Реферат Чувства и эмоции их различие
Работа добавлена на сайт bukvasha.net: 2015-10-28Поможем написать учебную работу
Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
от 25%
Подписываем
договор
Содержание
1 ФУНКЦИОНАЛЬНАЯ ТОЧКА ЗРЕНИЯ
2 РАЗЛИЧИЕ МЕЖДУ ЧУВСТВАМИ И ЭМОЦИЯМИ
3 ПЕРИФЕРИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ ЭМОЦИЙ
4 ФУНКЦИОНАЛЬНОЕ ПОНИМАНИЕ АФФЕКТИВНЫХ ЯВЛЕНИЙ
5 ПРИМИРЕНИЕ С ОБЩЕПРИНЯТЫМ ПОНИМАНИЕМ ЭМОЦИЙ
Библиографический список
1 ФУНКЦИОНАЛЬНАЯ ТОЧКА ЗРЕНИЯ
Когда возникает желание изучить какое-то психологическое явление, полезнее всего начать с рассмотрения его в функциональном аспекте, другими словами, перед анализом деталей этого явления при помощи, так сказать, сильно увеличивающей лупы лучше рассмотреть его менее увеличенным для того, чтобы принять во внимание его функциональное значение, его общее место в поведении.
Применяя этот методологический принцип к изучению аффективных явлений, прежде всего, нужно задаться вопросом: для чего служат чувства и для чего служат эмоции? А если этот вопрос покажется чрезмерно категоричным, можно спросить: что представляет собой ситуации, в которых возникают чувства и эмоции, какую роль эти явления играют в поведении индивида?
Нельзя отрицать того, что функциональная точка зрения уже обнаружила свою плодотворность в психологии. Вспомним теорию игры Гросса, показавшую важность игры для развития ребенка, идеи Фрейда, рассмотревшего психические расстройства с точки зрения их функционального значения. Рассмотрим этим способом сон, истерию, также интеллект и волю. Несомненно, функциональный подход представляет собой только введение в более полное исследование. Однако он важен для выяснения путей, по которым могут вестись дальнейшие поиски.
Выдвигая вопросы не столько о том, каковы явления есть, сколько о том, что они делают, функциональная психология акцентирует внимание на поведении. Она, таким образом, тесно связана с бихевиоризмом. Однако она также и явно отличается от него, так как интересуется поведением, его закономерностями, детерминацией, а не методом, которым эти закономерности изучаются. Для нее не имеет большого значения, являются ли эти методы объективными или интроспективными.
2 РАЗЛИЧИЕ МЕЖДУ ЧУВСТВАМИ И ЭМОЦИЯМИ
Для чего в повседневной жизни служат чувства и для чего — эмоции? На эти два вопроса у нас сразу же напрашиваются весьма различные ответы: чувства в нашем поведении полезны, тогда как эмоции целесообразными не являются.
В самом деле, нам совсем легко представить человека, который никогда не переживал бы эмоции, никогда не испытывал бы сотрясений страха или гнева, но который тем не менее был бы жизнеспособным. Однако невозможно представить себе человека, лишенного чувств — диапазона аффективных нюансов, позволяющих ему определить ценность вещей, к которым он должен приспособиться, человека, который не различал бы, что для него хорошо, а что вредно.
С другой стороны, наблюдения показывают, насколько эмоциональные явления бывают неадаптивными. Эмоции возникают именно тогда, когда какая-то причина препятствует приспособлению. Человек, имеющий возможность убежать, не испытывает эмоции страха. Страх обнаруживается только тогда, когда спастись бегством невозможно. Гнев возникает только тогда, когда противника нельзя ударить. Анализ телесных реакций при эмоциях представляет доказательства тому, что субъект здесь совершает не адаптивные действия, а наоборот — реакции, которые напоминают примитивные инстинкты (это показал еще Дарвин).
Бесполезность или даже вредность эмоции известна каждому. Представим, например, человека, который должен пересечь улицу, если он боится автомобилей, он потеряет хладнокровие и побежит. Печаль, радость, гнев, ослабляя внимание и здравый смысл, часто вынуждают нас совершать нежелательные действия. Короче говоря, индивид, оказавшись во власти эмоции, «теряет голову».
С функциональной точки зрения эмоция представляется регрессией поведения. Когда по той или иной причине естественная, правильная реакция не может быть совершена, противоположные тенденции вовлекают примитивные способы реагирования. А этими примитивными реакциями, рудиментами реакций когда-то полезных, могут быть как сокращения периферических мышц, так и явления васкулярные, тормозные, секреторные, висцеральные и т. д. Некоторые из них, возможно, не имеют биологического значения (например, слезы) и возникают исключительно в результате распространения нервного импульса, не нашедшего себе естественного выхода.
3 ПЕРИФЕРИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ ЭМОЦИЙ
По моему мнению, теория Джемса—Ланге является единственной, объясняющей существование в эмоциональном состоянии специфических телесных явлений. Рассматривая телесные явления как результат (а не как причину) эмоции, старые теории сделали эмоцию совершенно загадочным процессом. Кроме того, в пользу теории Джемса — Ланге говорят важные факты: подавление эмоции при подавлении периферических явлений, как это утверждал Джеме, а также возникновение или усиление определенных эмоциональных состояний при потреблении ядов, алкоголя, кофе, гашиша и т. п.
Периферическая теория Джемса и Ланге сталкивается, однако, с весьма большими затруднениями. Если эмоция — это только сознание периферических изменений организма, то почему она воспринимается как «эмоция», а не как «органические ощущения»? Почему, испугавшись, человек осознает в себе «присутствие страха», а не просто некоторые органические впечатления, дрожание, биение сердца и т. д.?
Неизвестно, чтобы до сих пор кем-то была предпринята попытка ответить на данное возражение. Кажется, однако, что сделать это было бы очень трудно. Эмоция есть не что иное, как сознание формы, или «гештальта», многочисленных органических впечатлений. Другими словами, эмоция — это сознание глобальной установки организма.
Такое нерасчлененное и общее восприятие целого, в прошлом мною названное «синкретическим восприятием», является примитивной формой восприятия. Известно, что в случае эмоционального восприятия более полезно знать общую установку тела, чем отдельные, объединяющиеся в целое элементарные ощущения. Восприятие деталей внутренних ощущений не должно представлять для индивида большого интереса. Организму важнее всего действие. Но отдает ли он себе отчет о той общей установке, которая им проявляется по отношению к окружающему?
Многие из получаемых впечатлений интерпретируются нами по-разному, в зависимости от направления наших интересов. Особенно это верно для тактильных впечатлений, которые иногда воспринимаются как объективные, а иногда — как субъективные. Проверить это в эксперименте совсем нетрудно. Положите руку на стол. Одно и то же тактильное впечатление будет восприниматься, в зависимости от направления вашего внимания, то как «тактильное ощущение», то как «твердый предмет», стол. В тот момент, когда ваш интерес направлен на себя (например, во время соответствующего Психологического эксперимента), вы будете чувствовать свою руку, а вовсе не стол.
То же самое происходит в случае эмоции. Если в состоянии гнева вы обратите внимание на кинестетические ощущения в стиснутых кулаках, на дрожание своих губ и т. д. — гнева больше сознавать не будете. Или же позвольте гневу охватить вас; в таком случае вы перестанете раздельно воспринимать дрожание губ, свое побледнение или другие изолированные ощущения, возникающие в различных частях напряженной мышечной системы.
То, что сознание схватывает в эмоции, есть, так сказать, форма самого организма, или его установка.
Данная периферическая концепция, трактующая эмоцию как сознание установки организма, является, кроме того, единственной, способной рассматривать тот факт, что эмоция непосредственно, безусловно «понимается» тем, кто ее испытывает. Эмоция содержит свою значимость в себе. Ребенок, впервые испытывающий большой страх, большую радость или охваченный вспышкой гнева, насколько мы можем судить об этом на основании наблюдения или по собственной памяти, непосредственно понимает, что с ним случилось. Для успешного понимания значения такого взрыва своего организма он не нуждается в прошлом опыте, который ему необходим для понимания впечатлений, доставляемых зрением или слухом, впечатлений, не обладающих никакой непосредственной или безусловной значимостью. Но что значит «понимать»? Не состоит ли «понимание» по существу в принятии установки по отношению к объекту? Если это так, причем если само такое принятие установки обусловлено причинами врожденного и инстинктивного характера, тогда вовсе не удивительно, что эмоции понимаются безусловно.
Последние замечания позволяют нам понять, насколько... антипсихологическим является классическое «центральное» понимание эмоций: «Мы дрожим, потому что боимся, мы плачем, потому что огорчены, мы сжимаем зубы, потому что сердимся».
Фактически оно предполагает, что мы при помощи простого интеллектуального восприятия можем установить, что ситуация, в которой мы находимся, «опасная», «угрожающая», «огорчающая» и т. д. Но «опасность», «огорчение» и т. д. не являются фактами сознания, вызываемыми внешними воздействиями, какими являются, например, ощущения цвета или температуры. Это мы сами окрашиваем вещи или внешние ситуации, проецируя на них те чувства, которые они у нас порождают и которые они возбуждают, вызывая реакцию нашего организма. Ребенок считает большую собаку или темноту внушающими ужас потому, что они вызывают в нем реакции, сознание которых мы называем «страхом».
Утверждать, как это делает классическая теория, что ситуация вызывает страх потому, что мы считаем ее ужасающей — значит, либо вовсе не объяснить, почему мы находим эту ситуацию страшной, либо вращаться в порочном кругу.
4 ФУНКЦИОНАЛЬНОЕ ПОНИМАНИЕ АФФЕКТИВНЫХ ЯВЛЕНИЙ
эмоция чувство аффективный
Эмоция способна придать значимость породившей ее ситуации. Это положение нуждается в уточнении. В самом деле, если эмоция является расстройством поведения, плохо адаптированным актом, каким же образом она может придавать вещам верное значение?
Нельзя забывать, однако, что эмоция, будучи объективно плохо адаптированным актом, репрезентирует тем не менее целостную реакцию, имеющую биологическое значение. Объективной неадаптивности может соответствовать субъективная полезность. Принятая организмом установка не приводит к эффективному разрешению ситуации. Она тем не менее «понимает» сама себя, так сказать ориентирует себя в определенном направлении.
Для объяснения парадокса неадаптивных реакций, играющих вместе с тем полезную роль — поскольку нельзя отрицать, что страх, стыд, печаль, радость имеют большое значение в жизни человека, — проще всего выдвинуть следующую гипотезу. Эмоция является смесью с изменяющейся пропорцией адаптивных и неадаптивных реакций. Чем ближе эмоция к форме шока, взрыва, тем значительнее в ней доля неадаптивности по сравнению с адаптивностью.
Рассматриваемые во времени, обе части эмоционального явления обычно следуют друг за другом. Иногда эмоция начинается с шока, с неадаптивных реакций, постепенно перестраивающихся в полезное поведение. Иногда наоборот, сначала проявляет себя полезная адаптация, а, когда она сталкивается с препятствием за ней следует эмоциональный взрыв. Разве не демонстрируют нам существование таких форм аффективных процессов наблюдения за эмоциональными явлениями в повседневной жизни?
Неспособность эмоции, имеющей характер взрыва, полезно влиять на поведение, можно показать на следующем примере, взятом из множества других.
Два человека, скажем, проходят ночью через лес. Один из них, более эмоциональный, испытывает сильный страх. Другой сохраняет спокойствие. Затем они должны возвратиться, тоже ночью, через тот же самый лес. Испытавший страх человек примет меры предосторожности. Он захватит оружие, возьмет с собой собаку. Второй человек своего поведения не изменит. Аффективные переживания во время первого прохождения леса, несомненно, и являются тем, что позднее изменило поведение первого путешественника. Несмотря на это, мы вправе спросить: эмоцией ли как таковой (рассматриваемой в качестве расстроив ва реакций) обусловлено изменение в последующем поведении? В самом деле, нам совсем нетрудно представить смелого человека, который, проходя через лес, отмечает, что такое путешествие небезопасно, и делает этот вывод, не переживая ни малейшей эмоции страха. Однако его дальнейшее поведение изменится таким же образом, как поведение человека, который испугался: он захватит с собой оружие, собаку. Сравнение этих двух случаев показывает, что страх вовсе не играет той роли, которую мы обычно склонны усматривать.
Что произошло со смелым человеком? Прохождение темного леса обострило его внимание, вызвало мысли о возможной защите, короче, обусловило установку «быть настороже». Не является ли восприятие этой установки тем, что составляет «сознание опасности»? И нельзя ли сказать, что и у человека, испытавшего страх, последующее поведение в полезную сторону было изменено именно этой установкой предосторожности? Эта установка была смешана с эмоцией или чередовалась с ней, и можно сказать, что поведение было изменено в полезную сторону не вследствие эмоции, а независимо от нее.
Не приводят ли нас эти размышления к предположению о том, что наряду с эмоциями существуют реакции, отличающиеся от них своей адаптированностью, и, следовательно, способностью полезно ориентировать поведение? Эти реакции, эти установки, а также сознание субъектом их наличия мы объединяем вместе под общим названием чувств.
Помимо эмоции страха мы должны обладать в таком случае «чувством страха», которое лучше было бы назвать «чувством опасности» и которое должно состоять в сознании установки к защите. Помимо эмоции гнева должно существовать «чувство гнева», которое лучше было Оы назвать «воинственным чувством» и которое состоит в сознании установки к нападению и борьбе.
Для эмоций радости и печали соответствующими чувствами будут чувства приятного и неприятного, удовольствия и страдания, как они изображены в современной психологии, и они тоже будут только сознанием положительной или отрицательной установки организма по отношению к наличной ситуации.
Представленная здесь точка зрения объединяет разнообразные факты и создает некоторые преимущества.
5 ПРИМИРЕНИЕ С ОБЩЕПРИНЯТЫМ ПОНИМАНИЕМ ЭМОЦИЙ
Наши представления позволяют в некоторой степени примирить периферическую теорию с общепринятым пониманием эмоций.
Общепринятое мнение о том, что страх часто возникает уже после осознания опасности той ситуации, в которой мы находимся, является верным. Только это осознание не сводится, как предполагает классическая теория, к чисто интеллектуальному суждению. Согласно нашей теории, оно состоит в «чувстве опасности». Поэтому будем говорить, что эмоция страха следует за чувством опасности;
Это случается тогда, когда мы оказываемся не в состоянии убежать или защитить себя естественным путем; на смену нормально развивающемуся поведению приходит тогда поведение расстроенное. По своему принципу этот подход глубоко отличается, однако, от классической теории, так как он полагает, что ни эмоция, ни чувство опасности не вызываются восприятием непосредственно. Развитию аффективного явления всегда необходимо предшествуют реактивные процессы. Именно появление этого процесса предостерегает нас от опасности. Эмоция, таким образом, проявляется только как особая фаза реактивного процесса. Когда завершение адаптивных реакций сталкивается в деятельности с препятствием, они замещаются примитивными реакциями, В случаях, когда эмоция возникает внезапно, например, когда мы вздрагиваем от неожиданного звука, теория Джемса — Ланге сохраняет полное значение в своей обычной форме.
Библиографический список
1. Архипкина О. С. Реконструкция субъективного семантического пространства, означающего эмоциональные состояния. — Вести. Моск. ун-та. Сер. Психология. 2008, № 2.
2. Бюлер К. Духовное развитие ребенка. М., 2009.
3. Васильев И. А., Поплужный В. Л., Тихомиров О. К. Эмоции и мышление. М., 2010.
4. Вилюнас В. К. Психология эмоциональных явлений. М., 2009.
5. Вудвортс Р. Экспериментальная психология. М., 2008
Размещено на Allbest.ru
