный ковш, нас чуть на руках не носили. Удивительно гостеприимный народ эти осетины! С момента окончания речи начинается уже самое пиршество и длится до поздней ночи. Между тем молодежь спускается вниз, в селение, и здесь начинаются танцы. Веселье и веселье без конца и до поздней ночи. У каждой сакли стоит девушка с кувшином пива, кружкой и закуской. Каждому проходящему она предлагает выпить и закусить.
Пьют, едят и веселятся в этот день сколько душе угодно. Удивительное дело, сколько пива и араки — и ни одного пьяного: я поинтересовался у своего гостеприимного хозяина, что бы это значило. Оказалось, что у осетин считается большим стыдом напиться пьяным, поэтому пьют они лишь столько, чтобы быть навеселе. Симпатичная черта характера.
Раз в год каждый правитель в своем округе приготовляет сосуд для смешения вина. Из этого сосуда пьют только те, кто убил врага. Те же, кому не довелось еще убить врага, не могут пить вина из этого сосуда, а должны сидеть в стороне, как опозоренные. Для скифов это постыднее всего. Напротив, всем тем, кто умертвил много врагов, подносят по два кубка, и те выпивают их разом.
Обжорство считается большим позором, малейший намек на страдание голодом — высшим бесстыдством. Словом, осетины воздержаны и вы­носливы.
Во главе стола, в его торце, восседал самый старший из присутствующих. По правую руку от него находился второй по старшинству, по левую — третий и так далее... Я немного запоздал и намеревался было незаметно пристроиться у края стола. Однако присутствующие, оценив на глаз мой возраст, немедленно раздвинулись, освободив для меня соответствующее место. Пирушка началась с того, что старший, держа в одной руке чарку, а в другой шашлык (традиционное блюдо алан, которое от осетин было заимствовано грузинами и распространилось по всему Кавказу) провозгласил пожелание всеобщего благополучия и передал выпивку и закуску на другой конец стола — молодежи. Кончилась же она тем, что младшие поднесли чарки старшим (кагстаерты нуазаен.— К. Ч.) — и те выпили за их успехи. Это было красиво...
Уже многими замечено, что осетины, какого бы происхождения они не были, чрезвычайно легко и скоро свыкаются с формами обращения высших кругов европейского общества.
У осетин пьянство распространено менее, чем у других народов Кавказа, и действие его на характер осетин гораздо умереннее, чем на чеченца или черкеса.
У осетин издревле существовал также обычай усыновления кровника. К нему, как к единственному средству спасения и прекращения мести, прибегал убийца. Он проникал в дом потерпевшей семьи и добивался любым способом (хитростью, силой или настойчивой просьбой) прикосновения губами к груди (соску) матери убитого. Если ему удавалось добиться этого, то он уже считался усыновленным и заступившим место убитого.
Рассказывают, что чужеземец убил единственного сына одной вдовы и, скрываясь от преследования, прибежал в ее дом, причем она ни о чем не догадывалась, а он прикоснулся губами к ее груди в знак того, что делается ее сыном. Почти тотчас же она с ужасом узнала страшную весть, и все-таки, когда его друзья хотели подвергнуть преступника справедливому наказанию, она закричала: «Что вы хотите? Недостаточно ли у меня несчастья, ведь у меня уже убили одного сына? Вы хотите убить и второго?»
Славный Абаци когда опьянел, то поручил своим младшим: везите меня в ту сторону, где пьяный не презирается, в осетинскую деревню меня не везите, сатирическую песню обо мне сложат.

Осетинская притча.
По отзывам некоторых исследователей-этнографов, характер осетин представляет в общих чертах если не противоположность, то значительную разницу с общим характером народов, населяющих Кавказские горы. Известно, что отличительными свойствами последних, по общеустановив-шемуся мнению, считается порывистость, быстрая восприимчивость и непостоянство. Свойства эти как нельзя более соответствовали прошлой воинственной, хищнической жизни кавказского населения. Отличительными же чертами характера осетин можно принять выдержанность, склонность к однообразной жизни и мирным занятиям. Очевидно, что эти свойства совершенно исключают в народонаселении развитие тех диких инстинктов, которые побуждают человека предпочитать праздную, воинственную, полную разнообразия жизнь мирным, домашним занятиям.
Основные нравственные понятия населения (у осетин.—К. Ч.} —уважение к чести женщины, супружеская верность, почтительное отношение младшего к старшему, трезвость, скромность при всяких взаимных отношениях и неподкупность. Эти добродетели служат в обществе мерилом при определении порядочности человека.
Осетин чувствовал себя членом того общества, в котором он жил. Чувство коллективизма в пределах данного общества в нем было заложено глубоко. В своей повседневной жизни он был общителен и проявлял живой интерес к жизни своего общества...
Мы уже указывали, что осетин проявлял живой интерес ко всем, относящимся к обществу, членом которого он был. Если кто-нибудь из другого ущелья нападал на данное общество, все мужчины, способные носить оружие, считали своей священной обязанностью выступить в защиту интересов своего общества. Ни один взрослый мужчина во время общественной тревоги — «фадис» — не оставался безучастным. Каждый мужчина, схватив оружие, скакал на ныхас и, не сходя с коня, спрашивал: «Цирдома фадес?» («В каком направлении враги?») Получив ответ от старшего ны-хаса, он скакал на врага, ворвавшегося со злодейскими целями в пределы данного рода.
В общественной жизни осетин с древнейших времен ныхас играл важ­ную роль. Термин «ныхас» в буквальном смысле значит «разговор»... В каждом осетинском ауле имеется определенное место, обычно в центре аула, для сборища стариков, которое тоже называется «ныхасом». Старики на «ныхасе» сидели на больших камнях, которые от долгого употребления не только отшлифовались, но даже приняли форму человеческого таза...
На «ныхасе» старики занимали места строго по старшинству. Если стать лицом к сидевшим на «ныхасе» старикам, то самый старший, являв­шийся председателем «ныхаса», занимал второе с края место с левой руки. Сидевший с правой стороны старик, занимавший крайнее место, считался заместителем старшего. Все остальные старики занимали места строго по старшинству по левую сторону. Кроме стариков на «ныхасе» всегда бывало много молодых людей, не имевших права сидеть при старших, а потому чинно стоявших на левом конце «ныхаса». Молодые люди с почтительным вниманием слушали рассказы стариков. «На «ныхасе» люди собирались не только для обсуждения важных общественных вопросов, но и для того, что­бы послушать новости дня или, как их называют по-осетински, «хабары»...
«Ныхас» в прошлом осетинской действительности представлял собою такую родовую организацию, в которой каждый пользовался правом голоса. Старший предоставлял право голоса и молодым людям, когда в этом была необходимость. Молодой человек, которому предоставлялось слово, выходил на середину «ныхаса», чтобы его было видно и хорошо слышно всем старикам, и держал слово. Он говорил кратко и внятно по интересующему всех вопросу, после чего опять занимал свое место в ряду молодых людей. Надобно сказать, что молодые люди на «ныхасе» учились у стариков ораторскому искусству, почтительному отношению к старшим, знакомились с нормами обычного права, с мировоззрением и нравственными понятиями своего народа. «Ныхас» являлся своего рода «парламентом» родовой организации, в котором формировалось общественное мнение, обязательное для всех членов общества. На «ныхасе» обсуждались важнейшие вопросы общественной жизни данного общества. На «ныхасе» обсуждались возникавшие с соседними обществами конфликты и принимались по ним определенные решения. Вопросы, связанные с примирением кровников, конфликты между родами и даже между отдельными членами рода — также выносились на «ныхас».
По всем вопросам — внешним и внутренним — выносились решения в строгом соответствии с нормами обычного права осетин...
Понятия осетина о чести и человеческом достоинстве формировались в условиях доклассового общества, в котором лозунг «один — за всех и все — за одного» являлся основным. В сознании осетина личное и родовое были неотделимы. Каждый член родового коллектива считал себя ответственным за свой коллектив, а родовой коллектив, в свою очередь, считал себя ответственным за каждого своего члена. Отсюда осетин, оберегая свою честь и достоинство, одновременно оберегал честь и достоинство своего родового коллектива.
По воззрениям осетин, человека можно оскорбить и опозорить физически и морально. К физическим оскорблениям осетины относили нанесение удара палкой или плетью. Осетины говорили, что палка существует только для собак, следовательно, ударивший мужчину палкой, равняет его с собакой, а потому в ответ на такое унижение и оскорбление человеческого достоинства следовало убийство...
Таким же унизительным оскорблением осетин считал удар плетью. Плетьми били только бессловесных и бесправных рабов, а потому осетин считал для себя большим позором уподобиться рабу, которого наказывали плетью...
Осетин считал себя оскорбленным, когда кто-нибудь дотрагивался до его головного убора. Шапка, по понятиям горца, вещь священная и неприкосновенная. Поэтому ни о каком другом предмете своей одежды горцы не заботились так, как о своей шапке. Горец мог ходить в рваной черкеске и рваных чувяках, но чтобы головной убор у него был образцовый. Как бы беден ни был горец, но шапку всегда старался иметь отличную. Да и как не заботиться о шапке, когда, по взглядам осетин и вообще горцев, она — принадлежность мужчины, а не платок — принадлежность женщины! Когда хотели пристыдить мужчину за трусость, ему говорили, что он не достоин носить шапку и пусть сменит ее на платок, и тогда не будет к нему претензий, предъявляемых вообще к мужчине.
Шапка в глазах осетина — символ мужества, силы, отваги и превосходства перед женщиной, а потому она должна быть на голове мужчины неприкосновенной...
Так же болезненно реагировал осетин на словесное оскорбление жены, матери или близкого покойника. Посвящение покойнику собаки — «фыдганд» служило достаточным основанием для кровной мести между родами. Нравы доклассового общества веками воспитывали в осетине мстительность. За оскорбление личности и человеческого достоинства осетин жестоко мстил своему врагу. Господствовавший лозунг «кровь за кровь», являвшийся ярким отражением идеологии родового общества, веками воспитывал в осетине мстительность за нанесенное ему оскорбление. Никакое оскорбление не могло остаться ненаказанным...
Своеобразны и специфичны понятия осетин о стыде. Вообще говоря, осетин весьма стыдлив. Подчас он считает постыдными такие нормы поведения, которые для многих нередко могут быть совершенно непонятны. Весь комплекс понятий осетина о стыде по своему характеру может быть сведен к двум основным группам. К первой группе понятий, порочащих доброе имя человека, следует отнести нормы его поведения в обществе, а ко второй — нормы поведения человека в его личной жизни. О степени воспи­танности человека в осетинском обществе принято было судить, прежде всего, по его отношению к старшим и умению вести себя в обществе. Благородный и воспитанный в духе осетинских патриархальных обычаев человек должен был относиться к старшим с большим уважением и предупредительностью. Проявленное непочтение к старшим, которое осуждалось общественным мнением, у осетин считалось стыдом, роняющим доброе имя человека. При старших младшему нельзя было сидеть, при разговоре нельзя было перебивать его, малейшее желание старшего следовало предугадывать и предупреждать, услуживать ему, знать свое место на «ныхасе», за столом и в пути, когда приходилось ехать куда-нибудь верхом со старшим. Среди молодых старший пользовался непререкаемым авторитетом. Недаром в осетинском народе сохранилась любопытная поговорка: «Зарондан фиддзаг ниссарфа финдз, уадтай бафарса зундабал» («Старшему сперва вытри нос, а потом спроси у него мудрого совета»)...
Со своей стороны и старший в отношении к молодым должен был вести себя в высшей степени корректно и тактично, не злоупотребляя своим положением старшего...
Большим стыдом у осетин считалось без приглашения, так сказать «хуаддзо» (ирон, «хаддзу»), приходить на поминки или пиры. Правда, непрошеного гостя никто не стал бы стыдить, но своим отношением к нему каждый давал ему понять, что поступок его, с точки зрения народных обычаев, заслуживает осуждения. Среди осетин сохранилась интересная поговорка: «Да губуни фадбал мацо» («Не следуй за своим желудком»). В этой поговорке отражены взгляды осетин, говорящие о том, что человек должен быть выше всякой сытости и что не желудок должен регулировать его поведение за столом, а его рассудок, который должен воздерживать его от предосудительных, с точки зрения общественного мнения, поступков...
Осетин за общим столом не чувствует себя свободно, так как он скован массой условностей, несоблюдение или нарушение которых осуждалось общественным мнением. За столом осетин занимал подобающее ему по возрасту место и строго соблюдал освященный веками застольный этикет. Старики за столом вели себя очень чинно. Нередко кто-нибудь затягивал песню в честь Уасгерги, а ему вторили почти все присутствовавшие здесь старики. Сидели долго, но ели мало, потому что, по понятиям осетин, много есть — стыдно, а проявить обжорство — позор. И до сих пор в осетинском народе говорят: «Хунди фаццо афсастай, да хадзарма ба арцо астонгай» (На званый обед явись сытым, а домой возвращайся голодным). Осетин к голоду относился пренебрежительно. Проявить чувство голода, по его понятиям, было стыдно. И стоило немало усилий, чтобы осетина, даже когда он заведомо голоден, уговорить сесть за стол. А когда он садился, ел мало, причем сам процесс еды и хозяин и гость старались завуалировать приятным разговором...
Еще большим стыдом, чем обжорство, у осетин считалось напиться пьяным. За общим столом осетины выпивали изрядное количество горского пива или араки. В результате выпитого осетины, правда, веселели, но ввиду того, что они знали меру, ни одного пьяного встретить было нельзя. За молодого человека, но в меру употреблявшего спиртные напитки, будь он даже из хорошей семьи, никто не выдал бы замуж свою дочь.
Не меньшим стыдом в осетинском обществе считалась трусость, независимо от того, где она была проявлена,— при встрече ли с кровником или на войне. Своим недостойным поведением трус нарушал дружбу и товарищескую солидарность. Поэтому осетины проявленную на войне трусость справедливо расценивали как предательство. Трусливый человек покрывал свою голову и весь свой род позором. Человека, проявившего трусость на войне, в осетинском обществе бойкотировали и презирали. О человеке, проявившем трусость, народ складывал позорящую его имя песню, и, наоборот, о человеке, совершившем героический поступок или погибшем в неравной борьбе смертью храбрых, тоже складывали песню, которая увековечивала добрую память о нем в народе... В осетинском обществе для мужчины считалось стыдом реагировать на физическую боль. По воззрениям осетин, мужественный человек не должен реагировать на физическую боль. Это равносильно плачу, а мужчина не должен вообще плакать, чтобы не уподобиться женщине, о которой говорят, что у нее «глаза на мокром месте»...
Под непосредственным влиянием народных обычаев развивались и другие моральные качества осетина. Нормы обычного права народа вырабатывали в осетине честность и верность данному слову.
Чувство честности в осетине было сильно развито. Не будет преувеличением, если сказать, что осетин не имел понятия о лжи или обмане человека человеком. Общеизвестно, что среди осетин не существовало никаких письменных гарантий. Единственной гарантией во взаимоотношениях людей было слово. Слово осетина соблюдалось очень строго, а потому оно среди них имело силу письменного документа. Если осетин давал слово, можно было совершенно не сомневаться в том, что он сдержит его до конца. Под честное слово, без всяких свидетелей, осетин давал осетину в долг деньги или домашний скот с условием уплатить его стоимость к обусловленному сроку. И осетин всегда точно выполнял свое слово...
Клятве принято было верить, так как в осетинском обществе все были уверены, что никто не принесет ложной присяги или клятвы. Если подозревали осетина в совершении какого-либо преступления, но осетин принял присягу или поклялся, что он не совершал преступления, с него снималось всякое подозрение. Осетин за выраженное ему доверие всегда отвечал доверием. Он очень высоко ценил доверие человека и, напротив, считал для себя тяжелым оскорблением, если выражали ему недоверие.
Характерные положительные качества осетин — восприимчивость, любознательность, сообразительность, влечение к просвещению и уважение к старшему...
Одной из причин быстрого распространения культуры среди осетин надо признать врожденный осетинам демократизм. В то время как у нас, в большинстве случаев, по крайней мере, выхваченные из народа единицы с высшим или даже средним образованием сторонятся односельчан, стремятся усвоить городской костюм, городские привычки, относятся с пренебрежением ко всему своему, в Осетии мы с изумлением видели дочерей офицеров, лиц, окончивших гимназию и даже университет, наравне с простыми осетинами принимавших участие в народных играх, ничем не отличавшихся ни по покрою одежд, ни по обращению от остальных. Вместе с тем нельзя было не видеть, что люди эти были гордостью своего народа...


ОБЫЧАИ, ОБРЯДЫ, ВЕРОВАНИЯ.
Скифы, как и другие народы, также упорно избегают чужеземных обычаев, притом они сторонятся не только обычаев прочих народов, но особенно эллинских. Это ясно показала судьба Анахарсиса (крупнейшего скифского философа.— К. Ч.} и потом Скила. Анахарсис повидал много стран и выказал там свою великую мудрость. На обратном пути в скифские пределы ему пришлось, плывя через Геллеспонт, пристать к Кизику. Кизикенцы в это время как раз торжественно справляли праздник Матери Богов.
Анахарсис дал богине такой обет: если он возвратится домой здоровым и невредимым, то принесет ей жертву по обряду, какой он видел у кизикенцев, и учредит в ее честь всеношное празднество. Вернувшись в Скифию, Анахарсис тайно отправился в так называемую Гилею (эта местность лежит у Ахиллесова ристалища и вся покрыта густым лесом разной породы деревьев). Так вот, Анахарсис отправился туда и совершил полностью образ празднества, как ему пришлось видеть в Кизике. При этом Анахарсис навесил на себя маленькие изображения богини и бил в тимпаны. Какой-то скиф подглядел за совершением этих обрядов и донес царю Савлию (брат Анахарсиса.—К- Ч.).
Царь сам прибыл на место и как только увидел, что Анахарсис справляет этот праздник, убил его стрелой из лука... Так несчастливо окончил свою жизнь этот человек за то, что принял чужеземные обычаи и общался с эллинами.
Верность своим богам, своим обычаям считалась непреложной обязанностью каждого скифа. Отступничество каралось строго. В Ольвии Геродоту поведали о трагической судьбе скифского царя Скила. Он был сыном царя Ариапифа и гречанки, говорил и писал по-эллински. «Царствуя над скифами, Скил вовсе не любил образа жизни этого народа». В Ольвии, куда он часто наведывался, у него был роскошный дворец, в котором жила одна из его жен, местная уроженка. В городе Скил одевался по-гречески, следовал эллинским обычаям, по греческому ритуалу совершая жертвоприношения. Он даже принял участие в вакхических таинствах. Вакхические исступления греков осуждались скифами. Побывавшие в Ольвии соплеменники Скила однажды увидели его в состоянии экстаза. Они негодовали. Затем последовало восстание против царя.
Скил бежал во Франкию, но спустя некоторое время был выдан новому скифскому царю, который приказал отрубить ему голову. «Так крепко скифы держатся своих обычаев, и такой суровой каре они подвергают тех, кто заимствует чужие».
Я.В. ДОМАНСКИЙ (214, с12)

ЗИУ.
Трудолюбие издавна являлось в Осетии мерилом при оценке моральных качеств человека. В ряду национальных традиций, возникших на основе трудовой деятельности человека, стоит и широко известный в прошлом обычай «зиу»... Трудовые массы Осетии обычай трудовой помощи «зиу» использовали для помощи вдовам, сиротам, больным, старым.
Они прибегали к нему для того, чтобы выручать друг друга в беде, оказать взаимопомощь бедняку, нуждавшемуся в действительной поддержке.
Вспомните наш лучший традиционный обычай — зиу, как каждый осетин от всей души откликался на нужды другого, не принимая во внимание ни родства, ни своих личных интересов.
Молодежь отправлялась на луга и, в несколько часов покончив покос лишенной рабочей силы бедной семьи, с песнями возвращалась в аулы. Молодые женщины в свою очередь снимали хлеб с небольшой нивы нуждающейся семьи. При стихийных бедствиях каждый, не лишенный способности ходить, осетин при малейшей тревоге спешил на место происшествия и по мере сил и возможности помогал пострадавшим, чем и как кто мог:
личным трудом, хлебом, сеном, соломой, дровами, строительным материалом и пр.
...Почтительность младших к старшим, посещение больных, призрение бедняков и сирот, вследствие чего нищенство и попрошайничество во всем их непривлекательном виде в Осетии и доселе еще почти неизвестны. Но наиболее симпатичным обычаем надо считать тот, при котором осетины высказывают чисто евангельское участие всякого, потерпевшего то или иное крушение на жизненном пути. В особенности это участие обнаруживается в случае смерти кого-нибудь. Не будет преувеличением, если сказать, что осетины в этом отношении не имеют себе соперников ни в одном из своих многочисленных соседей, а быть может, еще и среди других народностей...
Больной, к какой бы он среде ни принадлежал по общественному своему положению, пользуется, в силу традиции, всеобщим вниманием. Не только ближайшие родственники, соседи и знакомые, но и также односельчане считают своим священным долгом и обязанностью посещать больного возможно чаще и посидеть или постоять у его одра некоторое время, и тем выразить ему, а равно и родным его, свое участие. При этом, если больной человек одинокий, то сверстники и друзья его принимают на себя временную заботу по ведению некоторой части его хозяйства (достают дрова, убирают хлеб и сено и т. д.). Навестить больного приезжают даже из других селений, причем дальность расстояния препятствием не служит, как не служит препятствием и род болезни и степень ее заразительности: все это покрывается всесильным обычаем.