Реферат О церковной оценке тейярдизма
Работа добавлена на сайт bukvasha.net: 2015-10-28Поможем написать учебную работу
Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
от 25%
Подписываем
договор
О церковной оценке тейярдизма
Свящ. Константин Буфеев
О ереси эволюционизма
Во все века, начиная с апостольского и по ныне, Церковь Христова прославляла Святых мужей, которые в Духе и Истине проповедовали учение Спасителя. Не менее важной задачей всегда считалось обличение тех лжеучителей, которые под видом церковного мнения насаждали противные Священному Писанию и Преданию Святых Отцев ереси и заблуждения.
Свет всегда борется с тьмою: И свет во тме светится, и тма его не объят (Ин. 1.5). Врата адовы (Мф. 16.18) до скончания века будут пытаться одолеть Церковь Божию. Православная Церковь и сегодня призвана быть светом миру и противостоять Истиной своего вероучения соблазнам века сего.
Одним из главных соблазнов, предложенных диаволом в настоящее время, является учение эволюционизма. Оно преподносится под видом строгой научной концепции и непротиворечивой богословской системы, якобы основанной на Священном Писании. Однако в этом заключается сугубый обман. Преобладающая часть современного человечества, далекого от науки и несведущего в богословии, на веру приняла учение эволюционизма как истинное и не подлежащее критическому осмыслению.
На самом деле наука – биология, геология, палеонтология, астрономия – не засвидетельствовала ни одного случая эволюционного перехода какого-либо вида или рода в другой. Все эволюционные "научные" гипотезы представляют собой лишь более или менее логичное осмысление эмпирически установленных фактов.
Сама интерпретация научных данных всецело зависит от мировоззрения исследователя: выводы, которые сделает христианин, могут диаметрально расходиться с теми, которые предложит атеист. Как писал святитель Феофан Затворник, необходимо "различать теории от подлинных фактов. Теории – личное дело учащих; факты – общее достояние. Истинной настоящей теорией может быть только та, которая согласна с христианскими истинами" [1, с. 47].
Если рассматривать духовный аспект, то принятие или отрицание теории эволюции во всех ее модификациях – от безбожной до "Божественной" – равнозначно отрицанию шестидневного Творения Богом мира. Точнее говоря, Бог и мир, с точки зрения эволюционистов, оказываются совечными, и тем самым ниспровергается важнейшее догматическое положение православного вероучения о предвечном Боге как Творце мира. Эволюционизм отвергает первый член Никейского Символа Веры – веру в Бога Творца небу и земли.
Признавая все существующее во вселенной плодом эволюционного развития, эволюционизм отвергает также и второй член Символа Веры – о том, что Сотворцом Отцу является Единородный Сын, Имже вся быша.
Таким образом, эволюционистское мировоззрение вступает в непримиримое противоречие с двумя догматическими утверждениями Православного Символа Веры.
В древности апостольская кафолическая Церковь отстаивала библейскую Истину против лжеучений, в основе которых содержалось эволюционистское представление о происхождении мира – гностицизма, оригенизма и арианства. Святые Отцы I и V Вселенских Соборов, обличив эти лжеучения, как еретические, отвергли, в частности, и их эволюционное учение о начале мира.
В последнее время ересь эволюционизма возродилась в многочисленных оккультных течениях и духовных движениях эзотерического толка. Любимой темой всех сект, утверждающих герметическое и каббалистическое знание, является учение о былых эпохах, расах, перевоплощениях и прежних состояниях Земли и космоса, бывших миллионы и миллиарды лет назад (кальпы, юги, и т.п.). Не будем сейчас специально останавливаться на их содержании, поскольку большинство из этих эзотерических гностических школ сами противопоставляют себя апостольскому Православию, отрицая Библию и святоотеческое учение.
В XX веке ересь эволюционизма помимо антихристианских оккультных сект возродилась также в учении Тейяра де Шардена, включающем в себя научный и богословский аспекты. Распространение эволюционного учения тейярдизма в настоящее время чрезвычайно широко. Зародившись на Западе, это учение нашло приверженцев среди отечественных ученых и даже среди богословов, именующих себя "православными". Явная или сокрытая апология тейярдизма все чаще встречается в публикациях церковных авторов, в том числе священников, архиереев, преподавателей Духовных школ. В лоне Русской Православной Церкви появилось целое движение "православных эволюционистов", под видом "синтеза" науки и религии возрождающих древнее еретическое учение. Об этом мы писали в книге "Православное вероучение и теория эволюции"2.
По Промыслу Божию, возникшее на Западе антихристианское учение тейярдизма получило исчерпывающее и убедительное обличение со стороны уроженца Запада – "православного американца" иеромонаха Серафима (Роуза). Подвергая сокрушительной критике тейярдизм, он изложил удивительное по глубине и силе святоотеческое учение по этому вопросу, опубликованное в книге "Бытие: сотворение мира и первые ветхозаветные люди"3 на русском языке в 2004 году. Признание и принятие духовного наследия отца Серафима православной российской общественностью и официальным богословием является для общества и Церкви насущной потребностью сегодняшнего дня.
Прежде чем дать оценку учениям католического священника Тейяра де Шардена и православного иеромонаха Серафима (Роуза), полезно было бы сделать краткий экскурс в эпоху раннего христианства. Вспомним об осужденных кафолической Церковью еретических учениях – гностицизме, оригенизме, арианстве и учении Иоанна Итала.
Гностицизм Христианская Церковь с самого своего основания противостояла натиску языческой идеологии, которая под видом гностицизма пыталась внедриться в в тело Церкви и подменить апостольское учение о Триедином Боге – Творце, Искупителе и Праведном Судии. Действительно, гностицизм содержал в себе эволюционную концепцию мiроздания, с которой в первую очередь и боролась древняя Церковь, отстаивая библейскую истину о Шестидневном творении Богоммiра. Вот как священномученик Ириней Лионский описывает учение об эонах гностика Валентина: "Эти эоны, произведенные по слову Отца, возжелали и сами от себя прославить Отца и произвели своим сопряжением новые произведения" 4, с. 22.
Профессор В.В. Болотов дал верную оценку гностикам: "Гностики хотели быть не только людьми науки, но людьми, глубоко постигшими истину религиозную. В этом формальном принципе не было ничего противоцерковного, отличающего гносис ложный от гносиса истинного. Лишь самое содержание той науки, с которой они имели дело, отклонило их от общепринятого правила веры, направив их на путь умозрения не к тому, чтобы найти христианскую истину так, как она предложена в Церкви, а к тому, чтобы уйти от нее. В исторических обстоятельствах того времени, в факте, что та наука развивалась не на христианской почве, лежит причина того, что гностицизм оказался именно реакцией разнородных форм язычества и классического, и восточного, в которой исчезли чисто христианские элементы" 12, с. 179.
Оригенизм
Протоиерей Иоанн Мейендорф писал в связи с ересью оригенизма в книге "Византийское богословие" следующее."Патристическая мысль о Творении формировалась в рамках векового спора с оригенизмом. Речь в споре шла о выборе между греческой концепцией вечного космоса и библейским линейным видением истории, начавшейся с творящего fiat (да будет!). Исходной точкой в представлении Оригена о сотворении мира стало понимание акта творения в качестве выражения природы Божией, причем, так как эта Природа неизменна, то и не было никогда "времени", когда Бог не творил бы. Следовательно, мир существовал всегда, поскольку благости Божией всегда необходим некоторый объект"13, с.187.
Действительно, современные богословы, часто справедливо отмечая осуждение Оригена на V Вселенском Соборе за его учение о всеобщем спасении, предвечном существовании душ и реинкорнации, нередко упускают из виду одно из самых существенных богословских искажений ересиарха – его учение о совечности Бога и творения. В самом деле, согласно лжеучению Оригена, Бог является Творцом каждый миг своего существования, и, следовательно, материя совечна Богу. Приведемхарактерное рассуждение Оригена из его книги "О началах".
"Как никто не может быть отцом, если нет сына, и никто не может быть господином без владения, без раба, так и Бога нельзя назвать всемогущим, если нет существ, над которыми Он проявил бы власть и поэтому, для откровения божественного всемогущества необходимо должно существовать всё. Если же кто-нибудь подумает, что были когда-нибудь века, или протяжения времени или что-нибудь другое в том же роде, когда сотворенное еще не было сотворено, то, без сомнения, он покажет этим, что в те века или протяжения времени Бог не был всемогущим и сделался всемогущим только впоследствии, когда явились существа, над которыми Он мог бы владычествовать. А это в свою очередь значило бы, что Бог испытал некоторое усовершенствование и от худшего состояния перешел к лучшему, так как быть всемогущим для Него, без сомнения, лучше, чем не быть таким. Но не глупо ли думать, что Бог сначала не имел чего-нибудь такого, что иметь было бы достойно Богу, но получил это только потом путем некоторого усовершенствования? Если же нет такого времени, когда Бог не был бы всемогущим, то необходимо должно существовать и то, чрез что Он называется всемогущим, и Бог всегда имел то, над чем владычествовать и что подлежало управлению Его как царя или главы"7, с. 55.
На самом деле, Бог именуется Творцом не потому, что Он действует в течение времени существования мира, а потому что Он есть Создатель этого мира за шесть дней. Догматическое учение Православной Церкви четко разделяет два качества Бога – как Творца и как Промыслителя. Митрополит Макарий (Булгаков) пишет о Боге так: "Он воззвал из небытия вселенную, и с тех пор непрестанно промышляет о ней. В этих-то двух действиях Божиих: творении и промысле и состоит то общее отношение, какое имеет Бог равно ко всему миру"8, с. 349. Эти два свойства Божии путают все эволюционисты. Ориген, хотя и называется порой "учителем Церкви", предлагает здесь совершенно неправославное учение о творении.
Как пишет прот. Иоанн Мейендорф, "сотворение во времени – то есть возможность подлинного начала тварного бытия – являет собой главную пропасть, отделяющую греческую мысль от библейского Откровения"13, с.189. "Платонический kosmos noetos (умный космос, умопостигаемый мир) [Святым Отцам] пришлось отбросить, поскольку этот "духовный мир" являл собой вечную реальность вне Бога, и безличную и "субстанциональную" (имеющую сущность), и мог бы ограничить абсолютную свободу творящего акта, исключить творение ex nihilo (из ничего), к тому же такие представления принижали субстанциональную реальность зримого творения, полагая видимый мир лишь тенью вечных реальностей. Отвержение такой идеологии произошло неявным образом в 553 году, когда осудили Оригена, и явно – в 1081 г. в синодальных решениях против Иоанна Итала"13, с.190.
Таким образом, Ориген в своем трактате "О началах" явился проводником не библейского, а эволюционистского учения, привнеся его в Церковь вместе со взглядом на совечность Бога и творения. За это, в частности, он и был соборно осужден.
Арианство
Самым знаменитым последователем Оригена в его учении о творении явился Арий. Протоиерей Иоанн Мейендорф отмечал: "В оригенизме вечность творения, по сути дела, онтологически была неотличима от вечности Логоса. И сотворенный мир, и Слово вечно исходят от Бога. Это отождествление побудило Ария, вслед за отвержением вечности творения, решить, что и Логос тоже должен быть порожден во времени. Антиарианское богословие Афанасия Александрийского определило категории, ставшие стандартными у более поздних византийских авторов: Афанасий предложил различать порождение и сотворение"13, с. 187.
По сути, Арий "всего лишь навсего" принизил значение Сына Божия до совечного Божественному Логосу творения. Святитель Афанасий Великий, главный обличитель Ария, учил, что сотворение есть акт воли Божией. "Отсутствие различия между природой Божией и волей Бога объединяет Оригена с Арием"13, с. 187.
Установление этого различия составляет существенный довод святителя Афанасия против Ария. Таким образом, полемика кафолической Церкви с арианством затрагивает не только вопрос о природе Сына Божия, но и впрямую касается вопроса о творении мира. Для Оригена и Ария мир совечен Богу, согласно православному вероучению – Триединый Бог предвечен миру.
Иоанн Итал
В XI веке ересь эволюционизма вновь возродилась в учении Иоанна Итала, осужденном на Константинопольском Соборе 1081 года. Из постановлений Собора приведем три анафематизма, недвусмысленно выражающих отношение Церкви к этому заблуждению.
"Тем, которые выдают себя за православных, а между тем бесстыдно, или паче, нечестиво, привносят в учение православной кафолической Церкви нечестивые мнения языческих философов о душах человеческих, о небе, о земле и прочих тварях: анафема".
"Тем, которые умствуют, что материя безначальна, равно как и идеи, или собезначальна Творцу всего Богу, вопреки рекшему: небо и земля прейдут, словеса же Моя не прейдут, полагают, что небо и земля, и прочие творения вечны и безначальны, и останутся неизменными, тем, говорим, сами наводят на головы свои проклятие Божие: анафема".
"Тем, которые слишком дружелюбно приемлют языческие науки и изучают их не для одного только образования себя, а следуют и преподаваемым в них ложным мнениям, принимая их за истинные; и кои до такой степени прилепляются к сим мнениям, как к имеющим какое-нибудь твердое основание, что увлекают к ним и других тайно, а иногда и явно, и научают тому необинуясь: анафема"цит. по 9, с. 139-141.
Как мы убедились, эволюционистское учение составляет существенную часть в еретических построениях гностиков, Оригена, Ария и Иоанна Итала.
Церковь принципиальным отвержением этих ложных богословских концепций не единожды на протяжении своей истории отвергала дьявольский соблазн эволюционизма.
Современное положение
Новый качественный уровень искушения эволюционизмом был предложен Церкви Христовой в XX веке, когда вслед за дарвиновской вполне безбожной теорией эволюции стали предлагаться новые "научно-обоснованные" теории телеологической эволюции. Таким образом, натиск на православное вероучение проводится методично и неотступно, но часто не под видом богословия, а под видом "объективной науки".
Обвинение в ереси, то есть в антиправославном учении, современные эволюционисты пытаются порой парировать тем, что они занимаются "чистой наукой", а не теологией. Богословам это, в свою очередь, развязывает руки для поддержки "нейтральной" эволюционистской науки. Возникает своеобразный порочный круг: эволюционизм под видом науки отрицает свою антихристианскую сущность; при этом он, как троянский конь, проникает в богословие. Само же модернистское богословие опирается на "объективный" научный эволюционизм и одновременно с тем оправдывает его. Этот гордиев узел следует разрубить одним ударом – эволюционистская наука не является нейтральной по отношению к православному вероучению, но агрессивна по отношению к Церкви, потому что отрицает святоотеческое понимание Слова Божия. Богословие же, оправдывающее теорию эволюции, представляет собою ересь.
Относительно использования применительно к эволюционистскому мировоззрению резко звучащего слова "ересь", уместно привести слова Владимира Лосского: "Ересь – это попытка при помощи диавола придать божественную форму человеческому измышлению. Догматы сохраняют мистическую глубину бесконечной Истины в виде простой и ясной, очевидной разуму, формы. Ереси же, под "мистической", расплывчатой и туманной формой лишь скрывают бедное и конечное учение" [10, с. 240]. Нам представляется, что эти слова выдающегося богослова метко подходят к учению эволюционизма. "Если термин " " применяют к ошибочным учениям тринитарной и христологической эпох, то слово " " – "михиа" – прелюбодеяние, развращение – лучше всего подошло бы для выражения специфического характера ложных учений пневматологической и экклезиологической эпох (то есть современных лжеучений, таких как телеологический эволюционизм! – свящ. К.Б.)… И те и другие одинаково опасны, одинаково враждебны истинному догмату Церкви" (там же, с. 242-243).
Приведем также суждение иеромонаха Серафима (Роуза): "Изощренные в мирском мудровании смеются над теми, кто называет эволюционизм "ересью". Действительно, эволюционизм, строго говоря, не ересь, как индуизм, строго говоря, не ересь; но как и индуизм (к которому он имеет отношение и который, вероятно, повлиял на его развитие), эволюционизм – это идеология, глубоко чуждая православному христианскому учению, и она втягивает в такое множество неверных учений и мнений, что было бы намного лучше, если бы это была просто ересь, которую можно было бы легко опознать и поразить" 11, с. 515. Ересь эволюционизма (не зависимо от того, называть ли это явление "ересью", "михией" или просто ошибочным "частным богословским мнением") – реальное и распространенное явление не только в нашем расцерковленном обществе (в особенности в научных кругах), но и в ограде Православной Церкви.
Тейяр де Шарден. Содержание учения тейярдизма
Главным выразителем нового богословия явился Тейяр де Шарден, известный католический ученый и священник-иезуит.
Он исповедовал не творение Богом мира, а созидание мира посредством эволюции. "Бог действует только эволюционным путем; этот принцип, повторяю, мне кажется необходимым и достаточным, чтобы модернизировать и влить новые силы во все христианское вероучение"5, с. 205. Подчеркнуто автором. При таком отношении к бытию вполне понятно, почему в тейярдизме отсутствует как таковое учение о творении и Боге как Творце. Бог лишается качества быть Творцом, потому что материя представляется вечно эволюционирующей. "Я верую, что Вселенная есть Эволюция"5, с. 137, орфография авторская]. "Я предаюсь смутной вере в Единый и непреложный мир"5, с. 144. При этом "живой бог" не отрицается, но вполне пантеистически смешивается с самой материей. Шарденовский "бог" действует эволюционным путем во всех областях — в "творении, искуплении, откровении, освящении..."5, с. 205.
По сути своей Тейяр де Шарден предлагает вполне пантеистическое учение. О себе самом он свидетельствовал:"По природе своей души я всегда был естественным пантеистом"цит. по 6, с. 49.
Читая Тейяра, возникает ощущение, что он и не нуждается в специальной критике: его афористические мысли очевидным образом противоречат Библии и всему святоотеческому учению.
Об эволюционном происхождении человека Тейяр де Шарден пишет безапелляционно: "Происхождение человека эволюционным путем..., его эволюционное происхождение, повторяю, для науки не представляет сегодня уже никаких сомнений (выделено автором). Да будет это хорошенько усвоено: вопрос уже улажен, так прочно улажен, что продолжение его обсуждения означало бы такую же пустую трату времени, как продолжение дискуссии о невозможности вращения Земли"5, с. 184. Таким образом однозначно отвергается основополагающее утверждение о творении Богом человека: "Мгновенное сотворение первого Адама мне представляется по характеру своему делом непостижимым, если только речь идет не о слове, которым прикрывается отсутствие всякой попытки объяснения"5, с. 225. Бесплодной представляется нам тейяровская попытка найти человеческое "объяснение" богооткровенным догматам. Отрицание существования исторического Адама вполне логично приводит Шардена к отрицанию созданной из мужнего ребра праматери нашей Евы: "Единственная поправка состоит в замене чрева нашей общей матери Евы коллективной "матрицей" и наследственностью; а это попутно приводит нас к освобождению от обязанности, с каждым днем все более обременительной производить весь род человеческий от одной пары" 5, с. 228. Налицо отрицание апостольского утверждения о происхождении человеческого рода от единыя крове (Деян. 17, 26).
Понятие о первородном грехе, важнейшее в церковном вероучении, напрочь отсутствует в эволюционной "христианской" теории Тейяра де Шардена.
"Сегодня уже не представляется возможным рассматривать первородный грех как простое звено в цепи исторических фактов. Будь то рассмотрение уже признанной наукой органической однородности физической вселенной, или размышления о заданных вероучением космических масштабов Искупления, — в обоих случаях напрашивается один и тот же вывод. Чтобы удовлетворять одновременно опытным данным и требованиям веры, грехопадение не может быть локализовано ни в определенном моменте времени ни в определенном месте. Оно не вписано в наше прошлое как частное "событие""5, с. 193.
Таким образом, первородный грех по существу отрицается, размазывается по миллиардам лет и парсекам вселенной. Грехопадение представляется как "сторона или глобальная модальность эволюции"5, с. 193. "В процессе развертывающегося во времени творения зло неизбежно"5, с. 171. Первородный грех снимается с Адама (который, согласно Тейяру, и не был реальной личностью) и приписывается Богу и Его изначальному творению (которого, согласно Тейяру также не было), растворяясь в них:"Первородный грех в его космической основе... смешивается с самим механизмом творения, где представляет действие негативных сил "контр-эволюции""5, с. 193.
Как для пантеиста, для Тейяра все в мире, и доброе и злое, происходит в "Боге", отождествляющемся с эволюционирующим творением. Все естественно, все "от Бога", включая зло и грех: "Мы вынуждены — пишет Шарден — размышлять о феномене падения для того, чтобы понять, как можно постичь и представить себе его в виде не конкретного явления, но общего условия, воздействующего на всю историю целиком"5, с. 222.
При этом оказывается, что "происхождение зла во вселенной с эволюционирующей структурой не вызывает уже таких трудностей (и уже не требует таких объяснений), как в статичной, изначально совершенной вселенной. Отныне разуму не нужно больше подозревать и искать "виновного". Разве физические и моральные возмущения не зарождаются спонтанно в организующейся системе все то время, пока указанная система совершенно не организуется?"5, с. 193.
"Проблема (интеллектуальная) зла исчезает, поскольку с этой точки зрения (которую выражает Тейяр — свящ. К. Б.) физические страдания и нравственные заблуждения неизбежно включаются в мир в силу не какой-то недостаточности акта творения, но самой структуры разделенного бытия (т.е. как статистически неизбежный побочный продукт объединения множественности)"5, с. 227, (выделено автором).
"Проблема зла, неразрешимая для статической Вселенной (то есть, космоса) не возникает, когда речь идет о развивающейся (множественной) Вселенной, то есть космогенезе"5, с. 227.
Итак, зло узаконивается Тейяром как "статистически неизбежная" и неотъемлемая часть нашего бытия, изначальная и вечная.
Протоиерей Александр Мень так передает смысл этого учения Тейяра. "Для него зло — это прежде всего естественный продукт "игры больших чисел". Это зло беспорядка и неудач, продукт разложения, сопровождающего жизнь. Одним словом, оно оказывается чем-то естественным и неизбежным"5, с. XX. С такой оценкой тейярдизма следует вполне согласиться.
Заметим, что изложенная точка зрения ни в каком смысле не может быть названа христианской. Здесь пантеизм Тейяра настолько мощно просвечивается сквозь христианскую фразеологию его учения, что полностью аннулирует ее. Концепция Тейяра сводится к следующему. Поскольку зло изначально, никогда не было совершенного состояния мира эволюционирующего, про который Творец мог бы по справедливости сказать: се добра зело (Быт. 1, 31). Поскольку зло было прежде человека, Адам никогда не знал безгрешного райского состояния. Мир никогда не претерпевал катастрофы в результате грехопадения, поскольку никакого грехопадения не было, а была лишь вечная "божественная" эволюция.
"Христианин" Тейяр, много писавший на эти темы, умудрился ни одного слова не сказать о существовании диавола.
В предисловии к книге Тейяра о. Александр Мень пишет: "С возникновением человека наряду с биосферой появляется ноосфера. По мнению Тейяра, она не может остановиться в своем развитии, ибо она есть часть эволюции"5, с. ХХ. Прот. А. Мень сочувственно поясняет: "Подобно тому, как слияние одноклеточных животных в организм было началом дальнейшего прогресса, так и духовное объединение человечества ведет его к Сверхжизни и Сверхчеловечеству... Тейяр верит в то, что все развитие науки, техники, социальных систем ведет к этой высшей духовной точке"5, с. ХХ-ХХI.
Сам Тейяр пишет с увлечением: "В прошлом во главе животной жизни стоял человеческий индивид, обладавший высочайшей сложностью и превосходной центральностью своей нервной системы. А в будущем во главе гоминизированной жизни скажется ожидаемое образование высшего сообщества (неизвестного еще на Земле типа), в котором все человеческие индивиды окажутся одновременно завершенными и обобщенными"5, с. 186.
"Человеческий прогресс и Царство Божие не только, я бы сказал, не противоречат друг другу — эти две притягательные силы могут взаимно выравниваться, не повреждая друг друга, — но их иерархизированное совпадение вот-вот станет источником христианского возрождения, биологический час которого, по-видимому, уже пробил"5, с. 192.
Вот значение, которое выделяет Тейяр Католической церкви: "Вне католицизма многие отдельные лица, несомненно, знают и любят Христа... Но эти отдельные личности не объединены в единое, наделенное разумом тело, жизненно отзывающееся как организованное целое на совместное воздействие Христа и человечества... Не только по праву, но и на деле лишь в католицизме продолжают зарождаться новые учения — и вообще возникать новые взгляды, которые благодаря непрекращающемуся синтезу старой веры и вновь возникающих в человеческом сознании идей, подготавливают вокруг нас приход христианского гуманизма... Если христианство действительно предназначено, согласно его исповеданию и чувствам, стать религией завтрашнего дня, то лишь включившись в живую и организованную направленность римского католицизма оно может надеяться померяться силами с великими современными гуманитарными учениями и вобрать их в себя"5, с. 212–213. Тейяр де Шарден предлагает неслыханное богословское учение, в котором провозглашается "обновленная Христология, где Искупление спасающим действием Слова отойдет на второй план" [5, с. 190]: "Уже не искупление сначала, а в довершение восстановление, — но сначала создание (или воссоздание), и ради него (неизбежно, но попутно) борьба со злом и плата за него"5, с. 190.
К апостольской православной вере подобное извращение евангельского подвига Господа Иисуса Христа не имеет никакого отношения. Тейяр производит диавольскую подмену, когда заявляет: "Христос Искупитель... завершается в динамической полноте ХРИСТА ЭВОЛЮЦИИ" [5, с. 191]. На самом деле, Христос Искупитель в тейярдизме не "завершается", а упраздняется и подменяется бесплодной и безблагодатной диавольской игрой ума. Мысль кощунственна и возмутительна.К "вершине антропогенеза" тейярдизм подводит человечество спокойно и без потрясений, точка Омега, "откуда надлежит сиять Христу" ждет нас... "Точка Омега науки и Христос откровения совпадают материально в своей природе "универсальных центров""5, с. 188.
Тейяр несомненно осознает, что его "Христос эволюции" ничего общего не имеет с Христом евангельским, иначе он не написал бы следующих строк:"С одной стороны, специфическая функция Омеги — стягивать к Себе сознательные частицы Вселенной для их сверх-синтеза. С другой стороны, Христова функция (традиционно) состоит главным образом в возвышении, искуплении, спасении человека от бездны. Здесь — спасение посредством полученного прощения. Там — завершение путем состоявшегося творения. Здесь — выкуп. Там — становление. Наложимы ли друг на друга эти два воззрения для мысли и действия? Иными словами, можно ли без искажения христианской позиции перейти от понятия "гуманизация путем искупления" к понятию "гуманизация путем эволюции"?"5, с. 188, выделено автором].
Тейяр этот вопрос решает положительно. Собственно, в этом его ответе и заключается суть и смысл его богословия. В этом ответе — полная измена Христу. В этом ответе — полный отказ от святоотеческого богословского наследия. Подумать только — предлагается "без искажения христианской позиции" отречься от признания Христова искупления ради эволюции! Без искажения православной традиции, без очередного христоубийства и оклеветания Господа "христианский эволюционизм" состояться не может.
Тейяр выбрал антихристову теорию эволюции с ее отказом от искупительной жертвы Христа: "Соединив в себе энергии неба и Земли ("неба" — с малой буквы, а "Земли" — с большой! — свящ. К. Б.), Искупитель, в согласии с нашей верой (с Вашей — да, но — не с нашей православной — свящ. К. Б. ) сверхприродно помещается в тот самый очаг, куда в согласии с нашей наукой (с Вашей, но не с нашей — свящ. К. Б.) естественным образом сходятся лучи эволюции"5, с. 192.
Следующая мысль Тейяра кощунственна и безумна. "Если бы некий Всемирный Христос не проявил Себя положительно и конкретно в ходе эволюции, как ее понимает в настоящее время современная мысль, то эта эволюция осталась бы туманной и неопределенной, и у нас не было бы стимула безоговорочно предаться ее устремлениям и требованиям. Можно сказать, что эволюция спасает Христа (делая Его возможным), и в то же время Христос спасает эволюцию (делая ее конкретной и желанной)"5, с. 201.
До какой же хулы удалось договориться Тейяру де Шардену! Он решил посредством своей недоказанной научной теории эволюции спасти Христа Спасителя!.. Никто, кажется, еще не объявлял себя спасителем Спасителя.
Вовсе непозволительно также говорить, будто "Христос спасает эволюцию". Никакую не эволюцию пришел спасти Сын Человеческий, но верующих в Него как в Сына Божия.
Вера Тейяра с точки зрения православного христианина помрачительна, представляет собой извращение святоотеческого наследия: "Я не думаю, что ошибусь, — пророчествует он — если скажу, что медленно, но верно происходит духовная трансформация, в ходе которой страждущий Христос... все более и более будет становиться для верующих "Тем, Кто несет и поддерживает бремя эволюционирующего мира""5, с. 208. "В наших глазах, в наших сердцах, я уверен, Христос-искупитель завершается и уясняется в образе Христа эволюции"5, с. 208.
Избави нас, Господи, от такой "духовной трансформации"! Сохрани нам, Господи, неискаженный образ Христа Твоего!
Подводя итог сказанному, отметим, что практически по всем догматическим вопросам — о творении, грехопадении, антропологии, христологии, учении о воскресении мертвых и Страшном Суде, о Церкви и другим — "христианский эволюционизм" Тейяра де Шардена коренным образом расходится с традиционным святоотеческим учением и представляет собой конгломерат еретических, вполне антицерковных представлений.
Остается только удивляться, что, несмотря на обилие серьезных догматических отступлений от Святоотеческого учения, пантеист Тейяр де Шарден все еще именуется иногда "христианским богословом".
Критика Тейяра на Западе
Отметим, что в католической среде идеи Тейяра де Шардена воспринимались как неслыханные, модернистские и еретические еще при жизни автора. Приведем некоторые любопытные факты, происшедшие после смерти Тейяра, случившиеся в 1955 году.
6 декабря 1957 года Конгрегация священной канцелярии (Санта Оффициум) предписала изъять книги Тейяра из библиотек католических духовных семинарий и религиозных учреждений, а также запретила перевод его работ на другие языки.
В 1959 году Папская богословская академия в своем журнале "Divinitas" пишет о Тейяре, что он "ничего не понимает в богословии, что он хаотически втащил естественнонаучные формы мышления и понятия в богословие и тем самым дал повод верующим к опасному соблазну".
В 1961 году Конгрегация священной канцелярии характеризует учение Тейяра как противоречащее основам католического богословия. Епископат, церковное руководство, ректоры католических учебных заведений призываются защищать души пасомых и учащихся от опасности, содержащейся в учении Тейяра.
30 июня 1962 года та же Конгрегация осудила "тягостные ошибки" тейярдизма. 1 июля 1962 года были указаны конкретные пункты учений Тейяра, "оскорбляющие католическую доктрину":
1) его эволюционистская концепция творения;
2) его концепция отношений между миром и Богом;
3) его концепция Христа, появляющегося в конце эволюции;
4) его концепция творения, Воплощения и Искупления, ибо "он не делает ясного различия между естественным и сверхъестественным";
5) его концепция взаимоотношений между духом и материей;
6) его концепция греха;
В заключении – главный упрек, адресуемый Тейяру состоит в том, что он "в некотором роде натурализует сверхъестественное… отводит миру после Бога слишком высокое место, придавая ему слишком большое значение".
В сентябре 1963 года Конгрегация священной канцелярии добилась от церковных властей Рима запрета выставлять и продавать в католических книжных магазинах труды Тейяра и работы, посвященные его творчеству, так как эти сочинения "содержат двусмысленные положения и ошибки в областях философии и религии, затрагивающих христианские идеи".
На II Ватиканском соборе завязался открытый спор между противниками тейярдизма во главе с итальянским кардиналом Руффини, французским монахом Доном Прю и группой сторонников идей Тейяра.
В апреле 1966 года кардинал А. Оттавиани в письме к католическим епископам осудил тейярдизм за пересмотр догматики в свете историзма и тейяровскую интерпритацию первородного греха.
Середина 1960-х годов ознаменовалась критикой Тейяра Э. Жильсоном, Ж. Маритеном и итальянским иезуитом Массинео [см. 6, с. 29-30]. Справедливости ради следует отметить, что к настоящему времени идеи Тейяра получили на Западе широкое распространение благодаря открытой поддержке Ватикана.
Без сомнения, православная оценка творческого наследия Тейяра должна проводиться исключительно на основании догматического учения нашей Церкви. Критика западных богословов не может считаться окончательным приговором – хотя, по совести говоря, с упомянутой критикой Тейяра от его собратьев-католиков трудно не согласиться.
Поддержка тейярдизма в Русской Православной Церкви
В недавно вышедшей (весьма и весьма смутительной) книге священника Евгения Струговщикова "Тейяр де Шарден и православное богословие" настойчиво проводится странная и совершенно несправедливая мысль, будто Тейяр был "не понят" на Западе, поскольку, дескать, был ближе по духу к православному восточному христианству. Отец Евгений пишет, в частности следующее: "В случае сопоставления "пантеизма Тейяра" с православной богословской мыслью… в плане содержания мысли мы можем найти большое количество параллелей" [6, с. 51].
"Как понималось сотворение человека на христианском Востоке? Были ли здесь авторы, которые могли бы хоть как-то быть сопоставлены с Тейяром? Нам представляется, что ответ на последний вопрос должен быть положительным. Для православного богословия, в лице св. Григория Нисского и преп. Максима Исповедника, проблема происхождения человека решалась таким образом, который отчасти сопоставим с тейяровскими воззрениями" [6, с.107].
"Царство Божие… открывается, по Тейяру, лишь при достижении творением крайней степени своей сложности. Точка Омега подразумевает слияние без поглощения, единение без смешения.
Прот. Александр Мень усматривает в этом полное согласие Тейяра со святоотеческой идеей "соборности"" [6, с.179]. Нет нужды говорить, что эти и многие подобные спекулятивные мысли отца Евгения Струговщикова совершенно не соответствуют содержанию трактатов Тейяра де Шардена. На это, между прочим, обратил внимание в (в целом хвалебном положительном) предисловии к его книге благословивший её издание епископ Венский и Австрийский Иларион (Алфеев): "Святоотеческая традиция оказала на Тейяра лишь косвенное и опосредованное влияние (что признает и сам автор настоящей книги), было бы ошибкой искать прямые параллели между Тейяром и восточными Отцами Церкви" [6, с. 6].
Выделим еще одну характерную для "православных эволюционистов" мысль о допустимости аллегорического прочтения библейского Шестоднева: "В подходе к толкованию Священного Писания Тейяра можно считать представителем александрийской традиции экзегетики. Это же его "александрийство" прослеживается и в интерпретации библейского рассказа о происхождении человека" [6, с. 106-107].
Отец Евгений Струговщиков пытается представить Тейяра большим "александрийцем", чем сами знаменитые представители александрийской богословской школы. Приведем мнения двух из них.
Святитель Афанасий Великий: "Вся видимая тварь создана шесть дней; и в первый создан свет, который и нарече Бог день; во второй создана твердь; в третий Бог, собирая во едино воды, явил сушу и произвел на ней различные плоды; в четвертый сотворил солнце и луну и весь звездный сонм; в пятый создал животных в море и птиц в воздухе, в шестой сотворил четвероногих, живущих на земле, и наконец человека" [14, с. 287].
Климент Александрийский вполне буквально, а не аллегорически трактует библейскую хронологию: "Следует, я думаю, изложить хронологию римских императоров. От Августа до Комода прошло 222 года, а от Адама до Смерти Коммода – 5784 года 2 месяца и 12 дней" [15, с.150].
Отец Евгений Струговщиков не одинок в своей попытке оправдания тейярдизма "аллегорическим" толкованием Шестоднева. Подобным образом, вполне в духе учения Тейяра де Шардена высказывался протоиерей Михаил Захаров в докладе на X Международных Рождественских образовательных чтениях: "Многие ученые и богословы видят возможные пути сближения науки и религии в аллегорическом толковании библейского текста о сотворении мира. … Это наиболее продуктивный подход, и именно им шли многие богословы от святых отцов, до современных авторов" [16, 329].
Мысль о том, что "многие богословы от святых отцов" посредством "аллегорических толкований" находили "пути сближения науки и религии" представляется нам достаточно абсурдной. Для Святых Отцов аллегорическое толкование текста было средством возведения читателя в более тонкую и возвышенную духовную среду, а не сведения содержания Слова Божия к механике и физиологии. Быть может по этой причине, никаких аллегорических толкований Шестоднева Святые Отцы нам не оставили. Если же отдельные мысли аллегорического свойства у Святых Отцов при толковании Шестоднева и встречаются, то, во-первых, они никогда не отрицают прямой буквальный смысл, и, во-вторых, являются отступлением от главной темы в сторону нравственно-философскую, но ни в коем случае не космогоническую. Предлагаемое же "аллегорическое" прочтение библейского текста в смысле более грубом, физическом, материальном, чем написано у пророка Моисея, вряд ли даже может быть названо истинно аллегорическим, но скорее должно быть признано профанирующим.
Второе предисловие к книге "Тейяр де Шарден и православное богословие" подписано "биологом-методистом Отдела религиозного образования и катехизации" Галиной Муравник. В нем в адрес Тейяра рассыпаются обильные похвалы и деферамбы: "Однако надо признать, что время Тейяра уже настало. Он – мыслитель, востребованный современностью" [6, с. 7]. "Его книги, пришедшие к читателям спустя десятилетия после смерти автора, – это, бесспорно, новый этап развития современного богословия. Путь, который проложил Тейяр, отныне открыт всякой ищущей, жаждущей Истины душе. Через познание законов становления и развития мiра он стремился к познанию Сущего" [там же].
В книге [2] мы писали о том, что проводником идей Тейяра де Шардена был покойный протоиерей Александр Мень, и в настоящее время – его ученики и последователи. Существует также ряд других богословских групп и течений, которые исповедуют "православный эволюционизм".
Эволюционистские идеи проникли в учебники Закона Божия, Катехизисы и семинарские курсы (главным образом – по Священному Писанию Ветхого Завета и Основному богословию). Стало нередким трактовать вопросы о библейском Шестодневе не с позиций святоотеческого учения, а опираясь на научно-критические и модернистские суждения, чуждые православному Преданию. Это несомненно является отступлением от догматического церковного вероучения. Подробнее об этом сказано нами в [2, 19].
О необходимости официального церковного осуждения эволюционистской ереси До сих пор официальное суждение о ереси эволюционизма, и в, частности, о духовном наследии Тейяра де Шардена в Русской Православной Церкви не высказано. Сделать это необходимо потому, что книги Тейяра уже воспитали немало учеников, почитающих его за авторитет в области богословия. В нашей Церкви – это прежде всего покойный протоиерей Александр Мень и его духовные последователи (Г.Л. Муравник – одна из них). Их порой чрезмерно активная позиция представляет реальную угрозу для чистоты исповедания православной веры. Считаем своевременным обратить на это внимание православной общественности, как мы писали об этом в Синодальную Богословскую Комиссию, которая, надеемся, вынесет официальное и компетентное заключение о еретическом содержании учения Тейяра де Шардена (на Западе) и протоиерея Александра Меня (в Русской Православной Церкви, где он проходил священническое служение). На это, в частности, мы указывали в нашей книге "Православное вероучение и теория эволюции" [2, с. 186] и в специальном обращении на имя Председателя Богословской Комиссии митрополита Филарета от 30 июля 2004 года.
В XX веке под влиянием эволюционных учений Чарльза Дарвина, Тейяра де Шардена, и их последователей антихристианская эволюционистская философия распространилась по всему земному шару, проникла в средние и высшие учебные заведения, укоренилась на университетских кафедрах и в научно-исследовательских институтах. Проникло это пагубное учение и в ограду Православной Церкви. Богословы модернистского толка, не слишком искушенные в Святоотеческом предании, поспешили принять это чуждое Православию учение и объявить его совместимым с догматическим вероучением Церкви. Ряд таких впавших в заблуждение богословов также указан в нашей книге [2].
Необходимость официального церковного обличения ереси эволюционизма в настоящее время усиливается тем, что эволюционизм является ярким и неприкрытым проявлением апостасии в богословии. Для уклонения в культ "общечеловеческих ценностей" (гуманизм) и участия в губительных процессах мировой глобализации (экуменизм, формирование единого информационного и экономического пространства) теория эволюции служит богословским и идейным основанием. В эволюционизме находит выражение отступление от апостольского святоотеческого учения о мире как о Божьем творении. Честь называться Творцом неба и земли отдается Эволюции. Эволюционизм явным и скрытым образом воскрешает древние ереси, давно осужденные Церковью.
Иеромонах Серафим (Роуз)
Из всех христианских писателей XX века наиболее верно и обстоятельно, на наш взгляд, определил православное отношение к учению эволюционизма иеромонах Серафим (Роуз).
Его замечательная книга "Бытие: сотворение мiра и первые ветхозаветные люди" [3] (объемом более 600 страниц) – это капитальный труд, включающий в себя несколько частично публиковавшихся ранее статей и трактатов отца Серафима. В нем подробно излагается положительное учение Православной Церкви и обличается ересь эволюционизма, выраженная в работах Тейяра де Шардена и его единомышленников. Признав справедливой аргументацию иеромонаха Серафима (Роуза), мы можем быть избавлены от необходимости заново проделывать кропотливую работу по духовной оценке творчества Тейяра. (Жаль, что о. Е. Струговщиков проигнорировал критику Тейяра Роузом, даже не упомянув последнего.)
Мысли о. Серафима о современном толковании библейского Шестоднева, происхождении человека, пребывании в Раю и изменении мира после грехопадения ценны тем, что они целиком основаны на Священном Писании и богословской традиции Православной Церкви. Его курс лекций (к сожалению, не завершенный) под названием "Православное понимание книги Бытия" в толковании Священного Писания основывается всецело на святоотеческом наследии. Отец Серафим писал: "Наш ключ к пониманию Бытия — следующий: как понимали Святые Отцы этот вопрос, особенно в отношении отдельных мест и, вообще, в отношении книги в целом?" [17, с. 13].
Если позволительно будет сделать критическое замечание в адрес этой чрезвычайно ценной в духовном отношении книги, то отметим, что отец Серафим пользуется в подтверждение своих мыслей цитатами лишь 10-15 имен Святых Отцев, хотя и таких ведущих учителей Церкви, как преп. Ефрем Сирин, свят. Иоанн Златоуст, отцы каппадокийцы, свт. Амвросий Медиоланский и др.
Продолжая начатое иеромонахом Серафимом дело, мы смогли собрать гораздо большее количество святоотеческих цитат. В Предисловии к настоящему Сборнику представлены суждения более 60 прославленных Церковью духоносных мужей, учителей Церкви. Все они единодушно и согласно со Священным Писанием Ветхого и Нового Завета отрицают эволюцию вселенной и учат о строгом и буквальном понимании шестидневного творения мира.
Применяя в толковании других мест Священного Писания аллегорическое прочтение, Святые Отцы не допускают такой трактовки Библии, которая отрицала бы буквальное прочтение Шестоднева.
Исключений в Святоотеческом Предании нам не известно. Так учила Церковь в эпоху до Константина Великого, такое же учение было провозглашено в эпоху Вселенских Соборов, также учили поздневизантийские Отцы. Не встречается иных мнений у учителей Русской Церкви вплоть до современников Дарвина – святителей Феофана Затворника, Игнатия Брянчанинова, праведного Иоанна Кронштадтского, Новомучеников и Исповедников Российских. Полное согласие всех Святых Отцов заставляет нас утверждать, что отрицание эволюции является не частным богословским мнением, но существенной и неотъемлемой частью апостольского Православия. Иеромонах Серафим утверждал: "Идея эволюции совершенно отсутствует в книге Бытия, согласно которой каждая тварь создана "по роду своему" и не "изменена в другую"" [11, с. 463]. Он предупреждал также, что "подлинное отеческое учение об этом предмете ставит серьезные препятствия на пути тех, кто желал бы толковать Книгу Бытия в согласии с современными идеями и мудростью, да отеческое истолкование делает и невозможным гармонизировать повествование Бытописателя с теорией эволюции, требующей совершенно "аллегорической" интерпретации текста во многих местах, где отеческое толкование этого не допускает. Учение о том, что Адам был создан не из праха, а путем развития из какой-то другой твари, — это новое учение, совершенно чуждое Православию" [11, с. 479].
Обращаясь в письме к греческому богослову Александру Каломиросу, о. Серафим (Роуз) писал следующее: "Вы заметите, что в написанном мной об Адаме и Еве я приводил Святых Отцов, истолковывающих текст Книги Бытия, можно сказать, довольно "буквально". Верно ли мое предположение, что Вам бы хотелось истолковывать текст более "аллегорически",когда Вы говорите, что веровать в непосредственное сотворение Богом Адама — значит придерживаться "очень узкой концепции Священного Писания"? Это исключительно важный пункт, и я просто с изумлением узнаю, что "православные эволюционисты" совсем не знают, как Святые Отцы истолковывают Книгу Бытия. Вы согласитесь со мной, что мы не вольны истолковывать Священное Писание, как нам вздумается, а должны следовать Святым Отцам. Боюсь, что не все, которые говорят о Книге Бытия и об эволюции, обращают внимание на этот принцип. Некоторые так стремятся дать бой протестантскому фундаментализму, что заходят очень далеко, возражая всякому желающему истолковывать священный текст Книги Бытия "буквально"; но, так поступая, они никогда не сверяются со св. Василием Великим или другими толкователями Книги Бытия, которые четко устанавливают принципы, каких нам надлежит придерживаться при толковании священных текстов. Боюсь, что многие из нас, якобы следующие святоотеческой традиции, иногда проявляют небрежность и легко впадают в суемудрие вместо того, чтобы следовать учению Святых Отцов. Я твердо верую, что православный христианин может найти у Святых Отцов цельное мировоззрение и философию жизни; если мы будем прислушиваться к их учению, а не считать себя достаточно мудрыми, чтобы учить других по своей "мудрости", мы не заблудимся" [11, с. 467].
Приведя в подтверждение своих мыслей множество убедительных высказываний Святых Отцов, о. Серафим отмечал: "Самым "удивительным" является, вероятно, то, что Святые Отцы понимали текст Священного Писания, "как написано", и они не позволяют нам толковать его "свободно" или аллегорически. Многие "современно образованные" православные привыкли связывать такую интерпретацию с протестантским фундаментализмом, и бояться, что их сочтут "наивными" умудренные философы науки; но ведь ясно, с одной стороны, насколько глубже истинно-отеческое толкование по сравнению с таковым фундаменталистов, которые никогда не слышали о божественном созерцании и чье истолкование лишь иногда случайно совпадает со святоотеческим; а с другой стороны, насколько глубже святоотеческое толкование, чем то, которое некритически воспринимает спекуляции современной философии, как будто это истинное знание" [11, с. 487–488].
Следует со всей определенностью отметить, что церковная полемика с эволюционизмом ничего общего не имеет с протестантским фундаментализмом, но всецело основывается на православном святоотеческом Предании.
Иеромонах Серафим задается следующим справедливым и гневным вопросом, и сам отвечает на него.
"Сколько еще православным оставаться в плену у этой пустой западной философии? Много сказано о "западном пленении" православного богословия в последние века; когда же мы поймем, что в еще более отчаянном "западном пленении" находится сегодня каждый православный, беспомощный пленник "духа времени",преобладающего течения мирской философии, растворенной в самом воздухе, которым мы дышим в богоотступном, богоненавистном обществе? Православный, который не борется сознательно против пустой философии века сего, а просто принимает ее в себя и находится с нею в мире, потому что собственное его понимание православия искажено, не сообразуется со святоотеческими установлениями" [11, с. 515].
Иеромонах Серафим признавал связь теории эволюции и с философией и с наукой, однако при этом справедливо отмечал, что эволюционизм требует вполне религиозной веры. "Это вроде научно-философского богословия, продукт веры (хотя веры скептической). И по ее популярности сегодня можно судить не только о низком уровне богословия, но и о почти полной утере простого здравого смысла. Помню, на первом курсе преподаватель зоологии распространялся о "великих идеях человека". Самой великой ему представлялась "идея эволюции" он ставил ее выше "идеи Бога"" [18, с. 451].
Отец Серафим связывал веру в эволюцию с хилиазмом, все посылки философии которого вытекают из теории эволюции и немыслимы без нее. Он называл эволюцию (вместе с хилиазмом вообще) глубинным, едва ли не врожденным предрассудком, овладевающим умами людей вопреки логике и здравому смыслу. Понятие об эволюции вдалбливается всем нам чуть ли не с колыбели, и потом человеку очень трудно отрешиться от этого навязанного мнения. Эволюция — не просто безобидная идея, а враждебное Православию мировоззрение.
Особую опасность видел иеромонах Серафим не в дарвинизме, а в учении о телеологической или Богом управляемой эволюции.
"Так называемая божественная эволюция, как мне кажется, есть измышление тех, кто боится, что эволюция мира физического уж слишком "научна", вот они и "подсовывают" Бога то там, то сям, чтобы хоть как-то примирить богословие с "последними научными открытиями". Но такое противоестественное толкование может удовлетворить лишь самые дремучие умы (для которых все, что не укладывается в рамки, скажем, второго закона термодинамики, ниспослано Богом). Ни богословам, ни ученым оно не подходит, ибо смешивает богословие и науку. Эволюция духовная, однако, применяет "законы" эволюции физического мира к духовной области. Результаты чудовищны и неприемлемы ни с научной, ни с богословской точки зрения: нелепица и путаница, изложенная причудливым языком в стиле Тейяра де Шардена. И то, и другое целиком зависит от признания эволюции физического мира, отвергни ее — и рухнет вся система эволюции духовной. Кроме того, "научная" и "духовная" эволюция противоречат одна другой, ибо главная цель эволюции физического мира — найти объяснение этого мира вне Бога, то есть такая теория по своей природе атеистична.И смешно наблюдать некоторых "богословов", старающихся поспеть за новейшими "научными" изысканиями, дабы "не отстать от времени"" [18, с. 455].
О своевременности церковного прославления иеромонаха Серафима (Роуза) На наш взгляд, главное значение о. Серафима (Роуза) для православного богословия заключается в его обличении ереси эволюционизма ХХ века и изложение церковного учения о творении Богом мира и человека. Так глубоко и обстоятельно об этом не писал никто из богословов ХХ века. Читая труды о. Серафима, мы приобщаемся к источнику живого святоотеческого Предания.
Отношение к теории эволюции во всех ее научных и философских проявлениях было по справедливости оценено иеромонахом Серафимом (Роузом) как чуждое святоотеческому мировоззрению и несовместимое с православным вероучением. Мы в этой связи писали: "Значение о. Серафима (Роуза) в деле разоблачения антихристианской сущности эволюционизма может быть сравнимо с тем значением, которое в разоблачении ереси Ария имел в древности святитель Афанасий Великий. После неопровержимых слов православного американца писать на эту тему имеет смысл лишь постольку, поскольку эволюционизм еще продолжает существовать и нападать на церковное вероучение — подобно тому, как критика арианства отцами Каппадокийцами и последующими святыми мужами по существу лишь повторяла разоблачение этой ереси святым Афанасием Александрийским" [2, с. 38].
Для многих католиков и протестантов Америки книги их соотечественника Роуза открывают окно в давно забытый мир живого святоотеческого предания Православной Церкви. Таким образом, труды отца Серафима имеют бесспорное просветительское и миссионерское значение для Запада. Роуз свидетельствует об Истине, и его слово слышат и воспринимают ищущие ее. Как пишет Хью Оуэн, для "реставрации" спасительной Истиной на Западе важную роль "занимают труды православных богословов, таких, как иеромонах Серафим (Роуз)".
Отметим, что речь идет не о порочной и духовно несостоятельной практике экуменизма (в которой, к сожалению, еще пока участвуют отдельные представители православных поместных Церквей) – но об истинном и плодотворном евангельском свидетельстве Православия. Для успешной православной миссии на Западе требуется не принятие нами эволюционистской ереси тейярдизма, но просвещение католиков и протестантов неискаженным учением Святых Отцов, в духе Священного Писания, что и поставил целью и смыслом своей жизни иеромонах Серафим (Роуз.)
Отец Серафим помимо трудов об эволюционизме оставил немалое духовное наследие. Его книги – "Душа после смерти", "Православие и религия будущего" и другие не раз переиздавались на русском языке и хорошо знакомы широкому кругу читателей. Его книги любимы верующим народом. Можно без преувеличения сказать, что для многих русских людей о. Серафим (Роуз) стал учителем веры и благочестия. Его мудрые и тактичные слова органично воспринимаются и новоначальными христианами и уже окрепшими в вере.
В одном из писем 1976 года он определил цель своего творчества: "Прежде всего, нам должно стремиться сохранить настоящее благоухание Православия". О чем бы ни брался писать подвижник благочестия – это настоящее благоухание Православия истекает от его страниц. Читая труды иеромонаха Серафима, мы приникаем к чистому источнику святоотеческой мудрости, простоты и живительной силы Христовой.
Богословское наследие иеромонаха Серафима (Роуза) сопоставимо для христиан XXI века с трудами великих русских духовных писателей XIX века – епископа Игнатия (Брянчанинова) и епископа Феофана Затворника, прославленных как святители в лике святых за свое православное вероучение и святость жизни. Сам о. Серафим при жизни и после своей блаженной кончины был светильником, стоящим не под спудом, но светящий многим. Вполне житийно описано его обращение от американского образа жизни к уединенной созерцательной жизни православного монаха-молитвенника и миссионера-просветителя в книге иеромонаха Дамаскина (Христенсена) [18]. По сути – мы имеем в этой книге составленное житие угодника Божия.
Любопытно отметить, что и на Западе, и в России уже довольно широко распространены иконы с изображением о. Серафима (Роуза), причем различных видов иконографии. Мы не знаем, откуда они возникают, и кто их распространяет, но иконы с изображением о. Серафима (Роуза) мы встречали не раз в монашеских кельях и городских квартирах. Насельники многих русских монастырей благословляют паломников и своих духовных чад иконками с изображением преподобного Серафима (Роуза). Несколько таких икон находится в рабочем кабинете автора этих строк.
Само по себе наличие икон подвижников благочестия, не прославленных еще Церковью, разумеется, не может быть аргументом в пользу того, что на них изображены истинные угодники Божии.
Но наличие таких икон свидетельствует несомненно о том, что в России в православном верующем народе есть реальное почитание о. Серафима (Роуза) как святого, преподобного.
Отметим, что по благословению архиепископа Владивостокского и Приморского Вениамина вышла в свет книга "Жития и жизнеописания новопрославленных святых и подвижников благочестия в Русской Православной Церкви просиявших", в которой несколько страниц уделено жизнеописанию американского подвижника иеромонаха Серафима (Роуза).
Привившись к лозе Христовой через ветвь Русской Зарубежной Церкви (по сказанному: Аз есмь лоза, вы же рождие (Ин. 15.5)), отец Серафим особым вниманием и сердечной болью разделял судьбу России и Русского Православия. Для многих наших соотечественников он явился добрым пастырем и учителем, вводящим в ограду Церкви. Мы считаем выдающимся значение иеромонаха Серафима (Роуза) в деле разоблачения ереси эволюционизма и утверждения православного святоотеческого учения.
Список литературы:
1. Феофан Затворник, святитель. Собрание писем. Вып V, VI. Письмо № 995. М.: Изд. Псково-Печерского монастыря. 1994.
2. Буфеев Константин, свящ. Православное вероучение и теория эволюции. Санкт-Петербург. 2003.
3. Серафим (Роуз) иеромонах. Бытие: сотворение мiра и первые ветхозаветные люди. М.: Валаамское общество Америки. 2004.
4. Ириней Лионский, святитель. Творения. Обличение и опровержение лжеименного знания. М.: "Паломникъ". 1996.
5. Тейяр де Шарден. Божественная среда. М.:Гнозис. 1994.
6. Струговщиков Евгений, свящ. Тейяр де Шарден и православное богословие. М.: Дом Надежды. 2004.
7. Ориген. О началах. Самара. 1993.
8. Макарий (Булгаков), архиепископ. Православно-догматическое богословие. Т. 1. СПб, 1994.
9. Анафема. Составитель Паламарчук П. М.: Изд. Сретенского монастыря. 1989.
10. Лосский В.Н. Догмат Церкви и экклезиологические ереси //Богословские труды. № 38.
11. Серафим (Роуз), иеромонах. Православный взгляд на эволюцию // Приношение православного американца. М., 1998.
12. Болотов В.В. Лекции поистории древней Церкви. Ч.2. М. 1994.
13. Мейендорф Иоанн, протоиерей. Византийское богословие. Исторические тенденции и доктринальные темы. Минск: "Лучи Софии", 2001.
14. Афанасий Великий, святитель. Творения. Т.2. Сергиев Посад. 1902. Репринт. М. 1994.
15. Климент Александрийский. Строматы. Т. I. Римская хронология. Книги 1-3. Книга 1. (Перевод). СПб.: "Издательство Олега Абышко", 2003.
16. Захаров Михаил, прот. "Христианство и наука о происхождении и эволюции Вселенной" / "Христианство и наука". Сборник докладов X Международных Рождественских образовательных чтений. М:Отдел религиозного образования и катехизации Русской Православной Церкви. 2003.
17. Серафим (Роуз), иеромонах. Православное понимание книги Бытия. М., 1998.
18. Дамаскин (Христенсен), иером. Не от мiра сего. Жизнь и труды о.Серафима (Роуза) Платинского. М.,2001.
19. Шестоднев против эволюции. В защиту святоотеческого учения о творении. Под ред. Диакона Даниила Сысоева. Москва: "Паломникъ".2000.
20. Жития и жизнеописания новопрославленных святых и подвижников благочестия в Русской Православной Церкви просиявших. Т. 2. (август-декабрь). с. 34-37. С-Пб.: "Воскресение". 2001.
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.portal-slovo.ru/
Отметим, что в католической среде идеи Тейяра де Шардена воспринимались как неслыханные, модернистские и еретические еще при жизни автора. Приведем некоторые любопытные факты, происшедшие после смерти Тейяра, случившиеся в 1955 году.
6 декабря 1957 года Конгрегация священной канцелярии (Санта Оффициум) предписала изъять книги Тейяра из библиотек католических духовных семинарий и религиозных учреждений, а также запретила перевод его работ на другие языки.
В 1959 году Папская богословская академия в своем журнале "Divinitas" пишет о Тейяре, что он "ничего не понимает в богословии, что он хаотически втащил естественнонаучные формы мышления и понятия в богословие и тем самым дал повод верующим к опасному соблазну".
В 1961 году Конгрегация священной канцелярии характеризует учение Тейяра как противоречащее основам католического богословия. Епископат, церковное руководство, ректоры католических учебных заведений призываются защищать души пасомых и учащихся от опасности, содержащейся в учении Тейяра.
30 июня 1962 года та же Конгрегация осудила "тягостные ошибки" тейярдизма. 1 июля 1962 года были указаны конкретные пункты учений Тейяра, "оскорбляющие католическую доктрину":
1) его эволюционистская концепция творения;
2) его концепция отношений между миром и Богом;
3) его концепция Христа, появляющегося в конце эволюции;
4) его концепция творения, Воплощения и Искупления, ибо "он не делает ясного различия между естественным и сверхъестественным";
5) его концепция взаимоотношений между духом и материей;
6) его концепция греха;
В заключении – главный упрек, адресуемый Тейяру состоит в том, что он "в некотором роде натурализует сверхъестественное… отводит миру после Бога слишком высокое место, придавая ему слишком большое значение".
В сентябре 1963 года Конгрегация священной канцелярии добилась от церковных властей Рима запрета выставлять и продавать в католических книжных магазинах труды Тейяра и работы, посвященные его творчеству, так как эти сочинения "содержат двусмысленные положения и ошибки в областях философии и религии, затрагивающих христианские идеи".
На II Ватиканском соборе завязался открытый спор между противниками тейярдизма во главе с итальянским кардиналом Руффини, французским монахом Доном Прю и группой сторонников идей Тейяра.
В апреле 1966 года кардинал А. Оттавиани в письме к католическим епископам осудил тейярдизм за пересмотр догматики в свете историзма и тейяровскую интерпритацию первородного греха.
Середина 1960-х годов ознаменовалась критикой Тейяра Э. Жильсоном, Ж. Маритеном и итальянским иезуитом Массинео [см. 6, с. 29-30]. Справедливости ради следует отметить, что к настоящему времени идеи Тейяра получили на Западе широкое распространение благодаря открытой поддержке Ватикана.
Без сомнения, православная оценка творческого наследия Тейяра должна проводиться исключительно на основании догматического учения нашей Церкви. Критика западных богословов не может считаться окончательным приговором – хотя, по совести говоря, с упомянутой критикой Тейяра от его собратьев-католиков трудно не согласиться.
Поддержка тейярдизма в Русской Православной Церкви
В недавно вышедшей (весьма и весьма смутительной) книге священника Евгения Струговщикова "Тейяр де Шарден и православное богословие" настойчиво проводится странная и совершенно несправедливая мысль, будто Тейяр был "не понят" на Западе, поскольку, дескать, был ближе по духу к православному восточному христианству. Отец Евгений пишет, в частности следующее: "В случае сопоставления "пантеизма Тейяра" с православной богословской мыслью… в плане содержания мысли мы можем найти большое количество параллелей" [6, с. 51].
"Как понималось сотворение человека на христианском Востоке? Были ли здесь авторы, которые могли бы хоть как-то быть сопоставлены с Тейяром? Нам представляется, что ответ на последний вопрос должен быть положительным. Для православного богословия, в лице св. Григория Нисского и преп. Максима Исповедника, проблема происхождения человека решалась таким образом, который отчасти сопоставим с тейяровскими воззрениями" [6, с.107].
"Царство Божие… открывается, по Тейяру, лишь при достижении творением крайней степени своей сложности. Точка Омега подразумевает слияние без поглощения, единение без смешения.
Прот. Александр Мень усматривает в этом полное согласие Тейяра со святоотеческой идеей "соборности"" [6, с.179]. Нет нужды говорить, что эти и многие подобные спекулятивные мысли отца Евгения Струговщикова совершенно не соответствуют содержанию трактатов Тейяра де Шардена. На это, между прочим, обратил внимание в (в целом хвалебном положительном) предисловии к его книге благословивший её издание епископ Венский и Австрийский Иларион (Алфеев): "Святоотеческая традиция оказала на Тейяра лишь косвенное и опосредованное влияние (что признает и сам автор настоящей книги), было бы ошибкой искать прямые параллели между Тейяром и восточными Отцами Церкви" [6, с. 6].
Выделим еще одну характерную для "православных эволюционистов" мысль о допустимости аллегорического прочтения библейского Шестоднева: "В подходе к толкованию Священного Писания Тейяра можно считать представителем александрийской традиции экзегетики. Это же его "александрийство" прослеживается и в интерпретации библейского рассказа о происхождении человека" [6, с. 106-107].
Отец Евгений Струговщиков пытается представить Тейяра большим "александрийцем", чем сами знаменитые представители александрийской богословской школы. Приведем мнения двух из них.
Святитель Афанасий Великий: "Вся видимая тварь создана шесть дней; и в первый создан свет, который и нарече Бог день; во второй создана твердь; в третий Бог, собирая во едино воды, явил сушу и произвел на ней различные плоды; в четвертый сотворил солнце и луну и весь звездный сонм; в пятый создал животных в море и птиц в воздухе, в шестой сотворил четвероногих, живущих на земле, и наконец человека" [14, с. 287].
Климент Александрийский вполне буквально, а не аллегорически трактует библейскую хронологию: "Следует, я думаю, изложить хронологию римских императоров. От Августа до Комода прошло 222 года, а от Адама до Смерти Коммода – 5784 года 2 месяца и 12 дней" [15, с.150].
Отец Евгений Струговщиков не одинок в своей попытке оправдания тейярдизма "аллегорическим" толкованием Шестоднева. Подобным образом, вполне в духе учения Тейяра де Шардена высказывался протоиерей Михаил Захаров в докладе на X Международных Рождественских образовательных чтениях: "Многие ученые и богословы видят возможные пути сближения науки и религии в аллегорическом толковании библейского текста о сотворении мира. … Это наиболее продуктивный подход, и именно им шли многие богословы от святых отцов, до современных авторов" [16, 329].
Мысль о том, что "многие богословы от святых отцов" посредством "аллегорических толкований" находили "пути сближения науки и религии" представляется нам достаточно абсурдной. Для Святых Отцов аллегорическое толкование текста было средством возведения читателя в более тонкую и возвышенную духовную среду, а не сведения содержания Слова Божия к механике и физиологии. Быть может по этой причине, никаких аллегорических толкований Шестоднева Святые Отцы нам не оставили. Если же отдельные мысли аллегорического свойства у Святых Отцов при толковании Шестоднева и встречаются, то, во-первых, они никогда не отрицают прямой буквальный смысл, и, во-вторых, являются отступлением от главной темы в сторону нравственно-философскую, но ни в коем случае не космогоническую. Предлагаемое же "аллегорическое" прочтение библейского текста в смысле более грубом, физическом, материальном, чем написано у пророка Моисея, вряд ли даже может быть названо истинно аллегорическим, но скорее должно быть признано профанирующим.
Второе предисловие к книге "Тейяр де Шарден и православное богословие" подписано "биологом-методистом Отдела религиозного образования и катехизации" Галиной Муравник. В нем в адрес Тейяра рассыпаются обильные похвалы и деферамбы: "Однако надо признать, что время Тейяра уже настало. Он – мыслитель, востребованный современностью" [6, с. 7]. "Его книги, пришедшие к читателям спустя десятилетия после смерти автора, – это, бесспорно, новый этап развития современного богословия. Путь, который проложил Тейяр, отныне открыт всякой ищущей, жаждущей Истины душе. Через познание законов становления и развития мiра он стремился к познанию Сущего" [там же].
В книге [2] мы писали о том, что проводником идей Тейяра де Шардена был покойный протоиерей Александр Мень, и в настоящее время – его ученики и последователи. Существует также ряд других богословских групп и течений, которые исповедуют "православный эволюционизм".
Эволюционистские идеи проникли в учебники Закона Божия, Катехизисы и семинарские курсы (главным образом – по Священному Писанию Ветхого Завета и Основному богословию). Стало нередким трактовать вопросы о библейском Шестодневе не с позиций святоотеческого учения, а опираясь на научно-критические и модернистские суждения, чуждые православному Преданию. Это несомненно является отступлением от догматического церковного вероучения. Подробнее об этом сказано нами в [2, 19].
О необходимости официального церковного осуждения эволюционистской ереси До сих пор официальное суждение о ереси эволюционизма, и в, частности, о духовном наследии Тейяра де Шардена в Русской Православной Церкви не высказано. Сделать это необходимо потому, что книги Тейяра уже воспитали немало учеников, почитающих его за авторитет в области богословия. В нашей Церкви – это прежде всего покойный протоиерей Александр Мень и его духовные последователи (Г.Л. Муравник – одна из них). Их порой чрезмерно активная позиция представляет реальную угрозу для чистоты исповедания православной веры. Считаем своевременным обратить на это внимание православной общественности, как мы писали об этом в Синодальную Богословскую Комиссию, которая, надеемся, вынесет официальное и компетентное заключение о еретическом содержании учения Тейяра де Шардена (на Западе) и протоиерея Александра Меня (в Русской Православной Церкви, где он проходил священническое служение). На это, в частности, мы указывали в нашей книге "Православное вероучение и теория эволюции" [2, с. 186] и в специальном обращении на имя Председателя Богословской Комиссии митрополита Филарета от 30 июля 2004 года.
В XX веке под влиянием эволюционных учений Чарльза Дарвина, Тейяра де Шардена, и их последователей антихристианская эволюционистская философия распространилась по всему земному шару, проникла в средние и высшие учебные заведения, укоренилась на университетских кафедрах и в научно-исследовательских институтах. Проникло это пагубное учение и в ограду Православной Церкви. Богословы модернистского толка, не слишком искушенные в Святоотеческом предании, поспешили принять это чуждое Православию учение и объявить его совместимым с догматическим вероучением Церкви. Ряд таких впавших в заблуждение богословов также указан в нашей книге [2].
Необходимость официального церковного обличения ереси эволюционизма в настоящее время усиливается тем, что эволюционизм является ярким и неприкрытым проявлением апостасии в богословии. Для уклонения в культ "общечеловеческих ценностей" (гуманизм) и участия в губительных процессах мировой глобализации (экуменизм, формирование единого информационного и экономического пространства) теория эволюции служит богословским и идейным основанием. В эволюционизме находит выражение отступление от апостольского святоотеческого учения о мире как о Божьем творении. Честь называться Творцом неба и земли отдается Эволюции. Эволюционизм явным и скрытым образом воскрешает древние ереси, давно осужденные Церковью.
Иеромонах Серафим (Роуз)
Из всех христианских писателей XX века наиболее верно и обстоятельно, на наш взгляд, определил православное отношение к учению эволюционизма иеромонах Серафим (Роуз).
Его замечательная книга "Бытие: сотворение мiра и первые ветхозаветные люди" [3] (объемом более 600 страниц) – это капитальный труд, включающий в себя несколько частично публиковавшихся ранее статей и трактатов отца Серафима. В нем подробно излагается положительное учение Православной Церкви и обличается ересь эволюционизма, выраженная в работах Тейяра де Шардена и его единомышленников. Признав справедливой аргументацию иеромонаха Серафима (Роуза), мы можем быть избавлены от необходимости заново проделывать кропотливую работу по духовной оценке творчества Тейяра. (Жаль, что о. Е. Струговщиков проигнорировал критику Тейяра Роузом, даже не упомянув последнего.)
Мысли о. Серафима о современном толковании библейского Шестоднева, происхождении человека, пребывании в Раю и изменении мира после грехопадения ценны тем, что они целиком основаны на Священном Писании и богословской традиции Православной Церкви. Его курс лекций (к сожалению, не завершенный) под названием "Православное понимание книги Бытия" в толковании Священного Писания основывается всецело на святоотеческом наследии. Отец Серафим писал: "Наш ключ к пониманию Бытия — следующий: как понимали Святые Отцы этот вопрос, особенно в отношении отдельных мест и, вообще, в отношении книги в целом?" [17, с. 13].
Если позволительно будет сделать критическое замечание в адрес этой чрезвычайно ценной в духовном отношении книги, то отметим, что отец Серафим пользуется в подтверждение своих мыслей цитатами лишь 10-15 имен Святых Отцев, хотя и таких ведущих учителей Церкви, как преп. Ефрем Сирин, свят. Иоанн Златоуст, отцы каппадокийцы, свт. Амвросий Медиоланский и др.
Продолжая начатое иеромонахом Серафимом дело, мы смогли собрать гораздо большее количество святоотеческих цитат. В Предисловии к настоящему Сборнику представлены суждения более 60 прославленных Церковью духоносных мужей, учителей Церкви. Все они единодушно и согласно со Священным Писанием Ветхого и Нового Завета отрицают эволюцию вселенной и учат о строгом и буквальном понимании шестидневного творения мира.
Применяя в толковании других мест Священного Писания аллегорическое прочтение, Святые Отцы не допускают такой трактовки Библии, которая отрицала бы буквальное прочтение Шестоднева.
Исключений в Святоотеческом Предании нам не известно. Так учила Церковь в эпоху до Константина Великого, такое же учение было провозглашено в эпоху Вселенских Соборов, также учили поздневизантийские Отцы. Не встречается иных мнений у учителей Русской Церкви вплоть до современников Дарвина – святителей Феофана Затворника, Игнатия Брянчанинова, праведного Иоанна Кронштадтского, Новомучеников и Исповедников Российских. Полное согласие всех Святых Отцов заставляет нас утверждать, что отрицание эволюции является не частным богословским мнением, но существенной и неотъемлемой частью апостольского Православия. Иеромонах Серафим утверждал: "Идея эволюции совершенно отсутствует в книге Бытия, согласно которой каждая тварь создана "по роду своему" и не "изменена в другую"" [11, с. 463]. Он предупреждал также, что "подлинное отеческое учение об этом предмете ставит серьезные препятствия на пути тех, кто желал бы толковать Книгу Бытия в согласии с современными идеями и мудростью, да отеческое истолкование делает и невозможным гармонизировать повествование Бытописателя с теорией эволюции, требующей совершенно "аллегорической" интерпретации текста во многих местах, где отеческое толкование этого не допускает. Учение о том, что Адам был создан не из праха, а путем развития из какой-то другой твари, — это новое учение, совершенно чуждое Православию" [11, с. 479].
Обращаясь в письме к греческому богослову Александру Каломиросу, о. Серафим (Роуз) писал следующее: "Вы заметите, что в написанном мной об Адаме и Еве я приводил Святых Отцов, истолковывающих текст Книги Бытия, можно сказать, довольно "буквально". Верно ли мое предположение, что Вам бы хотелось истолковывать текст более "аллегорически",когда Вы говорите, что веровать в непосредственное сотворение Богом Адама — значит придерживаться "очень узкой концепции Священного Писания"? Это исключительно важный пункт, и я просто с изумлением узнаю, что "православные эволюционисты" совсем не знают, как Святые Отцы истолковывают Книгу Бытия. Вы согласитесь со мной, что мы не вольны истолковывать Священное Писание, как нам вздумается, а должны следовать Святым Отцам. Боюсь, что не все, которые говорят о Книге Бытия и об эволюции, обращают внимание на этот принцип. Некоторые так стремятся дать бой протестантскому фундаментализму, что заходят очень далеко, возражая всякому желающему истолковывать священный текст Книги Бытия "буквально"; но, так поступая, они никогда не сверяются со св. Василием Великим или другими толкователями Книги Бытия, которые четко устанавливают принципы, каких нам надлежит придерживаться при толковании священных текстов. Боюсь, что многие из нас, якобы следующие святоотеческой традиции, иногда проявляют небрежность и легко впадают в суемудрие вместо того, чтобы следовать учению Святых Отцов. Я твердо верую, что православный христианин может найти у Святых Отцов цельное мировоззрение и философию жизни; если мы будем прислушиваться к их учению, а не считать себя достаточно мудрыми, чтобы учить других по своей "мудрости", мы не заблудимся" [11, с. 467].
Приведя в подтверждение своих мыслей множество убедительных высказываний Святых Отцов, о. Серафим отмечал: "Самым "удивительным" является, вероятно, то, что Святые Отцы понимали текст Священного Писания, "как написано", и они не позволяют нам толковать его "свободно" или аллегорически. Многие "современно образованные" православные привыкли связывать такую интерпретацию с протестантским фундаментализмом, и бояться, что их сочтут "наивными" умудренные философы науки; но ведь ясно, с одной стороны, насколько глубже истинно-отеческое толкование по сравнению с таковым фундаменталистов, которые никогда не слышали о божественном созерцании и чье истолкование лишь иногда случайно совпадает со святоотеческим; а с другой стороны, насколько глубже святоотеческое толкование, чем то, которое некритически воспринимает спекуляции современной философии, как будто это истинное знание" [11, с. 487–488].
Следует со всей определенностью отметить, что церковная полемика с эволюционизмом ничего общего не имеет с протестантским фундаментализмом, но всецело основывается на православном святоотеческом Предании.
Иеромонах Серафим задается следующим справедливым и гневным вопросом, и сам отвечает на него.
"Сколько еще православным оставаться в плену у этой пустой западной философии? Много сказано о "западном пленении" православного богословия в последние века; когда же мы поймем, что в еще более отчаянном "западном пленении" находится сегодня каждый православный, беспомощный пленник "духа времени",преобладающего течения мирской философии, растворенной в самом воздухе, которым мы дышим в богоотступном, богоненавистном обществе? Православный, который не борется сознательно против пустой философии века сего, а просто принимает ее в себя и находится с нею в мире, потому что собственное его понимание православия искажено, не сообразуется со святоотеческими установлениями" [11, с. 515].
Иеромонах Серафим признавал связь теории эволюции и с философией и с наукой, однако при этом справедливо отмечал, что эволюционизм требует вполне религиозной веры. "Это вроде научно-философского богословия, продукт веры (хотя веры скептической). И по ее популярности сегодня можно судить не только о низком уровне богословия, но и о почти полной утере простого здравого смысла. Помню, на первом курсе преподаватель зоологии распространялся о "великих идеях человека". Самой великой ему представлялась "идея эволюции" он ставил ее выше "идеи Бога"" [18, с. 451].
Отец Серафим связывал веру в эволюцию с хилиазмом, все посылки философии которого вытекают из теории эволюции и немыслимы без нее. Он называл эволюцию (вместе с хилиазмом вообще) глубинным, едва ли не врожденным предрассудком, овладевающим умами людей вопреки логике и здравому смыслу. Понятие об эволюции вдалбливается всем нам чуть ли не с колыбели, и потом человеку очень трудно отрешиться от этого навязанного мнения. Эволюция — не просто безобидная идея, а враждебное Православию мировоззрение.
Особую опасность видел иеромонах Серафим не в дарвинизме, а в учении о телеологической или Богом управляемой эволюции.
"Так называемая божественная эволюция, как мне кажется, есть измышление тех, кто боится, что эволюция мира физического уж слишком "научна", вот они и "подсовывают" Бога то там, то сям, чтобы хоть как-то примирить богословие с "последними научными открытиями". Но такое противоестественное толкование может удовлетворить лишь самые дремучие умы (для которых все, что не укладывается в рамки, скажем, второго закона термодинамики, ниспослано Богом). Ни богословам, ни ученым оно не подходит, ибо смешивает богословие и науку. Эволюция духовная, однако, применяет "законы" эволюции физического мира к духовной области. Результаты чудовищны и неприемлемы ни с научной, ни с богословской точки зрения: нелепица и путаница, изложенная причудливым языком в стиле Тейяра де Шардена. И то, и другое целиком зависит от признания эволюции физического мира, отвергни ее — и рухнет вся система эволюции духовной. Кроме того, "научная" и "духовная" эволюция противоречат одна другой, ибо главная цель эволюции физического мира — найти объяснение этого мира вне Бога, то есть такая теория по своей природе атеистична.И смешно наблюдать некоторых "богословов", старающихся поспеть за новейшими "научными" изысканиями, дабы "не отстать от времени"" [18, с. 455].
О своевременности церковного прославления иеромонаха Серафима (Роуза) На наш взгляд, главное значение о. Серафима (Роуза) для православного богословия заключается в его обличении ереси эволюционизма ХХ века и изложение церковного учения о творении Богом мира и человека. Так глубоко и обстоятельно об этом не писал никто из богословов ХХ века. Читая труды о. Серафима, мы приобщаемся к источнику живого святоотеческого Предания.
Отношение к теории эволюции во всех ее научных и философских проявлениях было по справедливости оценено иеромонахом Серафимом (Роузом) как чуждое святоотеческому мировоззрению и несовместимое с православным вероучением. Мы в этой связи писали: "Значение о. Серафима (Роуза) в деле разоблачения антихристианской сущности эволюционизма может быть сравнимо с тем значением, которое в разоблачении ереси Ария имел в древности святитель Афанасий Великий. После неопровержимых слов православного американца писать на эту тему имеет смысл лишь постольку, поскольку эволюционизм еще продолжает существовать и нападать на церковное вероучение — подобно тому, как критика арианства отцами Каппадокийцами и последующими святыми мужами по существу лишь повторяла разоблачение этой ереси святым Афанасием Александрийским" [2, с. 38].
Для многих католиков и протестантов Америки книги их соотечественника Роуза открывают окно в давно забытый мир живого святоотеческого предания Православной Церкви. Таким образом, труды отца Серафима имеют бесспорное просветительское и миссионерское значение для Запада. Роуз свидетельствует об Истине, и его слово слышат и воспринимают ищущие ее. Как пишет Хью Оуэн, для "реставрации" спасительной Истиной на Западе важную роль "занимают труды православных богословов, таких, как иеромонах Серафим (Роуз)".
Отметим, что речь идет не о порочной и духовно несостоятельной практике экуменизма (в которой, к сожалению, еще пока участвуют отдельные представители православных поместных Церквей) – но об истинном и плодотворном евангельском свидетельстве Православия. Для успешной православной миссии на Западе требуется не принятие нами эволюционистской ереси тейярдизма, но просвещение католиков и протестантов неискаженным учением Святых Отцов, в духе Священного Писания, что и поставил целью и смыслом своей жизни иеромонах Серафим (Роуз.)
Отец Серафим помимо трудов об эволюционизме оставил немалое духовное наследие. Его книги – "Душа после смерти", "Православие и религия будущего" и другие не раз переиздавались на русском языке и хорошо знакомы широкому кругу читателей. Его книги любимы верующим народом. Можно без преувеличения сказать, что для многих русских людей о. Серафим (Роуз) стал учителем веры и благочестия. Его мудрые и тактичные слова органично воспринимаются и новоначальными христианами и уже окрепшими в вере.
В одном из писем 1976 года он определил цель своего творчества: "Прежде всего, нам должно стремиться сохранить настоящее благоухание Православия". О чем бы ни брался писать подвижник благочестия – это настоящее благоухание Православия истекает от его страниц. Читая труды иеромонаха Серафима, мы приникаем к чистому источнику святоотеческой мудрости, простоты и живительной силы Христовой.
Богословское наследие иеромонаха Серафима (Роуза) сопоставимо для христиан XXI века с трудами великих русских духовных писателей XIX века – епископа Игнатия (Брянчанинова) и епископа Феофана Затворника, прославленных как святители в лике святых за свое православное вероучение и святость жизни. Сам о. Серафим при жизни и после своей блаженной кончины был светильником, стоящим не под спудом, но светящий многим. Вполне житийно описано его обращение от американского образа жизни к уединенной созерцательной жизни православного монаха-молитвенника и миссионера-просветителя в книге иеромонаха Дамаскина (Христенсена) [18]. По сути – мы имеем в этой книге составленное житие угодника Божия.
Любопытно отметить, что и на Западе, и в России уже довольно широко распространены иконы с изображением о. Серафима (Роуза), причем различных видов иконографии. Мы не знаем, откуда они возникают, и кто их распространяет, но иконы с изображением о. Серафима (Роуза) мы встречали не раз в монашеских кельях и городских квартирах. Насельники многих русских монастырей благословляют паломников и своих духовных чад иконками с изображением преподобного Серафима (Роуза). Несколько таких икон находится в рабочем кабинете автора этих строк.
Само по себе наличие икон подвижников благочестия, не прославленных еще Церковью, разумеется, не может быть аргументом в пользу того, что на них изображены истинные угодники Божии.
Но наличие таких икон свидетельствует несомненно о том, что в России в православном верующем народе есть реальное почитание о. Серафима (Роуза) как святого, преподобного.
Отметим, что по благословению архиепископа Владивостокского и Приморского Вениамина вышла в свет книга "Жития и жизнеописания новопрославленных святых и подвижников благочестия в Русской Православной Церкви просиявших", в которой несколько страниц уделено жизнеописанию американского подвижника иеромонаха Серафима (Роуза).
Привившись к лозе Христовой через ветвь Русской Зарубежной Церкви (по сказанному: Аз есмь лоза, вы же рождие (Ин. 15.5)), отец Серафим особым вниманием и сердечной болью разделял судьбу России и Русского Православия. Для многих наших соотечественников он явился добрым пастырем и учителем, вводящим в ограду Церкви. Мы считаем выдающимся значение иеромонаха Серафима (Роуза) в деле разоблачения ереси эволюционизма и утверждения православного святоотеческого учения.
Список литературы:
1. Феофан Затворник, святитель. Собрание писем. Вып V, VI. Письмо № 995. М.: Изд. Псково-Печерского монастыря. 1994.
2. Буфеев Константин, свящ. Православное вероучение и теория эволюции. Санкт-Петербург. 2003.
3. Серафим (Роуз) иеромонах. Бытие: сотворение мiра и первые ветхозаветные люди. М.: Валаамское общество Америки. 2004.
4. Ириней Лионский, святитель. Творения. Обличение и опровержение лжеименного знания. М.: "Паломникъ". 1996.
5. Тейяр де Шарден. Божественная среда. М.:Гнозис. 1994.
6. Струговщиков Евгений, свящ. Тейяр де Шарден и православное богословие. М.: Дом Надежды. 2004.
7. Ориген. О началах. Самара. 1993.
8. Макарий (Булгаков), архиепископ. Православно-догматическое богословие. Т. 1. СПб, 1994.
9. Анафема. Составитель Паламарчук П. М.: Изд. Сретенского монастыря. 1989.
10. Лосский В.Н. Догмат Церкви и экклезиологические ереси //Богословские труды. № 38.
11. Серафим (Роуз), иеромонах. Православный взгляд на эволюцию // Приношение православного американца. М., 1998.
12. Болотов В.В. Лекции поистории древней Церкви. Ч.2. М. 1994.
13. Мейендорф Иоанн, протоиерей. Византийское богословие. Исторические тенденции и доктринальные темы. Минск: "Лучи Софии", 2001.
14. Афанасий Великий, святитель. Творения. Т.2. Сергиев Посад. 1902. Репринт. М. 1994.
15. Климент Александрийский. Строматы. Т. I. Римская хронология. Книги 1-3. Книга 1. (Перевод). СПб.: "Издательство Олега Абышко", 2003.
16. Захаров Михаил, прот. "Христианство и наука о происхождении и эволюции Вселенной" / "Христианство и наука". Сборник докладов X Международных Рождественских образовательных чтений. М:Отдел религиозного образования и катехизации Русской Православной Церкви. 2003.
17. Серафим (Роуз), иеромонах. Православное понимание книги Бытия. М., 1998.
18. Дамаскин (Христенсен), иером. Не от мiра сего. Жизнь и труды о.Серафима (Роуза) Платинского. М.,2001.
19. Шестоднев против эволюции. В защиту святоотеческого учения о творении. Под ред. Диакона Даниила Сысоева. Москва: "Паломникъ".2000.
20. Жития и жизнеописания новопрославленных святых и подвижников благочестия в Русской Православной Церкви просиявших. Т. 2. (август-декабрь). с. 34-37. С-Пб.: "Воскресение". 2001.
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.portal-slovo.ru/
