1. Предыстория

Одной из важнейших статей дохода Франции (до 37 %) был реэкспорт колониальных товаров, но из-за превосходства британцев на море Франция теряла колонии, и к 1808 году сохранила, если не считать Иль-де-Франс (Маврикий) и Реюньон в Индийском океане, только Вест-Индские острова. Потерять их означало подорвать устойчивость не только экономики, но и всей Континентальной системы.

Британия в это же время вела против Франции Иберийскую войну на суше, в которой армия Веллингтона целиком зависела от снабжения морем^[2]. Поэтому второй целью блокады была защита коммуникаций между Англией, Гибралтаром и Португалией.

Запертые блокадой французские эскадры вынужденно бездействовали, чем вызывали все большее недовольство Наполеона. В конце октября 1808 года он специальным декретом приказал им выйти в море невзирая ни на что, принять на борт и доставить подкрепления для Мартиники. Но мешал Королевский флот. 7 февраля 1809 поступил приказ адмиралу Вильоме (фр. Jean-Baptiste Willaumez) с брестской эскадрой прорвать блокаду, чтобы дать возможность выйти кораблям из Лориана и Рошфора. Соединенная эскадра после визита на Мартинику должна была нарушать вест-индскую торговлю британцев.

1.1. Брестская эскадра

Через две недели, 21 февраля 1809, опасаясь вестовых ветров, Гамбье решил отвести блокадную эскадру мористее, и Вильоме наконец вышел в море с 8 линейными: 120-пушечный Océan, 80-пушечные Foudroyant и Varsovie, 74-пушечные Tourville, Tonnére, Jean Bart, Aquilon и Régulus, 2 фрегатами: Indienne и Elbe, оба 40-пушечные, бригом Nisus и шхуной Magpie.

Он без большого труда отогнал британский дозор (одинокий HMS Revenge, 74), но капитан Паже (англ. Paget) последовал за французами, и оповестил блокирующего Лориан коммодора Бересфорда (англ. J. Beresford) на HMS Theseus в сопровождении HMS Valiant и HMS Triumph, который немедленно пошел наперерез французам, хотя день уже шел к закату. Дивизион контр-адмирала Гудрона (фр. Goudron) повернул было за ним в погоню, но был тут же отозван: Вильоме понимал, что теперь, когда он обнаружен, промедление может погубить все предприятие. Тем не менее, он лег в дрейф и убрал паруса, словно становился на якорь, с тем чтобы возобновить движение в темноте.

1.2. Лориан

С рассветом, на широте острова Груа, он послал Magpie в Лориан, чтобы поторопить тамошний отряд, а сам пошел к Иль-д’Экс. Вильоме выполнил свою часть плана, но лорианский отряд коммодора Труда (фр. Troude), не смог им воспользоваться из-за слабых ветров. Позже 4 фрегата вышли в море, но далеко не ушли, наткнувшись на англичан при Ле-Сабль-д’Олон.

1.3. Рошфор

Хитрость Вильоме удалась, он оторвался от Бересфорда, но еще до полудня 23 февраля тот снова его обнаружил и обе эскадры продолжали путь: французы между берегом и островом Бель-Иль, британцы позади и мористее. Днем они опять потеряли друг друга из виду, но к вечеру, с приближением к Иль-де-Ре, Вильоме сблизился с другой эскадрой, Роберта Стопфорда (HMS Ceasar, 80; HMS Defiance и HMS Donegal, оба 74; фрегаты HMS Naiad и HMS Emerald), блокировавшей Баскский рейд. Его передовой фрегат, HMS Amethyste, нес дозор у маяка Бален (Иль-де-Ре). Как только его капитан Сеймур увидел паруса на горизонте, он приказал пускать сигнальные ракеты.

Стопфорд немедленно выбрал якорь и лег на курс норд; к полуночи он был в виду французов. Однако его попытка задержать их была запоздалой: к утру они втянулись в пролив Антиош. Он смог только послать Naiad с известием к Гамбье. Вильоме направился не в Атлантику, как опасались англичане, а сделал короткий переход и встал на якорь у Рошфора.

Вильоме пришел к Рошфору, но тамошней эскадре (коммодор Фор, фр. Faure) не хватало рук даже сняться с якоря из-за свирепствовавших болезней. С прибытием основных сил Флота Канала французы оказались заперты на рейде.

2. Обстановка

Баскский рейд ограничен островами Иль-де-Ре с севера, и Олерон с юго-запада, и включает в себя акваторию пролива Антиош (фр. Pertuis d’Antioche) и подходы к Ла Рошели и к устью Шаранты, где находится Рошфор. Как и весь Бискай, он характерен частыми штормами от веста, сильными приливами большой высоты, большим количеством рифов, мелей и осушек.

Jean Bart, пытавшийся укрыться в глубине рейда, выскочил на мель у входа в Шаранту, возле Иль-Мадам, и был брошен командой.

Остальные французские корабли, в том числе отряд Фора (74-пушечные Cassard, Jemmappes, Patriote, 40-пушечные фрегаты Pallas, Hortense и Calcutta) расположились тремя линиями на якоре юго-западнее Иль-д’Экс, перекрывая фарватер в Шаранту. Правый фланг опирался на Иль-д’Экс, левый на островок и форт Байярд. Из-за преобладающих течений они стояли к морю либо носом, либо кормой, то есть чтобы развернуться для боя, должны были заводить шпринги. Внешняя линия (фрегаты и малые корабли) прикрывалась заградительным боном.

Количество сосредоточившихся французов вызвало такую тревогу в Адмиралтействе, что Первый лорд Малгрейв, считая что «французский флот может опять ускользнуть» потребовал их уничтожения^[1]. Он предлагал использовать брандеры, о приготовлении которых 19 марта уведомил Гамбье, но операция обещала быть крайне опасной и неверной, и Гамбье сопротивлялся, приводя доводы против, в том числе религиозного плана^[3]. Адмиралтейство же не могло отступить, но и ответственность на себя брать не желало.

В это время в Плимут вернулся после смелого набега у испанских берегов капитан Томас Кокрейн на HMS Imperieuse — офицер высокого рода, но малого состояния. Зачуяв жертву, Малгрейв вызвал его к себе, и откровенно объяснил положение. Кокрейн, будучи одновременно членом Парламента и занозой в теле Портсмутской ассамблеи, понимал что провал будет означать и конец его политической карьеры. Он назвал план легкомысленным, и сказал что для успеха нужно выдумать что-то пострашнее. По настоянию Малгрейва он быстро набросал свой план, но уклонялся от личного командования, понимая какую ревность вызовет на флоте прибытие «эксперта» со стороны. Только прямой приказ Первого лорда заставил его согласиться.

3 апреля 1809 Кокрейн с Imperieuse присоединился к Гамбье. Инструкции адмиралу гласили, что Кокрейн должен провести операцию под его личным руководством, чтобы избежать возражений старших офицеров. Адмирал уже заключил, что атака линейными кораблями слишком опасна, и рассматривал его прибытие как подарок судьбы. Их встреча была омрачена вмешательством капитана Харви (англ. Thomas Harvey). Тот обвинял Гамбье в «методистском подходе» и колебании и требовал поручить командование ему. Харви был отослан в Англию на HMS Tonnant, а Кокрейну было приказано готовиться.

Кокрейн получил в командование 21 брандер, но имел в виду свой собственный план, где проявилась его склонность к изобретательству: не поджечь, а взорвать французский флот. Для этого он приготовил особые подрывные корабли, начиненные не горючими материалами, а порохом. Промедления Гамбье с одной стороны и настояния Малгрейва с другой означали, что ответственность легла на Кокрейна.

Ситуация на французской эскадре была во многом похожа. Капитан Ville de Varsovie Бержере (фр. Bergeret) написал в Париж, разоблачая Вильоме за упущенную возможность дать бой слабейшему отряду Бересфорда под Лорианом. Бережере не разделял мнения Вильоме (и Наполеона), что на рейде его корабли в безопасности. Немедленным следствием стало возвышение старшего по званию офицера: отставка Вильоме и его замена Альманом (вступил в должность с 17 марта^[4]).

После 22 марта вопрос о прорыве уже не стоял, все усилия были направлены только на оборону. Благодаря промедлению противника, французы узнали о готовящейся атаке брандерами. Соответственно, Альман приказал спустить стеньги, разоружить и убрать в трюмы реи, с тем чтобы наверху оставалось как можно меньше пищи для огня.

3. Атака

11 апреля в сумерках Кокрейн сошел с Imperieuse и во главе 2 «взрывных» кораблей, переделанных из транспортов, вошел на рейд Иль-д’Экс, пользуясь приливом и попутным крепким ветром. За ним следовали 25 брандеров. Для поддержки у края мели держались фрегаты Aigle, Unicorn, и Pallas, а дополнительные партии ждали в шлюпках у борта HMS Ceasar. Он позволил течению поднести свой корабль к бону, и около 21:30 зажег длинный фитиль. Шесть человек команды бросились в шлюпку, но отойдя они заметили, что забыли на борту корабельного пса, за которым и вернулись. Пса успели снять до взрыва.

По рапорту самого Кокрейна, фитили догорели вдвое быстрее рассчитанного. Бон был в нескольких местах разрушен подрывными зарядами. Французы открыли огонь, хотя из-за дыма и темноты не видели целей. Некоторые ядра попали в своих. В дело включились британские транспорты, вооружённые ракетами Конгрева.

Вернувшись к брандерам, Кокрейн обнаружил, что задуманная для развития успеха атака выполняется совершенно неорганизованно. Часть брандеров зажгли фитили слишком рано, часть просто не нашли свои цели, только четыре достигли противника, но и они не нанесли прямого урона. Партии в шлюпках вообще не были использованы. Но косвенный ущерб был. Большинство кораблей в страхе перед огнем обрубили якоря, но, неуправляемые без парусов, оказались на мели. Те что смогли поднять паруса, были не лучше — им не хватило ни времени, ни места для борьбы с течением.

В рапорте Кокрейн писал: