План курсовой работы:

Стр.

Введение...................................................................................................... 3

§1. Общая характеристика тоталитаризма.................................................. 6

1.1.  Признаки тоталитарной власти............................................................ 6

1.2.  Система права в тоталитаризме.......................................................... 11

§2. Переход от диктатуры к демократии.................................................. 16

2.1.  Мировой опыт.................................................................................... 16

2.2.  Реформирование военно-гражданских отношений........................... 22

Заключение............................................................................................... 27

Список использованных источников....................................................... 29
Введение
Еще тридцать лет тому назад никому и в голову не приходило включать в науку права понятие "тоталитарного" государства: не потому, чтобы идея такого государства никогда не появлялась на горизонте, а потому, что такой режим казался невозможным и никто его не злоумышлял. До самых последних лет большая часть человечества жила в условиях диктаторского контроля, которому противостоял демократический правовой порядок.

Человечество знает немало исторических и регионально-культурных форм как демократии, так и диктатуры - их можно обнаружить во всех эпохах и цивилизациях.[1]

В наши дни временная диктатура как ограниченный чрезвычайный институт власти предусмотрена в конституциях почти всех демократических государств. Есть такое положение в законодательных актах США, Великобритании, Франции, ФРГ, Швейцарии, и т.д.[2] Однако чрезвычайное законодательство, подобно тому, как это было во времена Суллы и Цезаря, может привести к неограниченной диктатуре: Наполеон, Муссолини, Хорти и другие диктаторы ликвидировали демократическое правовое государство при помощи его же легальных средств. Гитлер создал нацистский режим, опираясь на чрезвычайное законодательство Веймарской республики, конституция которой никогда формально не отменялась.

Что же такое диктатура в широком смысле? Обратимся к определению американского политолога Ф.Поймана: «Под диктатурой мы понимаем правление лица или группы лиц, которые присваивают и монополизируют власть в определенном государстве, используя её без ограничений». Диктаторский режим есть предельная концентрация власти, антипод демократии. В чем наиболее явственно проявляется это противостояние диктатуры и демократии?

С точки зрения демократии сердцевину общественного организма составляет автономная личность. Одна из основных целей демократии - обеспечение прав человека. Иначе обстоит дело при диктаторском правлении, когда человек как гражданин государства находится в подавленном состоянии. С легкой руки теоретика неомарксизма Г.Маркузе, такой тип личности стали называть авторитарным.[3]

Для демократии характерен плюрализм во всех сферах жизни общества, в частности в политической - существование нескольких политических партий, многообразие и свободное изъявление мнений, в сфере идеологии, духовной жизни - религиозная терпимость и т.д. Существует также плюрализм властей - наличие законодательной, исполнительной, судебной власти. Диктатура исключает любой плюрализм. Политическая борьба утрачивает свою открытость и превращается в закулисные маневры, а иногда и в кровавые столкновения противоборствующих групп, которые стремятся полностью устранить друг друга с политической арены.

Демократия опирается на правовое государство, на верховенство закона при разрешении любых конфликтов. В условиях диктатуры это правило не выполняется. Ещё английский мыслитель XVII в. Дж. Локк назвал абсолютную деспотическую власть «управлением без установленных постоянных законов».[4] Но диктатуры XX в. уже не могут обходиться без законодательных кодексов, хотя диктаторы почти всегда действуют в обход установленных ими же законов и негласно нарушают их.  Очень часто диктаторы, опираясь на чрезвычайное законодательство и следуя букве конституций в сфере формальных правил, нарушают её в части гарантий личных прав и свобод граждан.

Противоположность демократии и диктатуры не абсолютна. И в древности, и теперь режимы, в которых смешиваются демократические и диктаторские элементы, вовсе не редкость. Характерен в этом отношении пример восточных деспотий. Обычно считают, что древневосточные общества в отличие от античных демократий были лишены всяких начал самоуправления, и приводят в качестве примеров соответственно Афины и Персию. Вверху - неограниченный монарх, внизу - безмолвствующие массы - примерно такая картина возникает при первой попытке представить себе восточную деспотию. Но целый ряд примеров из истории Двуречья, Хеттского государства, Тропической Африки и т.д. свидетельствуют о том, что часто произволу деспота противостояла или уравновешивала его достаточно сильная власть знати и народного собрания (военного ополчения). Нынешние диктаторские режимы не только сохраняют внешние атрибуты демократии (парламент, выборы и т.д.), но и допускают регулирование социальных конфликтов демократическими инструментами. Первое характерно для тоталитаризма, второе для авторитарных диктатур.

Правовое государство покоится всецело на признании человеческой личности - духовной, свободной, полномочной, управляющей собою в душе и в делах, т. е. оно покоится на лояльном правосознании. Тоталитарный режим, напротив того, покоится на террористическом внушении.

Все это подтверждает актуальность выбранной темы на современном этапе развития общества.

Цель данной работы - рассмотрение основ тоталитарного государства с позиции теории государства и права. Для достижения этой цели необходим анализ данного явления (тоталитаризма) на разных исторических этапах, рассмотрения попыток перехода от тоталитаризма к другим политическим режимам. Объектом исследования будет выступать тоталитаризм в целом, а предметом исследования – его специфические особенности, признаки, черты.

Глава 1. Общая характеристика тоталитаризма.

1.1. Признаки тоталитарной власти.
Первый признак - абсолютная концентрация власти, реализуемая через механизмы государства и представляющая собой этатизм, то есть вмешательство государства в экономическую и политическую жизнь страны, возведенное в высшую степень. Такая концентрация власти с точки зрения формы правления непременно представляет собой автократию, для которой характерны:

А. Соединение исполнительной и законодательной власти в одном лице при фактическом отсутствии независимой судебной власти.

В. Принцип "вождизма", причем вождь харизматического, мистического типа.

Второй признак - однопартийная политическая система, не допускающая никаких иных политических организаций. Такая политическая система тесно связана с двумя моментами.

Во-первых, основой однопартийной политической системы обязательно становится монистическо-единая, господствующая идеология, исходящая исключительно от правящей партии и не терпящая никакой оппозиции или критики. В самой партии также поддерживается идейное единство.

Основным   методом   монистической   идеологии   является   массовая оболванивающая     пропаганда,     базирующаяся     на     социально классовой (СССР), расово - националистической (Германия) или религиозной (Иран времен аятоллы Хомейни) демагогии. В годы консервации режима руководящая роль партии была узаконена 6-й статьей конституции СССР.

Весь механизм власти был сведен к следующему: политические структуры - это исключительная привилегия партийцев, во всех остальных органах и учреждениях партийцы либо непосредственно хозяйничали, либо держали управление под своим надзором.

Достаточно было центру провести заседание или опубликовать статью, как мгновенно приводился в действие весь государственно-общественный механизм. А чуть где сбой, партия и полиция в кратчайшие сроки устраняли "неисправность» - отклонение от общего мнения. В последующем подробнее будет рассмотрена коммунистическая партия, находившаяся у власти как в Советском Союзе, так и в странах Восточной Европы.

Третий признак - общественно-политическое движение, составляющее массовую социальную базу режима. К сожалению, в ранних концепциях тоталитаризма практически не рассматривалась роль самого народа в создании и функционировании тоталитарного режима. Народные массы чаще выступали в облике несчастных жертв, бедных непротивленцев, являющихся объектом приложения тоталитарных сил. Некоторые исследователи советского тоталитаризма производят искусственное разделение общества на отдельные части.

С одной стороны, лидер-диктатор во главе единственной массовой политической партии, террористический полицейский контроль, сверхцентрализованная система управления, а с другой - страдающий, несчастный народ. Если первая часть буквально аккумулирует в себе страшные черты тоталитаризма, то вторая часть общества находится как бы в стороне, вызывая симпатии и даже любовь.

Известно, что в Германии и Италии установлению тоталитарных режимов предшествовали массовые движения, участники которых совершенно добровольно поддерживали и разделяли фашистскую идеологию.

Сталинские репрессии по свидетельству очевидцев воспринимались значительной частью населения сочувственно, на этот раз, на режим работали также пропаганда и террор. Советский опыт свидетельствует, что тоталитаризм всегда имел социальную опору в народе. Без нее он не мог бы так долго существовать и видоизменяться. Из западных исследователей первой обратила внимание на фактор общественно-политического движения X. Арендт, которая считала, что тоталитарные режимы возникают на его базе[5]. Какова же роль тоталитарного общественно-политического движения?

В характере тоталитарного режима фактор общественно-политического движения занимает определяющее место по следующим причинам.

Во-первых, именно через общественно-политического движение как социальную базу режима происходит формирование в общественном сознании "тоталитарной идеи".

Во-вторых, через общественно-политического движение достигается всеохватывающий контроль над всеми проявлениями общественной жизни, что и обеспечивает осуществление тоталитарного господства власти.

В-третьих, через  общественно-политическое движение тоталитарный режим внедряет мифы в общественное сознание, формирует позитивное отношение масс к тоталитарному режиму, тотализирует массы изнутри, а всех несогласных, неподдающихся уничтожают. С общественно-политическим движением  связана также и атомизация общества.

Еще до прихода к власти тоталитарное движение строится на принципах предельной атомизации своих членов; сначала достигается верность движению, преобладание связей с движением над личными связями, а затем их полная утрата в пользу своего места в движении. После установления тоталитарного режима атомизация распространяется на широкие слои общества с помощью аппарата устрашения, включающего в себя, кроме террора, также и газеты, радио; однако самый мощный эффект имеет развитая система доносительства и круговой поруки, закрепляющая таким образом эффект массовой тоталитарной пропаганды.

"В обстановке всеобщей взаимной подозрительности, когда лояльность режиму измеряется числом доносов, любые личные связи становятся обоюдоопасными. Элементарная осторожность требует отказа от тесных связей, чтобы не ставить близких людей в такое положение, когда они ценой спасения своей собственной жизни будут вынуждены погубить тебя.

Четвертый признак - государственно организованный террор, основанный на постоянном и тотальном насилии. Основой тоталитарного режима может быть только всеобщая лояльность граждан, в обеспечении которой террор играет не последнюю роль, представляя собой логическое продолжение тоталитарной пропаганды.

Обращенная не к разуму, но к чувствам тоталитарная пропаганда, являясь по сути насилием над духом, подкрепляется насилием физическим. Двойной гнет разлагает личность, гасит ее мыслительные способности, оставляя место лишь почти непроизвольным рефлексам энтузиазма и страха. Такое давление со стороны государства ликвидирует не только любую оппозицию, но и любую попытку к инакомыслию.

Террор нанес огромный ущерб нации, практически уничтожив ее генофонд: представителей интеллигенции, людей науки уничтожали как относящихся к буржуазии, как "социально-чуждых".

Пятый признак - экономическая автаркия при жесткой регламентации экономики и существенной доле внеэкономических форм принуждения.

Появление тоталитарных тенденций в общественном развитии было обусловлено выходом ряда стран из патриархального, феодального состояния и включением их в новую систему государств с развитой экономикой. При этом развивающиеся государства вступали в конфликт с уже развитыми, занимая подчиненное положение, подобное положению полуколоний. Отсюда стремление к экономической автаркии как залога независимости.

С точки зрения внутреннего развития тоталитарному режиму также требовалась жестко регламентированная, замкнутая на государство экономическая структура. Более того, стоящей у руководства группировке была необходима такая экономическая структура, которая не просто замыкалась на государство, но в значительной степени зависела от воли лидеров. Коммунистические вожди, искренне убежденные в своем знании экономических законов, считали, что могут с научной точностью управлять производством. В Германии автократическая форма власти, наводящая "железной рукой" "новый порядок" в стране, была для монополий предпочтительнее сложного механизма демократического государства. И в Германии, и в СССР не терпящая никакой оппозиционной организации тоталитарная политическая структура, которая практически свела на нет роль профсоюзов(или они служили орудием пропаганды), позволяла эксплуатировать труд самыми изощренными способами. Жесткая централизация и террор позволяли в Германии тесно связанным с режимом монополиям извлекать максимальные прибыли при минимальных издержках. А монополии благодаря финансовой помощи создавали для руководства фашистского режима экономическую базу. Тоталитарным характером собственности, как и слишком значительной ролью, которую в экономике играла идеология, можно объяснить особую ситуацию с производителями при коммунизме. Свобода труда в Советском Союзе была ограничена сразу после революции, а полностью с ней было покончено в 1940 году.
1.2. Система права в тоталитаризме.
Ярким примером извращенной правовой системы тоталитаризма является фашистская правовая система 19 века.

Функционеры аппарата фашистской партии и правосудия занимали позицию, характеризующуюся следующим: а) отрицанием либерального политико-правового порядка; б) признанием концепции расово очищенной нации упрощением ее правопорядка; в) признанием политической гегемонии фашистской партии; г) экспонированием роли «вождя». Из политической концепции единства в немецкой нации, выраженной в триединой формуле - «государство, движение и нация», были выведены основные понятия права, принцип «вождизма» и принцип равенства.

Буржуазное гражданское право должно было бы заменено «народным кодексом». По концепции Г. Франка, в нем нужно было отказаться от наследия римского права и наслоений других правовых систем и выводить его истоки из германского права. В нем предполагалось определить понятие «семьи», «свободы заключения соглашений», «права собственности», «брака», «права наследования» и т. д. Согласно Гедеманну, кодекс должен касаться всех «принадлежащих к великогерманскому рейху» в духе нюрнбергских законов 1935 г., но не распространялся на лиц «чуждой крови» и иностранцев Проект кодекса предполагал неравенство перед законом санкционированное ранее «арийскими» статьями нюрнбергских законов. Приговором уголовного суда гражданин мог быть лишен своего правового статуса, если оказался «недостойным принимать полное участие в правовой жизни», иначе говоря, он низводился до положения врага. «Народный кодекс» не был оглашен до конца существования третьего рейха, однако множество предложений, поступивших в ходе редакционной работы свидетельствует о направлении, по которому следовало фашистское законодательство, и показывает, как оно должно было отойти от буржуазной правовой системы, являющейся наследием французской и английской революций. Фашистские концепции личного права нашли полное отражение в так называемом Нюрнбергском законодательстве третьего рейха (значительно меньше — в законодательстве фашистской Италии), далее — в законе о гражданстве рейха, а также в законе об охране немецкой крови (15 сентября 1935 г.). Закон о гражданстве делил граждан на две категории, причем гражданами sensu stricto были лица «немецкой крови или родственной ей», которые своим поведением доказывают, что «сознательно будут служить нации и рейху». Законодательство о защите немецкой крови подтвердило основы политики дискриминации расово чуждых элементов. Правовая норма и сопутствующее ей принуждение привели к полному отстранению от нормальной жизни еврейского населения. Подобные дискриминационные нормы были введены по отношению к польскому населению (25 сентября 1941 г.). Нюрнбергские законы создавали фундамент права о браке. Некоторые его предпосылки нашли свое отражение в законе о стерилизации (14 июля 1933 г.) и в судебной практике, а также в законодательных нормах об охране потомства немецкой нации (18 октября 1936 г.). Право о браке (6 июля 1938 г.), по официальному обоснованию, «было первым шагом на пути создания единого великогерманского права о браке и семье». В нем содержалось утверждение, что брачное право перестает быть контрактом, что оно является правовым устройством, созданным для поддержания биологической непрерывности немецкой нации. Понятия крови и расы легли в основу ограничений при вступлении в брак, причем постановления параграфа 4 закона ссылались на Нюрнбергский закон. Чистота расы была условием, вступления в брак. Несколько последующих нормативных актов исключали и даже предусматривали наказание за вступление в брак лиц «немецкой крови» или родственной ей с лицами «чуждой крови". Такие постановления касались не только евреев, но и всех национальностей, признанных принадлежащими к низшей расе, прежде всего славян (во время войны). Наследственное право (31 августа 1938 г.) содержало концепцию «здорового национального чувства». Его предписания считали недействительным изъявление последней воли, если при этом нарушались интересы семьи и национального единства, понятые в духе «здорового национального чувства». Случаи нарушения «здорового национального чувства» были подробно перечислены в обосновании закона и в интерпретационном распоряжении министра юстиции. Ни в каком случае наследство не могло переходить от «арийцев» к евреям. Предписания закона о наследовании согласно гитлеровской политике явно ограничивали, право распоряжаться собственным имуществом. Примечательно, что в особых распоряжениях административных властей вопросы наследования у евреев регулировались таким образом, что все имущество евреев после их смерти поступало в государственную казну. Во время войны на "территориях, присоединенных к рейху" польское население, не принявшее «немецкой национальной карты», лишалось имущества и по отношению к нему постановления наследственного права были беспредметны.

Представляется, что из концепции личного права вытекали некоторые аналогии для формирования фашистского права наций (международного права), также законов касающихся национальных меньшинств. Правовая доктрина третьего рейха приняла новый термин — «право о национальных группах» (Volksgruppen recht), отказавшись от традиционного понятия «меньшинство». Гитлеровской политике агрессии должно было служить положение о «международно-правовом упорядочении большого пространства при одновременном невмешательстве других держав». Утверждалось, что международное право как право наций (ius gentium) является «конкретным порядком», персонально установленным принадлежностью к нации и государству. Одновременно каждый порядок оседлых народов, сосуществующих и уважающих, друг друга, составляет также территориально конкретный порядок пространства».[6]

Фашистская теория государства и права выдвинула на первое место расизм, и им вскоре было пропитано все законодательство третьего рейха. При соблюдении видимости законности монополистический капитал отнимал при помощи ряда нормативных актов имущество у целых групп населения, признанных объективными врагами, в первую очередь у евреев.

Особая роль в фашистском праве принадлежала уголовному праву. Исходя из расистских установок, уголовное право безусловно должно было применяться и в таких вопросах, которые раньше относились только к сфере морали. Для определения роли уголовного права существенным было признание: существования «национальной общности», якобы связанной узами крови и расы, а также субъективным чувством принадлежности к этой общности принципа вождизма и тем самым указаний «вождя», которые таким образом становились нормой поведения. Законодатель исходил из того, что на члена «национальной общности» следует налагать обязанности, а права последнего недействительны. Основной обязанностью считалось повиновение, а уголовное право должно было осуществлять функцию регулятора общественной морали. С первых месяцев после прихода к власти фашистов, расширялись общие принципы уголовной ответственности и так называемые судейские меры наказания, ужесточались принципы специальных превентивных мер и увеличивалось количество фактических состояний, ведущих к небывалой пенализации жизни.

В ходе подготовительных работ к изданию нового уголовного кодекса были сформулированы положения, которые легли в основу «уголовного права военного времени». Еще до войны строгость уголовного законодательства не оставляла сомнений, что дело идет к применению таких средств, которые полностью устранят преступность. Уже проекты «уголовного права военного времени» были направлены на создание системы эффективной защиты "внутреннего фронта" — системы, охраняющей «единство национальной общности». Усиление уголовных санкции, расширение перечня деяний, за которые угрожало уголовное наказание, и, наконец, упрощение карательной процедуры — это лишь некоторые важнейшие средства борьбы деструктивными» действиями или «предательством».

Распоряжение об особом уголовном праве в период войны от 17 августа 1938 г. свидетельствовало о том, фашистское государство закончило этап подготовки к войне и приспособило всю правовую систему к военным условиям. Смертной казнью каралось так называемое "разлагающее влияние на обороноспособность». Это должно обеспечить мобилизацию и ликвидировать проявления пораженческих настроений. Очередные акты о чрезвычайных мерах в области радиовещания, о военной экономике и, прежде всего, о врагах нации (5 сентября 1939 г.) составляли ядро уголовного права военного  времени.  В  них допускалось  применение  наказаний, выходящих за границы законности, если этого требовало "здоровое национальное чувство". В годы войны фашистские законодатели не были стеснены требованиями законности. Примечательным является факт, что даже суды, которые должны творчески развивать законодателя, также перестали считаться с требованиями законности.
Глава 2. Переход от диктатуры к демократии.

2.1. Мировой опыт.
Историческая закономерность такова, что тоталитарно-авторитарные режимы устанавливаются в тех странах, которые задержались с социально-экономической модернизацией и которым приходится проводить её крайними, чрезвычайными методами. Эти режимы характерны для стран среднего уровня развития, вступивших в индустриальную цивилизацию тогда, когда страны «первого эшелона» капитализма переживали уже стадию расцвета.

Установление тоталитарно-авторитарных режимов означало отказ от ценностей либерально-демократической системы, но эта система не могла эффективно функционировать в странах запоздалого развития капитализма из-за отсутствия необходимой социально-экономической базы и принимала здесь рахитичные, неразвитые псевдопарламентские формы.[7]

В конце XIX в. на Западе повсеместно появились признаки либерализма, вызванного дальнейшим развитием индустриального общества, которое потребовало соответствующих преобразований в политической сфере. Кризисные явления усилились на рубеже веков, а в 30-е годы XX века разродился глобальный кризис капитализма, который развитые страны успешно преодолели, укрепив и стабилизировав капиталистическую систему, не выходя за пределы либеральной доктрины, но произведя необходимую корректировку её. Страны же запоздалого развития, для того чтобы выжить в условиях катастрофического кризиса, вынуждены были на переходный период установить тоталитарно-авторитарные режимы, имевшие определенные различия в зависимости от внутренней ситуации в каждой стране. Эти режимы полностью отрицали либеральную доктрину и созданные на её основе буржуазно-демократические режимы.

Страны запоздалого развития попытались прежде всего преодолеть индивидуализм - сердцевину либерально - демократического мировоззрения, заменив его коллективизмом (в Италии, Испании, Португалии), основанным на неограниченной, по сути диктаторской власти вождя,[8] которому отныне подчинялся и репрессивный аппарат.

Индивидуализм не соответствовал внутреннему состоянию большинства населения Италии, Испании, Португалии, Германии, а также России на рубеже веков. В этих странах, отстававших в социально-экономическом развитии, сохранялась своя, отличная от передовых западных стран философская традиция, согласно которой человек не существовал отдельно, независимо как личность, как субъект, а находился в гармоничном единстве и равновесии со всей Вселенной, был связан органическими родственными узами и с Богом, и с миром, и с ближним. В России эта вертикально-иерархическая традиция, связывавшая земной и небесный миры, воплотилась в православном вероучении, в Италии, Испании, Португалии - в католической доктрине.

Протестантская доктрина, которая в новое время легла в основу мировоззренческих устоев жизни в передовых индустриально развитых странах Запада, в корне противоречила этой традиции: они низводила небесное на уровень земного, в горизонтальную плоскость неорганической традиции, разрывающей первичные связи человека с Богом, с миром и себе подобными и делающей центром Вселенной обособленного атомизированного индивида. Предполагалось, что такой обособленный индивид может по своему произволу устанавливать отношения «общественного договора».[9]

Психологические основы тоталитаризма-авторитаризма заложены в самой либеральной доктрине, в которой существуют как бы два внутренних течения: одно направлено вперед, в будущее, а другое - назад, в прошлое. В развитых странах первое получает возможность полного и беспрепятственного развития, а в странах, отставших от «первого эшелона», оно не смогло набрать силу и стать ведущим. Возобладало второе течение, в результате чего большинство населения в кризисный переломный период устремилось назад - в прошлое, в средневековье, чтобы восстановить утраченное органическое единство мира, разрушенное с наступлением «железного» XX в. Но к тому времени первичные узы были уже разрушены, и на основе органической традиции были насильственно воссозданы вторичные вертикально-иерархические структуры тоталитарно-авторитарных режимов.[10]

Авторитетные режимы южноевропейских стран отсекли нежизнеспособные парламентские режимы и на основе воскрешения органической традиции, а впоследствии с помощью Запада создали материальные условия для возникновения либерализма «изнутри».[11]

В Испании именно франкистский авторитарно-диктаторский режим осуществил социально-экономическую модернизацию страны - задачу, с которой в предшествующий период не могла справиться ни одна политическая сила. В Португалии Салазар оказался более «дальновидным» политиком: он всячески затягивал процесс модернизации, как бы предчувствуя, что в итоге она покончит с его режимом. Сама практика предсказывала ему, что следствием социально-экономической модернизации является модернизация политическая, которая предполагает смену органической традиции на неорганическую с её приоритетом земных ценностей перед небесными.[12]

Придя к власти в 30-е годы, тоталитарно-авторитарные режимы в Германии, Италии, Португалии и Испании начали искусственно наращивать капиталистическое пространство, используя для этого уже имевшийся плацдарм. Они не разрушали существовавшую в их странах рыночную экономику, а излечивали и укрепляли её защитными мерами, полностью изолировав от внешнего мира. Такая замкнутая самодостаточная система называется автаркической (греч: autarkeia - самоудовлетворение) и формируется в условиях хозяйственного обособления страны.

Автаркической системе в экономической сфере соответствовала в политической сфере вертикально-иерархическая структура власти, которая подчинялась единоличной воле диктатора. В противоположной ей горизонтально-атомистической структуре либеральной демократии, в политической сфере, основанной на независимости, формальном равенстве и партнерстве всех элементов, в экономической области соответствуют состязательные рыночные отношения.

Процесс становления демократии длителен и достаточно сложен. Известно, что к современному демократическому государственному устройству западные страны шли очень долгое время. В Англии, например, борьба в защиту индивидуальных прав граждан и общества от произвольного вмешательства королевской власти просматривается еще с XII в. Переход к демократии наиболее вероятен в условиях мирных перемен. Одну из форм трансформации можно назвать реформой сверху, что происходит тогда, когда авторитарные правители по своей воле, обусловленной не давлением со стороны оппозиции, а осознанной необходимостью, решают изменить систему. При этом они обладают достаточной мудростью и целеустремленностью, чтобы воплотить в жизнь программу демократических перемен. Политическая активность масс в этом случае должна ограничиваться институциональными формами, т.е. осуществляться не в форме спонтанных выступлений, бунта, а через существующие политические институты и должна контролироваться властями.
Однако реформы сверху далеко не всегда заканчиваются успехом. Тому есть ряд причин. Например, недостаточная последовательность реформаторов. Они обычно хотят, чтобы система была более демократической, но также и того, чтобы сами они оставались у власти достаточно долго. Стремясь уничтожить систему, порождающую преступления, они сами могут совершать преступления, если появляется угроза их власти. Бывает и так, что реформаторы оказываются как бы между двух огней, т.е. на них воздействуют две силы. С одной стороны, это люди, имеющие власть. Как правило, это консервативно настроенные руководители, контролирующие значительную часть государственной машины, армию, полицию и т.п. С другой стороны, его реформы порождают надежды, воодушевляют людей, вызывают массовые народные движения, которых еще недавно не было. При этом разгоряченные люди требуют демократии немедленно. Размах политической активности народа может испугать консерваторов у власти. Поэтому реформы сверху нередко заканчиваются провалом.

Начать демократические преобразования нелегко, но еще сложнее завершить их, требуются неизмеримо большие усилия. Уход старого режима еще не даёт автоматической гарантии того, что демократия будет успешно построена. Появляется немало проблем, которые предстоит решать. Важнейшим условием успеха демократизации является политическая стабильность, предполагающая реформирование общества в рамках закона. Демократизация порождает такое явление, которое Э. Фромм метко назвал "бегством от свободы". Речь идёт о том, что в условиях политической и экономической модернизации происходит ломка традиционных структур, в которые были включены люди ранее; они лишаются привычных "опор", схем политического поведения. Человек становится свободным, но одновременно на него ложится тяжесть ответственности за решения, касающиеся его собственной судьбы, а также проводимой в обществе политики. В результате растерянный и дезориентированный человек оказывается не в состоянии выносить "бремя свободы". Ему кажется, что обрести прежнюю уверенность в себе и чувство стабильности можно, лишь жертвуя свободой в обмен на ощущение определенности, возникающее в рамках жесткой авторитарной системы, перекладывая всю полноту ответственности за принятие решений на вождя или режим. Разрушение коммунистических мифов, замена их рационализаторским миропониманием остро ставят вопрос о смысле человеческого существования. На человека обрушиваются сомнения; кто он, что он, зачем он живёт? В этих условиях значительная часть массы, предрасположенная авторитарному подчинению, стремится ассоциировать себя с авторитарно-тоталитарными идеологиями и движениями. Они придают растерянному индивиду иллюзорное чувство собственной значимости, а обожание вождя оборачивается символической приобщенностью к власти.[13]
2.2. Реформирование военно-гражданских отношений.
За последние два десятилетия в мире произошел грандиозный революционный переворот, в ходе которого почти в сорока странах авторитарный режим сменился демократическим правлением. На самом деле под названием "авторитарный режим" скрывались весьма непохожие друг на друга формы правления, такие как военные хунты в Латинской Америке и в других регионах, однопартийное руководство в коммунистических странах и на Тайване, единоличные диктатуры в Испании, на Филиппинах, в Румынии, расистская олигархия в Южной Африке. Переход к демократии также осуществлялся по-разному. В некоторых случаях реформаторы пришли к власти в рамках авторитарного режима и начали осуществление демократических преобразований. В других случаях переход стал результатом переговоров между властью и оппозицией. В некоторых странах авторитарный режим был свергнут или рухнул сам. Были также случаи, когда падение диктатуры и установление выборной власти осуществлялось при вмешательстве США.

Практически все эти авторитарные режимы, вне зависимости от их типа, имели одну общую черту, а именно: отношения между их гражданской и военной сферами оставляли желать много лучшего. Почти нигде не наблюдалось такого типа отношений, как в развитых демократических государствах. Этот тип отношений предполагает: 1) высокий уровень военного профессионализма и осознание военными ограниченного характера их военной компетенции; 2) фактическое подчинение военных гражданскому политическому руководству, которое принимает основные решения в области внешней и военной политики; 3) признание политическим руководством за военными определенной сферы профессиональной компетенции и автономии; 4) в результате - минимальное вмешательство военных в политику, а политиков в военную сферу.

В авторитарных государствах военно-гражданские отношения в той или иной степени отличались от данной модели. В государствах, где у власти стояли военные, гражданский контроль полностью отсутствовал, а военное руководство и военные организации зачастую выполняли функции, имеющие лишь отдаленное отношение к собственно военным задачам. Если власть в стране принадлежала единоличному диктатору, он стремился посадить своих людей на все ключевые посты в армии, чтобы обеспечить полный контроль, расколоть армию и поставить ее на службу удержания власти. В однопартийных государствах ситуация была несколько лучше, однако армия рассматривалась как орудие достижения целей партии, офицеры должны были быть членами партии и выполнять функции агитаторов и пропагандистов, партийные ячейки строились по типу военной иерархии, субординации, порядка подчиненности, а последней инстанцией было не государство, а партия.

Таким образом, перед молодыми демократическими государствами встала грандиозная задача коренного реформирования отношений между гражданским и военным сектором. Конечно, эта задача была лишь одной из многих. Им также приходилось завоевывать авторитет у общества, разрабатывать новую конституцию, создавать многопартийную систему и другие демократические институты, проводить либерализацию, приватизацию и рыночные реформы в экономической области, где прежде действовала командная система или сильный государственный контроль, обеспечивать экономический рост, бороться с инфляцией и безработицей, сокращать бюджетный дефицит, бороться с преступностью и коррупцией, а также сдерживать конфликты и насилие, возникающие между национальными и религиозными группировками.[14]

Удалось ли молодым демократическим государствам справиться с этими проблемами? В лучшем случае - с переменным успехом, что подтверждает доводы противников демократии, таких как бывший премьер Сингапура Ли Куан Ю, которые утверждают, что демократическая форма правления порождает некомпетентность и недисциплинированность. Во многих странах экономические показатели ухудшились. Экономические реформы зашли в тупик, потеряли поддержку общества, старой авторитарной элите удалось поставить их на службу своим интересам. Усугубилась преступность и коррупция. Обыденным явлением стало нарушение декларируемых конституцией прав человека. Пресса либо попала под контроль, либо сама развратилась. Развал партийно-политических систем, субъективно-личностный характер их руководства обусловили невозможность создания эффективного правительства или ответственной оппозиции. Отсутствие авторитарного контроля способствовало обострению общинно-эгалитарных настроений и росту насилия. За немногочисленными исключениями в некоторых областях, новым демократическим правительствам вовсе не удалось обеспечить достойное управление страной.

Недостатки демократии породили ностальгию по авторитаризму. Люди в этих странах с тоской вспоминают свое прошлое и диктаторов, которые по крайней мере обеспечивали удовлетворение основных жизненных потребностей и при которых все худо-бедно работало. Это желание вернуться к авторитаризму было убедительно продемонстрировано в 1993 году в России, когда в ходе опроса общественного мнения 39 процентов жителей Москвы и Санкт-Петербурга заявили, что при коммунистах жить было лучше, и только 27 процентов признали, что лучше при демократии 2. А ведь это два самых богатых города России. Можно с уверенностью предположить, что в остальной России общественное мнение будет продемократическим в еще меньшей степени.

На фоне этой общей ситуации полных неудач и, в лучшем случае, простого удерживания на плаву успехи молодых демократических государств в области отношений между военной и гражданской сферой кажутся особенно впечатляющими. Естественно, в разных странах дела обстоят по-разному, и множество серьезных проблем еще не решено. Однако в целом можно говорить о серьезных успехах. Отношения между гражданской и военной сферами представляют собой яркое исключение по сравнению с весьма посредственными успехами демократических государств в других областях. Происходит сокращение влияния военных в политической области, а также политического вмешательства в дела армии. Кроме того, идет медленное, с остановками, но все же реальное движение в сторону создания таких систем военно-гражданских отношений, какие существуют в развитых демократических государствах. Новые демократические правительства смещают прежнее военное руководство и чуть ли не высылают его за пределы страны. Наложены ограничения на участие военных в политике. В результате создания новых министерств обороны и центральных штабов для осуществления контроля над армией были перестроены организационные отношения. Ликвидированы специальные военные органы, осуществлявшие политическую власть, такие как португальский Совет революции. На высшие политические посты на смену военным пришли гражданские лица - например, в Турции и Португалии. В целом стало меньше военных на политических постах. В посткоммунистических странах больше нет контроля над армией со стороны коммунистической партии, а также предпринимаются серьезные усилия в области деполитизации армии.

Наряду с этими изменениями в большинстве молодых демократических государств предпринимаются усилия, направленные на перестройку армии и ее переориентацию на чисто военные задачи. Почти во всех молодых демократических государствах вооруженные силы были сокращены в количественном отношении. Может быть, не всегда это было мудрым решением, однако, безусловно, является показателем некоторой формы гражданского контроля. В целом наблюдается тенденция к пересмотру военных доктрин и программ военных академий и училищ и смещение акцента в сторону повышения профессионализма. Во вновь образованных государствах была по мере возможности проведена модернизация боевой техники в вооруженных силах, а также предприняты попытки поднять их уровень подготовки до мировых стандартов. Подобные шаги лишь иллюстрируют общую тенденцию к повышению профессионализма армии и уменьшению роли, которую вооруженные силы ранее играли в обществе.[15]
Заключение
Подводя итог всему вышесказанному нужно отметить, что изучение проблемы перехода от недемократических режимов к демократии ставит во главу   угла   задачу   четкого   уяснения   критериев   тоталитаризма   и авторитаризма. Так, для построения модели тоталитарного режима важно учесть следующие характерные признаки:

1.       Монистическая структура власти, для которой характерны соединение законодательной и судебной власти в одном лице. При этом важнейшим элементом абсолютной концентрации власти является «вождизм».

2.       Однопартийная политическая система, не допускающая никаких иных политического движения, вобравшего в себя множество организаций: от детских до профсоюзных. Кроме того, происходит сращивание государственного и партийного аппарата.

3.       Чрезвычайно важная роль отводится идеологии, главная задача которой - оправдать необходимость существования данного режима. Этому подчинена вся сила и мощь пропагандистской машины. Ни о каких источниках информации, альтернативных государственным и позволяющим гражданам определить свое мнение о пользе или вреде принимаемых наверху решений, не может быть и речи.

4.       Государственно-организованный террор, в основе которого лежит перманентное насилие. Прежде всего власть озабочена подавлением любых форм оппозиций, вплоть до физического уничтожения. Помимо этого, ликвидируется любое проявление инакомыслия среди всего населения.

5.       Происходит подавление институтов гражданского общества: семьи, церкви, обычаев, традиций, нравов, профессиональных, творческих, этнических и других объединений, т.е всего «комплекса общественных отношений, независимо от государства, но взаимодействующего с ним».

6.       Жестко регламентированная экономика со структурой, замкнутой, на государстве, предполагающая строгую централизацию и отказ, от какой бы то ни было конкуренции.

7.   Свертывание элементарных демократических прав и свобод: слова, печати, собраний и т.д. Являясь несколько более мягким, чем тоталитаризм, авторитарный режим характеризуется тем, что:

1)       он не обладает столь широко развитой идеологией;

2)       не стремится к физическому подавлению оппозиции;

3)       не  сводит  на  нет  все  демократические  права  и  свободы,   а ограничивает некоторые из них.

Однако рано или поздно всё ведет к кризису политической, экономической государственной системы, и в конечном счете обуславливает переход к демократическому режиму.

Для того чтобы человечество могло избавиться от такого наследия прошлого, как тоталитаризм, необходимо разбираться в сущности этого явления, знать, что приводит к массовому параличу сознания и какие могут быть его последствия. Только так общество научится не повторять своих ошибок.
Список использованных источников:
Нормативные правовые акты:

1)     Конституция современных буржуазных государств, - М.: Юр. литература,1996

2)     Муссолини Б. Доктрина фашизма
Научная литература:

1)     Алексеев С.С. Теория права. Москва «Норма», 2003. с. 125

2)     Н.Л. Гранат, О. М. Колесникова. «Толкование норм права в правоприменительной деятельности органов внутренних дел". – Москва «Норма»., 2001. с 91.

3)     С.А. Комаров. «Общая теория государства и права». – Москва, «Дело» 2001. с. 145

4)     В. Лазарев. «Применение советского права». – Казань, 1972. с. 178

5)     «Общая теория права и государства» под ред. В. В. Лазарева. – Москва

«Норма», 2003. с. 478

6) Р. З. Лившиц. «Теория права». – Москва «Норма», 2003. с. 124

7) «Теория государства и права» под ред. М. Н. Марченко. – Москва

«Норма», 2002. с. 250.

8) Теория права и государства. Под ред. Манова Г. Н. Москва, «Дело»

2004. с. 470.

9) Общая теория права. Под ред. Пиголкина А. С. Москва «Норма», 2003.

с. 211

10)  Ю.А. Тихомиров. «Действие закона». – Москва, «Юрайт» 2002. с. 360
Периодические издания:

1) Теория государства и права. Выпуск 1. Под ред. Венгерова А. Б.

Москва «Феникс» 2004. с. 240

2) Теория государства и права. Выпуск 11. Под ред. Венгерова А. Б.

Москва, «Феникс» 2004. с. 270
Учебная литература:

1) Алексеев С.С. Государство и право. Начальный курс. Москва «Норма»,

2003. с. 147

2) Хропанюк В. Н. Теория государства и права. Москва «Норма», 2003. с.

321

3) Вятр Е. Лекции по политологии Т- 1. Типология политических режимов.1999

4) Коваленко А. И. Правовое государство: концепции и реальность, М, 2001.