Реферат История политических и правовых учений 7
Работа добавлена на сайт bukvasha.net: 2015-10-28Поможем написать учебную работу
Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
от 25%
Подписываем
договор
Гипероглавление:
Глава 1. ПРЕДМЕТ ИСТОРИИ ПОЛИТИЧЕСКИХ И ПРАВОВЫХ УЧЕНИЙ
§ 1. История политических и правовых учений как учебная дисциплина
§ 2. Понятие и структура политико-правовых доктрин
§ 3. Общечеловеческое и социальное в истории политических и правовых учений
§ 4. Содержание истории политических и правовых учений
Глава 2. ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ В ГОСУДАРСТВАХ ДРЕВНЕГО ВОСТОКА
§ 1. Введение
§ 2. Политическая и правовая идеология Древней Индии
§ 3. Политическая и правовая мысль Древнего Китая
§ 4. Заключение
Глава 3. ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ В ДРЕВНЕЙ ГРЕЦИИ
§ 1. Введение
§ 2. Развитие демократических учений. Старшие софисты
§ 3. Политические и правовые учения аристократии. Платон и Аристотель
§ 4. Политические и правовые учения в период упадка древнегреческих государств
§ 5. Заключение
Глава 4. ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ В ДРЕВНЕМ РИМЕ
§ 1. Введение
§ 2. Политические и правовые учения рабовладельческой аристократии. Цицерон. Римские юристы
§ 3. Политические и правовые идеи первоначального христианства
§ 4. Зарождение теократических доктрин. Августин Блаженный
§ 5. Заключение
Глава 5. ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ В ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЕ В ПЕРИОД СРЕДНИХ ВЕКОВ
§ 1.Введение
§ 2. Политико-правовая теория средневековой схоластики. Фома Аквинский
§ 3. Политические и правовые идеи средневековых ересей
§ 4. Учение о законах и государстве Марсилия Падуанского
§ 5. Заключение
Глава 6. ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ В СТРАНАХ АРАБСКОГО ВОСТОКА В ПЕРИОД СРЕДНИХ ВЕКОВ
§ 1.Введение
§ 2. Политико-правовые направления в исламе
§ 3. Политико-правовые идеи в трудах арабских философов
§ 4. Заключение
§ 1. Введение
§ 2. Политические и правовые идеи Древней Руси
§ 3. Основные направления политической мысли в период образования Московского царства
§ 4. Политическая идеология борьбы против феодальной эксплуатации
§ 5. Заключение
Глава 8. ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ В ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЕ В XVI в.
§ 1. Введение
§ 2. Учение Н. Макиавелли о государстве и политике
§ 3. Политико-правовые идеи Реформации
§ 4. Политические идеи тираноборцев. Этьен де Ла Боэси
§ 5. Теория государственного суверенитета. Политическое учение Ж.Бодена
§ 6. Политико-правовые идеи раннего социализма. “Утопия” Томаса Мора. “Город Солнца” Томмазо Кампанеллы
§ 7. Заключение
Глава 9. ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ В ГОЛЛАНДИИ И АНГЛИИ В ПЕРИОД РАННИХ БУРЖУАЗНЫХ РЕВОЛЮЦИЙ
§ 1.Введение
§ 2. Возникновение теории естественного права. Учение Г. Гроция о праве и государстве
§ 3. Основные направления политической и правовой идеологии в период английской буржуазной революции 1642–1649 гг.
§ 4. Теоретическое обоснование демократии. Б. Спиноза
§ 5. Обоснование “Славной революции” 1688 г. в учении Дж. Локка о праве и государстве
§ 6. Заключение
Глава 10. ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ НЕМЕЦКОГО И ИТАЛЬЯНСКОГО ПРОСВЕЩЕНИЯ XVII-XVIII ВВ.
§ 1. Введение
§ 2. Естественно-правовые теории в Германии
§ 3. Правовая теория Ч. Беккариа
§ 4. Заключение
История политических и правовых учений
Учебник / Под ред. О. Э. Лейста. – М.: Юридическая литература, 1997.
Часть 1
Оглавление
Глава 1. ПРЕДМЕТ ИСТОРИИ ПОЛИТИЧЕСКИХ И ПРАВОВЫХ УЧЕНИЙ.. 3
§ 1. История политических и правовых учений как учебная дисциплина. 3
§ 2. Понятие и структура политико-правовых доктрин. 4
§ 3. Общечеловеческое и социальное в истории политических и правовых учений. 6
§ 4. Содержание истории политических и правовых учений. 8
Глава 2. ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ В ГОСУДАРСТВАХ ДРЕВНЕГО ВОСТОКА 11
§ 1. Введение. 11
§ 2. Политическая и правовая идеология Древней Индии. 13
§ 3. Политическая и правовая мысль Древнего Китая. 16
§ 4. Заключение. 22
Глава 3. ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ В ДРЕВНЕЙ ГРЕЦИИ.. 23
§ 1. Введение. 23
§ 2. Развитие демократических учений. Старшие софисты.. 24
§ 3. Политические и правовые учения аристократии. Платон и Аристотель. 26
§ 4. Политические и правовые учения в период упадка древнегреческих государств. 34
§ 5. Заключение. 36
Глава 4. ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ В ДРЕВНЕМ РИМЕ. 37
§ 1. Введение. 37
§ 2. Политические и правовые учения рабовладельческой аристократии. Цицерон. Римские юристы 38
§ 3. Политические и правовые идеи первоначального христианства. 41
§ 4. Зарождение теократических доктрин. Августин Блаженный. 43
§ 5. Заключение. 45
Глава 5. ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ В ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЕ В ПЕРИОД СРЕДНИХ ВЕКОВ 46
§ 1.Введение. 46
§ 2. Политико-правовая теория средневековой схоластики. Фома Аквинский. 48
§ 3. Политические и правовые идеи средневековых ересей. 51
§ 4. Учение о законах и государстве Марсилия Падуанского. 52
§ 5. Заключение. 54
Глава 6. ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ В СТРАНАХ АРАБСКОГО ВОСТОКА В ПЕРИОД СРЕДНИХ ВЕКОВ.. 55
§ 1.Введение. 55
§ 2. Политико-правовые направления в исламе. 55
§ 3. Политико-правовые идеи в трудах арабских философов. 58
§ 4. Заключение. 61
Глава 7. ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ В РОССИИ В ПЕРИОД ВОЗНИКНОВЕНИЯ И РАЗВИТИЯ ФЕОДАЛИЗМА И ОБРАЗОВАНИЯ ЕДИНОГО РУССКОГО ГОСУДАРСТВА.. 62
§ 1. Введение. 62
§ 2. Политические и правовые идеи Древней Руси. 62
§ 3. Основные направления политической мысли в период образования Московского царства 64
§ 4. Политическая идеология борьбы против феодальной эксплуатации. 69
§ 5. Заключение. 70
Глава 8. ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ В ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЕ В XVI в. 71
§ 1. Введение. 71
§ 2. Учение Н. Макиавелли о государстве и политике. 72
§ 3. Политико-правовые идеи Реформации. 78
§ 4. Политические идеи тираноборцев. Этьен де Ла Боэси. 81
§ 5. Теория государственного суверенитета. Политическое учение Ж.Бодена. 82
§ 6. Политико-правовые идеи раннего социализма. “Утопия” Томаса Мора. “Город Солнца” Томмазо Кампанеллы.. 84
§ 7. Заключение. 88
Глава 9. ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ В ГОЛЛАНДИИ И АНГЛИИ В ПЕРИОД РАННИХ БУРЖУАЗНЫХ РЕВОЛЮЦИЙ.. 90
§ 1.Введение. 90
§ 2. Возникновение теории естественного права. Учение Г. Гроция о праве и государстве. 91
§ 3. Основные направления политической и правовой идеологии в период английской буржуазной революции 1642–1649 гг. 93
§ 4. Теоретическое обоснование демократии. Б. Спиноза. 99
§ 5. Обоснование “Славной революции” 1688 г. в учении Дж. Локка о праве и государстве. 102
§ 6. Заключение. 105
Глава 10. ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ НЕМЕЦКОГО И ИТАЛЬЯНСКОГО ПРОСВЕЩЕНИЯ XVII-XVIII ВВ. 107
§ 1. Введение. 107
§ 2. Естественно-правовые теории в Германии. 107
§ 3. Правовая теория Ч. Беккариа. 110
§ 4. Заключение. 112
Глава 1. ПРЕДМЕТ ИСТОРИИ ПОЛИТИЧЕСКИХ И ПРАВОВЫХ УЧЕНИЙ
§ 1. История политических и правовых учений как учебная дисциплина
§ 2. Понятие и структура политико-правовых доктрин
§ 3. Общечеловеческое и социальное в истории политических и правовых учений
§ 4. Содержание истории политических и правовых учений
Глава 2. ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ В ГОСУДАРСТВАХ ДРЕВНЕГО ВОСТОКА
§ 1. Введение
§ 2. Политическая и правовая идеология Древней Индии
§ 3. Политическая и правовая мысль Древнего Китая
§ 4. Заключение
Глава 3. ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ В ДРЕВНЕЙ ГРЕЦИИ
§ 1. Введение
§ 2. Развитие демократических учений. Старшие софисты
§ 3. Политические и правовые учения аристократии. Платон и Аристотель
§ 4. Политические и правовые учения в период упадка древнегреческих государств
§ 5. Заключение
Глава 4. ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ В ДРЕВНЕМ РИМЕ
§ 1. Введение
§ 2. Политические и правовые учения рабовладельческой аристократии. Цицерон. Римские юристы
§ 3. Политические и правовые идеи первоначального христианства
§ 4. Зарождение теократических доктрин. Августин Блаженный
§ 5. Заключение
Глава 5. ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ В ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЕ В ПЕРИОД СРЕДНИХ ВЕКОВ
§ 1.Введение
§ 2. Политико-правовая теория средневековой схоластики. Фома Аквинский
§ 3. Политические и правовые идеи средневековых ересей
§ 4. Учение о законах и государстве Марсилия Падуанского
§ 5. Заключение
Глава 6. ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ В СТРАНАХ АРАБСКОГО ВОСТОКА В ПЕРИОД СРЕДНИХ ВЕКОВ
§ 1.Введение
§ 2. Политико-правовые направления в исламе
§ 3. Политико-правовые идеи в трудах арабских философов
§ 4. Заключение
§ 1. Введение
§ 2. Политические и правовые идеи Древней Руси
§ 3. Основные направления политической мысли в период образования Московского царства
§ 4. Политическая идеология борьбы против феодальной эксплуатации
§ 5. Заключение
Глава 8. ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ В ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЕ В XVI в.
§ 1. Введение
§ 2. Учение Н. Макиавелли о государстве и политике
§ 3. Политико-правовые идеи Реформации
§ 4. Политические идеи тираноборцев. Этьен де Ла Боэси
§ 5. Теория государственного суверенитета. Политическое учение Ж.Бодена
§ 6. Политико-правовые идеи раннего социализма. “Утопия” Томаса Мора. “Город Солнца” Томмазо Кампанеллы
§ 7. Заключение
Глава 9. ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ В ГОЛЛАНДИИ И АНГЛИИ В ПЕРИОД РАННИХ БУРЖУАЗНЫХ РЕВОЛЮЦИЙ
§ 1.Введение
§ 2. Возникновение теории естественного права. Учение Г. Гроция о праве и государстве
§ 3. Основные направления политической и правовой идеологии в период английской буржуазной революции 1642–1649 гг.
§ 4. Теоретическое обоснование демократии. Б. Спиноза
§ 5. Обоснование “Славной революции” 1688 г. в учении Дж. Локка о праве и государстве
§ 6. Заключение
Глава 10. ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ НЕМЕЦКОГО И ИТАЛЬЯНСКОГО ПРОСВЕЩЕНИЯ XVII-XVIII ВВ.
§ 1. Введение
§ 2. Естественно-правовые теории в Германии
§ 3. Правовая теория Ч. Беккариа
§ 4. Заключение
История политических и правовых учений
Учебник / Под ред. О. Э. Лейста. – М.: Юридическая литература, 1997.
Часть 1
Оглавление
Глава 1. ПРЕДМЕТ ИСТОРИИ ПОЛИТИЧЕСКИХ И ПРАВОВЫХ УЧЕНИЙ.. 3
§ 1. История политических и правовых учений как учебная дисциплина. 3
§ 2. Понятие и структура политико-правовых доктрин. 4
§ 3. Общечеловеческое и социальное в истории политических и правовых учений. 6
§ 4. Содержание истории политических и правовых учений. 8
Глава 2. ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ В ГОСУДАРСТВАХ ДРЕВНЕГО ВОСТОКА 11
§ 1. Введение. 11
§ 2. Политическая и правовая идеология Древней Индии. 13
§ 3. Политическая и правовая мысль Древнего Китая. 16
§ 4. Заключение. 22
Глава 3. ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ В ДРЕВНЕЙ ГРЕЦИИ.. 23
§ 1. Введение. 23
§ 2. Развитие демократических учений. Старшие софисты.. 24
§ 3. Политические и правовые учения аристократии. Платон и Аристотель. 26
§ 4. Политические и правовые учения в период упадка древнегреческих государств. 34
§ 5. Заключение. 36
Глава 4. ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ В ДРЕВНЕМ РИМЕ. 37
§ 1. Введение. 37
§ 2. Политические и правовые учения рабовладельческой аристократии. Цицерон. Римские юристы 38
§ 3. Политические и правовые идеи первоначального христианства. 41
§ 4. Зарождение теократических доктрин. Августин Блаженный. 43
§ 5. Заключение. 45
Глава 5. ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ В ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЕ В ПЕРИОД СРЕДНИХ ВЕКОВ 46
§ 1.Введение. 46
§ 2. Политико-правовая теория средневековой схоластики. Фома Аквинский. 48
§ 3. Политические и правовые идеи средневековых ересей. 51
§ 4. Учение о законах и государстве Марсилия Падуанского. 52
§ 5. Заключение. 54
Глава 6. ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ В СТРАНАХ АРАБСКОГО ВОСТОКА В ПЕРИОД СРЕДНИХ ВЕКОВ.. 55
§ 1.Введение. 55
§ 2. Политико-правовые направления в исламе. 55
§ 3. Политико-правовые идеи в трудах арабских философов. 58
§ 4. Заключение. 61
Глава 7. ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ В РОССИИ В ПЕРИОД ВОЗНИКНОВЕНИЯ И РАЗВИТИЯ ФЕОДАЛИЗМА И ОБРАЗОВАНИЯ ЕДИНОГО РУССКОГО ГОСУДАРСТВА.. 62
§ 1. Введение. 62
§ 2. Политические и правовые идеи Древней Руси. 62
§ 3. Основные направления политической мысли в период образования Московского царства 64
§ 4. Политическая идеология борьбы против феодальной эксплуатации. 69
§ 5. Заключение. 70
Глава 8. ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ В ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЕ В XVI в. 71
§ 1. Введение. 71
§ 2. Учение Н. Макиавелли о государстве и политике. 72
§ 3. Политико-правовые идеи Реформации. 78
§ 4. Политические идеи тираноборцев. Этьен де Ла Боэси. 81
§ 5. Теория государственного суверенитета. Политическое учение Ж.Бодена. 82
§ 6. Политико-правовые идеи раннего социализма. “Утопия” Томаса Мора. “Город Солнца” Томмазо Кампанеллы.. 84
§ 7. Заключение. 88
Глава 9. ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ В ГОЛЛАНДИИ И АНГЛИИ В ПЕРИОД РАННИХ БУРЖУАЗНЫХ РЕВОЛЮЦИЙ.. 90
§ 1.Введение. 90
§ 2. Возникновение теории естественного права. Учение Г. Гроция о праве и государстве. 91
§ 3. Основные направления политической и правовой идеологии в период английской буржуазной революции 1642–1649 гг. 93
§ 4. Теоретическое обоснование демократии. Б. Спиноза. 99
§ 5. Обоснование “Славной революции” 1688 г. в учении Дж. Локка о праве и государстве. 102
§ 6. Заключение. 105
Глава 10. ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ НЕМЕЦКОГО И ИТАЛЬЯНСКОГО ПРОСВЕЩЕНИЯ XVII-XVIII ВВ. 107
§ 1. Введение. 107
§ 2. Естественно-правовые теории в Германии. 107
§ 3. Правовая теория Ч. Беккариа. 110
§ 4. Заключение. 112
Глава 1. ПРЕДМЕТ ИСТОРИИ ПОЛИТИЧЕСКИХ И ПРАВОВЫХ УЧЕНИЙ
§ 1. История политических и правовых учений как учебная дисциплина
История политических и правовых учений относится к числу историко-теоретических дисциплин. Задача этой дисциплины — на конкретном историческом материале показать закономерности развития политико-правовой идеологии, познакомить студента с содержанием и историей наиболее значительных и влиятельных теоретических концепций государства и права прошлых эпох. Каждая большая эпоха сословного и классового общества имела свою теорию государства и права, чаще несколько теорий. Изучение этих теорий и их связи с современными проблемами права и государства так же важно для подготовки высококвалифицированных правоведов, как для философов изучение истории философии, для экономистов — истории экономических учений, для искусствоведов — истории эстетики и т.д.
Изучение истории политических и правовых учений уже в прошлом веке было составной частью высшего юридического образования. На юридических факультетах университетов эта дисциплина сначала называлась "История политических учений" (общий курс под таким названием был подготовлен и издан профессором Московского университета Б.Н.Чичериным), затем — "История философии права" (курсы лекций в Москве профессора Г.Ф.Шершеневича, в Санкт-Петербурге профессора Н.М.Коркунова). После 1917 года эта дисциплина называлась по-разному: "История политических учений", "История учений о государстве и праве", "История политических и правовых учений".
Задачей учебного курса является формирование теоретического мышления и исторического сознания студента-юриста, воспитание умения сопоставлять и самостоятельно оценивать политико-правовые доктрины современности. Изучение истории политических и правовых учений актуально уже по той причине, что ряд проблем, относящихся к государству, праву, политике, неоднократно обсуждался в предшествующие эпохи, в результате чего сложились системы доводов в пользу того или иного решения этих проблем. В дискуссиях и спорах решались такие злободневные проблемы, как проблемы юридического равенства или сословных привилегий, прав человека, соотношения личности и государства, государства и права, политики и морали, демократии и технократии, реформы и революции и др. Знания о различных вариантах решения этих проблем и об обоснованиях этих решений — необходимая часть современного политического и правового сознания. В настоящее время резко возрастает значение истории политических и правовых учений как школы альтернативного мышления, дающей возможность сопоставлять различные теории, направления политической и правовой мысли с учетом многовековой дискуссии об этих проблемах. Особенность нашего времени - становление идеологического плюрализма, признание различных вариантов мышления в научном, профессиональном, обыденном сознании. Соревнование идейных течений, обмен доводами, проблемами дают возможность изжить узость и одномерность идеологически деформированного сознания, строго ориентированного на господствовавшее официальное мировоззрение.
При изложении политико-правовых доктрин используются понятия и категории, многие из которых студентами изучены в курсе теории государства и права. Политические и правовые учения возникали и развивались в органической связи с историей государства и права, отражая современные им политические и правовые учреждения. Поэтому история политических и правовых учений изучается после того, как студенты изучили историю государства и права. Исходя из потребностей и запросов отечественного правоведения, учебный курс строится преимущественно на материалах истории России и стран Западной Европы. В учебной программе и в учебнике учитываются специфика высшего юридического образования, необходимость максимально экономного изложения тем, проблем, дат, имен.
§ 2. Понятие и структура политико-правовых доктрин
Предметом истории политических и правовых учений являются теоретически оформленные в доктрину (учение) взгляды на государство, право, политику.
За время многовековой истории государства и права возникло очень много политико-правовых доктрин. Созданные различными мыслителями концепции и формы их изложения (теоретический трактат, философское сочинение, политический памфлет, проект конституции и т. п.) столь же разнообразны, сколь разнообразны вообще результаты индивидуального творчества. Вместе с тем всем этим концепциям присуще нечто общее: они выражают отношение определенных социальных групп к государству и праву (программная, оценочная часть учения), строятся на свойственной данной эпохе идейно-теоретической основе (методологический стержень учения), содержат решения основных проблем теории государства и права (теоретическое содержание учения). Поэтому политико-правовая доктрина включает три компонента: 1) логико-теоретическую, философскую или иную (например, религиозную) основу; 2) выраженные в виде понятийно-категориального аппарата содержательные решения вопросов о происхождении государства и права, закономерностях их развития, о форме, социальном назначении и принципах устройства государства, об основных принципах права, его соотношении с государством, личностью, обществом и др.; 3) программные положения — оценки существующего государства и права, политические цели и задачи.
Логико-теоретическая основа политико-правовой доктрины связана с другими формами общественного сознания, с мировоззрением эпохи. Политические учения раннего классового и рабовладельческого обществ опирались преимущественно на религиозные (в государствах Древнего Востока) и на философские (Древняя Греция и Древний Рим) обоснования. Мировоззрение средних веков было теологическим.
Методом мышления Нового времени стал рационализм. Неспособность чистого рационализма познать и объяснить ряд явлений общественного и политического развития, с одной стороны, исследование социальной и политической структуры общества — с другой, подготовили почву для возникновения и развития социологии, политологии и других общественных наук, изучающих государство и право.
Содержанием политико-правовой доктрины являются ее понятийно-категориальный аппарат, теоретическое решение общих проблем государства и права, обширная и завершенная система взглядов, основанная на категориях, имеющих опорный, ключевой характер именно в данной доктрине.
Со временем сложился традиционный круг вопросов, решение которых образует содержание политического и правового учения. К ним относятся вопросы о происхождении государства и права, об их связи с обществом, с личностью, с отношениями собственности, проблемы форм государства, его задач, методов политической деятельности, связи государства и права, основных принципов и форм (источников) права, проблема прав личности и др.
В предмет истории политических и правовых учений включаются только учения, содержащие решения общих проблем теории государства и права. Почти каждая из отраслевых юридических наук имеет свою историю (история основных школ и направлений в теории уголовного права, история понятия юридического лица и других гражданско-правовых концепций, история науки международного права и др.). К взглядам мыслителей прошлого на решения проблем отраслевых юридических наук история политических и правовых учений обращается только тогда, когда эти решения неразрывно связаны с общетеоретической концепцией, являются формой ее выражения.
Закономерностью развития политико-правовой идеологии на ее теоретическом уровне является то, что любое учение о государстве, праве, политике строится с учетом современной ему политико-правовой действительности, которая обязательно отражается в самом, казалось бы, абстрактном теоретическом построении. Так же, как философия, по словам Гегеля, — это эпоха, схваченная в мысли, политико-правовая доктрина — это выраженная в системе понятий и категорий государственно-правовая реальность эпохи. Каждая большая эпоха сословного и классового общества имела свои, свойственные ей политико-правовые учреждения, понятия и способы их теоретического объяснения. Поэтому в центре внимания теоретиков государства и права разных исторических эпох были различные политико-правовые проблемы, связанные с особенностями государственных учреждений и принципов права соответствующего исторического типа и вида. Так, в рабовладельческих государствах Древней Греции главное внимание уделялось устройству государства, проблеме круга лиц, допущенных к участию в политической деятельности, государственно-правовым способам укрепления господства свободных над рабами. Этим и были обусловлены повышенное внимание к теоретическому определению и классификации форм государства, поиск причин перехода одной формы правления в другую, стремление определить наилучшую, идеальную форму правления. В средние века основным предметом теоретико-политических дискуссий стал вопрос о соотношении государства и церкви. В центре внимания идеологов буржуазии XVII—XVIII вв. стояла уже проблема не столько формы правления, сколько формы политического режима, проблема законности, гарантий равенства перед законом, свободы и прав личности. XIX—XX вв. выдвинули на первый план вопрос о социальных гарантиях прав и свобод человека, а с конца XIX в. проблема форм правления и политического режима государства была существенно дополнена исследованием связей с политическими партиями и другими политическими организациями.
Особенности разных исторических эпох предопределяли различное соотношение права и государства в общественной жизни, а тем самым — разную степень внимания, которое в содержании политико-правовых доктрин уделялось теоретическим вопросам государства, политики, права. Понятие "политико-правовое учение" основано на тесной связи проблем государства и права, ноне означает сведения права на уровень надстройки над государством, придатка к нему, "формы политики". В содержании ряда политико-правовых учений на первом месте стояли именно проблемы права, по отношению к которым устройство государства и другие политические проблемы рассматривались как второстепенные. Право занимает ведущее по отношению к государству положение в некоторых религиях (брахманизм, ислам), и потому правовые проблемы являются главными в содержании политико-правовых учений, построенных на идейной основе соответствующей религии. В истории политико-правовых учений было также немало не связанных с религией проектов детальной регламентации неизменными законами жизни общества, проектов, отводящих государству второстепенную роль хранителя этих законов ("Законы" Платона, "Кодекс природы" Морелли, "Путешествие в землю Офирскую..." Щербатова и др.). Проблемы права по-новому вышли на первый план в эпоху становления гражданского общества в тех политико-правовых учениях, которые обосновывали юридическое равенство людей, их права и свободы, отводя государству роль гаранта прав человека (Локк, Кант и др.). Вместе с тем в истории было немало политико-правовых учений, уделявших большее внимание проблемам политики и государства (Макиавелли, Боден и др.).
Программные положения (оценки государства и права, цели и задачи политической деятельности и борьбы), присущие каждой политико-правовой доктрине, придают ей социально значимый характер, налагают отпечаток на содержание ее теоретической части и предопределяют выбор методологической основы самой доктрины. В программных положениях наиболее четко и ясно выражен идеологический характер доктрины; через них политико-правовое учение связано с практикой политической и идеологической борьбы Программная часть учения непосредственно выражает интересы и идеалы определенных классов, сословий, иных социальных групп, их отношение к государству и праву
Из трех компонентов политико-правовой доктрины именно программа является цементирующим, связывающим воедино ее элементы началом, придающим политико-правовой доктрине монолитность, поскольку оформление политических и правовых взглядов, суждений, оценок в целостную систему происходит на идеологической основе.
Наиболее обширной частью политико-правовых доктрин является их теоретическое содержание. Оно всегда связано со способом обоснования политико-правовой программы, логически построенным в духе мировоззрения эпохи Связь содержания политико-правовой доктрины с логико-теоретической основой и с программными положениями зачастую сложна и опосредованна. Решение ряда проблем теории государства и права допускает разные варианты в пределах единого мировоззрения и идеологической направленности.
Теоретическое содержание политико-правовых доктрин разнообразно, и это разнообразие зависит от ряда индивидуальных факторов: от объема познаний мыслителя, идейных влияний, особенностей его мышления, жизненных условий и т. п. Однако в общем и целом взаимосвязь содержания, логико-теоретического основания и программной направленности доктрин все же существует. Так, идея общественного договора (договорного происхождения государства) в большинстве теорий XVII—XVIII вв. была органически связана со стремлением рационалистически объяснить государство и право при помощи логических конструкций, основанных на элементарных понятиях частного права; в программном отношений эта идея направлялась против теологических идей о "богоустановленности" власти феодальных монархов. Сама идея общественного договора допускала самые разные варианты и толкования, которые, как правило, были связаны с историческими условиями теоретической деятельности идеологов. Различные варианты идеи общественного договора (кто, с кем и почему заключал договор о создании общества и государства? Всели свои права участники договора передали государству? Каков объем прав суверена? Возможно ли и при каких условиях расторжение общественного договора?) отражали социальные симпатии и антипатии теоретиков, их отношение к общественно-политическим противоречиям страны и эпохи, в конечном счете определялись ориентацией на соответствующий общественный идеал.
§ 3. Общечеловеческое и социальное в истории политических и правовых учений
Давно замечено, что "...учения о праве и несправедливости постоянно оспариваются как пером, так и мечом, между тем как учения о линиях и фигурах не подлежат спору, ибо истина об этих последних не задевает интересов людей, не сталкиваясь ни с их честолюбием, ни с их выгодой или вожделениями. Я не сомневаюсь, — писал Гоббс, — что если бы истина, что три угла треугольника равны двум углам квадрата, противоречила чьему-либо праву на власть или интересам тех, кто уже обладает властью, то, поскольку это было бы во власти тех, чьи интересы задеты этой истиной, учение геометрии было бы если не оспариваемо, то вытеснено сожжением всех книг по геометрии".
Предпринимались попытки создать политико-правовые учения, своим бесстрастием подобные математике, попытки, заведомо обреченные на неуспех. В истории возникало много различных идей, теорий, концепций, рассуждений о государстве, праве, политике, но распространялись и включались в историю политических и правовых учений лишь те из них, которые совпадали с интересами какой-либо социальной группы из-за новизны и остроты постановки и решения проблем государства, права, политики в связи с обоснованием соответствующего общественного идеала.
Политико-правовые доктрины, как отмечено, чаще всего являются результатом индивидуального творчества, но те из них, которые приобретают общественное значение, имеют определенные социальные функции. К функциям политико-правовых доктрин относится идеологическое самоопределение (самосознание) какой-либо социальной группы по проблемам права, государства, политики, а также влияние на массовое политическое и правовое сознание, на политику государства и развитие права
Самосознание класса (социальной группы) имеет разные уровни и формы выражения На теоретическом уровне такой формой являются учения, доктрины, представляющие собой преимущественно результаты творчества и достояние интеллигенции На обыденном, массовом уровне распространены отдельные идеи, оценки права и государства, призывы к их изменению или к сохранению, политико-правовые требования и лозунги. Оба уровня самосознания и формы их выражения тесно связаны — программная часть доктрины включает оценки государства и права и предъявляемые к ним требования, содержащиеся в общественном сознании, а обыденное сознание ищет и находит подтверждение своих идеалов в теоретической части доктрин
Классовый характер политико-правовых доктрин часто скрыт, далеко не всегда очевиден Идеология потому и именуется идеологией, что ориентирована на какой-то идеал, не всегда достижимый, но всегда привлекательный для общества или его значительной части Подавляющее большинство политических мыслителей обосновывало свои доктрины, сообразно обстоятельствам и духу своей эпохи, ссылками на "историческую необходимость", "справедливость", "волю народа", "общее благо", "интересы отечества" и т.п. Многие из этих ссылок были искренни в той мере, в какой идеолог был убежден в истинности и обоснованности своей доктрины, в благодетельности результатов ее осуществления. Но немало было недобросовестных апелляций к "всенародной воле" и "общему благу" Так, в период кризиса Римской республики, борьбы за власть честолюбцев, их партий и группировок(I в до н.э.), по словам очевидца и историка событий Саллюстия, "всякий, кто приводил государство в смятение, выступал под честным предлогом одни якобы охраняли права народа, другие поднимали как можно выше значение сената ~ и все, крича об общей пользе, сражались только за собственное влияние".
Более всего связана с идеалами социально-политических групп и с конкретной исторической обстановкой программная часть политико-правового учения Методологическая основа учения и его теоретическое содержание являются более высокими слоями общественной идеологии, не во всех частях предопределяются социальными интересами, более или менее самостоятельны по отношению к ним.
Наряду с классовыми интересами в политико-правовых доктринах нередко находили выражение общечеловеческие ценности. В наиболее общем виде это идеи справедливости, общего блага, свободы и другие элементарные нормы нравственности. В ряде политико-правовых доктрин, выражавших интересы привилегированного меньшинства, эти идеи были грубо деформированы, терминологически включены в системы взглядов, направленных на оправдание и укрепление жестокой и несправедливой для большинства народа социально-политической реальности Возможность такой деформации зависела от абстрактности, чрезмерной общности понятий и норм, которые могли бить наполнены произвольным содержанием Для определения того, действительно ли в политико-правовой доктрине речь идет об общечеловеческих ценностях или же в ней лишь чисто формально используется соответствующая терминология, необходима конкретизация этих понятий и норм применительно к специфике права и государства.
Общечеловеческие ценности выражены в тех учениях о праве, которые содержат идеи равенства людей перед законом, прав и свобод человека, достаточно конкретно раскрывают содержание этих прав и свобод и обосновывают необходимость их гарантий С этими идеями тесно связана мысль о необходимости подчинения праву не только индивидов, но и самого государства
Воплощение общечеловеческих ценностей в учениях о государстве более всего связано с проблемой преодоления политического отчуждения.
Под политическим отчуждением понимается превращение государства, возникшего в результате человеческой деятельности, в нечто не зависимое от общества, чуждое обществу и господствующее над ним. Политическое отчуждение имеет различные формы и степени, вплоть до превращения относительной самостоятельности государства (при определенных состояниях общества) в самостоятельность абсолютную.
Проблема политического отчуждения как таковая теоретически была поставлена в трудах Руссо, Гегеля и других мыслителей. Но стремление практически преодолеть политическое отчуждение было свойственно ряду передовых политических мыслителей еще на ранних этапах истории.
Это стремление имело разные формы и степени выражения. В наиболее последовательном виде протест против политического отчуждения выражен идеей отмирания государства, отпадения надобности в политической власти, замены управления людьми управлением вещами и производственными процессами. Идея общества без власти и подчинения не раз высказывалась на всех этапах истории политических и правовых учении. Она содержалась в древних мифах и сказаниях, в произведениях философов, в идеологии ряда религиозных движений, в произведениях некоторых социалистов Ее своеобразной модификацией являются анархизм, анархо-синдикализм и идея "отмирания государства", свойственная марксизму и некоторым другим теориям.
Значительно шире распространены демократические теории подчинения государства народу. В этих теориях обосновываются различные формы самоуправления, непосредственная и представительная демократия, выборность и ответственность должностных лиц, широкое осуществление прав и свобод личности. Главное требование демократических теорий — подчинение государственной власти обществу, выработка и осуществление политики непосредственно народом и через зависимых от народа должностных лиц. Демократические теории возникли еще в Древнем мире; особенное развитие они получили в Новое и Новейшее время.
Рядом с демократическими теориями и нередко в сочетании с ними развивались идеи подчинения государства праву. Суть этих идей состояла в том, что людьми должно управлять не государство, а равный для всех закон. Политическое отчуждение в таких теориях преодолевалось лишь частично, поскольку государство оставалось внешней для общества силой, хотя и подчиненной закону. В процессе развития идей подчинения государства праву возникли либеральные теории, поставившие проблему прав человека, не зависящих от государственной власти, а также разработавшие систему гарантий, защищающих эти права и общество в целом от произвольных действий государства.
Идея общественного порядка, основанного более на законе, чем на распоряжениях должностных лиц и решениях государственных органов, тоже возникла еще в Древнем мире. Проблемы прав человека и законности получили большое распространение и приобрели качественно новое содержание в период буржуазных революций, положивших начало замене сословного строя гражданским обществом, основанным на правовом равенстве людей.
§ 4. Содержание истории политических и правовых учений
История политических и правовых учений представляет собой процесс развития соответствующей формы общественного сознания, подчиненный определенным закономерностям.
Связь политических и правовых учений разных эпох обусловлена уже влиянием созданного идеологами предшествующих эпох запаса теоретических представлений на последующее развитие политико-правовой идеологии. Такая связь (преемственность) особенно заметна в те эпохи и периоды истории, в которые воспроизводятся философия и иные формы сознания предыдущих эпох и решаются политико-правовые проблемы, в чем-то аналогичные тем, которые решались в предшествующие времена. Так, в Западной Европе разложение феодализма, борьба с католической церковью и феодальными монархиями вызвали широкое воспроизведение в политико-правовых трактатах идеологов буржуазии XVI—XVII вв. идей и методологии античных авторов, не знавших христианства и обосновывавших республиканский строй. В борьбе против католической церкви и феодального неравенства использовались идеи первоначального христианства с его демократической организацией; в периоды революционных событий вспоминались демократические идеи античных авторов, республиканские доблести политических деятелей Древней Греции и Древнего Рима.
Ряд историков придавал таким влияниям решающее значение, пытался представить всю или почти всю историю политической мысли как чередование, круговорот одних и тех же идей и их различных сочетаний ("филиация идей"). Такой подход преувеличивает возможность чисто идеологических влияний, которые сами по себе неспособны породить новую идеологию, если нет социальных интересов, создающих почву для восприятия идей и их распространения. Важно и то, что сходные исторические условия могут порождать и порождают аналогичные и даже одинаковые идеи и теории без обязательных идейных связей и влияний. Не случаен и выбор каким-либо идеологом политико-правового учения, если оно берется за образец, поскольку каждая страна и каждая эпоха имеют несколько значительных политико-правовых теорий, и выбор одной из них (или идей нескольких теорий) опять же обусловлен в конечном счете социально-классовыми причинами. Наконец, влияние и воспроизведение далеко не одно и то же: доктрина, сложившаяся под влиянием других доктрин, чем-то отличается от них (иначе это та же самая доктрина, которая просто воспроизводится); новая теория соглашается с одними идеями, отвергает другие, вносит изменения в наличный запас представлений. В новых исторических условиях прежние идеи и термины могут приобретать совершенно другое содержание и толкование. Так, термин "естественное право" возник еще в Древнем мире; этим термином, например, пользовались софисты в рабовладельческой Греции V в. до н.э. В XVII в. возникла теория естественного права, выражавшая интересы буржуазии и народа, боровшихся против феодального строя. При сходстве терминологии суть доктрин противоположна по той причине, что если теоретики естественного права XVII—XVIII вв. требовали соответствия положительного права(т.е. законов государства) праву естественному (люди равны от природы и т.д.), то именно этого требования у большинства софистов не было.
История политических и правовых учений — это не чередование идей, воспроизведение их в различных сочетаниях и комбинациях, а отражение в терминах и понятиях развивающейся теории права и государства меняющихся исторических условий, интересов и идеалов различных классов и социальных групп.
Однако и попытки представить содержание истории политических и правовых учений как отражение классовых противоречий и борьбы не привели к созданию связной картины развития соответствующих доктрин от древности до наших дней уже по той причине, что интересы различных классов, существовавших в истории, крайне разнообразны, несопоставимы. Неудачной оказалась и попытка разделить историю политических и правовых учений на две части, на домарксистский и марксистский периоды, из которых первый — рассматривался лишь как преддверие второго, содержал только отдельные "догадки" о государстве и праве, второй же — считался периодом развития единственно научного учения о государстве и праве. Помимо идеологических деформаций курса такой взгляд породил спорное представление об истории политических и правовых учений как о процессе накопления, развития, кумуляции знаний о политике, государстве и праве.
На всех своих этапах развития история политических и правовых учений действительно связана с прогрессом теории государства и права и учения о политике. Прогрессом в развитии политико-правовой теории вообще является постановка какой-либо важной социальной проблемы, хотя бы сопряженная с неверным ее решением, либо преодоление старого, мертвящего теоретический поиск мировоззрения, даже если оно заменяется мировоззрением, основанным на ошибочной методологии.
Если попытаться представить историю политических и правовых учений как "кумулятивный процесс накопления и трансляции знаний", то нельзя понять, какое место в такой истории принадлежит иллюзорным, утопическим доктринам и теориям, владевшим умами миллионов людей целые эпохи. Например, господствовавшая в XVII—XVIII вв. идея общественного договора о создании общества и государства в комплексе современных теоретических знаний заслуживает упоминания разве только в связи с критическим обзором различных устаревших идей о происхождении государства. Но в период борьбы против феодализма идея общественного договора как способ выражения сопричастности человека и народа к власти противостояла идее богоустановленности власти феодальных монархов. Обе эти идеи далеки от науки, нона основе каждой из них, толкуемой как основной методологический принцип, строились обширные теоретические концепции, притязающие на объяснение прошлого, истолкование настоящего и предвидение будущих судеб государства и права. Объяснение оказалось надуманным, истолкование — ошибочным, предвидение — ложным. Но это не значит, что в истории политико-правовой мысли смена теологического мировоззрения рационалистическим вообще не была прогрессивной.
История политических и правовых учений — не процесс постепенного познания государства и права, накопления и суммирования знаний, а борьба мировоззрений, каждое из которых стремится найти опору в общественном мнении, оказать влияние на политическую практику и развитие права, опровергнуть аналогичные попытки противостоящей идеологии.
Политико-правовая идеология, как всякая идеология, определяется в понятиях не гносеологии (истинное — не-истинное), а социологии (самосознание социальных групп и классов). Поэтому к политико-правовым доктринам применяется критерий не истинности, а способности выражать интересы той или иной социальной группы. Представление об истории политических и правовых учений как об истории знаний, основанное на аналогии с историей естественных наук, не подтверждается в реальной истории политико-правовой идеологии
Развитие этой идеологии ведет к приросту знаний о государстве и праве, но политико-правовая теория была и остается эмпирической, классификационной, описательной наукой, прогностическая функция которой очень сомнительна. Большую давность имеет спор о политике — наука это или искусство.
Значительное влияние на практику имеют те политико-правовые доктрины и идеи, которые основаны на обобщении, теоретическом осмыслении опыта развития государственных и правовых учреждений передовых стран. Теория разделения властей, выразившая практику государственного развития Англии в XVII в., оказала громадное влияние на конституции США, Франции и других стран Доктрина прав человека и гражданина, обобщившая практику революционного перехода от сословного строя к гражданскому обществу, нашла воплощение в международных пактах и законодательстве почти всех государств XX в. С помощью политико-правовых доктрин политический опыт передовых стран становится достоянием других стран, воспринимающих этот опыт в теоретически обобщенном виде.
Однако многие политико-правовые доктрины остались только достоянием умов порой многочисленных их приверженцев, но не были внедрены в практику (анархизм, анархо-коммунизм, синдикализм и пр.), некоторые же в процессе осуществления претерпели значительные деформации (например, теория народного суверенитета Руссо) либо дали побочные результаты, которых никто не предвидел и не желал (например, теории государственного социализма) Из привлекательных идеалов, теоретически сконструированных в отрыве от исторической действительности, проистекали бедственные последствия для стран и народов, если общество, государство и право пытались перестроить с помощью власти и принуждения. Еще в начале XVI в. великий гуманист Эразм Роттердамский, ссылаясь на опыт истории, справедливо заметил: "Ничего не бывало для государства пагубнее, нежели правители, которые баловались философией или науками". При современном уровне развития общественных наук ни одна политико-правовая доктрина не может притязать на научное предвидение долговременных результатов преобразования государственных и правовых учреждений какой-либо страны на основе этой доктрины.
При разработке политико-правовых доктрин главным стимулом теоретической деятельности были не только любознательность, стремление постигнуть причины существования и перспективы развития государства и права, но и страстное, эмоционально окрашенное стремление опровергнуть противостоящую политико-правовую идеологию, представить государство и право такими, какими их хочет видеть или изобразить идеолог, стремление преобразовать или защитить подвергающиеся нападкам государство и право, повлиять на массовое и государственное политико-правовое сознание общества Основная причина многочисленности, разнообразия и сложности политических и правовых учений — желание каждого из идеологов отстоять идеалы своего класса или своей группы и опровергнуть идеологию противоположных класса или группы.
Реальная связь времен в истории политических и правовых учений более всего основана на возрастании значения в политико-правовых доктринах гуманистических начал В идеологической борьбе, обусловливающей развитие политико-правовой мысли, во все исторические эпохи существовали и существуют два противоположных направления одно стремится преодолеть политическое отчуждение, другое пытается его увековечить.
Политико-правовой идеологии преимущественно передовых, прогрессивных классов и социальных групп присущи идеи подчинения государства народу, требования обеспечения прав человека, защиты личности и общества от произвола и беззакония, подчинения государственной власти закону.
Идеями и теориями, оправдывающими политическое отчуждение, были и остаются те, которые стремятся обосновать ничтожность личности и народа перед государством, неограниченность государственной власти, необязательность для нее элементарных норм нравственности, пытаются идеализировать авторитарное, деспотическое, тоталитарное государство. С оправданием политического отчуждения связаны не только те доктрины, которые отрицают права человека, но и те, которые видят в праве только "приказ власти".
Глава 2. ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ В ГОСУДАРСТВАХ ДРЕВНЕГО ВОСТОКА
§ 1. Введение
Древнейшие политико-правовые учения возникли в Египте, Индии, Палестине, Китае и других странах древнего Востока.
В цивилизациях Древнего Востока сложился самый ранний тип общества, пришедшего на смену первобытному. Экономически он характеризуется господством патриархального натурального хозяйства, устойчивостью государственных форм собственности на землю и общинного землевладения, крайне медленным развитием индивидуальной частной собственности. Современные исследователи относят древневосточные общества к так называемым локальным (или речным) цивилизациям земледельческого типа.
Основную массу населения в государствах Древнего Востока составляли крестьяне, объединенные в сельские общины. Рабовладение, несмотря на довольно широкое распространение в некоторых странах (например, в Египте, Индии), в производстве решающей роли не играло. Привилегированное положение в обществе занимали лица, принадлежавшие к аппарату государственной власти, придворная и имущественная знать. На содержании политической идеологии Древнего Востока сказались прежде всего традиционализм общинной жизни, незрелость классов и классового самосознания. Патриархальные сельские общины ограничивали инициативу человека, удерживая его в рамках вековых обычаев. Политическая мысль Древнего Востока длительное время развивалась на основе религиозно-мифологического мировоззрения, унаследованного от родового строя.
Главенствующее место в политическом сознании раннеклассовых обществ занимали мифы о божественном, сверхъестественном происхождении общественных порядков. С этими мифами были тесно связаны традиции обожествления существующей власти и ее предписаний.
Цари, жрецы, судьи и другие представители власти считались потомками или наместниками богов и наделялись священными чертами.
Политические взгляды были тесно переплетены с общемировоззренческими (философскими), моральными и иными представлениями. Древнейшие правовые запреты, например, являлись одновременно общемировоззренческими принципами (законами всего мира), религиозными заповедями и моральными предписаниями. Такого рода воззрения прослеживаются в законах царя Хаммурапи, в правовых предписаниях Талмуда, в индийских религиозных книгах. В государствах Древнего Востока политические и правовые учения еще не обособились от мифов, не сформировались в относительно самостоятельную сферу общественного сознания.
Незавершенный характер этого процесса проявлялся в следующем.
Во-первых, политико-правовые учения Древнего Востока оставались сугубо прикладными. Главное содержание их составляли вопросы, касающиеся искусства ("ремесла") управления, механизма осуществления власти и правосудия. Иначе говоря, в политических доктринах разрабатывались не столько теоретические обобщения, сколько конкретные проблемы техники и методов отправления власти.
Государственная власть при этом в подавляющем большинстве учений отождествлялась с властью царя или императора. Причиной тому послужила свойственная Древнему Востоку тенденция к усилению власти единоличных правителей и образованию такой формы государственного управления обществом, как восточная деспотия. Верховный правитель считался олицетворением государства, средоточием всей государственной жизни. "Государь и его держава — вот главные элементы государства", — сказано в индийском трактате "Артхашастра".
Во-вторых, политические учения Древнего Востока не отделялись от морали и представляли собой этико-политические доктрины. Повышенный интерес к проблемам морали вообще характерен для идеологии формирующихся классов. Это общая закономерность всей истории политической мысли, и наиболее отчетливо она проявилась на стадии формирования раннеклассовых обществ.
Преобразования в обществе и государстве во многих древневосточных учениях связывались с изменениями морального облика людей. Само искусство управления подчас сводилось к нравственному совершенствованию государя, к управлению силой личного примера. "Если правитель утвердит свое совершенство, — говорилось в китайской книге "Шу цзин", — то во всем его многочисленном народе не будет сообществ злоумышленников" Многие акции социального протеста проходили под лозунгами морального содержания и были направлены против конкретных носителей или узурпаторов власти. Народные массы выступали главным образом за восстановление справедливости, перераспределение богатства, но не подвергали сомнению экономические и политические основы общества.
В-третьих, для политико-правовых учений Древнего Востока характерно то, что в них не только сохранялись, но и развивались религиозно-мифологические воззрения. Преобладание в политических учениях практико-прикладной и нравственной тематики приводило к тому, что наиболее общие, отвлеченные от непосредственной практики вопросы (например, происхождение государства и права, их историческое развитие) оставались без решения либо решались при помощи тех воззрений, которые предоставляло религиозно-мифологическое сознание.
Социально-политические теории Древнего Востока, одним словом, являлись сложными идеологическими образованиями, состоявшими из религиозных догм, моральных представлений и прикладных знаний о политике и праве. Соотношение этих элементов в различных учениях было неодинаково.
Развернутые религиозные учения были созданы идеологами господствующих сословий (культ фараона в Египте, идеология брахманизма в Индии и др.). Эти учения освящали социальное неравенство, привилегии знати, власть эксплуататорской верхушки. Основы общества объявлялись божественными установлениями, и любая попытка посягательства на них рассматривалась как вызов богам Народным массам стремились внушить благоговейный страх перед божественной властью государя, привить смирение и покорность.
Господствующей идеологии противостояли политические взгляды угнетенных. Они критиковали официальные религиозные догмы, искали новые формы веры (например, ранний буддизм), выступали против гнета и произвола, выдвигали требования в защиту справедливости. Их идеи оказывали значительное влияние на развитие политической теории. Правящие круги всегда были вынуждены учитывать в идеологии требования эксплуатируемого большинства. Некоторые идеи социальных низов, как, скажем, призыв библейского пророка Исайи перековать мечи на орала, используются в политической идеологии до сих пор.
Вследствие экономической отсталости, завоевательных войн и других причин многие государства Древнего Востока утратили независимость или погибли. Возникшие в них политические учения, как правило, не получали дальнейшего развития. Последовательная преемственность истории политико-правовой мысли сохранялась лишь в Индии и Китае.
§ 2. Политическая и правовая идеология Древней Индии
Ведущими направлениями в политической и правовой идеологии Древней Индии являлись брахманизм и буддизм. Они возникли в середине I тысячелетия до н.э ,когда у арийских племен, покоривших Индию, началось образование классов. Своими корнями оба направления восходили к религиозно-мифологическому мировоззрению, изложенному в Ведах — древних ритуальных книгах ариев. Идейные расхождения между брахманизмом и буддизмом произошли на почве толкования мифов и правил поведения, которые освящала религия. Наиболее острые разногласия между ними были связаны с трактовкой правил для варн — родовых групп, положивших начало кастовой организации индийского общества
Варн у древних индийцев было четыре — варна жрецов (брахманы), варна воинов (кшатрии), варна земледельцев, ремесленников и торговцев (вайшьи) и низшая варна (шудры) Согласно ведическому преданию, варны произошли из тела космического великана Пуруши, из уст которого родился брахман, из рук — кшатрий, из бедер — вайшья, а из ступней — шудра. Члены первых трех варн считались полноправными общинниками. У них в подчинении находились шудры
На основе религиозно-мифологических представлений брахманы создали новую идеологию — брахманизм. Она была направлена на утверждение верховенства родовой знати в складывающихся государствах Социально-политические идеи различных школ брахманизма отражены в многочисленных законоведческих и политических трактатах. Наиболее авторитетным среди них был трактат "Манавадхармашастра" ("Наставления Ману о дхарме" — составлен в период II в. до н. э. — II в. н.э.). На русский язык трактат переведен под названием "Законы Ману".
Одним из краеугольных положений религии брахманизма был догмат о перевоплощении душ, согласно которому душа человека после смерти будет блуждать по телам людей низкого происхождения, животных и растений либо, если он провел праведную жизнь, возродится в человеке более высокого общественного положения или в небожителе. Поведение человека и его будущие перерождения брахманы оценивали в зависимости оттого, как он выполняет предписания дхармы — культовые, общественные и семейные обязанности, установленные богами для каждой варны. Брахманам предписывалось изучение Вед, руководство народом и обучение его религии; кшатриям полагалось заниматься военным делом Управлять государственными и общественными делами было привилегией двух высших варн.
Вайшьи должны были обрабатывать землю, пасти скот и торговать. "Но только одно занятие Владыка указал для шудры — служение этим (трем) варнам со смирением", — утверждали "Законы Ману" Формально шудры были свободными, но то положение в обществе, которое отводили им "Законы Ману", мало чем отличалось от положения рабов. В идеологии брахманизма были разработаны подробные правила жизни для шудр, а также для других низших сословий, к которым причислялись рожденные от смешанных браков, рабы и неприкасаемые. Для иноземцев и племен, не знавших деления на варны, рабство признавалось естественным явлением
Идеологический смысл учения о дхарме заключался в том, чтобы обосновать кастовый строй и привилегии наследственной знати, оправдать подневольное положение трудящихся. Сословная принадлежность определялась порождению и являлась пожизненной. Переход в высшие варны брахманы допускали лишь после смерти человека, в его "будущей жизни", как награду за служение богам, терпение и кротость Средством, обеспечивающим кастовые предписания, выступало в брахманизме государственное принуждение, понимаемое как продолжение карающей силы богов. Идея наказания была основополагающим принципом политической теории — ей придавалось столь огромное значение, что саму науку управления государством называли учением о наказании "Весь мир подчиняется посредством Наказания", — провозглашали "Законы Ману" Определяя принуждение как главный метод осуществления власти, идеологи жречества усматривали его назначение в том, чтобы "ревностно побуждать вайшьев и шудр исполнять присущие им дела, так как они, избегая присущих им дел, потрясают этот мир".
Государственную власть "Законы Ману" описывают как единоличное правление государя В каждом благоустроенном государстве, разъясняли составители трактата, существует семь элементов - царь (государь), советник, страна, крепость, казна, войско и союзники (указаны в порядке их убывающего значения) Важнейший элемент в этом перечне - царь. Учение о "семичленном царстве" соответствовало уровню развития политических учреждений в раннеклассовом обществе, особенно при деспотических режимах, и представляло собой одну из первых в истории попыток создать обобщенный образ государства.
К обожествлению царской власти идеологи жречества подходили с кастовых позиций. Правители из кшатриев и брахманов приравнивались к богам, тогда как цари, принадлежавшие к низшим кастам, уподоблялись содержателям притонов. Политическим идеалом брахманизма являлось своеобразное теократическое государство, в котором царь правит под руководством жрецов.
Брахманы претендовали на то, чтобы государи признали верховенство религиозного закона над светским. Теория брахманизма отражала в этом отношении идеи, при помощи которых жречество боролось за политическую гегемонию в обществе.
Особое место в истории древнеиндийской политической мысли занимает трактат под названием "Артхашастра" ("Наставления о пользе") Его автором считается брахман Каутилья — советник царя Чандрагупты, основавшего в IV в. до н. э могущественную империю Маурьев. Первоначальная рукопись трактата перерабатывалась и дополнялась примерно до III в. н. э.
Трактат воспроизводит положения брахманизма о кастовых предписаниях, о необходимости обеспечения закона дхармы суровыми наказаниями, о превосходстве жречества над другими сословиями, его монополии на отправление религиозного культа. В полном соответствии с постулатами брахманизма авторы проводят идеи господства наследственной знати и подчинения светских правителей жрецам. Царь должен следовать дворцовому Жрецу, говорится в трактате, "как ученик учителю, как сын отцу, как слуга господину".
В то же время трактат содержит идеи, не совпадавшие с традиционным учением жречества. В отличие от ортодоксальных школ брахманизма, настаивавших на верховенстве религиозного закона, авторы трактата отводили главную роль в законодательной деятельности государю. Как подчеркивалось в "Артхашастре", из четырех видов узаконения дхармы — царского указа, священного закона (дхармашастры), судебного решения и обычая — высшей силой обладает царский указ "Если священный закон не согласуется с дхармой, установленной указом, то применять следует последнюю, ибо книга закона в этом случае теряет силу" При отсутствии разногласий между ними религиозный закон оставался незыблем, и ему отдавалось предпочтение перед судебными решениями и обычным правом
На первый план в "Артхашастре" выдвинута идея сильной централизованной царской власти. Государь предстает здесь неограниченным самодержавным правителем. Каутилья рекомендует царям руководствоваться в первую очередь интересами укрепления государства, соображениями государственной пользы и не останавливаться, если того требуют обстоятельства, перед нарушением религиозного долга. Основное внимание создатели трактата уделяют не религиозному обоснованию царской власти, а практическим рекомендациям по управлению государством. "Артхашастра" — наиболее полный в индийской литературе свод прикладных знаний о политике, своего рода энциклопедия политического искусства.
Эти новые для брахманизма идеи были направлены на то, чтобы освободить деятельность государства от стесняющих ее религиозных традиций, избавить правителей от необходимости сверять каждый шаг с догматами религии. В этом были заинтересованы как светские правители, стремившиеся упрочить государство и ослабить влияние жрецов на политику, так и определенные круги самого жречества, готовые поступиться частью своих привилегий ради консолидации господствующих сословий. Идеи "Артхашастры" выражали программу взаимных уступок со стороны светской власти и жречества. Можно предположить, что необходимость таких взаимных уступок была вызвана повышением политической активности господствующих классов при объединении древнеиндийских государств в империю Маурьев.
В борьбе против жреческой религии сформировался буддизм. Он возник в VI—V вв. до н.э. Его основателем, согласно преданию, был принц Сиддхартха Гаутама, прозванный Буддой, т. е. Просветленным. Самый ранний из дошедших до нас сводов буддийского канона — "Типитака" (буквально "Три корзины" — название, видимо, произошло от того, что тексты канона были тематически разделены на три части) "Типитака" датируется II—I вв. до н.э.
Ранний буддизм представлял собой религиозно-мифологическое учение. В качестве центральной им была выдвинута идея освобождения человека от страданий, причиной которых являются мирские желания.
Предварительным условием спасения буддисты объявили выход человека из мира и вступление его в монашескую общину. В раннем буддизме существовали две системы религиозно-моральных предписаний: одна — для членов монашеской общины, другая — для мирян
В буддийские монашеские общины допускались только свободные (рабов не принимали). Вступающий в общину должен был отказаться от семьи и собственности, перестать соблюдать предписания своей варны. "Я называю брахманом того, кто свободен от привязанностей и ничего не имеет," — говорит в каноне Будда. "Но я не называю человека брахманом только за его рождение или за его мать". Основатели буддизма утверждали, что добиться спасения могут не только брахманы, но и выходцы из других каст, если они получат статус архата (брахмана) в результате духовного подвижничества. Монашеская жизнь детально регламентировалась.
Правила же для мирян подробно не разрабатывались и во многом были заимствованы из традиционных норм ведической религии. Своеобразие буддийских воззрений на касты проявлялось лишь в том, что первыми в перечне варн назывались вместо брахманов кшатрии "Существует четыре касты, — проповедовал Будда, — кшатрии, брахманы, вайшьи и шудры. Среди четырех каст кшатрии и брахманы обладают превосходством".
Социальные требования буддизма, по существу, сводились к уравнению каст в религиозной сфере и не затрагивали основ общественного строя. При всей своей очевидной ограниченности это учение подрывало авторитет наследственных брахманов, их притязания на идейное и политическое руководство обществом. Оппозиционный, антижреческий характер буддизма, его безразличие к кастам в делах веры, проповедь психологического самоутверждения человека перед лицом страданий — все это снискало ему широкую популярность среди обездоленных и неимущих.
Первоначально буддизм отражал взгляды рядовых земледельцев-общинников и городской бедноты. В его состав вошли многие представления, возникшие на почве общинных порядков, пережитков племенной демократии и патриархальных традиций. Например, первые цари изображались выборными и правившими в полном согласии с народом В книгах канона нередко звучит осуждение правителей, поправших древние обычаи из-за корыстных вожделений. "Царь, хотя бы он уже завоевал все земли до моря и стал обладателем несметных богатств, все еще жаждал бы, будучи ненасытным, тех владений, которые лежат за морем". Буддийские притчи сохранили также рассказы о том, как народ, возмущенный несправедливостью правителей, забивает до смерти дворцового жреца, а царя изгоняет из страны. Вероучители буддизма не призывали, однако, к активной борьбе с несправедливостью.
Впоследствии буддизм претерпел значительные изменения. Заинтересованные в поддержке господствующих сословий руководители буддистских общин подвергают учение пересмотру. В нем усиливаются мотивы покорности и непротивления существующей власти, смягчаются требования крайнего аскетизма, появляются идеи спасения мирян Светские правители, в свою очередь, начинают использовать учение в борьбе против засилия жречества и стремятся приспособить буддистские догматы к официальной идеологии. Процесс сближения буддистского учения с официальной идеологией достигает апогея в III в. до н.э., когда царь Ашока, правивший империей Маурьев, перешел в буддийскую веру.
Дальнейшая история индийской общественной мысли связана с возникновением и утверждением индуизма — религии, впитавшей элементы брахманизма, буддизма и ряда других верований Буддизм получает распространение главным образом за пределами Индии — в странах Юго-Восточной Азии, в Китае, Японии и др. В первых веках н.э. буддизм становится одной из мировых религий.
§ 3. Политическая и правовая мысль Древнего Китая
Расцвет общественно-политической мысли Древнего Китая относится к VI—III вв. до н.э. В этот период в стране происходят глубокие экономические и политические изменения, обусловленные появлением частной собственности на землю. Рост имущественной дифференциации внутри общин повлек за собой возвышение зажиточных слоев, ослабление патриархальных клановых связей и углубление социальных противоречий. Возникает ожесточенная борьба за власть между имущественной и наследственной аристократией. Чжоуская монархия, державшаяся благодаря авторитету родовой знати, распадается на многочисленные враждующие между собой государства. Страну охватывает затяжной политический кризис.
В поисках выхода из него идеологи противоборствующих классов выдвигают программы мероприятий, которые позволили бы упрочить положение представляемых ими слоев и обеспечить политическую стабильность. В общественно-политической мысли складываются различные направления и школы. Развивавшиеся на основе предшествующей религиозной мифологии, они нередко использовали одни и те же представления (например, о божественной природе неба, о законе дао), изменяя их соответственно своим программам. Наиболее влиятельными политическими учениями Древнего Китая являлись даосизм, конфуцианство, моизм и легизм.
Возникновение даосизма традиция связывает с именем полулегендарного мудреца Лао-цзы, жившего по преданию в VI в. до н.э. Ему приписывают составление канонического трактата "Дао дэ цзин" ("Книга о дао и дэ").
Идеология раннего даосизма отражала воззрения мелковладетельной знати и общинной верхушки, их протест против чрезмерного обогащения правителей, усиления чиновничьего аппарата и расширения государственной деятельности. Утратившие свое былое влияние, эти слои добивались реставрации патриархальных порядков.
В основе учения лежит понятие "дао" (буквально —путь). Оно было заимствовано из традиционных китайских верований, где означало правильный жизненный путь человека или народа, соответствующий велениям неба Переосмысливая это понятие, основатели даосизма стремились развенчать идеологию правящих кругов, и в первую очередь официальный религиозный культ с его догмами о "небесной воле" и "государе — сыне неба", дарующих законы дао народу. Дао в интерпретации последователей Лао-цзы — это абсолютное мировое начало. Оно предшествует небесному владыке и превосходит его своей мощью. Дао — источник всего существующего, бесконечный поток естественного возникновения и смены всех явлений, их перехода из одного в другое, вечный круговорот рождения и смерти. Человеку оно предстает в виде сверхъестественного закона, управляющего миром. Перед лицом этой всепроникающей силы человеку остается лишь осознать свое ничтожество и попытаться путем освобождения от страстей продлить себе жизнь.
Существующие в обществе недостатки даосы объясняли тем, что люди, предавшись суетным желаниям, отошли от первоначальной простоты, разорвали естественные узы, скреплявшие их с землей, и вместо мудрости полагаются на знания. Причиной общественных неурядиц является переход от изначального слияния человека с дао к развитию его способностей и знаниям.
В социально-этическом плане лейтмотивом даосизма проходят осуждение гордыни, проповедь среднего достатка и умеренности. "Кто много накапливает, — учил Лао-цзы, — тот потерпит большие убытки. Кто знает меру, у того не будет неудачи" Хороший купец, имея полные амбары, делает вид, что они у него пусты. В "Дао дэ цзин" нашли отражение широко распространенные среди общинного крестьянства представления об имущественных переделах в пользу бедных. Небесное дао, говорится в каноне, "отнимает лишнее и отдает отнятое тому, кто в нем нуждается. Небесное дао отнимает у богатых и отдает бедным то, что у них отнято".
Свои надежды на восстановление естественной простоты человеческих отношений Лао-цзы связывал с умными вождями из числа наследственной знати, которые смогли бы увидеть "чудесную тайну дао" и повести за собой народ. "Если знать и государи могут его (дао) соблюдать, то все существа сами становятся спокойными. Тогда небо и земля сольются в гармонии, наступят счастье и благополучие, а народ без приказания успокоится".
Мудрый государь, поучали даосы, правит страной при помощи метода недеяния, т.е. воздерживаясь от активного вмешательства в дела членов общества Лао-цзы порицал современных ему правителей за то, что они слишком деятельны, устанавливают много налогов и запретительных законов, ведут бесконечные воины. "Лучший правитель тот, о котором народ знает лишь то, что он существует".
Лао-цзы призывал знать и правителей "селиться ближе к земле", восстановить порядки, существовавшие в древности, когда люди жили небольшими разрозненными селениями, отказаться от использования орудии труда и отучить народ от знании "В древности те, кто следовал дао, не просвещали народ, а делали его невежественным. Трудно управлять народом, когда у него много знаний".
Социально-политическая концепция даосизма представляла собой реакционную утопию. Ее питали умонастроения тех слоев родовитой знати и общинной верхушки, положение которых было подорвано растущим имущественным и социальным расслоением. Не обладая реальной силой для борьбы с новой аристократией, эти слои претендовали на роль хранителей священной мудрости, не доступной другим. Одновременно они стремились поправить и свои имущественные дела, сравняться с аристократией богатства, используя для этого и общинные традиции взаимопомощи.
Мистицизм и таинственность даосизма породили интерес к нему со стороны самых разных социальных групп, начиная от ближайшего окружения царей и кончая различными заговорщицкими организациями. Использование даосами традиций и норм общинной жизни облегчало восприятие учения крестьянскими массами.
Наиболее влиятельной доктриной в истории политической мысли Китая являлось конфуцианство. Родоначальник этого направления Конфуций (551—479 гг. до н.э.). защищал интересы слоев, стремившихся примирить имущественную и наследственную знать. Изречения мыслителя собраны его учениками в книге "Лунь юй" ("Суждения и беседы").
Основными категориями конфуцианства являются понятия благородного мужа, человеколюбия и правил ритуала. Категории эти были тесно взаимосвязаны, ибо представляли собой лишь различные стороны единого политического идеала, рассмотренного с точки зрения его носителей, общего принципа и конкретных нормативных предписаний.
Управлять государством, согласно Конфуцию, призваны благородные мужи во главе с государем — "сыном неба" Вслед за сторонниками правления знатных Конфуций утверждал, что деление людей на "высших" и "низших" не может быть устранено. Отличие его взглядов от воззрений наследственной знати состояло в том, что Конфуций выделял благородных не по признакам происхождения, а по моральным качествам и знаниям. Благородный муж в учении Конфуция — это образец нравственного совершенства, человек, который всем своим поведением утверждает нормы морали. Именно по этим критериям Конфуций предлагал выдвигать на государственную службу. "Если выдвигать справедливых и устранять несправедливых, народ будет подчиняться".
Идеи правления знатных у Конфуция носили ярко выраженный компромиссный характер: представления, типичные для идеологии наследственной знати (признание врожденных различий между людьми, их градация на "высших" и "низших"), сочетались у него с положениями, открывавшими доступ к государственному аппарату неродовитой общинной верхушке.
Главная задача благородных мужей — воспитать в себе и распространить повсеместно человеколюбие. В это понятие Конфуций вкладывал особое, не совпадающее с современным содержание. Под человеколюбием понималось поведение, отвечавшее нравственным ценностям семейно-клановых коллективов и патриархальных общин. Человеколюбие включало в себя: попечение родителей о детях, сыновнюю почтительность к старшим в семье, а также справедливые отношения между теми, кто не связан родственными узами. "Почтительность к родителям и уважительность к старшим братьям — это основа человеколюбия". Общим принципом взаимоотношений между людьми был принцип "не делай другим того, чего не желаешь себе".
Перенесенные в сферу политики, эти принципы должны были послужить фундаментом всей системы управления. Ее перестройку Конфуций предлагал начать с так называемого исправления имен, т.е. с восстановления истинного, изначального смысла существующих в обществе титулов и вытекающих из них обязанностей. "Государь должен быть государем, сановник — сановником, отец — отцом, сын — сыном". Государю вменялось в обязанность относиться к подданным, как к своим детям. Он должен заботиться о достатке продовольствия в стране, защищать ее оружием и воспитывать народ. Воспитание подданных — важнейшее государственное дело, и осуществлять его надо силой личного примера. "Управлять — значит поступать правильно". В свою очередь, народ обязан проявлять сыновнюю почтительность к правителям, беспрекословно им повиноваться. Прообразом организации государственной власти для Конфуция служило управление в семейных кланах и родовых общинах (патронимиях). Концепция мыслителя представляла собой одну из самых ранних попыток обосновать идеал патерналистского государства.
Описание идеального общества Конфуций конкретизировал в учении о правилах ритуала, которым отводилась роль нормативной системы государства. Конфуций был решительным противником управления на основе законов. Он осуждал правителей, делавших ставку на устрашающие правовые запреты, и выступал за сохранение традиционных религиозно-моральных методов воздействия на поведение китайцев. "Если руководить народом посредством законов и поддерживать порядок при помощи наказаний, народ будет стремиться уклоняться (от наказаний) и не будет испытывать стыда. Если же руководить народом посредством добродетели и поддерживать порядок при помощи ритуала, народ будет знать стыд и он исправится". Перечень конфуцианских правил поведения охватывал предписания, касающиеся выполнения ритуальных и культовых обрядов (почитания духов, культа предков),моральные наставления и нормы обычного права. Подчеркивая свое преклонение перед древностью, Конфуций призывал восстановить правила, существовавшие во времена лучших правителей династии Чжоу.
На страницах книги "Лунь юй" высказана мысль о том, что необходимость в государственном управлении отпадет вообще, если правила ритуала будут всеми соблюдаться. Конфуций и его последователи не исключали, однако, что для наступления той счастливой поры потребуются карательные походы против непокорных. Главное в том, считали они, чтобы распоряжения о карательных походах отдавал благородный и любящий свой народ государь, а не правители уделов или сановники. Применять наказания нужно по-отечески, т.е. с любовью к людям. Конфуцианское учение отвергало тем самым произвол администрации, особенно на местах, ограничивало своеволие государя определенными моральными рамками.
Политическая программа раннего конфуцианства в целом являлась консервативной, хотя в ней содержались и прогрессивные идеи. Проведенная на практике, она способствовала закреплению патриархальных отношений, утверждению господства наследственной аристократии. Конфуцианские идеи обновления правящего сословия за счет представителей непривилегированных слоев не могли привести к радикальной перестройке в государстве, ибо последние, будучи воспитаны на древних традициях, сами превращались в активных защитников организации власти, которую отстаивала родовитая знать. Концепция выдвижения справедливых предполагала лишь ослабление конфликтов между старой и новой аристократией.
Вместе с тем отдельные положения доктрины, как было сказано, имели прогрессивное значение. К ним следует отнести прежде всего идеи распространения моральных знаний и обучения людей независимо от их сословной принадлежности. Просветительская деятельность Конфуция и его учеников сыграла громадную роль в развитии китайской культуры.
С критикой правления наследственной аристократии выступил Мо-цзы (приблизительно 479—400 гг. дон. э.) — основатель школы моистов. Его учение изложено последователями в книге "Мо-цзы".
Моизм выражал интересы мелких собственников — свободных земледельцев, ремесленников, торговцев, низших чинов в государственном аппарате, социальное положение которых было неустойчиво и противоречиво. С одной стороны, они были близки к трудящимся массам и в известной степени восприняли их убеждения, а с другой, — добившись определенного положения в обществе, стремились приблизиться к правящей верхушке, требовали для себя привилегий высших сословий. Такими же противоречиями было пронизано учение моистов.
Воспроизводя некоторые представления социальных низов, моисты осуждали замещение государственных должностей по принципам происхождения и родства. Они доказывали, что все люди равны перед божественным небом: "Небо не различает малых и больших, знатных и подлых; все люди — слуги неба". На государственную службу следует выдвигать наиболее мудрых независимо от происхождения. С этих позиций ими подвергалась критике и примиренческая доктрина конфуцианцев, которая допускала врожденные знания у наследственных аристократов и ограничивала выдвижение мудрых своего рода цензом образования. Источником мудрости, указывал Мо-цзы, являются не врожденные добродетели и не чтение книг, а знания, почерпнутые из жизни простого народа. Управление государством не требует обучения. Способности человека к государственному управлению определяются его деловыми качествами — желанием служить простолюдинам, усердием в делах и т. п. "Если человек имеет способности, то его нужно выдвигать, хотя бы он был простым земледельцем или ремесленником".
В подтверждение этого вывода Мо-цзы ссылался например древних. Первым правителем, согласно концепции, люди избрали самого достойного. Получив от неба и духов право на управление Поднебесной, он стал государем — "сыном неба". Древние правители, утверждал Мо-цзы, приносили пользу всему народу. Среди них многие были выходцами из низших сословий: один сначала лепил горшки, другой был рабом, третий — каменщиком. Причиной нынешних неурядиц и хаоса является то, что правители отвергли заветы старины, предаются алчности, ведут из-за этого нескончаемые войны, повергают простолюдинов в нищету. Учение моизма о выдвижении мудрых содержало в зародыше идею равенства, обосновывало возможность передачи верховной власти представителям трудового народа.
Противоречия в учении моистов начинались тогда, когда они переходили от критики существующих порядков к изложению принципов и методов управления в идеальном государстве.
В противовес конфуцианскому принципу человеколюбия Мо-цзы выдвинул принцип всеобщей любви. Конфуцианское человеколюбие, говорил он, представляет собой корыстную любовь, основанную на привязанности по крови и приоритете родственных связей. Но такая любовь еще не является настоящей любовью. Истинное человеколюбие подразумевает одинаково справедливые отношения ко всем людям без различия родства или сословий. Мо-цзы мечтал о том, чтобы "люди помогали друг другу, чтобы сильный помогал слабому, чтобы люди учили друг друга, чтобы знающий учил незнающего, делили бы имущество друг с другом". В этой части концепция опиралась на бытовавшие в общинах представления о взаимовыручке и имущественных переделах.
Наряду с этим всеобщая любовь была истолкована Мо-цзы как взаимная выгода, что придавало его концепции совершенно иной смысл. Из бескорыстной добродетели, требующей отказаться от излишков имущества ради общего блага, всеобщая любовь превращалась в расчетливое услужение для получения вполне осязаемой выгоды. Применительно к отношениям внутри правящего сословия взаимная любовь означала, например, что советники и чиновники из любви к государю проявляют усердие по службе, не раздумывая, повинуются ему, а он платит им ответной любовью — назначает высокое жалованье, награждает рангами знатности и наделами земли, дает в подчинение людей. Подобное понимание добродетели уже не оставляло никакого места для равенства и действительной любви к людям.
Идеальной организацией власти Мо-цзы считал государство с мудрым правителем во главе и отлаженной исполнительской службой. В единообразном исполнении чиновниками воли государя он видел залог и основу прочности власти. Для установления же полного единства государства предлагалось насаждать единомыслие, искоренять вредные учения и поощрять доносы. "Услышав о хорошем или плохом, каждый должен сообщить об этом вышестоящему, и то, что вышестоящий находит правильным, все должны признать правильным, а то, что вышестоящий находит неправильным, все должны признать неправильным". Поддерживать данный порядок следовало при помощи наказаний и наград, соразмерных совершаемым поступкам.
Таким образом, в концепции моизма идеи равенства были фактически отброшены; концепция завершалась восхвалением деспотически-бюрократического государства, исключавшего всякую возможность не только участия народа в управлении, но и обсуждения им государственных дел. Взгляды Мо-цзы на государственное единство приближались к идее централизации власти.
В истории китайской политической мысли учение Мо-цзы занимает промежуточную ступень между конфуцианством, выдержанным в духе патриархальной морали, и практико-прикладной теорией легистов (законников). Моизм отражал результаты перерастания патриархальной общины в территориальную, развития отношений, построенных на расчете и соображениях выгоды, но воспроизводил идеологию слоев, которые не способны были преодолеть общинные связи. Отсюда — склонность моистов к конформизму, половинчатость предлагаемых ими реформ, утопические идеи выдвижения простолюдинов на государственную службу при сохранении аристократических привилегий и т. п. В политической программе моизма просматриваются как прогрессивные, таки консервативные тенденции.
Интересы имущественной и служилой знати отстаивали легисты, или законники. Крупнейший представитель раннего легизма Шан Ян (ок. 390—338 гг. до н. э.), инициатор знаменитых реформ, узаконивших в стране частную собственность на землю. Составленные им проекты реформ и указов вошли в трактат "Шан цзюнь шу" ("Книга правителя области Шан").
Учение легизма существенно отличалось от предшествующих концепций. Легисты отказались от традиционных моральных трактовок политики и разрабатывали учение о технике отправления власти. Осуществляя эту переориентацию, Шан Ян руководствовался устремлениями служилой знати и зажиточных общинников, добивавшихся ликвидации патриархальных порядков. От политической теории они меньше всего ждали наставлений в добродетели. Им нужна была выверенная программа общегосударственных преобразований. "Человеколюбивый, — отмечал Шан Ян, — может оставаться человеколюбивым к другим людям, но он не может заставить других людей быть человеколюбивыми... Отсюда ясно, что одного человеколюбия или справедливости еще недостаточно, чтобы добиться хорошего управления Поднебесной". Успеха в политике достигает только тот, кто знает обстановку в стране и использует точные расчеты. Легисты придавали большое значение обобщению опыта предшествующих правителей, вопросам экономического обеспечения политики.
Другую особенность легизма составили элементы исторического подхода к общественным явлениям. Поскольку частнособственнические интересы новой аристократии противоречили архаическим устоям общинной жизни, постольку ее идеологам приходилось апеллировать не к авторитету традиций, а к изменению социальных условий по сравнению с прошлым. В противоположность даосам, конфуцианцам и монетам, призывавшим восстановить древние порядки, легисты доказывали невозможность возврата к старине. "Для того чтобы принести пользу государству, не обязательно подражать древности". Хотя легисты были далеки от изучения действительных исторических процессов и, как правило, ограничивались простым противопоставлением современности прошлому, их исторические взгляды способствовали преодолению традиционалистских воззрений, расшатывали религиозные предрассудки и подготавливали тем самым условия для создания светской политической теории.
Идеологи легизма намечали провести обширный комплекс экономических и политических реформ. В области управления предлагалось сосредоточить всю полноту власти в руках верховного правителя, лишить наместников властных полномочий и превратить их в обыкновенных чиновников. Умный правитель, говорится в трактате "Шан цзюнь шу", "не потворствует смуте, а берет власть в свои руки, устанавливает закон и с помощью законов наводит порядок". Намечалось также упразднить передачу должностей по наследству. На административные посты Шан Ян рекомендовал выдвигать в первую очередь тех, кто доказал свою преданность государю на службе в войске. Чтобы обеспечить представительство зажиточных слоев в государственном аппарате, предусматривалась продажа чиновничьих должностей. "Если в народе есть люди, обладающие излишками зерна, пусть им за сдачу зерна предоставляются чиновничьи должности и ранги знатности". Деловые качества при этом не учитывались. Шан Ян предъявлял к чиновникам лишь одно требование — слепо повиноваться государю.
Легисты считали необходимым ограничить общинное самоуправление, подчинить семейные кланы и патронимии местной администрации. Не отрицая общинного самоуправления в принципе, Шан Ян выступал с проектами реформ (районирования страны, службы чиновничества на местах и др.), которые преследовали цель поставить граждан под непосредственный контроль государственной власти. Реализация этих проектов положила начало территориальному подразделению граждан в Китае.
Предлагалось также установить единые для всего государства законы. Как и другие ранние легисты, Шан Ян не помышлял еще о полной замене обычного права законодательством. Под законом он понимал репрессивную политику (уголовный закон) и административные распоряжения правительства.
Отношения между властью и народом Шан Ян рассматривал как противоборство враждующих сторон. "Когда народ сильнее своих властей — государство слабое; когда власти сильнее своего народа — армия могущественна". В образцовом государстве власть правителя опирается насилу и никаким законом не связана. Шан Яну не известны представления о правах граждан, их законных гарантиях и т.п. Закон выступает у него средством устрашающего превентивного террора. За малейший проступок, убеждал Шан Ян, следует карать смертной казнью. Эту карательную практику должна была дополнить политика, искореняющая инакомыслие и оглупляющая народ.
Высшей целью деятельности государя Шан Ян считал создание могущественной власти, способной объединить Китай путем захватнических войн.
Легизм содержал наиболее полную программу централизации государства, и его рекомендации были использованы при объединении страны под властью императора Цинь Шихуана (III в. до н.э.). Официальное признание учения в то же время имело крайне негативные последствия. Практическое применение легистских концепций сопровождалось усилением деспотизма, эксплуатации народа, внедрением в сознание подданных животного страха перед правителем и всеобщей подозрительности. Учитывая недовольство широких масс легистскими порядками, последователи Шан Яна отказались от наиболее одиозных положений и, наполняя легизм моральным содержанием, сближали его с даосизмом либо конфуцианством.
В II—I вв. до н.э. конфуцианство, дополненное идеями легизма, утверждается в качестве государственной религии Китая. Школа моистов постепенно отмирает. Даосизм, переплетаясь с буддизмом и местными верованиями, приобретает черты магии и со временем утрачивает влияние на развитие политической идеологии.
Официальным учением императорского Китая конфуцианство оставалось вплоть до Синхайской революции 1911-1913 гг.
§ 4. Заключение
Изучение политико-правовой мысли Древнего Востока имеет не только познавательное, но и теоретическое значение. Документы и памятники литературы, дошедшие до нас от древнейших цивилизаций Египта, Месопотамии, Палестины, Индии и Китая, позволяют проследить формирование политических и правовых идей на самых ранних этапах становления классового общества. История Древнего Востока предоставляет в этом отношении уникальные возможности, поскольку многие страны древневосточного мира длительное время развивались изолированно друг от друга и процесс зарождения политической идеологии протекал в них что называется в чистом виде, независимо от внешних влияний. Подобная ситуация крайне редко повторялась в последующей истории у других народов. Кроме того, высокий уровень культуры и богатые литературные традиции сочетались здесь с замедленными темпами социального развития. Значительное число памятников письменности, сохранившихся от древних цивилизаций Востока, относится к тому периоду, когда процессы образования классов и государства не получили своего завершения. Это позволяет воссоздать достаточно полную картину возникновения политического и правового сознания из нерасчлененной (синкретической) идеологии раннеклассовых обществ.
Методологическое значение истории Востока определяется также тем, что, несмотря на многочисленные исследования, проведенные за последние десятилетия, общественная мысль народов Востока остается менее изученной, чем социальные доктрины, получившие распространение в Западной Европе. Сказанное в полной мере относится и к современному состоянию исследований по истории политических и правовых учений. Подавляющее большинство вопросов, связанных с формированием политической теории в государствах Древнего Востока, не получило однозначного решения и продолжает вызывать дискуссии в научных кругах. В свою очередь это неизбежно сказывается на понимании общих закономерностей развития политико-правовой идеологии, ее особенностей на различных этапах истории и т.п.
В настоящее время интерес к идейному наследию Древнего Востока заметно возрос. Его стимулировало национально-освободительное движение в Индии, Китае, Египте и других странах, входивших в состав древневосточного региона. Образование независимых государств с древней и самобытной культурой усилило интерес к их историческому прошлому. Немаловажную роль при этом сыграло пробуждение национального самосознания народов Востока, стремление молодых государств сохранить (или воссоздать) традиции, унаследованные от предшествующих эпох.
Некоторые течения общественной мысли, зародившиеся в глубокой древности, переживают сегодня период своеобразного возрождения. Например, в Китае после окончания пресловутой "культурной революции" вновь получило официальное признание конфуцианство. В ряде государств Юго-Восточной Азии политико-правовая идеология развивается под воздействием концепций "буддистского социализма". С этими процессами до известной степени связано и распространение восточных религиозных культов в промышленно развитых странах, включая Россию, где за последние годы появилось немало почитателей кришнаизма и других течений.
Современное содержание религиозных и морально-политических доктрин, возникших в государствах Древнего Востока, расходится с их первоначальным смыслом. Было бы поэтому серьезным просчетом отыскивать в них общечеловеческие ценности, вечные начала справедливости и т.п. В частности, конфуцианские принципы человеколюбия первоначально относились только к китайцам и сочетались с представлением о том, что Китай — это центр Поднебесной, которому должны подчиниться все остальные народы. Исторически адекватное освещение политико-правовых концепций прошлого требует учитывать обстановку, в которой они зародились, и не допускает их модернизации.
Глава 3. ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ В ДРЕВНЕЙ ГРЕЦИИ
§ 1. Введение
В середине I тысячелетия до н.э. в Греции завершается переход к рабовладельческому строю. На характер и сроки этого перехода решающее воздействие оказала довольно рано возникшая у греков морская торговля – ее развитие стимулировало рост городов и создание греческих колоний вокруг Средиземного моря, ускорило имущественное расслоение общества. Благодаря оживленным связям с другими странами торговые центры Греции превратились в мощные очаги культуры, куда стекались новейшие достижения в области техники, естествознания, письменности и права.
Социально-политический строй Древней Греции представлял собой своеобразную систему независимых полисов, т. е. небольших, иногда даже крошечных государств. Территория полиса состояла из города и прилегающих к нему селений. По подсчетам современных историков численность свободного населения полиса редко достигала 100 тыс. человек.
Общей чертой полисной жизни VII–V вв. до н.э. являлась борьба между родовой аристократией, перераставшей в рабовладельческую наследственную знать, и торгово-ремесленными кругами, образовывавшими вместе с отдельными слоями крестьянства лагерь демократии. В зависимости от перевеса той или иной стороны государственная власть в полисах принимала форму либо аристократического правления (например, в Спарте), либо демократии (Афины), либо переходного правления тиранов (тирания – власть одного или нескольких лиц, узурпировавших ее силой).
С превращением рабства в господствующий способ эксплуатации росло имущественное неравенство свободных, обострялись социальные противоречия древнегреческого общества. Богатые рабовладельцы, оттесняя родовитую знать и демократически настроенные средние классы, устанавливали в ряде полисов олигархические режимы. Борьбу среди свободного населения усугубляли антагонистические отношения рабовладельцев и рабов. Основанные на господстве аристократии или демократии государства-полисы объединялись в военно-политические коалиции и государственные союзы (Афинский морской союз, Пелопоннесский союз под гегемонией Спарты и др.). Противоборство этих коалиций порождало политические перевороты в полисах и междоусобные войны, самой масштабной из которых была Пелопоннесская война 431–404 гг. до н.э.
В результате продолжительных междоусобных войн, подорвавших экономику, полисы приходят в упадок и переживают глубокий кризис. Во второй половине IV в. до н.э. древнегреческие государства были покорены Македонией, а позже (II в. до н.э.) – Римом.
Политическая идеология Древней Греции, как и других стран древности, формировалась в процессе разложения мифа и выделения относительно самостоятельных форм общественного сознания. Развитие этого процесса в античной Греции, где сложилось рабовладельческое общество, имело значительные особенности по сравнению со странами Древнего Востока.
Интенсивная торговая деятельность греков, расширявшая их познавательный кругозор, совершенствование технических навыков и умений, активное участие граждан в делах полиса, особенно демократического, вызвали кризис мифологических представлений и побуждали искать новые приемы объяснения происходящего в мире. На этой почве в Древней Греции зарождается философия как особая, теоретическая форма мировоззрения. Политико-правовые концепции начинают разрабатываться в рамках общефилософских учений.
В состав философского мировоззрения входили тогда все формы теоретического сознания – натурфилософия, теология, этика, политическая теория и др. Политико-правовые учения Древней Греции складывались в результате сложных взаимодействий политической идеологии с иными формами общественного сознания.
Для развития социально-политической теории первостепенное значение имело расширение эмпирических знаний. Многообразие политического опыта, накопленного в государствах-полисах, стимулировало теоретические обобщения практики осуществления власти и создание учений, в которых поднимались проблемы возникновения государств, их классификации, наилучшей формы устройства. Правовая мысль Древней Греции постоянно обращалась к сравнительному изучению законов, которые установили в полисах первые законодатели (Ликург – в Спарте, Солон – в Афинах). В произведениях греческих мыслителей была разработана классификация форм государства (монархия, аристократия, демократия и др.), вошедшая в понятийный аппарат современной политической науки.
На содержание античных политико-правовых концепций огромное влияние оказало также развитие этики, утверждение в рабовладельческом обществе индивидуалистической морали. Частнособственнические отношения и рабство подорвали патриархальные устои общинной жизни, сохранявшиеся в полисах, противопоставили индивидов друг другу. Если в этико-политических концепциях Древнего Востока речь шла о той или иной интерпретации общинной морали, то в античной Греции на передний план выдвигаются вопросы, связанные с положением индивида в обществе, возможностью морального выбора и субъективной стороной поведения человека. Опираясь на идеи нравственной свободы индивида, представители демократии разрабатывали учения о равенстве граждан и договорном происхождении закона и государства.
Начиная с III в. до н.э., когда древнегреческие государства утратили свою независимость, в общественном сознании происходят глубокие изменения. Среди свободного населения нарастают настроения безысходности и аполитизма, усиливаются религиозные искания. Теоретические исследования политики в этот период подменяются нравоучениями индивидуалистического толка (стоицизм, школа Эпикура).
§ 2. Развитие демократических учений. Старшие софисты
Рабовладельческая демократия достигла расцвета во второй половине V в. до н. э., когда экономическим и политическим центром древнегреческого общества стали Афины. В исторической литературе за этим периодом закрепилось название “золотой век” афинской демократии, или, по имени одного из ее вождей, “век Перикла”.
Политическая мысль рабовладельческой демократии получила обоснование в произведениях софистов.
Возникновение школы софистов как общественного движения было вызвано укреплением демократического строя Афин во второй половине V в. до н.э. Софистами (слово произошло от греческого “софос” – мудрый) называли тогда философов, которые обучали искусству спорить, доказывать, выступать в суде и народном собрании. В этом отношении софисты реализовывали практически одну из программных идей демократии – идею обучения мудрости, распространения знаний.
В центре внимания софистов находились вопросы права и политики, морали, приемы доказательств и ораторского искусства. Интерес к этим проблемам во многом был обусловлен идеологическими установками демократии: поскольку знаниям отводилась роль критерия при отборе кандидатов на государственные должности, постольку главное место в обучении должна была занять подготовка слушателя к политической деятельности, к выступлениям в народном собрании и суде.
По утвердившейся традиции различают старших и младших софистов. К видным представителям старшего поколения софистов принадлежали Протагор, Горгий, Гиппий и Антифонт. Старшие софисты придерживались в целом прогрессивных, демократических воззрений.
Одним из основателей этого направления был Протагор. Согласно знаменитому мифу Протагора, где рассказывается о возникновении общества, человек первоначально отличался от животных только умением обращаться с огнем. Этому искусству его научил Прометей, выкравший огонь у богов. Постепенно люди овладели ремеслами, но продолжали жить разбросанно, у них не было оружия, и они погибали от нападения диких зверей. Людям неизвестно было умение жить в сообществе. Как только они собирались вместе, так сейчас же начинались раздоры. Тогда боги ввели стыд и правду, наделив ими всех людей, так что каждый стал причастен к справедливости и политическому искусству. Никакое государство не устоит, заключает Протагор, если политическим искусством будут владеть немногие.
Миф Протагора лишь внешне напоминает религиозные предания. Создание этого мифа было нацелено как раз на то, чтобы опровергнуть традиционные мифологические представления о “золотом веке” в прошлом, о необходимости возврата к старине. Протагор рисует в своем мифе беспомощное существование человека до образования государства, проводит идеи восходящего развития культуры и совершенствования общественной жизни по мере накопления знаний. Протагор доказывал, что законы относятся к произведениям искусства и что, подобно любому другому ремеслу, справедливости в общественных делах можно научиться. “Добродетель, – замечал он, – дело наживное”. Идея одинаковой причастности людей к справедливости приводилась в обоснование того, что в управлении государством должны участвовать все граждане.
Протагор и другие старшие софисты подчеркивали изменчивый характер представлений человека. Об одном и том же предмете, учил Протагор, может быть высказано два противоположных мнения, и ни одно из них не будет более истинным, чем другое. Например, больному человеку еда покажется горькой, а здоровому – сладкой и вкусной. Они оба будут по-своему правы. Общепризнанной истины и единого блага просто не бывает. Носителем знаний и справедливости является не только мудрец, но и каждый отдельный человек. Эту мысль Протагор выразил в формуле, которая воспринималась современниками как своеобразный лозунг софистов:
“Мера всех вещей – человек, существующих, что они существуют, а несуществующих, что не существуют”.
Развивая представления об относительности и условности морали, Горгий выделял добродетель для мужчины и женщины, свободного и раба, добродетель для каждого возраста, рода занятий и конкретного дела. Софисты старшего поколения наполнили учение о морали индивидуалистическим содержанием. Справедливость поступков предлагалось оценивать в зависимости от условий места и времени, состояния человека и т.д. Подобного рода концепции, отрицающие существование абсолютного единого блага, получили позднее название этического релятивизма.
В духе требований окрепшей рабовладельческой демократии старшие софисты развивали учение о законе. Они утверждали, что законы, по сути дела, являются той высшей справедливостью, на которую не может претендовать ни один человек, каким бы мудрым и добродетельным он ни был. Закон есть выражение согласованной, “взаимной справедливости” (Протагор), нечто вроде суммы индивидуальных добродетелей. Исходя из этого, старшие софисты пополнили политическую теорию определением закона как договора, как совместного Установления граждан или народа.
Гиппий под законом понимал “то, что граждане по общему соглашению написали, установив, что должно делать и от чего надо воздерживаться”. Антифонт приравнивал справедливость к исполнению закона. Справедливость заключается в том, чтобы “не нарушать законы государства, в котором состоишь гражданином”. Предписания законов – результат соглашения.
Сохранившиеся источники показывают, что некоторые софисты использовали противопоставление законов и природы для критики существующих полисных порядков. Законы, рассуждал Антифонт, искусственны и произвольны, тогда как в природе все происходит само собой, по необходимости. Эллины, почитая знатных, поступают, словно варвары. “По природе мы все во всех отношениях равны, притом (одинаково) и варвары, и эллины. Уместно обратить внимание на то, что у всех людей нужды от природы одинаковы”. Один из младших софистов Алкидамант заявлял, что “бог сделал всех свободными, природа никого не сделала рабом”.
Приведенные высказывания Антифонта и Алкидаманта представляют собой не что иное, как простейшую форму моральной критики привилегий аристократии и свободных граждан. Было бы ошибкой усматривать здесь нечто большее – осуждение рабства, признание естественных прав человека, равенства всех людей и т.п. Политической мысли рабовладельческой демократии не были известны представления о всеобщем равенстве. Не случайно провозглашение равенства эллинов и варваров у Антифонта соседствует с высказыванием, где понятие “варвар” употреблено в качестве синонима человеческой низости. Антифонт повторяет здесь распространенные суждения о превосходстве греческой культуры над варварским миром. “Естественное равенство” софистов отнюдь не исключало рабства по “закону” или “умственному превосходству”.
Положение Алкидаманта, процитированное выше, содержит не осуждение рабства, а полемический выпад против аристократических теорий, в которых рабство обосновывалось ссылками на природу (см. § 3, раздел об Аристотеле). Отрицание варварства и рабства по природе было выгодно прежде всего торгово-промышленной прослойке, состоявшей из неполноправных граждан, метеков (иностранцев), вольноотпущенников и др. Не обладая гражданскими правами в полисах, они добивались для себя привилегий, вытекавших из “свободного рождения”, равенства с гражданами и возможности владеть рабами на “законных” основаниях. Представления о рабстве по установлению (по “закону”) разделялись широкими кругами демократии и составляли отличительную особенность оправдания ими рабства.
В первой половине IV в. до н.э. софистика как движение преимущественно сторонников демократии вырождается. Преподавательская деятельность софистов все больше ограничивалась областью риторики (искусства красноречия), теории доказательств, логики. Возможностью такого обучения не преминула воспользоваться аристократия. Среди младших софистов были поэтому представители и демократии (Алкидамант, Ликофрон), и аристократического лагеря (Калликл).
Под влиянием критики со стороны идейных противников, в первую очередь Платона и Аристотеля, термин “софистика” приобретает значение мнимой, поверхностной философии и со временем становится именем нарицательным для обозначения всякого рода словесных и логических передержек.
Разработку политико-правовых идей демократии в IV в. до н.э. продолжили ораторы во главе с Демосфеном. В своих речах они подчеркивали равенство граждан, незыблемость закона как гаранта гражданских прав, защищали права собственников на свое имущество, указывая на положительную роль богатства в государственной жизни, доказывали преимущества демократического строя по сравнению с другими формами государства, а также призывали к объединению греческих полисов под властью Афин.
Идейное наследие древнегреческой демократии послужило одним из источников политико-правовых концепций Нового времени.
§ 3. Политические и правовые учения аристократии. Платон и Аристотель
Кризис мифологического мировоззрения и развитие философии заставили идеологов аристократической верхушки пересмотреть свои устаревшие взгляды, создать философские доктрины, способные противостоять идеям демократического лагеря. Своего наивысшего развития идеология древнегреческой аристократии достигает в философии Платона и Аристотеля.
Платон (427–347 гг. до н.э.) – родоначальник философии объективного идеализма. Его взгляды сложились под влиянием Сократа, знаменитого мудреца, проводившего жизнь в беседах и спорах на афинских площадях. Содержание этих бесед нашло отражение в ранних произведениях Платона, которые обычно выделяют в особую группу так называемых сократических диалогов.
После казни Сократа в
Сердцевину платоновской философии составляет теория идей. Миру чувственных предметов и явлений Платон противопоставил особый мир идей, или общих понятий, которые якобы существуют где-то за пределами неба. Бестелесные идеи вечны и неизменны, им присуще истинное бытие. Наш мир, пояснял Платон, занимает как бы среднее положение между “подлинным бытием” и миром небытия. Точно так же и человек: до того как вселиться в телесную оболочку, его душа пребывала в царстве идей. Знания человека об окружающей природе, согласно Платону, не могут быть истинными. Достоверное знание дают только воспоминания души о том, что она созерцала, находясь в мире истинно сущего. Объективный идеализм Платона смыкался с религией и мистикой. Философия в его трудах, особенно поздних, приобретала черты теологии. Возражая софистам как представителям наивного материализма, Платон без обиняков писал: “Пусть у нас мерой всех вещей будет главным образом бог, гораздо более, чем какой-либо человек, вопреки утверждению некоторых”.
Политико-правовым вопросам посвящены самые крупные диалоги Платона “Государство” и “Законы”.
В диалоге “Государство” идеальный государственный строй Платон рассматривал по аналогии с космосом и человеческой душой. Подобно тому как в душе человека есть три начала, так и в государстве должно быть три сословия. Разумному началу души в идеальном государстве соответствуют правители-философы, яростному началу – воины, вожделеющему – земледельцы и ремесленники. Сословное деление общества Платон объявил условием прочности государства как совместного поселения граждан. Самовольный переход из низшего сословия в высшее недопустим и является величайшим преступлением, ибо каждый человек должен заниматься тем делом, к которому он предназначен от природы. “Заниматься своим делом и не вмешиваться в чужие – это и есть справедливость”.
Платоновское определение справедливости было призвано оправдать общественное неравенство, деление людей на высших и низших от рождения. В подкрепление своего аристократического идеала Платон предлагал внушать гражданам мифы о том, как бог примешал в датой людей частицы металлов: в души тех из них, что способны править и потому наиболее ценны, он примешал золота, в души их помощников – серебра, а в души земледельцев и ремесленников – железа и меди. Если же у последних родится ребенок с примесью благородных металлов, то его перевод в высшие разряды возможен только по инициативе правителей. Во главе государства, утверждал Платон, необходимо поставить философов, причастных к вечному благу и способных воплотить небесный мир идей в земной жизни. “Пока в государствах не будут царствовать философы либо так называемые нынешние цари и владыки не станут благородно и основательно философствовать.., до тех пор государствам не избавиться от зол”. В проекте идеальной организации власти Платон отходит от принципов “аристократии крови” и заменяет ее “аристократией духа”. Обосновывая эту идею, он наделил философов-правителей качествами духовной элиты – интеллектуальной исключительностью, нравственным совершенством и т.п.
Механизму осуществления власти (ее устройству, роли закона) Платон не придавал в диалоге “Государство” особого значения. В частности, по поводу формы правления в образцовом государстве сказано лишь то, что оно может быть либо монархией, если править будет один философ, либо аристократией, если правителей будет несколько. Основное внимание здесь уделяется Проблемам воспитания и образа жизни граждан. , Чтобы достигнуть единомыслия и сплоченности двух высших сословий, образующих вместе класс стражей государства, Платон устанавливает для них общность имущества и быта. “Прежде всего никто не должен обладать никакой частной собственностью, если в том нет крайней необходимости. Затем ни у кого не должно быть такого жилища или кладовой, куда не имел бы доступа всякий желающий”. Продовольственные запасы стражи получают от третьего сословия в виде натуральных поставок. Денег у стражей нет. Жить и питаться они должны сообща, как во время военных походов. Стражам запрещается иметь семью, для них вводится общность жен и детей.
Образ жизни третьего сословия Платон освещал под углом зрения многообразия общественных потребностей и разделения труда. Гражданам третьего сословия разрешалось иметь частную собственность, деньги, торговать на рынках и т.п. Гениально предугадав значение разделения труда в экономической жизни общества, Платонтем не менее выступал за ограничение хозяйственной активности и сохранение аграрно замкнутого, самодостаточного государства. Производственную деятельность земледельцев и ремесленников предполагалось поддерживать на уровне, который позволил бы обеспечить средний достаток для всех членов общества и в то же время исключить возможность возвышения богатых над стражами. Преодоление в обществе имущественного расслоения – важнейшая социально-экономическая особенность идеального строя, отличающая его от всех остальных, порочных, государств. В последних “заключены два враждующих между собой государства: одно – бедняков, другое – богачей”.
Прообразом идеального государственного строя для Платона послужила аристократическая Спарта, точнее, сохранявшиеся там патриархальные отношения – организация жизни господствующего класса по образцу военного лагеря, пережитки общинной собственности, группового брака и др.
Характеризуя извращенные формы государства, Платон располагал их в порядке возрастающей деградации по сравнению с идеалом.
Вырождение аристократии мудрых, по его словам, влечет за собой утверждение частной собственности и обращение в рабов свободных земледельцев из третьего сословия. Так возникает критско-спартанский тип государства, или тимократия (от “тиме” – честь), господство сильнейших воинов. Государство с тимократическим правлением будет вечно воевать.
Следующий вид государственного устройства – олигархия – появляется в результате скопления богатства у частных лиц. Этот строй основан на имущественном цензе. Власть захватывают немногие богатые, тогда как бедняки не участвуют в управлении. Олигархическое государство, раздираемое враждой богачей и бедняков, будет постоянно воевать само с собой.
Победа бедняков приводит к установлению демократии – власти народа. Общественные должности при демократии замещаются по жребию, вследствие чего государство опьяняется свободой в неразбавленном виде, сверх всякой меры. В демократии царят своеволие и безначалие.
Наконец, чрезмерная свобода обращается в свою противоположность – чрезмерное рабство. Устанавливается тирания, наихудший вид государства. Власть тиранов держится на вероломстве и насилии. Тиранический строй – это самое тяжелое заболевание государства, полное отсутствие в нем каких бы то ни было добродетелей.
Главной причиной смены всех форм государства Платон считал порчу человеческих нравов. Выход из порочных состояний общества он связывал с возвратом к изначальному строю – правлению мудрых.
Нарисованная философом картина перехода от одного государства к другому, по существу, являлась понятийно-логической схемой. Вместе с тем в ней отражены реальные процессы, имевшие место в древнегреческих государствах (закабаление илотов в Спарте, рост имущественного неравенства и др.), что придавало этой схеме вид исторической концепции. Идеологически она была направлена против демократических учений о совершенствовании общественной жизни по мере развития знаний. Платон стремился опорочить любые изменения в обществе, отклоняющиеся от стародавних порядков, проводил идею циклического развития истории.
Диалог “Законы” является последним сочинением Платона. Его написанию предшествовали неудавшиеся попытки философа реализовать в Сиракузах, греческой колонии на Сицилии, первоначальный проект наилучшего государства. В “Законах” Платон изображает “второй по достоинству” государственный строй, приближая его к действительности греческих полисов.
Основные отличия диалога “Законы” от диалога “Государство” таковы.
Во-первых, Платон отказывается от коллективной собственности философов и воинов и устанавливает для граждан единый порядок пользования имуществом. Земля является собственностью государства. Она делится на равные по плодородию участки. Каждый гражданин получает земельный надел и дом, которыми пользуется на правах владения. Все остальные виды имущества граждане могут приобретать в частную собственность, но ее размеры ограничены. Для удобства расчетов (при замещении государственных должностей, комплектовании войска и т.п.) предусматривается точное число граждан – 5040. В это число входят только владельцы земли; ремесленники и торговцы гражданскими правами не обладают.
Во-вторых, деление граждан на сословия заменяется градацией по имущественному цензу. Политические права граждане приобретают в зависимости от размеров имущества, записавшись в один из четырех классов. Разбогатев или обеднев, они переходят в другой класс. Все вместе граждане образуют правящее сословие. Помимо занятий в собственном хозяйстве, им вменяются в обязанность служба в войске, отправление тех или иных государственных должностей, участие в совместных трапезах (сисситиях), жертвоприношения и т.п.
В-третьих, производственные потребности земледелия предполагается теперь полностью обеспечить за счет рабского труда (в диалоге “Государство” рабы упоминались, но Платон не нашел для них места в экономике идеального полиса). Во “втором по достоинству” государстве “земледелие предоставлено рабам, собирающим с земли жатву, достаточную, чтобы люди жили в довольстве”. Вместе с признанием рабства у Платона появляется и пренебрежительное отношение к производительному труду. Предвидя выступления невольников, Платон советует землевладельцам приобретать как можно меньше рабов одной национальности и не провоцировать их недовольство жестоким обращением. Ремесленное производство, как и в первом проекте, занимает подчиненное по отношению к земледелию положение.
В-четвертых, Платон подробно описывает в диалоге организацию государственной власти и законы наилучшего строя. В отличие от первого проекта, здесь проводятся идеи смешанной формы государства и сочетания моральных методов осуществления власти с правовыми.
Идеальным государственным устройством Платон называет правление, где совмещены начала демократии и монархии. К таким началам относятся: демократический принцип арифметического равенства (выборы по большинству голосов) и монархический принцип геометрического равенства (выбор по заслугам и достоинству). Демократические начала государства находят свое выражение в деятельности народного собрания. На сочетании демократических и монархических принципов строятся выборы коллегии 37 правителей и Совета из 360 членов. Замыкает иерархию государственных органов тайное “ночное собрание”, в которое входят 10 самых мудрых и престарелых стражей. Им вручается верховная власть в государстве.
Все выборные государственные органы и правители обязаны действовать в точном соответствии с законом. Что же касается мудрецов из “ночного собрания”, то они причастны к божественной истине и в этом смысле стоят над законом. Согласившись с тем, что общественную жизнь необходимо урегулировать нормами писаного права, Платон не мог по своим идейным соображениям допустить верховенство закона над религиозной моралью. “Ведь если бы по воле божественной судьбы появился когда-нибудь человек, достаточно способный по своей природе к усвоению этих взглядов, – писал Платон, – то он вовсе не нуждался бы в законах, которые бы им управляли. Ни закон, ни какой бы то ни было распорядок не стоят выше знания”.
Рассматривая взгляды философа на закон, следует избегать их модернизации. Дело в том, что отдельные положения древних мыслителей, взятые вне своего контекста, могут использоваться при обосновании современных концепций государства и права. Так, в частности, произошло с высказываниями Платона о необходимости утверждения закона в общественной жизни, на которые нередко ссылаются сторонники теории правового государства. В диалоге “Законы” Платон писал: “Я вижу близкую гибель того государства, где закон не имеет силы и находится под чьей-либо властью. Там же, где закон – владыка над правителями, а они – его рабы, я усматриваю спасение государства и все блага, какие только могут даровать государствам боги”. Под законом здесь понимается не что иное, как совокупность религиозно-нравственных норм, установленных мудрыми людьми государства в качестве ориентира для остальных граждан. В приведенном фрагменте речь идет о подчинении правителей божественным законам (точнее, установлениям легендарного Кроноса, правившего людьми в глубокой древности).
В диалоге “Политик” Платон выделил формы государства, основанные на законе. По его словам, монархия, аристократия и демократия опираются на закон, тогда как тирания, олигархия и извращенная демократия управляются вопреки существующим в них законам и обычаям. Однако все перечисленные формы правления, как подчеркивалось в диалоге, являются отступлениями от идеального, “подлинного” государства, где политик единолично осуществляет власть, “руководствуясь знанием”. Смысловое содержание учения Платона не совпадает с современными формулами правового государства.
Социально-политические программы Платона зафиксировали изменения в политическом сознании наследственной знати, происходившие в процессе ее перерастания из родовой аристократии в землевладельческую. Завоевав экономическое и политическое господство в условиях общинной собственности, родовая аристократия ревностно охраняла патриархальные порядки, особенно в земледелии – традиционной сфере своего влияния. В ходе последующего развития она приспособилась к отношениям частной собственности и рабства, признала необходимость закона, но продолжала твердо настаивать на сохранении полисного землевладения. Именно этим объясняется ее стремление законсервировать полис как форму государственного устройства, сохранить его экономическую независимость, или самодостаточность, предотвратить территориальное расширение государства. Изложенные в диалогах Платона социально-политические программы являлись с этой точки зрения консервативными.
Разработку идеологии полисной землевладельческой знати продолжил великий древнегреческий философ Аристотель (384 – 322 гг. до н.э.). Он родился в небольшой греческой колонии Стагире (отсюда второе имя философа, упоминаемое в литературе, – Стагирит). Юношей Аристотель отправился в Афины и вступил в платоновскую Академию, где сначала учился, а потом преподавал многие годы.
После смерти учителя Аристотель странствовал по городам Малой Азии. Затем около трех лет он провел в Македонии, исполняя обязанности воспитателя наследника царского престола – будущего знаменитого полководца Александра Македонского. По возвращении в Афины он открыл собственную философскую школу – Ликей. Свое политико-правовое учение Аристотель изложил в трактатах “Политика” и “Никомахова этика”. К ним примыкает сочинение “Афинская полития”, содержащее исторический очерк развития государственного устройства Афин.
Философские воззрения мыслителя сформировались в ходе полемики с Платоном. Аристотель считал, что Платон глубоко заблуждался, допустив существование особого мира идей, или понятий. Такое допущение приводит к удвоению мира, к отрыву сущности от явления. Порвав с наивным платоновским идеализмом, препятствовавшим развитию естественнонаучных знаний, Аристотель приступил к созданию системы идеалистической метафизики.
Согласно его взглядам, каждая вещь состоит из материи и формы. Например, в медном шаре медь является материей, тогда как форма шара придает данной вещи именно тот конкретный вид, который позволяет отличить ее от других предметов, а следовательно, и познать. Форма – это сущность предмета, источник его существования как отдельной вещи, его целевое назначение. Материя пассивна и приобретает законченный вид только благодаря форме, благодаря действующей в природе целесообразности. Изучение природных закономерностей у Аристотеля подменяется телеологией – учением о целесообразном строении мира.
Положение о предустановленных в природе целях составило методологическую основу политико-правовой теории Аристотеля. Государство, частная собственность, рабство и другие социальные явления рассматривались им как естественные, существующие от природы.Уже самой методологией исследования государства и права эта концепция была направлена против демократических учений о возникновении и совершенствовании общества.
Государство, по Аристотелю, образуется вследствие природного влечения людей к общению. Первым видом общения, отчасти свойственным и животным, является семья; из нескольких семей возникает селение, или род; наконец, объединение нескольких селений составляет государство – высшую форму человеческого общежития. В государстве полностью реализуется изначально заложенное в людях влечение к совместной жизни. Человек, гласит знаменитое изречение философа, “по природе своей есть существо политическое”.
В отличие от семьи и селения, основанных на стремлении к продолжению рода и на отцовской власти, государство образуется благодаря моральному общению между людьми. Политическое сообщество опирается на единомыслие граждан в отношении добродетели. Государство не есть общность местожительства, оно не создается для предотвращения взаимных обид или ради удобств обмена. Конечно, все эти условия должны быть налицо для существования государства, но даже и при наличии всех их, вместе взятых, еще не будет государства; оно появляется лишь тогда, когда образуется общение между семьями и родами ради благой жизни”. Как наиболее совершенная форма совместной жизни, государство предшествует телеологически семье и селению, т.е. является целью их существования.
Подытоживая свои рассуждения по поводу различных видов общежития, Аристотель дает государству следующее определение: государство – это “общение подобных друг другу людей ради достижения возможно лучшей жизни”. Аристотель вкладывал в данное определение вполне конкретное содержание. Под людьми здесь подразумевались только свободные граждане греческих полисов. Варваров и рабов он просто не считал за людей, достойных общения с гражданами государства. Неразвитые в духовном отношении, варвары не способны к государственной жизни; их удел – быть рабами у греков. “Варвар и раб по природе своей понятия тождественные”. Аристотель, таким образом, открыто защищал в политической теории интересы рабовладельцев. Государство представлялось ему объединением свободных граждан, совместно управляющих делами рабовладельческого общества.
В обоснование рабства Аристотель приводит несколько доводов. Решающий среди них – естественные (природные) различия между людьми. На страницах “Политики” неоднократно подчеркивается, что рабство установлено природой, что варвары, обладая могучим телом и слабым умом, способны исключительно к физическому труду. Аристотель призывал порабощать варваров силой, охотиться на них, как на диких животных. “Такая война, – говорил он, – по природе своей справедлива”.
Аргументацию рабства “от природы” дополняют доводы экономического порядка. Рабство, с этой точки зрения, вызвано потребностями ведения хозяйства и производственной деятельности. “Если бы ткацкие челноки сами ткали, а плектры сами играли на кифаре, тогда и зодчие не нуждались бы в работниках, а господам не нужны были бы рабы”.
Частная собственность, подобно рабству, коренится в природе и является элементом семьи. Аристотель выступал решительным противником обобществления имущества, предлагаемого Платоном. “Трудно выразить словами, сколько наслаждения в сознании того, что нечто принадлежит тебе”. Общность имущества он находил, кроме того, экономически несостоятельной, препятствующей развитию в человеке хозяйственных наклонностей. “Люди заботятся всего более о том, что принадлежит лично им; менее заботятся они о том, что является общим”. К этим аргументам в защиту частной собственности обращались впоследствии многие идеологи.
Главную задачу политической теории Аристотель видел в том, чтобы отыскать совершенное государственное устройство. С этой целью он подробно разбирал существовавшие формы государства, их недостатки и причины государственных переворотов.
Классификация форм государства в “Политике” проводится по двум критериям: по числу правящих лиц и осуществляемой в государстве цели. В зависимости от числа властвующих Аристотель выделяет правление одного, немногих и большинства. По второму критерию выделяются правильные государства, где верховная власть преследует цели общего блага граждан, и неправильные, где правители руководствуются интересами личной выгоды. Наложение этих классификаций друг на друга дает шесть видов государственного устройства. К правильным государствам относятся монархия, аристократия и полития; к неправильным – тирания, олигархия и демократия.
Сам по себе этот перечень форм государства не оригинален. Примерно такую же классификацию, но проведенную по другим основаниям, можно найти в диалоге Платона “Политик”. Новым в теории Аристотеля было то, что он попытался свести все многообразие государственных форм к двум основным – олигархии и демократии. Их порождением или смешением являются все остальные разновидности власти.
В олигархии власть принадлежит богатым, в демократии – неимущим. Говоря о демократии и олигархии, Аристотель отступает от формальных критериев их разграничения и выдвигает на первый план признак имущественного положения властвующих. Богатые и неимущие, указывал философ, составляют как бы два полюса, диаметрально противоположные части любого государства, так что в зависимости от перевеса той или иной стороны устанавливается и соответствующая форма правления. Коренная причина политической неустойчивости, мятежей и смены форм государства заключается в отсутствии надлежащего равенства. Олигархия усугубляет существующее неравенство, а демократия чрезмерно уравнивает богатых и простой народ. В своих рассуждениях о демократии и олигархии Аристотель вплотную подходит к пониманию социальных противоречий, определявших развитие рабовладельческого государства.
Политические симпатии Аристотеля – на стороне политии, смешанной формы государства, возникающей из сочетания олигархии и демократии.
Экономически полития представляет собой строй, при котором преобладает собственность средних размеров, что позволяет не только гарантировать самодостаточность семей, но и ослабить противоречия между богатством и бедностью. Экономику как умение правильно вести домохозяйство Аристотель противопоставляет хрематистике, или искусству накопления ради наживы. Аристотель осуждает неуемную страсть к богатству, расширенную торговлю, ростовщичество и т.п. Помимо ограничения размеров собственности в совершенном государстве предусматриваются совместные трапезы и другие мероприятия, призванные обеспечить солидарность зажиточных граждан и свободной бедноты. “Лучше, чтобы собственность была частной, а пользование ею – общим”, – утверждал Аристотель.
Социальной опорой власти в политии выступают собственники земли. Как и Платон в “Законах”, Аристотель исключает из числа граждан лиц, занятых физическим трудом. Гражданская доблесть, заявлял он, подходит “только к тем, кто избавлен от работ, необходимых для насущного пропитания”. Хотя землепашцы, ремесленники и поденщики нужны в государстве, однако важнейшими его частями являются воины и правители. При политии власть “сосредоточивается в руках воинов, которые вооружаются на собственный счет”. Они обладают гражданскими правами в полном объеме. Некоторые, весьма урезанные права граждан предоставляются также земледельческому демосу – крестьянам.
Политически этот строй характеризуется сочетанием демократических и олигархических методов осуществления власти. Аристотель различает в связи с этим два вида справедливости: уравнивающую и распределяющую.
Уравнивающая справедливость, принципом которой является “арифметическая пропорция”, затрагивает отношения обмена, возмещения ущерба, назначение наказаний за имущественные преступления и т.п. Закон при этом “обращает внимание лишь на различие ущерба, а с лицами обходится как с равными во всем”. Напротив, при распределяющей справедливости учитывается положение человека в обществе. Ее принципом служит “геометрическая пропорция” – воздаяние по достоинству и заслугам. Применяется распределяющая справедливость в политических отношениях, при выдвижении на должности, назначении наказаний за преступления против чести и достоинства. Например, если ударит начальник, то ответный удар наносить не следует, если же ударят начальника, то следует не только ударить, но и подвергнуть каре.
Большое значение Аристотель придавал размерам и географическому положению идеального государства. Его территория должна быть достаточной для удовлетворения потребностей населения и одновременно легко обозримой. Число граждан следует ограничить так, чтобы они “знали друг друга”. Политическим идеалом Аристотеля был самодостаточный экономически обособленный полис. Наилучшие условия для совершенного государства создает умеренный климат Эллады.
Концепция Аристотеля служила теоретическим оправданием привилегий и власти землевладельческой аристократии. Несмотря на его заверения в том, что демократия и олигархия в политии смешаны “по половине” и даже с “уклоном в сторону демократии”, аристократические элементы в наилучшем государстве получили явное преобладание.
Участие народа в управлении обставлено здесь такими оговорками, которые практически лишают его возможности решать государственные дела. Свободнорожденные, не обладающие богатством или добродетелью, не допускаются к занятию высших должностей. Аристотель соглашается предоставить им право участвовать в совещательной и судебной власти, но с условием, что у народной массы не будет решающего голоса.
В качестве примеров смешанного государственного строя в “Политике” названы аристократическая Спарта, Крит, а также “прародительская” демократия, введенная в Афинах реформами Солона.
Правовая теория Аристотеля была подчинена тем же идеологическим целям, что и учение о государстве. Право он отождествляет с политической справедливостью, подчеркивая тем самым его связь с государством как моральным общением между свободными гражданами. Вне политического общения права не существует. “Люди, не находящиеся в подобных отношениях, не могут и иметь относительно друг друга политической справедливости”. Право отсутствует поэтому в отношениях господ и рабов, отцов и детей, при деспотической власти.
Политическое право делится на естественное и условное (установленное). “Естественное право – то, которое везде имеет одинаковое значение и не зависит от признания или непризнания его. Условное право то, которое первоначально могло быть без существенного различия таким или иным, но раз оно определено [это безразличие прекращается]”. Предписания естественного права Аристотель нигде специально не перечисляет, но, по смыслу его концепции, к таковым относятся все общественные явления, существующие “от природы”: семья, рабство, частная собственность, война греков с варварами и др. Под условным правом он понимает законы, установленные в государстве, включая сюда как писаные законы, так и неписаное обычное право. Естественное право стоит выше закона; среди законов важнее неписаные, основанные на обычае.
Аристотель подчеркивал, что постановления народного собрания и правителей не являются законами в собственном смысле слова и не должны содержать предписаний общего характера. “Закон должен властвовать над всем; должностным же лицам и народному собранию следует предоставить обсуждение частных вопросов”.
Направленная против учений рабовладельческой демократии, аристотелевская концепция была призвана умалить значение писаных законов, подчинить их нормам обычного права и предустановленной в природе справедливости. “Законы, основанные на обычае, имеют большее значение и касаются более важных дел, нежели законы писаные”, – утверждал философ.
Политико-правовая теория Аристотеля суммировала развитие взглядов землевладельческой аристократии в Древней Греции. По мере проникновения частной собственности и рабовладельческих отношений в земледелие идеологи полисной знати последовательно перешли от традиционных воззрений к признанию экономической роли рабства, правовых методов регулирования общественной жизни (“Законы” Платона), к апологии частной собственности и равенства граждан перед законом в сфере имущественных отношений (в “Этике” Аристотеля). Выше этого подняться они не могли. Аристократия, связанная с полисной системой землевладения, способна была удержать господствующие позиции лишь при условии сохранения натурального хозяйства, “умеренной” или “средней” собственности и патриархальных полисных традиций и обычаев в сфере управления. Аристотель не случайно повторял за Платоном, что для аристократии, обладающей “избытком добродетели”, законы не нужны.
§ 4. Политические и правовые учения в период упадка древнегреческих государств
С середины IV в. до н.э. древнегреческие государства попадают в зависимость от Македонии и приходят в упадок. Рамки полисной системы, сложившейся в классический период истории Древней Греции, оказались слишком тесными для рабовладельческих отношений. Развитие рабовладения требовало создания крупных военно-бюрократических монархий, наподобие Македонии. С походов Александра Македонского начинается период эллинизма – период греческой экспансии на Восток и образования обширных государств как переходной ступени к рабовладельческой империи. Во II в. до н.э. Греция была завоевана Римом.
Кризис полисных учреждений и утрата государствами независимости породили среди граждан настроения упадничества, неуверенности, аполитизма. Эллинистические монархии представлялись свободному греку, воспитанному в полисных традициях, настолько громадными, что он ощущал себя беспомощным и неспособным повлиять на исход общественных событий. В сознании рабовладельческих кругов начинает процветать индивидуализм; проповедь морального освобождения соседствует с преклонением перед государством, с обожествлением личности монарха. Теоретическое изучение политики деградирует, уступая место моральным наставлениям или религиозной мистике. Сравнительно новыми в политической теории того времени были идеи космополитизма, мирового господства и всемирной монархии.
Эпикур (341–270 гг. до н.э.) в социально-политической теории отстаивал идеи рабовладельческой демократии. Как и другие сторонники демократического правления, он полагал, что законы и государство существуют не от природы, а по установлению. “Справедливость не существует сама по себе; это – договор о том, чтобы не причинять и не терпеть вреда, заключенный при общении людей и всегда применительно к тем местам, где он заключается”. Право и государство суть продукты договора, результат соглашения.
Следуя релятивистским взглядам на общественные установления, Эпикур настойчиво подчеркивал относительный и условный характер справедливости, воплощенной в законах различных государств. “В применении к особенностям места и обстоятельств справедливость не бывает для всех одна и та же”. Его учение отрицает всякую возможность существования естественного права, которое предшествовало бы договору. О естественном праве, по его мнению, можно говорить лишь применительно к договору, который служит пограничной чертой, разделяющей то время, когда люди жили, подобно животным, не имея законов, и эпоху общественной, государственной жизни. Эпикур относил договор о взаимной пользе, по-видимому, одновременно и к естественным явлениям, и к искусственным образованиям.
Воззрения Эпикура отличались от предшествующих учений демократии призывом избегать политической деятельности. Счастье человека он усматривал в отсутствии страданий, в полной невозмутимости или безмятежности духа. Для достижения этой цели философ предлагал устраниться от общественных дел, обрести независимость от общества и посвятить жизнь моральному самосовершенствованию. Своих последователей он учил “жить незаметно”. Эти положения Эпикура, переносившие центр тяжести общественной теории в область морали, выражали крайний индивидуализм и безразличие к политике, которые были характерны для идеологии рабовладельческой демократии в период эллинизма.
Против философии Эпикура выступили стоики. Термин “стоицизм” происходит от слова “стоя” (колоннада, галерея) – от названия портика в Афинах, где преподавал основатель школы Зенон Китайский (ок. 336– ок. 264 гг. до н.э.).
Стоики явились продолжателями платоновско-аристотелевской линии в философии. Мироздание, согласно их взглядам, управляется судьбой, высшим божественным разумом. В мире царит строжайшая необходимость, исключающая свободу воли. Человеку не остается ничего другого, как добровольно подчиниться неотвратимой судьбе. Того, кто повинуется ей, судьба ведет, а непокорного тащит. Судьба в учении стоиков отождествляется с божественным естественным законом.
Вслед за Аристотелем стоики утверждали, что общественные установления и государство коренятся в природе, что человек от природы склонен к общению. Отражая изменения в государственной жизни современного им общества, стоики истолковали эти положения Аристотеля расширительно. Они отказались от узкополисной трактовки общественной жизни. Естественное право мыслилось ими как универсальный, общемировой закон, государство – как мировое сообщество. В духе космополитических представлений того времени Зенон из Кития учил, что всех людей должно считать гражданами одного государства.
В противоположность эпикурейцам последователи стоицизма не отрицали общественную деятельность. Благо государства ценилось ими выше, чем благо индивида. Доводя до предела эту мысль, навеянную идеями Платона и Аристотеля, стоики заявляли, что добродетельный человек не остановится перед тем, чтобы принести себя в жертву государству.
В философии и этике стоицизма нашли свое преломление взгляды аристократической верхушки рабовладельческого общества периода образования эллинистических монархий. Религиозные искания стоиков, их призывы покориться судьбе оказались в то же время созвучными настроениям, охватившим широкие круги древнегреческого общества в условиях его кризиса. Под влиянием стоицизма сформировалась концепция Полибия (примерно 200–120 гг. до н.э.), последнего крупного политического мыслителя Древней Греции. Основной мотив написанной им “Истории” в 40 книгах – путь римлян к мировому господству.
Истолкование исторического процесса у Полибия опирается на представления стоиков о циклическом развитии мира. Он исходит из того, что общественная жизнь существует от природы и направляется судьбой. Подобно живым организмам, всякое общество проходит состояния возрастания, расцвета и, наконец, упадка. Завершаясь, этот процесс повторяется сначала. Развитие общества Полибий трактует как бесконечное движение по кругу, в ходе которого “формы правления меняются, переходят одна в другую и снова возвращаются”.
Круговорот политической жизни проявляется в последовательной смене шести форм государства. Первой возникает монархия – единоличное правление вождя или царя, основанное на разуме. Разлагаясь, монархия переходит в противоположную ей форму государства – в тиранию. Недовольство тиранами приводит к тому, что благородные мужи свергают при поддержке народа ненавистного правителя. Так устанавливается аристократия – власть немногих, преследующих интересы общего блага. Аристократия в свою очередь постепенно вырождается в олигархию, где правят немногие, используя власть для стяжательства. Своим поведением они возбуждают недовольство толпы, что неизбежно приводит к очередному перевороту. Народ, не веря больше в правление царей или немногих, возлагает заботы о государстве на самого себя и учреждает демократию. Ее извращением является охлократия (господство черни, толпы) – худшая форма государства. “Тогда водворяется господство силы, а собирающаяся вокруг вождя толпа совершает убийства, изгнания, переделы земли, пока не одичает совершенно и снова не обретет себе властителя и самодержца”. Развитие государства возвращается тем самым к своему началу и повторяется, проходя через те же ступени.
Преодолеть круговорот политических форм способен только мудрый законодатель. Для этого ему необходимо, уверял Полибий, установить смешанную форму государства, сочетающую начала монархии, аристократии и демократии, чтобы каждая власть служила противодействием другой. Такое государство “неизменно пребывало бы в состоянии равномерного колебания и равновесия”. Исторические примеры смешанного строя Полибий нашел в аристократической Спарте, Карфагене, на Крите. При этом он особо выделял политическое устройство Рима, где представлены все три основных элемента: монархический (консулат), аристократический (сенат) и демократический (народное собрание). Правильным сочетанием и равновесием этих властей Полибий и объяснял могущество римской державы, покорившей “почти весь известный мир”.
Теоретические взгляды Полибия на развитие государства противоречили его же собственным наблюдениям над конкретными фактами из истории возникновения различных видов государственной власти. Его построения, как и предшествующие теории “смешанного государства” (Платона, Аристотеля), были призваны обосновать господство аристократии. Творивший в эпоху утраты греческими полисами независимости, Полибий выступал с аристократических позиций проримской ориентации и призывал греков подчиниться завоевателям.
Политическая концепция Полибия послужила одним из связующих звеньев между политико-правовыми учениями Древней Греции и Древнего Рима.
§ 5. Заключение
В античной Греции философия стала мировоззренческой основой политических и правовых учений. Это предопределило постановку таких вопросов, как причины возникновения государства и законов, их взаимодействие и общие закономерности развития. Теоретический подход к изучению политики и права в древнегреческих учениях отделяется от практико-прикладных описаний техники государственного управления. Всякое действительное знание, в том числе и политическое, утверждал Аристотель, имеет дело с общим и существующим по необходимости. Вот почему “мудрость и искусство управлять государством не будут тождественны”. Следуя этому идеалу истинного знания, философы стремились оформить свои взгляды на государство и право в виде политической теории, преобразовать их в единый комплекс взаимосвязанных понятий и доказательств. Именно у древнегреческих философов мы находим первые в истории определения государства и закона, классификации форм государственной власти, концепции перехода от одного политического устройства к другому.
Громадное влияние на последующее развитие политико-правовой идеологии оказало учение Платона. Под его воздействием складывались философские и социально-политические взгляды Аристотеля, стоиков, Цицерона и других представителей античной политической мысли. Выдвинутые Платоном идеи “правления философов” и “мудрых законов” были восприняты многими мыслителями эпохи Просвещения.
Платоновский проект общности имущества активно обсуждали ранние представители социализма – Т. Мор, Т. Кампанелла и др. На этом основании некоторые исследователи называли Платона “родоначальником коммунизма”. В действительности платоновские построения не содержат коммунистического идеала, ибо общность имущества у него распространяется лишь на узкую прослойку стражей-правителей и не составляет экономической основы проектируемого общественного строя. Истолкование его доктрины в качестве коммунистической является таким же анахронизмом, как и попытки обнаружить в ней идейные истоки современного тоталитаризма.
Далеко за пределы античности вышло влияние политико-правовых идей Аристотеля.
Широкое распространение в последующей политической мысли получило предложенное им определение государства как объединения граждан ради общего блага. Взятое вне своего контекста, оно оказалось весьма удобным, поскольку позволяло защищать различные социальные интересы. Оставалось только уточнить, кого следует включать в состав граждан и что нужно понимать под общим благом. Отдаленные отголоски этого определения слышны в современных концепциях государства всеобщего благоденствия.
В политическую идеологию средневековья и Нового времени из аристотелевского учения перешли классификация форм государства, положения о причинах смены политических состояний, смешанном государственном устройстве. Представления Аристотеля о естественном и условном праве дали мощный толчок развитию естественно-правовых концепций.
Античная политико-правовая идеология сделала первые шаги по осмыслению политической свободы. Государство и законы в Древней Греции начинают рассматриваться как установления, созданные самим человеком и призванные служить его интересам. Подобного рода представления, однако, относились только к свободным гражданам государства и сопровождались обоснованием подневольного положения рабов. Расширение гражданских свобод в Античном мире происходило за счет развития рабовладельческих отношений.
Глава 4. ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ В ДРЕВНЕМ РИМЕ
§ 1. Введение
В римском обществе рабовладельческий способ производства достигает высшей ступени своего развития. Начиная с III в. до н. э. образование крупных поместий (латифундий), основанных на эксплуатации рабского труда, потребовало массового притока рабов, расширения государственной территории и проведения завоевательской политики. За исторически короткий срок Рим превратился из государства-полиса с республиканским правлением в крупнейшую рабовладельческую империю Организация империи была завершена в I в. до н.э.
Одновременно с утверждением и развитием рабовладельческого строя в римском обществе вызревали противоречия, обострявшиеся в периоды гражданских войн и массовых выступлений рабов (восстание под руководством Спартака 74–71 гг. до н э. и др.).
С конца II в. н.э. римское общество вступает в состояние кризиса, вызванного противоречиями между потребностями развивающегося производства и невозможностью повысить производительность рабского труда. Некогда могущественное римское государство распадается на Западную империю и Восточную империю, получившую позднее название Византии В V в. территория Италии была завоевана германскими племенами, и Западная Римская империя прекратила свое существование.
Политико-правовые учения Древнего Рима имели много общего с политическими учениями античной Греции. Сходство политической мысли древних греков и римлян определялось не только тем, что идеологические концепции в этих странах формировались на основе однотипных социально-экономических отношений, но и глубокой преемственностью в развитии их культуры. Древний Рим, долгое время остававшийся на периферии Античного мира, вынужден был подтягиваться до уровня передовых полисов Греции, перенимать ее культуру. Завоевание Римом греческих полисов положило начало эллинизации римского общества, т.е. широкому распространению греческой культуры среди римлян. В эпоху империи эти процессы переплетались с процессами взаимовлияния греческих, восточных и собственно римских культурных традиций.
Политико-правовые учения в Древнем Риме формировались на основе философских направлений, которые были перенесены из Греции. В своих наставлениях по философии римские мыслители обычно воспроизводили греческие учения, изменяя и приспосабливая их применительно к римским условиям. При разработке политических концепций римские авторы опирались на заимствованные из греческих источников представления о формах государства, о соотношении закона и справедливости, о естественном праве и др.
Новизна и оригинальность политических воззрений римских мыслителей заключались в том, что ими были выдвинуты идеи, соответствующие отношениям зрелого рабовладельческого общества. Можно выделить два круга идеологических представлений, в которых наиболее ярко проявилось своеобразие римской политико-правовой мысли.
К первому из них следует отнести изменения в политической теории, обусловленные развитием отношений частной собственности и рабства. Возникновение крупной земельной собственности и концентрация богатства, сопровождавшаяся углублением социальных антагонизмов, поставили господствующие классы перед необходимостью усилить правовую защиту имущественных отношений. Осознание этой потребности вызывало у них повышенный интерес к правовым средствам закрепления своего господства, порождало представления о том, что государство служит для защиты имущества и держится на согласии граждан относительно права. В произведениях сторонников рабовладельческой знати общим местом становятся определения раба как вещи, как “говорящего орудия” и т.п.
Результатом практической деятельности юристов по толкованию законов явилось обособление юриспруденции в самостоятельную отрасль знаний. Со временем она приобретает статус источника права. В трудах римских юристов получают детальное обоснование институты и нормы действующего права, в том числе правовой статус свободных и рабов, классификация имущественных сделок, содержание права собственности и порядок наследования.
Ко второму кругу следует отнести изменения в политической теории, отражавшие перестройку государственного механизма в эпоху империи, когда республиканская форма правления была заменена промонархическим режимом. Правящая верхушка отказалась в этот период от политических идеалов, которым следовала полисная аристократия. Для официальной идеологии Римской империи характерны идеи космополитизма, мирового владычества римлян, а также концепции неограниченной императорской власти и государственный культ правящего императора.
Значительное влияние на идеологию римского общества оказала философия стоиков. Ее последователи (Сенека, Марк Аврелий) рассуждали о “духовном равенстве” всех людей, включая господ и рабов, их бессилии изменить судьбу, о необходимости подчиниться мировому закону. Мистические стороны и пессимизм учения стоиков усиливались с нарастанием кризиса рабовладельческого строя. Многие идеи стоицизма были восприняты христианством – идейным течением, зародившимся среди социальных низов Римской империи.
На протяжении II–III вв. христианская религия постепенно утратила свой первоначальный бунтарский дух, а в IV в. была возведена в ранг официальной идеологии римского государства.
§ 2. Политические и правовые учения рабовладельческой аристократии. Цицерон. Римские юристы
В римском рабовладельческом обществе господствующее положение занимала землевладельческая аристократия. По мере укрепления своих позиций она оттесняла как старую наследственную знать, так и зажиточную верхушку торгово-промышленных слоев. Если в государствах-полисах политические конфликты среди свободных определялись главным образом столкновениями между родовитой знатью и лагерем демократии, то теперь, с утверждением частной собственности на землю, решающим становится противоборство крупных и мелких земельных собственников.
Виднейшим идеологом римской аристократии в период республики был знаменитый оратор Марк Туллий Цицерон (106–43 гг. до н.э.). Свое политико-правовое учение он изложил, подражая Платону, в диалогах “О государстве” и “О законах”. Некоторые аспекты государственно-правовой проблематики затрагиваются им также в сочинениях по этике (например, в трактате “Об обязанностях”) и в многочисленных речах.
Цицерон исходит из общих для всех сторонников аристократии представлений о естественном происхождении государства. Следуя Аристотелю и стоикам, он утверждал, что гражданские общины возникают не по установлению, а от природы, ибо люди наделены богами стремлением к общению. Первой причиной для объединения людей в государство послужила “не столько их слабость, сколько, так сказать, врожденная потребность жить вместе”. В духе аристократических учений своего времени Цицерон настаивал на том, чтобы государственная власть была вручена мудрецам, способным приблизиться к постижению мирового божественного разума. Государство могло бы стать вечным, уверял мыслитель, если бы люди жили по заветам и обычаям отцов. Целью государства, согласно его концепции, является охрана имущественных интересов граждан.
Аналогичным образом решаются им и вопросы, касающиеся происхождения и сущности права. “Истинный и первый закон, способный приказывать и воспрещать, есть прямой разум всевышнего Юпитера”, – утверждал Цицерон. Этот высший, естественный и неписаный закон возникает задолго до того, как люди объединились в гражданские общины, и его нельзя изменить голосованием народа или решением судей (здесь – откровенный выпад против учений рабовладельческой демократии). Законы государства должны соответствовать установленному в природе божественному порядку – в противном случае они не имеют законной силы. На страже божественного естественного закона обязаны стоять жрецы. Возникновение права, подчеркивал Цицерон, “следует выводить из понятия закона. Ибо закон есть сила природы, он – ум и сознание мудрого человека, он – мерило права и бесправия”. Права мудрых и достойных граждан, включая право собственности, вытекают непосредственно из природы, из естественного закона.
Сквозь этот строй типично аристократических представлений пробиваются вместе с тем ростки принципиально иной доктрины. В явном противоречии с собственными исходными положениями Цицерон утверждал, что государство является не только естественным организмом, но и искусственным образованием, “народным установлением”. Цицерон признает равенство всех людей от природы и возможность достижения мудрости каждым, кто получит образование. Имущественные и социальные различия между людьми, с этой точки зрения, возникают не от рождения, а в силу установившихся в обществе отношений. “Частной собственности, – заявлял Цицерон, полемизируя с последователями Аристотеля, – не бывает от природы”. Она возникает на основании либо давнишнего завладения, либо победы в войне, либо закона и соглашения. Положительно оценивая значение богатства и договоров в жизни общества, Цицерон приходит к выводу, что государство “держится на кредите”.
Эти и другие подобные им положения были заимствованы мыслителем из идеологии полисной демократии. Развивая их, Цицерон определяет государство (res publica) как дело народа, где под народом понимается “соединение многих людей, связанных между собой согласием в вопросах права и общностью интересов”. В трактовке Цицерона право выступает основой государства, его определяющим началом. Государство в таком понимании оказывается уже не только моральным сообществом свободных граждан (каким оно представлялось Платону и Аристотелю), но и правовым сообществом. Предложенное Цицероном понятие государства сыграло значительную роль в последующем развитии политико-правовой теории.
Цицерон, говоря о народе в своем определении государства, имел в виду исключительно землевладельцев и крупных торговцев. Об этом красноречиво свидетельствует приводимый в трактате “Об обязанностях” перечень занятий и профессий, не достойных свободного человека. Цицерон относит к числу презренных людей ростовщиков, мелких торговцев, владельцев ремесленных мастерских, а также всех трудящихся. С такими людьми, занятыми “грязным делом”, у достойных граждан не может быть никаких общих интересов.
Политический идеал Цицерона – аристократическая сенатская республика. В общетеоретическом плане он обосновывает свой идеал учением о смешанной форме правления. Ссылаясь на греческих мыслителей, Цицерон различает три основные формы государства: царскую власть –- монархию, власть оптиматов – аристократию и власть народа – демократию. Среди них лучшей, по мнению Цицерона, является монархия. Каждая из этих простых форм власти неизбежно вырождается, что приводит к возникновению таких порочных состояний государства, как тирания, господство клики богатых и власть толпы (черни). Порочные состояния, собственно, не являются уже формами государства, поскольку там царят произвол и насилие, и, следовательно, распадается само государство как объединение свободных граждан.
Наиболее совершенной и устойчивой формой правления Цицерон считал смешанное государство, сочетающее начала монархии, аристократии и демократии. К такому строю, по его мнению, приближалась Римская республика во времена “отцов” и “дедов”. Монархические начала были представлены в ней властью консулов, аристократические – правлением сената, демократические - народным собранием и властью трибунов. В этой части учение Цицерона не выходило за рамки древнегреческих концепций круговорота государственных форм (Платон, Полибий) и политических идеалов знати, требовавшей реставрации староустойных порядков.
Цицерон творил в период становления Римской империи. Поддерживая и одобряя захватнические войны Рима, Цицерон отказывается от идеалов замкнутого, самодовлеющего полиса. Под влиянием стоиков он пропагандирует идеи космополитизма и мирового государства.
В правовой теории переход к империи нашел отражение в представлениях о составе и разновидностях права, действующего в римском государстве. Сочинения Цицерона являются самыми ранними произведениями римской литературы, где проводится различие между естественным правом, правом народов и правом римских граждан.
Правовые воззрения рабовладельческой аристократии получили свое практическое воплощение в деятельности римских юристов.
Светская юриспруденция как самостоятельная отрасль знаний сложилась в Древнем Риме во II–I вв. до н.э. По своему характеру и направленности она явилась специфическим порождением идеологии тех слоев рабовладельческой знати, которые были заинтересованы в усилении правовой охраны частной собственности и в то же время выступали против расширения законодательной деятельности государства в сфере имущественных отношений, полагаясь больше на советы и консультации немногих избранных юристов (“право мудрых”), чем на писаный закон.
Расцвет римской юриспруденции приходится на эпоху ранней империи (I в. до н.э. – III в. н.э.). В этот период императоры, стремясь ограничить законодательную власть сената, предоставляют наиболее выдающимся юристам право давать разъяснения и толкования действующих правовых норм, обязательные для всех должностных лиц и судей. Разъяснения правоведов приравниваются тем самым к закону. Со второй половины III в., когда законодательная власть сосредоточивается в руках императоров, пожалование такой привилегии прекращается, и римская юриспруденция приходит в упадок.
К числу самых известных юристов периода ранней империи принадлежали Гай, Папиниан, Павел, Ульпиан и Модестин. Пространные выдержки из написанных ими сочинений содержат Дигесты Юстиниана.
Понятие права юристы выводили, подобно Цицерону, из стоической идеи мирового, всеобщего закона природы. Согласно определению Цельса, принятому многими римскими юристами, право – это искусство добра и справедливости (ars boni et aequi). Правосудие, уточнял Ульпиан, есть “познание божественных и человеческих дел, наука о справедливом и несправедливом”.
Приведенные высказывания свидетельствуют, что юристы не отделяли еще право от нравственности. Как и другие последователи стоицизма, они считали источником права мировой божественный разум.
В составе права, действовавшего в Римской империи, юристы выделяли три части: естественное право (ius naturale), право народов (ius gentium) и право граждан (ius civile).
Естественное право, по их представлениям, распространяется как на людей, так и на животных. К его установлениям относятся брак, семья и воспитание детей. По естественному праву все рождаются свободными.
Право народов, в отличие от естественного, охватывает правила, которые мировой разум установил для людей. Римляне используют это право в своих отношениях с покоренными народами и соседними государствами. Правом народов введены война, рабство, основание царств, международная торговля и другие установления.
Право граждан, или цивильное право, регулирует отношения между свободными римлянами. Цивильное право, указывал Гай, является “собственным правом государства”. Источниками этого права Папиниан называл законы, решения плебеев, постановления сената, декреты принцепса и “мнения мудрых”.
Разграничение права народов и права граждан, проведенное в римской юриспруденции, имело цель оправдать рабство, агрессивные войны и неравенство завоеванных народов по отношению к римлянам.
Право в Древнем Риме делилось на частное и публичное. По знаменитой формуле Ульпиана, публичное право относится к положению государства, частное – к пользе отдельных лиц. Частное право, считал он, включает в себя предписания права естественного, предписания права народов и предписания права цивильного.
Основное внимание юристы уделяли частному праву. В их трудах были заложены основы теории гражданского права – цивилистики. Разрешая споры по гражданским делам, юристы разграничили виды сделок, выработали формулы исков, определили правомочия собственника и других субъектов права.
К изучению публичного права римская юриспруденция обратилась в I – II вв., когда правоведы, получившие привилегию официального толкования закона, выступили в поддержку императорского режима. В публичном праве они проводили идеи неограниченных полномочий принцепса, передачи ему законодательной власти.
Вследствие рецепции римского частного права его принципы были усвоены теоретической юриспруденцией во многих странах континентальной Европы. Под влиянием римской цивилистики сложились классические правовые доктрины XVIII – XIX вв., наделившие собственника абсолютным правом распоряжаться принадлежащей ему вещью по своему усмотрению.
§ 3. Политические и правовые идеи первоначального христианства
В I в. нашей эры в Римской империи сложилась и стала быстро распространяться новая религия – христианство. В развитии организации христиан обычно различаются два этапа: “апостольская церковь” (примерно I– II вв.) и пришедшая ей на смену (примерно во второй половине II в.) “епископальная церковь”. Эволюция церковной организации сопровождалась, очевидно, изменением политико-правовой идеологии христиан, однако в книгах Нового завета содержатся как первоначальные, так и последующие идеи христианства 1–11 вв. В произведениях раннехристианской литературы (Откровение Иоанна – “Апокалипсис”) осуждались рабовладельческий Рим – “великий город, царствующий над земными царями”, римские императоры (особенно “зверь-антихрист Нерон” – гонитель христиан), цари, вельможи, тысяченачальники, богатые, купцы. Христиане мечтали об уничтожении “великой блудницы вавилонской” – Римской империи, которую они называли “царством дьявола”, “дьявольским миром зла и насилия”: “Горе, горе тебе, великий город Вавилон, город крепкий! Ибо в один час пришел суд твой”.
Христиане ждали пришествия мессии, Христа – избавителя, божьего посланника, который в схватке со “зверем-императором” сокрушит царство зла, повергнет угнетателей в “геенну огненную”. Затем установится обещанное пророками “тысячелетнее царство”, где трудящиеся “не будут уже ни алкать, ни жаждать, и не будет палить их солнце и никакой зной”.
В ожидании мессии проповедовались смирение и непротивление злу насилием: “Никому не воздавайте злом за зло”, “любите врагов ваших, благотворите ненавидящих вас. Благословляйте проклинающих вас и молитесь за обижающих вас. Ударившему тебя по щеке подставь и другую; и отнимающему у тебя верхнюю одежду не препятствуй взять и рубашку”. Вместе с тем в произведениях христианской письменности сохранились намеки на вооруженные отряды христиан (“не мир я принести пришел, но меч”), на их боевые схватки с римскими оккупантами (“имя же им – легион”). Главное же – ожидание скорого, с сегодня на завтра, пришествия мессии: “Се, гряду скоро, и возмездие мое со мною, чтобы воздать каждому по делам его”.
В ожидании скорого пришествия мессии христиане стремились обособиться от царства зла в своих общинах. Христианство провозгласило равенство приверженцев новой религии. В дискуссиях христианских общин была преодолена идея богоизбранности только отдельных народов. Общины были организованы на демократических началах. Не было духовенства, предметов культа, обрядов. Верующие отдавали общине свое имущество, за общий счет устраивались общественные трапезы. Связь между общинами поддерживали странствующие проповедники (апостолы), не имевшие привилегий. Община кормила апостола несколько дней, после чего он должен был либо идти дальше, либо работать вместе с другими:
“Если кто не хочет трудиться, тот и не ешь”. В христианском учении в религиозной форме были выражены некоторые общечеловеческие ценности, элементарные нормы нравственности и справедливости: “И как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними”, – говорится в Новом завете. Там же содержатся заповеди: не убивай, не кради, не лжесвидетельствуй, не прелюбодействуй, не пожелай чужого, люби ближнего, как самого себя. В Новом завете содержится осуждение богатых: “Удобнее верблюду (канату) пройти сквозь игольное ушко, нежели богатому войти в царствие божие”; “послушайте, вы, богатые, плачьте и рыдайте о бедствиях ваших, находящих на вас... вот плата, удержанная вами у работников, пожавших поля ваши, вопет; и вопли жнецов дошли до слуха господа”.
В I–II вв. сеть христианских общин раскинулась по всей Римской империи. Ряды приверженцев новой религии, дававшей духовное утешение и надежду, неуклонно росли. Со II в. христианские общины пополнялись выходцами из имущих и образованных слоев общества. Богатые и честолюбивые люди по-своему ощущали и переживали гнет Римской империи, кризис рабовладельческого строя, всеобщую апатию и деморализацию, тоже искали духовного утешения и освобождения. Это привело к изменению социального состава, организационных принципов и идеологии христианских общин. Эволюция христианства предопределялась разочарованием в надеждах на скорый приход мессии.
К середине II в. в христианстве берет верх то направление, которое делало упор на мистические стороны учения. Складывается отделенный от массы верующих церковный аппарат. Руководство общинами переходит в руки епископов, пресвитеров, дьяконов, образовавших стоящий над верующими клир (духовенство). Епископами назначались, как правило, состоятельные люди: “Ибо кто не умеет управлять собственным домом, тот будет ли пещись о церкви божией?”. Епископы различных общин установили между собой прочные связи; таким образом была создана вселенская церковь. “Вне церкви нет спасения”, “без епископа нет церкви”, “на епископа должно смотреть, как на самого господа”, – учило духовенство.
Присвоив монопольное право проповедовать и толковать христианское учение, духовенство разработало сложную систему обрядов, служб, догм, используя ряд положений других религий (например, митраизма) и философских школ (например, стоиков, гностиков). Общие трапезы были заменены причащением, апостолы – слугами и гонцами епископов, равенство верующих – противоположностью между клиром и мирянами.
В христианской литературе II–III вв. большое место занимает апологетика. Христианские авторы стремятся уверить императоров, что новая религия не только не опасна рабовладельческому государству, но и является его надежным союзником.
Первоначальное осуждение императорской власти уже во II в. свелось к религиозной оппозиции насаждавшемуся властью культу императоров, требованию поклоняться им, как богам. “Отдавайте кесарю кесарево, а божие – богу”, – дальше призыва уклоняться от официального культа императоров, исправно уплачивая, однако, подати, церковь не шла. В то же время эта оппозиционность компенсировалась отчаянными призывами подчиняться властям и начальствам: “Всякая душа да будет покорна высшим властям; ибо нет власти не от бога, существующие же власти от бога установлены. Посему противящийся власти противится божию установлению”; “бога бойтесь, царя чтите. Слуги, со всяким страхом повинуйтесь господам, не только добрым и кротким, но и суровым”; “ рабы, повинуйтесь господам своим по плоти со страхом и трепетом, в простоте сердца вашего, как Христу. Не с видимою только услужливостью... но как рабы христовы, исполняя волю божию от души. Служа с усердием, как господу, а не как человекам”.
Церковь настойчиво стремилась к союзу с императорской властью. С IV в. императоры уже вынуждены считаться с церковью и даже искать у нее поддержки. При императоре Константине христианство было объявлено равноправной с другими религиями (
Эволюция христианства сопровождалась ожесточенной борьбой между церковью и различными ересями (ересь – вероучение, основанное на некоторых общих с официальной церковью догматах, но оппозиционное, отличное от церковного).
Так, во второй половине II в. в Малой Азии возникла секта монтанистов, продолжавших проповедовать ненависть к Римской империи, предвещать близкое пришествие мессии, конец “мира зла и насилия”, установление “тысячелетнего царства”: “Мы не хотим больше оставаться в рабстве, мы желаем скорее царствовать”. В общинах монтанистов сохранялись общие трапезы, демократические порядки раннехристианских общин.
Тогда же возникли антицерковные секты гностиков (гносис – знание), соединявшие ряд положений христианства с учением о “логосе” в духе философии неоплатонизма и стоиков. Некоторые гностики (Эпифан) учили, что общественное неравенство противоречит божественному закону справедливости: “Бог не делает различия между богатым и бедным и правителем народа, между неразумными и разумными, женщинами и мужчинами, свободными и рабами... ибо никто не может отнять у своего ближнего его долю света, чтобы самому наслаждаться двойной”. Божественному закону справедливости Эпифан противопоставлял человеческий закон, учредивший частную собственность: “мое” и “твое” пришло в мир через законы, так что теперь нигде нет общности.
Еретики широко использовали апелляцию к текстам писания, отвечавшим настроениям масс. С IV в. в Северной Африке возникло движение рабов, колонов и свободных бедняков, называвших себя агонистиками (борцы, воины христовы). Вооруженные дубинками (ибо, согласно писанию, “все, взявшие меч, мечом погибнут”) агонистики нападали на усадьбы богачей, уничтожали кабальные документы, убивали владельцев латифундий или заставляли их работать на мельницах и в каменоломнях (“если кто не хочет трудиться, тот и не ешь”). Епископы писали, что “по их решению и приказу рабы и господа менялись положениями”, призывали государство к жестокому подавлению этих движений.
§ 4. Зарождение теократических доктрин. Августин Блаженный
Признание христианства государственной религией не исключало того, что между императорской властью и церковью временами возникали трения. С одной стороны, императоры не были чужды взгляда на священников как на своих чиновников, обязанных исполнять императорские веления; порой императоры притязали на авторитарные решения даже и чисто религиозных вопросов. С другой стороны, духовенство, сильное своей организацией и идейным влиянием, отнюдь не желало превращаться в послушных исполнителей велений светской власти. Более того, церковь притязала не только на полную независимость в религиозных делах, но и на участие в политической власти, требуя помощи государства в насаждении христианства, в борьбе с ересями, в умножении и охране церковных богатств.
Притязания церкви на участие в государственной власти обосновывались так называемыми теократическими теориями.
Одним из первых теоретиков теократии был константинопольский епископ Иоанн Златоуст (345–407 гг.). Из слов апостола “всякая власть от бога”, рассуждал Златоуст, не следует, что каждый князь лично ставится богом – богом дан лишь общий принцип власти. Библейские сказания свидетельствуют, что цари, вмешивавшиеся в дела церкви, – не истинные цари, они несли наказания за такое вмешательство. Из этого следует назидание: “Оставайся в своих границах – одни пределы царства, другие священства. Однако последнее больше первого... Царю вверено земное, мне небесное, царю поручены тела, священнику души... Последнего княжество выше; поэтому царь преклоняет голову под руку священника”.
Заметной вехой в развитии политико-правовой идеологии христианской церкви в эпоху рабовладения было учение гиппонского (Северная Африка) епископа Аврелия Августина (354–430 гг.), прозванного православной церковью “Блаженный”, а католической – признанного святым и учителем церкви.
В произведении “О граде божием” Августин писал, что в мире существует два государства: “божий град” (церковь) и “град земной” (государство). Церковь “странствует по земле, имея цель на небе”, “церковь и теперь есть царствие небесное”. Только к ней подходит определение государства, данное Цицероном, так как лишь в церкви – право и общая польза, истинная справедливость, мир и покой. К граду божию принадлежит первый праведник – Авель. Основателем града земного был братоубийца Каин; государство – создание человеческое, его цель – временная, оно создано насилием, держится принуждением: “При отсутствии справедливости, что такое государства, как не большие разбойничьи шайки, так же как и самые разбойничьи шайки что такое, как не государства в миниатюре”.
Оправдание государства в том, утверждал Августин, что оно поддерживает земной, временный порядок, причем и тут государства разные: есть два вида земных царств.
Одни – организации насилия и разбоя, они начинаются с братоубийцы Каина, продолжаются братоубийцей Ромулом, олицетворяют грех, несправедливость, насилие, “общество нечестивых”. Другие царства – это “христианские государства”, власть которых основана на заботе о подвластных.
В конечном счете оправдание государства – в служении церкви, в помощи небесному граду направлять мир земной к миру небесному, сохранять и поддерживать единство образа человеческих мыслей и желаний.
Августин – один из первых церковников, призывавших насильственно приобщать к христианской церкви, вооруженным путем искоренять ереси. Он настаивал на присылке в Африку войск для подавления агонистиков: “Дерзость мужиков восстает против их владельцев”.
Источник зла – свободная воля людей, влекущая их от единства к множеству. В делах веры это очень опасно: “Прежде чем понимать, мы должны верить”. Еретики хуже отравителей, они враги единства. Коль скоро цель христианского государства – благо, государство, если неверие не поддается убеждению, должно “принуждать людей, а не учить”. “Вы думаете, что никого не следует принуждать к правде, однако читаете у св. Луки, что господин сказал своим слугам: принудьте войти всех, кого найдете”. (Эти слова – compelle intrare – “принуди войти” в Cредние века сделались девизом инквизиции. – Прим. авт.) Правда, рассуждал он, Христос никого не принуждал, но “был ли тогда император, который бы верил во Христа и мог бы служить ему в благочестии, издавая законы против нечестия”. Во времена Августина большая часть населения Римской империи держалась прежних, языческих культов. Церковь тревожили и неподвластные ей христианские секты еретиков. Поэтому Августин призывал использовать принуждение для крещения язычников и искоренения ересей: “Как же могут цари служить господу в страхе иначе, чем воспрещая и карая в благочестивой строгости то, что противоречит велениям господа?”
Оправдание государства, по Августину, – и в поддержании социального порядка: “Никак не следует о нем (боге) думать, чтобы законам его провидения были чужды человеческие царства, владычество людей и их рабство”. Августин выдвинул новый довод в обоснование рабства. Рабство не создано ни природой, ни правом народов – “имя рабства заслужила вина, а не природа”. Источник рабства – прегрешение библейского Хама: “Грех – первая причина рабства, и это бывает не иначе, как по суду божию, у которого нет неправды”. Источник рабства отдельных людей – военный плен, причем и это имеет оправдание, поскольку войны, по учению Августина, не противоречат божьим заповедям.
Божественным установлением являются и частная собственность, имущественное неравенство, деление на бедных и богатых. “Кто сотворил тех и других? – Господь! Богатого – чтобы помочь бедному, бедного – чтобы испытать богатого”. В произведениях Августина христианское вероучение открыто и откровенно приспосабливается к самым земным интересам власть имущих. “Сколько богатые обязаны Христу, который возмещает им убыток: если был у них неверный раб, Христос обращает его и не говорит ему: оставь своего господина”.
Характеризуя “христианское государство” как образец “земного града”, Августин писал: “Государство лучше всего устрояется и хранится, будучи основано и связано верой и прочным согласием, когда все любят общее благо; высшее же благо есть бог”. Практически образцом этого идеала явилось рабовладельческое христианское государство, управляемое при участии духовенства, насильственно подавляющее инакомыслие, ведущее агрессивные войны. Оправдывая последние, Августин дал обстоятельное толкование заповеди “не убий”. Его перетолкование свелось к тому, что “ее отнюдь не преступают те, которые ведут войны по полномочию от бога”.
Теократические идеи Августина в определенной мере осуществились в Восточной Римской империи (Византии). Тесный союз церкви и государства, переплетение их механизмов создали теократическую империю, задержавшую распад рабовладельческого строя.
§ 5. Заключение
Политико-правовая идеология Древнего Рима, складывавшаяся под сильным влиянием идей греческих мыслителей, разработала ряд своеобразных конструкций, оставивших заметный след в истории политических и правовых учений. Среди них – знаменитое определение государства (“дело народное”), данное Цицероном, а также его идея о праве (законе) как связи, основе общества. Значительное влияние на обособление теории права от философии оказали логико-правовые конструкции римских юристов, разработка ими догмы права.
Проблема преодоления политического отчуждения в политико-правовой идеологии Древнего Рима выражена слабо. Терминологически она намечена определением государства как “дела народного”, теоретически – оправданием системы сдержек и противовесов, предупреждающих вырождение республики в тиранию. Цицерон определял право как связь общества (народа), но в его понимании оно распространялось лишь на свободных; кроме того, он же утверждал, что при грохоте оружия (в период войны) умолкают законы.
Совершенно исключительное значение в истории общественно-политической мысли принадлежит христианству. Сложность самого процесса становления новой мировой религии, отражение этой сложности в христианском каноне (Новый завет) обусловили и долговременное господство христианства в Европе, и возможность использования его в средние века в прямо противоположных целях: от апологии рабства (Августин) и крепостничества (Фома Аквинский) до обоснования демократически-революционных (табориты) и коммунистических (Томас Мюнцер) программ.
Глава 5. ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ В ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЕ В ПЕРИОД СРЕДНИХ ВЕКОВ
§ 1.Введение
Падение Западной Римской империи (
К IX–Х вв. Западная Европа раздробилась на множество мелких феодальных государств, почти не зависимых от центральной власти королей и императоров. Сложились иерархическая структура землевладения, связанная с отношениями сюзеренитета и вассалитета, а также сословный строй. Каждое сословие занимало в феодальной иерархии строго определенное место, права (привилегии) и обязанности предопределялись местом в этой иерархии: от привилегированного дворянства, особенно высшего, до обремененного массой повинностей крестьянства.
Особое место в феодальном обществе Западной Европы занимала католическая церковь. Церкви принадлежало около трети земель, население которых находилось в феодальной зависимости. Сама церковь была организована по феодальному образцу по принципу строгой иерархии, на монархических началах возглавлялась римским папой. У католической церкви были свои суды, вооруженные силы; ряд норм, установленных церковью, имел юридическое значение (каноническое право). Духовенство было привилегированным сословием феодального общества, а церковь – важной частью феодальной структуры.
В период феодальной раздробленности католицизм был единственной силой, объединяющей западноевропейский мир. Будучи мощной экономически и политически, церковь играла господствующую роль в идеологии средневекового общества. Отсутствие резкой границы между рабовладельческим и феодальным обществами давало возможность использовать апологетику рабства для оправдания крепостничества. Мировоззрение средних веков было богословским, теологическим мировоззрением. Античные культура, политика, этика, искусство высокомерно отвергались церковью как языческая премудрость, ненужная, а то и вредная в свете учения Христа. Занятия философией допускались только в школах, созданных церковью, функционировавших под ее руководством и контролем; поэтому школьное (схоластическое) знание и образование были богословскими от начала до конца. Одной из центральных проблем схоластики было соотношение веры и разума, религии и философии; проблема безоговорочно решалась в пользу веры и религии, догматы которой не могут быть опровергнуты разумом и не требуют философского подтверждения. Высшим и чуть ли не единственным источником истины признавалось священное писание, тексты которого были исходным пунктом и важнейшим аргументом в схоластических рассуждениях, причем схоластика ориентировалась даже не столько на св. писание, сколько на догматы официального вероучения католической церкви, опирающиеся на строго определенные и истолкованные тексты.
Идеологическое господство религии и церкви обусловило то обстоятельство, что основные направления политико-правовой идеологии феодального общества Западной Европы выступали в религиозном облачении. Общей идейной основой всех политических и правовых доктрин средневековья были религиозные представления, тексты св. писания. Идеологи господствующих классов-сословий ссылками на Библию стремились обосновать сословное неравенство, привилегии феодалов, зависимое положение крестьян. Этой цели служили тексты о “покорности рабов своим господам”, “богоустановленности власти”, “непротивлении злу насилием”, содержащиеся в Новом завете. Крестьянство и горожане свой протест против феодального строя выражали в еретических движениях.
Ни господствующая идеология, ни ереси не придавали проблемам государства и права ведущего значения по той причине, что первая защищала власть в любом ее проявлении, а право сводила к проявлениям власти, ереси же взывали к истинной христовой церкви как общине верующих, сосредоточившей в себе власть, отождествляя право с религиозными нормами всеобщего равенства, справедливости, взаимопомощи.
В большей мере проблемы государства и права обсуждались в процессе и результате борьбы за власть и привилегии между католическим духовенством и светскими феодалами. Католическая церковь во главе с римским папой притязала на решающее участие в политической власти; эти притязания обосновывались теократическими теориями.
Суть этих теорий сводилась к тому, что государство занимает подчиненное по отношению к церкви положение, из чего следует, что светские правители должны быть подчинены церкви не только как простые верующие, но и в ряде отношений по осуществлению политической власти.
В обоснование использовались доводы Августина Аврелия (см. гл. 4), теория “нравственного закона”, согласно которой церкви принадлежит право оценивать и “судить” действия императора не только как христианина, но и как носителя власти.
Широко распространены были “теория двух мечей”, основанная на произвольном соединении и толковании цитат из евангелий (император получает свой меч от церкви и потому должен служить ей своим мечом) и “теория солнца и луны” (как луна получает свой блеск от солнца, так королевская власть заимствует свой блеск и авторитет от папы).
Церковью использовались различные фальшивки – например, “Дарение Константина” (подложная грамота от имени императора Константина I, который будто бы еще в IV в. передал римским папам власть над Западной Римской империей) и “Лжеисидоровы декреталии” (где говорится, что короли и императоры еще с первых веков христианства подчинялись папам как преемникам Христа и апостола Петра).
Императоры и короли стремились обосновать свою независимость от церкви в светских делах; одним из острых вопросов была инвеститура (право назначать епископов). Защищаясь от притязаний церкви, императоры и короли ссылались на тексты того же писания о богоустановленности всякой (т.е. и их) власти (“существующие же власти богом установлены”). Они по-своему толковали “теорию двух мечей” – меч светской власти не зависит от церкви, поскольку Христос говорил: “Царство мое не от мира сего”.
С теоретической поддержкой королевской власти в ее борьбе с феодальной раздробленностью и попытками церкви вмешиваться в дела светской власти с XII в. выступали средневековые юристы (легисты). В XI–XII вв. в Болонье сложилась школа глоссаторов, изучавших и преподававших римское право (“глосса” – замечание, пояснение). В споре императоров и церкви легисты-глоссаторы выступали на стороне светской власти. Большинство легистов утверждало, что народ передал всю власть императорам, власть которых неограниченна и наследственна. Ссылаясь на законы Римской империи, где воля императоров считалась высшим законом, легисты полагали главным источником права законы, установленные светской властью императоров, королей, городов. Аналогичные идеи с XIV в. обосновывали постглоссаторы, комментаторы, применявшие правила схоластической логики к обработке материала, собранного глоссаторами. Некоторые юристы средних веков считали свободу естественным правом, а рабство – порождением насилия. В целом доктрина легистов отвечала интересам императоров, а также горожан, тяготившихся зависимостью от церковной власти.
Защита легистами независимости светской власти вызывала раздражение католической церкви, запретившей духовенству изучение римского права, а также преподавание его в Парижском университете. В противовес школам легистов в XII в. была создана школа канонистов, систематизировавших папские декреты и буллы, решения церковных соборов, высказывания отцов церкви, положения Библии. Естественное право они отождествляли с божественным законом, изложенным в священных книгах, а единственным источником человеческого права считали обычай. Канонисты одобряли старые решения синодов (IX в.), строго запрещавшие епископам и аббатам наделять свободой рабов или посвящать их в духовный сан. Канонисты грозили анафемой тем, кто поощрял рабов к бегству или помогал беглым рабам.
Борьба римских пап и императоров порой принимала довольно острые формы; католическая церковь взывала к подданным и вассалам неугодных ей правителей, освобождая их от присяги; короли и императоры в борьбе с церковными феодалами прибегали к вооруженной силе; однако всегда, когда движения народных масс принимали опасный характер, церковь и государство выступали совместно: короли и императоры помогали искоренять ереси, духовенство помогало подавлять крестьянские восстания.
§ 2. Политико-правовая теория средневековой схоластики. Фома Аквинский
В XI–XIII вв. по всей Европе прокатилась первая волна еретических движений, серьезно пошатнувшая веру в святость и незыблемость сословно-феодальных устоев (см. § 3). Резкая критика сословного строя и его идеологии. Со стороны еретиков потребовала нового идеологического обоснования феодализма. Эту задачу стремился осуществить крупнейший идеолог католицизма доминиканский монах Фома Аквинский (1225 или 1226-1274 гг.). (Целью доминиканского ордена была борьба с ересями “при помощи костров и силлогизмов”.- Прим. авт.)
В духе средневековой схоластики Фома рассматривает философию как служанку богословия (ancilla theologiae). Он за активное вторжение церкви в философию и науку, против концепции “двух истин”, дававшей известный простор поиску “земной истины”, низшей по отношению к истине “небесной” (постигаемой откровением и верой), но не зависящей от нее, а порой даже и приходящей с ней в противоречие. Впоследствии идеологи католицизма ставили Фоме Аквинскому в заслугу обращение к науке и философии, широкую эрудицию, обширную логическую аргументацию, интерес к наследию античной культуры. Однако от соединения науки с религией выигрывала только последняя; наука, втискиваемая в прокрустово ложе схоластического теоретизирования, вообще теряла способность к самостоятельному развитию. Первым из средневековых философов Западной Европы Фома Аквинский широко использовал труды Аристотеля.
Основные произведения Аристотеля стали известны в Западной Европе в конце XII – начале XIII в., когда они были переведены с арабского языка на латынь. Вместе с идеями Аристотеля европейские мыслители поначалу восприняли идеи арабских философов, особенно учение Аверроэса о “двойственной истине” (см. гл. 6, § 3). Именно против этого учения (“аверроэсизма”), как отмечено, активно возражал Фома Аквинский.
У Аристотеля Фома Аквинский взял прежде всего учение об “активной форме”, дающей жизнь “пассивной материи”. Согласно учению Фомы, мир основан на иерархии форм (от бога – чистого разума к духовному миру и, наконец, к материальному), из которых высшие формы дают жизнь низшим. Во главе иерархии (земли и неба) стоит бог, установивший принцип подчинения низших форм высшим. Духовный мир возглавляется папой как наместником бога. По тому же иерархическому принципу организовано и общество; подданные подчиняются царям и светским властям, рабы должны подчиняться господам.
Большое место в политико-правовой доктрине Фомы занимает учение о законах, их видах и соподчиненности.
Закон определяется как общее правило для достижения цели, правило, которым кто-либо побуждается к действию или к воздержанию от него. Взяв у Аристотеля деление законов на естественные (они самоочевидны) и положительные (писаные), Фома Аквинский дополнил его делением на законы человеческие (определяют порядок общественной жизни) и божественные (указывают пути достижения “небесного блаженства”). Из сочетания этих двух классификаций выводятся четыре вида законов: вечный (божественный естественный), естественный (человеческий естественный), человеческий (человеческий положительный) и божественный (божественный положительный).
Вечным законом Фома называет “сам божественный разум, управляющий миром”; этот закон лежит в основе всего мирового порядка, природы и общества.
Естественный закон трактуется как отражение вечного закона человеческим разумом; к нему относятся законы общежития, стремление к самосохранению и продолжению рода.
Человеческий закон, под которым Фома разумел действовавшее феодальное право, он рассматривал как выражение требований естественного закона и подкрепление их принуждением, санкцией. Необходимость человеческого закона обосновывалась тем, что люди вследствие грехопадения имеют извращенную волю, свобода которой сводится к возможности творить зло; для обеспечения незыблемости требований естественного закона необходимо принуждение людей к добродетели путем применения силы и страха наказания.
Наконец, к божественному, или откровенному, закону, Фома относил Библию.
Практически суть этой концепции сводится к тому, что предписания действующего (человеческого) закона в конечном счете вытекают из воли и разума бога; потому нарушение феодального закона не только влечет принуждение и наказание, но и является тяжким грехом.
Большое внимание Фома Аквинский уделяет обоснованию сословного неравенства. Одним из основных лозунгов еретических движений была идея равенства во Христе, толкуемого как отрицание сословных привилегий, осуждение приниженного положения крестьян. Обоснованию сословно-феодальных привилегий в учении Фомы служило возведение иерархии в ранг божественного установления. Для обоснования же феодальной зависимости крестьян использовались не только тексты св. писания, обращенные к рабам, но и все вообще доводы в защиту рабства, созданные до того идеологией эксплуататорских классов. “Рабство установлено природой”, “оно необходимо для обеспечения досуга” (оба довода взяты у Аристотеля), “рабство установлено “правом народов” (довод римских юристов), “источник рабства – грех” (Августин Блаженный).
По учению Фомы Аквинского, человеческий закон не должен противоречить естественному. Поскольку последний понимался только как правила общежития (у людей нет другого средства самозащиты кроме общества), сохранения жизни и продолжения рода, необходимость соответствия человеческого закона естественному означала, что правители не должны распускать общество, запрещать жизнь, брак, деторождение.
Католическая церковь почитает Фому Аквинского как святого, его учение считается официальной доктриной католицизма. Последователи этого учения называются неотомистами, неосхоластиками. Неотомизм как современная католическая теория права усматривает в концепции Фомы Аквинского возведение в ранг высших ценностей прав и достоинств человека, защиту прав и свобод личности от произвола власти. Нетрудно заметить, однако, что эти права и свободы в концепции Фомы оказались столь умеренными (только право на жизнь и продолжение рода), что никак не противоречили устоям феодализма, почти бесправному положению зависимых крестьян, обремененных массой повинностей и обязанностей перед сеньором и церковью. Католическая теория права XX в, во-первых, восприняла идею “возрожденного естественного права”, сложившуюся вне теологии, во-вторых, значительно расширила представление о содержании прав и свобод человека в духе современной цивилизации. Только в существенно обновленном виде неотомизм смог использовать идеи естественного права для критики свойственного идеологам национал-социализма и других тоталитарных режимов взгляда на право как на произвольное, ничем не ограниченное “веление государственной власти”.
Достаточно практично для своего времени Фома ставит вопрос о возможности противоречий закона человеческого другим видам законов. Как быть, если правитель предписывает нечто, противоречащее естественному закону? Ответ Фомы категоричен: во избежание смуты надо подчиняться и таким предписаниям, поскольку сохранение общежития основано на господстве и подчинении; не исключено также, что произвольные действия правителя – зло, ниспосланное подданным за грехи, в любом случае сопротивление – грех. “Ведь Петр учит нас смиренно подчиняться не только добрым и честным, но даже, – как сказано во втором послании Петра, – дурным господам”.
Если, однако, произвол правителей по отношению к подданным хотя и не одобряется, но и не влечет никаких последствий, то, согласно учению Фомы, иначе обстоит дело при произвольных действиях власти, противоречащих божественному закону. Когда произвол правителя направляется против церкви и ее учения – правителю нельзя повиноваться; в таких случаях церковь может низложить тирана, его же подданные освобождаются от присяги. Тезис о верховенстве божественных (а по существу – церковных) законов использовался Фомой Аквинским для обоснования теократических притязаний католической церкви. Подчинение светских феодалов божественному закону, настойчиво подчеркивал Фома, особенно важно в деле защиты религии – если государи карают фальшивомонетчиков, то тем строже они должны наказывать за “порчу веры”, за ереси.
Учение Фомы Аквинского о государственной власти давало более тонкое обоснование теократическим теориям. Как отмечено, светские правители, ссылаясь на то же св. писание (“нет власти не от бога; существующие же власти от бога установлены”), нередко оспаривали правомерность попыток церкви ограничить их власть или судить о ее законности.
В духе средневековой схоластики Фома Аквинский различает три элемента государственной власти: сущность, происхождение, использование.
Сущность власти, т.е. порядок управления (господства и подчинения), установлен богом; именно так следует понимать слова апостола Павла: “Существующие же власти от бога установлены”. Однако, продолжает Фома, отсюда, конечно, не следует, что каждый отдельный правитель поставлен непосредственно богом и богом же совершено каждое действие правителя. Князь может оказаться узурпатором, тираном, безумцем; он, как и каждый человек, имеет свободную волю, т.е. способность творить зло. В этих случаях суждение о законности происхождения и использования власти правителя принадлежит церкви. Высказывая такое суждение, даже и ведущее к низложению правителя, церковь не посягает на божественный принцип власти, необходимый для общежития. В делах религии, касающихся спасения души, рассуждает Фома, следует подчиняться церковной власти, а не светской. Власть последней распространяется лишь на земные цели, гражданские блага. В одном из сочинений Фома писал, что и духовная и светская власти “соединяются в лице папы, который стоит на вершине обеих властей”.
Воспроизводя аристотелевскую классификацию форм государства (монархия, аристократия, полития; тирания, олигархия, демократия), Фома придает значение лишь некоторым из этих форм. Основным признаком государственной власти является право издания законов. В правильных формах существует законность (господство справедливости) и признается общее благо; в неправильных – наоборот.
Фому Аквинского интересуют не столько различные модификации сочетаний олигархии и демократии, сколько общие отличия республик от монархий. Монархия была наиболее типичной формой феодального государства; значительным разнообразием отличались формы городских республик, к которым Фома относился отрицательно. Он против разнообразия, он за единство: в мире царствует один бог, в теле – одно сердце, в душе – разум, у пчел – царица. Монархия – наиболее естественная форма правления, ибо всякое множество происходит от единства. “Наилучшим образом управляется то человеческое множество, которое управляется одним, – пишет Фома. – Это подтверждается на опыте. Ибо провинции или города-государства, которыми управляет не один, одолеваемы раздорами и пребывают в волнении, не зная мира”.
Республику Фома считает государством, раздираемым беспорядками, борьбой партий и группировок, пролагающей путь тирании. В тиранию может выродиться и монархия, но, рассуждает Фома, против вырождения царя в тирана могут быть приняты меры. Громадное значение Фома придает религиозно-нравственному воздействию церкви на монарха, обещаниям ему “наивысшей награды от бога”, полагающейся добродетельному и справедливому царю. Наконец, существует возможность сместить тирана “по всеобщему решению”, когда подданные освобождаются от обязанности повиноваться (католическая церковь не раз обращалась к подданным с призывом не повиноваться тому или иному неугодному ей феодальному правителю).
Политико-правовая концепция Фомы Аквинского была основательной апологией западноевропейского феодализма. Не только оправдание казней и гонений еретиков, но и принципиальное обоснование церковного контроля за развитием науки и философии, подчинение последней мертвящим догмам католицизма, возведение господства и подчинения в одну из основ мироздания, прославление подсказанной феодальным строем иерархии как универсального принципа строения общества и природы, обширное обоснование феодального права как божественного установления, исчерпывающая аргументация “рабства” (т.е. крепостничества), концепция государства, вмещающая теократические устремления католической церкви, – все это предопределило господство учения Фомы Аквинского в католической феодальной идеологии, вплоть до провозглашения его “святым”, “ангелическим доктором”. Специальной энцикликой папы римского в
§ 3. Политические и правовые идеи средневековых ересей
В период средних веков формой политико-правовой идеологии, оппозиционной феодализму, были еретические движения. Ереси оперировали тем же комплексом богословских понятий, что и церковь; однако из св. писания ими делались антицерковные и антифеодальные выводы. Немалое значение имел и такой довод: то, чего нет в священном писании (церковная иерархия, монастыри, папство и др.), – все это человеческое измышление, не соответствующее воле бога; поэтому одним из средств борьбы католической церкви против ересей стал (
Первое крупное еретическое движение началось в Х в. в Болгарии. Протест болгарского крестьянства против закрепощения феодалами выразился в движении богомилов. Богомилы (“милые богу люди”, “христиане”) обратили внимание на то, что уже в самом начале Нового завета ясно сказано о двух потусторонних силах: доброму богу Христу противостоит злой дьявол, которому, как там же сказано, принадлежат все царства мира. Из сопоставления этих идей с текстом – “никто не может служить двум господам.. Не можете служить богу и Маммоне (богатству)” – с непреложностью следует, что дьявол (злой бог) и есть богатство. Выводы из этого делались достаточно конкретные: в богомильских сказаниях образно описано, как дьявол, когда изгнанный из рая Адам стал пахать землю, взял с него “кабальную запись” – на него и на все его потомство, поскольку земля присвоена им, дьяволом. С тех пор крестьяне и пребывают в кабале у слуг дьявола, захвативших пахотные земли. В учении богомилов немало и от здоровой крестьянской логики: кому приятно видеть крест, на котором казнен сын божий? Конечно же, не богу, а именно дьяволу; поэтому крестами – орудиями казни украшают себя богатые, особенно церковь, продавшаяся дьяволу.
В бескомпромиссной борьбе с феодальной церковью и всем феодальным строем богомилы создали по раннехристианскому образцу собственную организацию. Их проповедники (“апостолы”) неустанно провозглашали мятежные идеи: “Учат же своих не повиноваться властелям своим, – писал современник богомильского движения, – проклинают богатых, царя ненавидят, ругают старейшин, порицают боляр, считают царских слуг мерзкими богу и всякому рабу не велят работать на своего господина”.
Богомильское учение вскоре после возникновения распространилось в других странах. В Х–ХI вв. под его влиянием возникли еретические движения в Византии, Сербии, Боснии, Киевской Руси. Особенно сильное воздействие это учение оказало на идеологию стран Западной Европы, в первую очередь Южной Франции и Северной Италии, где процветали города, были развиты культура, ремесло, торговля. Проповедь “добрых людей”, катаров, патаренов, альбигойцев (так еретиков называли на Западе), имела успех у горожан, отдельных групп дворянства и крестьян; к концу XII в. католическая церковь потеряла влияние на юге Франции и севере Италии. Для искоренения ереси римские папы организовали ряд крестовых походов (альбигойские войны), учредили инквизицию и нищенствующие ордена (доминиканцы и францисканцы).
Новые волны еретических движений начались во второй половине XIV в. К тому времени во всех странах Западной Европы существовали развитые города. Бюргерство, уже ставшее признанным сословием, имело достаточно возможностей для борьбы со светскими феодалами при помощи своих привилегий, с помощью оружия или в сословных собраниях; поэтому городская оппозиция выступала более против церковных феодалов. Значительно радикальнее были требования крестьянства и городских низов. В связи с этим принято различать два основных типа ереси: бюргерскую и крестьянско-плебейскую.
Бюргерская ересь, выражавшая интересы горожан и части низшего дворянства, была направлена главным образом против католической церкви и духовенства, на богатства и политическое положение которых она нападала. Эта ересь требовала восстановления простого строя раннехристианской церкви, упразднения монахов, прелатов, римской курии. Крестьянско-плебейская ересь выступала за всеобщее равенство людей, за упразднение феодальных привилегий и сословного строя.
Одним из первых представителей бюргерской ереси был профессор Оксфордского университета Джон Уиклиф, выступавший в конце XIV в. против зависимости английской церкви от папской курии и вмешательства церкви в дела государства. Уиклиф осуждал церковную иерархию и церковное богатство, утверждая, что они противоречат писанию. Одновременно с учением Уиклифа в Англии возникло движение лоллардов, требовавших передачи земель крестьянским общинам и ликвидации крепостного права. Их учение играло видную роль при подготовке крупнейшего крестьянского восстания Уота Тайлера (
Вскоре после подавления движения лоллардов началась Реформация в Чехии. Начало Реформации было положено выступлением Яна Гуса против привилегий духовенства, десятины и церковных богатств. После вероломной казни Гуса (
Программа чашников сводилась к ликвидации привилегий духовенства, лишению церкви светской власти, секуляризации (передаче светской власти) церковных богатств и признанию самостоятельности чешской церкви.
Значительно радикальнее были требования таборитов, которые выступали против католической церкви и церковной иерархии; одновременно ими был выдвинут ряд антифеодальных лозунгов – уничтожение привилегий как немецкого, так и чешского дворянства, ликвидация крепостного права и феодальных повинностей и т.д. Возрождая идеи раннего христианства, табориты утверждали, что скоро наступит “тысячелетнее царство”, в котором все будут равны и совместно будут решать общие дела.
Борьба с чашниками и отсутствие единства в собственной среде привели к поражению таборитов; но их лозунги вскоре были использованы Томасом Мюнцером во время Реформации в Германии.
§ 4. Учение о законах и государстве Марсилия Падуанского
Яркое и своеобразное теоретическое выражение протест против притязаний католической церкви на светскую власть нашел в учении Марсилия Падуанского (ок. 1280-1343 гг.).
Богослов и медик Марсилий Падуанский, бывший одно время ректором Парижского университета, написал книгу “Защитник мира” (
Марсилий Падуанский резко критикует теократические теории: основная причина войн, смут и возмущений, мешающих мирному, упорядоченному общежитию (одна из основных земных целей), – неверные представления о соотношении церкви и государства, божественного и человеческого законов. Попытки церкви вмешаться в дела светской власти сеют раздоры и лишают мира европейские государства, особенно Италию. Эта причина раздоров не описана Аристотелем, которому вообще не была известна высшая цель, определяемая божественным законом.
Марсилий Падуанский различает два вида законов по их цели, содержанию и способам обеспечения.
Божественный закон указывает пути достижения вечного блаженства, определяет различия между грехами и заслугами перед богом, а также наказания и награды в потустороннем мире, где судьей является Христос. Цель человеческого закона – правда и общее благо, прочность и твердость власти; различая правомерное и неправомерное, он устанавливает справедливость; соблюдение человеческого закона обеспечивается принуждением. Из различения двух видов законов проистекают разграничения целей, сфер и методов деятельности церкви и государства.
К ведению церкви относятся только божественные, но не человеческие законы; служа высшей цели, церковь не должна вмешиваться в “мирские дела” (Христос говорил: “Царство мое не от мира сего”). Духовенство имеет право только учить, проповедовать христианское вероучение, но никак не принуждать; наказывать грешников, нарушителей божественного закона, может только бог, установивший этот закон (к тому же, только богу известны все деяния и помыслы, ему чужда человеческая логика и т.п.).
Из почти одинаковых с концепцией Фомы Аквинского посылок (деление законов на божественные и человеческие по их цели) вытекали прямо противоположные выводы: учение Марсилия Падуанского отрицало правомерность церковного суда, инквизиционных трибуналов, какого бы то ни было принуждения в делах религии. Даже еретик, по учению Марсилия Падуанского, может быть наказан только богом на том свете. В земной жизни еретика можно изгнать из государства, если его учение вредно для общежития; но и это (изгнание) может осуществить лишь князь, но никак не священник (“медик душ”), которому принадлежит единственное право – учить и увещевать. Отсюда же вытекало крайне радикальное для того времени требование свободы совести. Марсилий Падуанский высказывался также за реформу церкви, за выборность священников, отмену ряда привилегий пап.
Весьма своеобразно для своего времени решает Марсилий Падуанский и вопрос о человеческом законе. Человеческий закон должен приниматься народом – под народом понимается “совокупность граждан или важнейшая их часть”. Такой порядок принятия и изменения человеческих законов предопределяется их целью: принятые народом законы выражают общее благо; народ лучше повинуется тем законам, которые сам для себя создал; эти законы всем известны; большинству (общества) принадлежит наибольшая сила для принуждения непокорных к соблюдению законов; наконец, каждый может заметить упущения и предложить способы их устранения. Столь же своеобразно Марсилием Падуанским решается проблема правительства, приводящего законы в исполнение. Во-первых, выдвигается и обосновывается принцип подзаконности всех действий правительства, которое для того и создано, чтобы исполнять законы, определяющие цели и порядок общежития. Во-вторых, исполнитель законов должен избираться тем же, кем закон установлен, т.е. народом.
Теоретическое обоснование принадлежности народу законодательной власти, строгой подзаконности деятельности правительства, выборности народом главы исполнительной власти – все это в теоретическом плане далеко опережало время Марсилия Падуанского, предвосхищая лозунги революций XVII–XVIII вв. В доктрине же XIV в. эти идеи исходили из практики управления городских республик, опирались на отдельные мысли Аристотеля, были созвучны порядку избрания императора Священной Римской империи, наконец, изложены были в схоластической манере. Так, обосновывая выборность правителя, Марсилий Падуанский разбирает и сопоставляет 13 доводов в пользу наследственной и избирательной монархий (в результате наилучшей признается избирательная монархия, где пожизненно избранный народом и ответственный перед ним правитель правит на основе законов). Многократно говорится о народе как о совокупности или о большинстве граждан, но в том же сочинении определяются сословия: военные, священники, судьи (главные, почетные сословия); земледельцы, ремесленники, купцы (простой народ). Отсюда многообразие оценок идей Марсилия Падуанского: от оценки его как идеолога средневекового бюргерства, или, по крайней мере, сторонника сословно-представительной монархии до оценки его лишь как приверженца Людвига Баварского, стремившегося быть избранным в императоры Римской империи.
§ 5. Заключение
Средние века – период спада в истории политических и правовых учений по сравнению с Античным миром. Перемещение центра тяжести в общественном сознании от государства к церкви, устремленность значительной части этого сознания к потусторонним, внеземным идеалам, господство догматического мышления, строго ориентированного на тексты св. писания и каноны церкви, – все это резко сужало тематику и содержание политико-правовых доктрин. Но и в период средневековья политико-правовая идеология была далека от застоя. Выведение на первый план проблемы соотношения церкви и государства неизбежно порождало споры о сущности, целях и задачах государства, о его отличии от церкви. Логически это вело к постановке и решению проблем государственного суверенитета. Споры о соотношении церкви и государства сопровождались также выявлением различий между собственно правом как сферой государственной деятельности и законами совести, веры, морали, обращенными во внутренний мир человека. В наиболее радикальных теориях той эпохи уже провозглашались свобода совести и невмешательство церкви в государственные дела.
В средние века человек был настолько подчинен церкви и государству, что только от дуализма духовной и светской властей что-то выигрывала его свобода: борьба церкви за политическую власть компрометировала идею неограниченности прав светских правителей, и, наоборот, отстаивание суверенности светских властей сеяло идеи хоть какого-то выхода из-под духовного диктата церкви.
В целом политико-правовая идеология средневековья мало сделала для развития идей свободы и равенства людей. Общества стран Западной Европы были организованы как монархическо-церковные сословные иерархии. Каждая ступень этой иерархии имела свой правовой статус, тесно привязывающий членов даже и высших ступеней феодальной пирамиды к своему месту в сословной структуре. Республиканский воздух городов делал свободным от крепостнического гнета, но не освобождал от гнета церкви, цеховой регламентации, сословных обязанностей и ограничений. Идеи свободы и равенства были перенесены более всего в сферу религиозных исканий, где мечты о преодолении чуждой народу власти церкви и государства принимали форму идей непосредственной власти бога.
Демократические тенденции раннего христианства нашли развитие в идеологии ряда еретических движений средних веков. Применяя к государству и праву тексты св. писания о равенстве верующих перед богом, радикальные ереси обосновывали равенство людей перед законом и их право участвовать в решении не только церковных, но и государственных дел.
Глава 6. ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ В СТРАНАХ АРАБСКОГО ВОСТОКА В ПЕРИОД СРЕДНИХ ВЕКОВ
§ 1.Введение
В начале VII в. население Аравии переживало смену эпох. Распадались древние государства, перемещались торговые пути, смешивались старые и новые социальные группы. Родоплеменной строй постепенно сменялся феодальным. Традиционные племенные культы теряли значение под натиском идей монотеистических религий (иудаизма и христианства). В этих исторических условиях складывалась новая мировая религия – ислам.
Согласно преданию, в
Религия наложила отпечаток и на политико-правовые доктрины ряда философов и ученых Арабского Востока, испытавших также сильное влияние античной философии, особенно философских систем Платона и Аристотеля.
§ 2. Политико-правовые направления в исламе
Источниками вероучения ислама являются Коран (запись проповедей, наставлений и изречений Мухаммеда) и Сунна (рассказы о высказываниях и поступках Мухаммеда). Коран и Сунна – основа религиозных, правовых и моральных норм, регулирующих все стороны жизни мусульманина, определяющих "правильный путь к цели" (шариат).
Особенность ислама в том, что Коран и Сунна считаются действующим правом. Предполагается, что в них содержатся решения всех вопросов, возникающих в жизни.
Как и всякая религия, ислам содержит ряд положений, привлекательных для широких масс верующих. Мухаммед проповедовал религиозное единство арабов, братство верующих, необходимость соблюдать элементарные общепризнанные нормы морали. В некоторых мекканских сурах Корана осуждаются жадность и нечестность богатых и власть имущих. Кораном запрещено ростовщичество: "Аллах разрешил торговлю и запретил рост"; "уничтожает Аллах рост и выращивает милостыню". Одна из обязанностей мусульманина – уплата обязательного налога на имущество и доходы, который должен расходоваться на нужды общины, для помощи беднякам и малоимущим. Каждому состоятельному мусульманину предписана добровольная милостыня, пожертвования для нищих, бедняков, путешествующих, участников войны за веру, для выкупа мусульман, находящихся в неволе.
Вместе с тем Коран оправдывал социальное и имущественное неравенство. "Мы, – говорит Аллах устами пророка Мухаммеда, – разделили среди них (людей) их пропитание в жизни ближней и возвысили одних степенями над другими, чтобы одни из них брали других в услужение". Коран считал законным рабство. Порицая ненасытную жадность богачей, Коран осуждал и завистливость бедняков: "Не засматривайся очами твоими на те блага, какими наделяем мы некоторые семейства". За посягательство на собственность Коран определил жестокое наказание: "Вору и воровке отсекайте руки за то, что сделали они, в назидание от бога".
Коран и Сунна предписывают безусловную покорность властям: "Верующие! Повинуйтесь Аллаху, повинуйтесь посланнику его и тем из вас, которые имеют власть". Власть изображается как божественное установление: "Поистине Аллах дарует свою власть, кому пожелает".
Теоретически признавалось, что власть принадлежит общине верующих либо ее (выборному или наследственному) предводителю, единолично или при опоре на совет авторитетных знатоков религии и права, направляющих поведение верующих на правильный путь. Все течения ислама смыслом и основой власти считают осуществление религиозных предписаний, а саму власть – чем-то второстепенным и производным по отношению к праву, источник которого – Коран и Сунна. Духовная и светская власти считаются едиными, хотя церковь и государство в мусульманских странах не во всем и не всегда совпадают, причем между ними порой возникали острые конфликты.
У мусульман нет иерархически организованного сословия духовенства, аналогичного католическому или православному, но есть "люди религии". К ним относятся проповедники, знатоки и учителя богословия, теории и практики мусульманского права, кади и муфтии, вершившие суд по шариату, служители мечетей, руководители общин, братств. "Люди религии" (мусульманское духовенство) имели громадное влияние на массу верующих, считали своим правом и обязанностью контролировать и направлять политику халифов, султанов, эмиров, других носителей светской власти.
В исламе существует ряд направлений и течений, каждое из которых притязало на истинное исповедание религии. Тесная связь государства и общины верующих, богословия и права, религии и политики предопределила прямую зависимость большинства религиозных течений и сект ислама от политических раздоров и борьбы за власть. Политические перевороты нередко опирались на движения народных масс против угнетения; во главе этих движений чаще всего стояло мусульманское духовенство, придерживающееся одного из направлений ислама.
В процессе борьбы за власть в халифате уже в первые десятилетия существования ислама в нем произошли расколы и определилось несколько крупных направлений.
Сунниты считают, что халиф избран общиной или ее представителями. Шииты признают законными халифами только четвертого халифа Али (родственника Мухаммеда) и его прямых потомков, считают их власть божественным установлением и отстаивают принцип передачи власти по наследству.
Сунниты признают Коран и Сунну, придерживаются религиозно-правовых правил согласно одному из четырех толков, различия между которыми – в методах толкования текстов Корана и Сунны при решениях вопросов шариата.
Поскольку эти тексты не содержат оценок и решений многих вопросов и ситуаций, возникающих в жизни, при разборе ряда дел поначалу допускался иджтихад – самостоятельное суждение авторитетных правоведов, подчиненное определенным правилам и приемам, к которым относятся кияс (суждение по аналогии) и иджма (единодушное мнение знатоков права, считающееся мнением всей общины верующих).
В процессе развития мусульманского правоведения (фикх – право и доктрина права) в суннизме к Х в. сложилось несколько мазхабов (влиятельных религиозно-правовых школ). Ханбалиты (наиболее строгий мазхаб) признают источником права только Коран и Сунну, отвергают все логико-рационалистические истолкования догматов веры и права. Ханафиты (самый распространенный мазхаб) признают Коран, Сунну, иджму, кияс, т.е. шире других школ допускают рационалистические методы формирования норм фикха-права. Еще два мазхаба (шафииты и маликиты) занимают промежуточное положение между названными.
В разных частях арабского мира действовали (и поныне действуют) разные доктрины, определяющие приемы толкования – применения права. В конце концов суннитские богословы решили, что число правовых школ достигло критической точки. После создания четырех толков и выработки исламской догматики (X в.) было признано невозможным дальнейшее развитие богословия, права, морали, социальных установлении. "Двери иджтихада были закрыты". Люди религии строго стояли на страже таклида (традиция, подражание, недопущение новшеств). Это привело к длительному застою в культуре, экономике, науке тех областей и районов, где господствовал ислам.
Суннизм – преобладающее течение ислама, официальное вероисповедание в ряде средневековых государств Арабского Востока. Теократическая трактовка власти в суннизме претерпевала изменения: если вначале халифы считались преемниками Мухаммеда, то при Омейядах они были объявлены наместниками самого Аллаха, а затем в Аббасидском халифате сложилась концепция перепоручения светской власти султанам и эмирам (халиф – "прямой представитель Аллаха" – оставался мусульманским первосвященником); наконец, халифами стали именоваться султаны в Оттоманской империи.
Шииты (аш-шиа – "сторонники") считают Али и его потомков единственно законными халифами – имамами, преемниками Мухаммеда. Они признают Коран и те части Сунны, которые относятся к Али. Шииты делятся на ряд ветвей, сект, течений. Одна из особенностей шиизма – вера в "скрытого имама" (им считается двенадцатый шиитский халиф, пропавший без вести в IX в.), который должен явиться как махди (аналогично иудеохристианскому мессии) и наполнить мир справедливостью (у суннитов явление махди знаменует конец света). Ряд шиитских сект наделяет людей религии правом говорить от имени "скрытого имама"; это придает шиитскому духовенству особый авторитет в глазах верующих.
В отличие от суннитов шиитские богословы-правоведы считают, что "врата иджтихада" всегда открыты. На основании Корана и ахбаров (так называются те хадисы Сунны, которые шииты признают достоверными) шиитские муджтахиды имеют право по запросу общины выносить фетву – предписание по правовому вопросу.
Во многих мусульманских странах шииты составляли меньшинство; оппозиционность шиитов господствующим династиям, культ "мучеников", мессианские чаяния нередко делали их вдохновителями и руководителями народных движений. Под влиянием шиитов менялись династии, в разных концах мусульманского мира возникали теократические имаматы, возглавляемые потомками Али. Тесная связь религиозной и политико-правовой идеологий ислама средних веков, громадное влияние "людей религии" на массы верующих, бурная и нестабильная политическая жизнь Арабского Востока вели к тому, что в результате смен династий и правителей оппозиционные секты становились господствующими и, наоборот, ранее официальное исповедание объявлялось еретическим.
Политических успехов нередко добивалась тщательно законспирированная и хорошо организованная шиитская секта – "исмаилиты", которая, возглавляя широкие народные движения, основала обширный Фатимидский халифат (Х–ХП вв.) и ряд других государственных образований. Возникавшие под лозунгами борьбы против несправедливости, угнетения и неравенства, эти государства в условиях господствовавшего феодализма неизбежно становились орудием угнетения и эксплуатации.
В ходе борьбы за власть в халифате еще во второй половине VII в. возник хариджизм. В отличие от шиитов хариджиты утверждали, что халифом может быть избран любой мусульманин. От суннитов они отличались тем, что настаивали на реальной выборности халифов и их ответственности перед общиной верующих. По учению хариджитов, каждая община может избрать себе имамахалифа и имеет право сместить его. Отстаивая равенство мусульман, хариджиты считали, что халифом может быть избран любой верующий. Некоторые выступления хариджитов, как и исмаилитов, приводили к успеху. Опираясь на широкие массовые движения, руководители сект захватывали власть и создавали длительно существующие государственные образования (государство Рустемидов в Северной Африке в VIII–Х вв.). Религиозный фанатизм и нетерпимость хариджитов, практикуемые ими "религиозные убийства" (вплоть до убийств женщин и детей) существенно ослабляли силу движений, которые они стремились возглавить, часто вели их к расколам на враждующие между собой секты.
§ 3. Политико-правовые идеи в трудах арабских философов
Стремительное расширение Арабского халифата вовлекло в сферу арабской культуры наследие античной (особенно греческой) философии, научные достижения завоеванных стран и народов. В IX в. Багдад превратился в крупный научный центр с рядом школ, библиотек, научных обществ. Второй центр арабской культуры сложился на Пиренейском полуострове, в Кордове. На арабский язык были переведены произведения античных врачей, классические труды по математике и астрономии, а также философские трактаты Платона, Аристотеля и их последователей.
Соотношение религии и философии в исламе своеобразно. Некоторые мусульманские богословы уже в VIII– IX вв. пытались разработать религиозную философию, основанную на символико-аллегорическом толковании Корана. Однако основная масса "людей религии" настороженно относилась к рационалистическому подходу к проблемам ислама. Теоретики религиозной философии ислама то подвергались гонениям, то поддерживались властями, пока, наконец, калам – теоретическое мусульманское богословие, аналогичное христианской схоластике, – не получил признание и относительно широкое распространение в Х в. С того же времени с каламом успешно конкурирует направление, стремящееся осмыслить природу и общество на основе трудов Аристотеля и других античных мыслителей. Труды представителей "восточной перипатетики" (перипатетиками называли учеников и последователей Аристотеля, по преданию преподававшего свое учение во время прогулок; греч. "перипатос" – прогулка, хождение. - Прим. авт.) были посвящены преимущественно естественно-научным дисциплинам (медицине, географии, астрономии, химии, математике и др.). Затрагивались ими и политико-правовые проблемы, которые решались с учетом религиозно-политической жизни Арабского Востока.
В общих чертах своеобразное соотношение философии и религии ислама обозначил "первый философ арабов" – среднеазиатский тюрк аль-Фараби (870–950 гг.). Широкую известность Фараби принесли его комментарии трудов Аристотеля, в связи с чем еще при жизни ему было присвоено почетное имя "Аристотель Востока", "Второй учитель".
Аль-Фараби исходил из того, что истина постигается философией посредством "доказательных рассуждений". Но философов, которым доступно истинное знание, немного; большая часть людей занята повседневным трудом и способна приобрести знания лишь посредством "поэтических", "риторических" образов и речений. Поэтому для "широкой публики" необходима оперирующая такими образами и речениями религия, представляющая собой важное "политическое искусство", без которого невозможно общество.
В трудах Фараби предпринимается попытка изложить проект идеального общества (города-государства).
Человеческие общества Фараби классифицирует на великое (объединение всех людей, народов, населяющих землю), среднее (общество определенного народа) и малое (объединение людей в отдельные города). Взяв за исходное моральные категории добра, зла, отношения к труду, он делит города-государства на добродетельные, коллективные и невежественные.
В добродетельных городах-государствах общественная жизнь построена на принципах высокой нравственности людей, которые, помогая друг другу, достигают истинного счастья.
Фараби пишет о пяти слоях населения в добродетельном государстве: 1) мудрецы и другие достойные лица; 2) люди религии, поэты, музыканты, писцы; 3) счетоводы, геометры, врачи, астрологи и т.п.; 4) воины – ратники, стражники и т.п.; 5) богатые люди, земледельцы, скотоводы, купцы и т.п. В добродетельном государстве все эти слои населения связаны дружбой, взаимными интересами, справедливым отношением друг к другу.
Добродетельный город возглавляет философ-правитель, способный познать начала, управляющие природой и обществом, и передать эти знания населению в образно-символической, т.е. религиозной, форме.
Политико-правовое учение аль-Фараби сильно отличается от доктрин западноевропейских мыслителей как по содержанию теории, так и по программным положениям. Политическая жизнь Арабского халифата не давала оснований для обсуждения традиционных для европейской мысли проблем различных форм правления, соотношения церкви и государства, государства и права, но настоятельно требовала обсуждения моральных качеств и компетентности правителя, задач и способов осуществления его власти. Что касается политического устройства, то за его основу бралась оказывающая влияние на власть мусульманская община – скрепленное шариатом территориальное объединение верующих. Морально-религиозные качества общины, по аль-Фараби, тоже важны для оценки города-государства; так, коллективный город, занимающий промежуточное положение между добродетельным и невежественным городами, Фараби описывает близко к критическому изображению демократии у Платона.
Концепция "двух истин" получила широкое обоснование в трудах Аверроэса (Ибн Рошд, 1126–1198 гг.; про Аверроэса говорили: "Аристотель объяснил природу, а Аверроэс – Аристотеля" - прим. авт.). Согласно этой концепции, необходимой для "широкой публики" является религия, в образно символической форме доводящая до всеобщего сведения нормы и правила общежития. Философия, постигающая "начала" (законы природы и общества), доступна лишь ученым, оперирующим доказательными суждениями. Поэтому существуют две истины – философии и религии, противоречия между которыми снимаются аллегорическим "толкованием, сведением к общим началам. Такая концепция создавала достаточные просторы для свободного развития естественных наук; не случайно у арабов большое развитие получили медицина, химия, астрономия, математика.
Применительно к политике концепция "двух истин", с учетом реалий арабского мира, не шла далее идеи философа-правителя, получившей воплощение в трудах аль-Фараби, Авиценны (Ибн Сина, ок. 980–1037 гг.) и других арабских мыслителей.
С учетом той же идеи в XIV в. очень своеобразную концепцию развития государства разработал выдающийся арабский историк Ибн-Хальдун (1332–1406 гг.). Его перу принадлежит получивший широкую известность труд "Большая история" ("Книга поучительных примеров"). Идеи Ибн-Хальдуна о государстве сложились под влиянием Аристотеля и его среднеазиатских последователей.
Ибн-Хальдун различал общество и государство, стремился выявить их соотношение и закономерности развития. Согласно его концепции, люди создали общество для совместного добывания средств к жизни, поскольку способность одного человека недостаточна для удовлетворения его потребности в пропитании. Разделение труда – первейший фактор объединения; люди объединяются также для защиты от внешней опасности и обеспечения общей безопасности от возможных проявлений агрессивной природы самих людей, объединившихся в общества. На общество влияют климат и другие природные факторы, но главное – формы хозяйства, способ производства: "Условия, в которых живут поколения, различаются в зависимости от того, как люди добывают средства к существованию". В связи с этим Ибн-Хальдун различает два этапа (состояния) общества: 1) примитивное, или "сельское", когда люди занимаются только земледелием и скотоводством, и 2) цивилизованное, или "городское", когда получают развитие ремесла, торговля, науки, искусства. На первом этапе люди производят "только то, что достаточно для существования без какого-либо избытка". Развитие разделения труда и объединение усилий многих людей создают производство избытка, который порождает роскошь, обусловливает переход общества ко второму этапу (состоянию).
Развитие общества обусловливает эволюцию устройства и задач государственной власти. В примитивном ("сельском") состоянии формой общества является организация кровных родственников на началах полного равенства. В таком обществе предводитель – только первый среди равных; за ним следуют без принуждения. Проблема распределения продуктов перед этой организацией вообще не стоит – производится только необходимое. Производство излишков и роскоши ведет к возникновению организации, основанной на неравенстве и принуждении. Второму этапу, состоянию общества соответствует владычество (власть-собственность). "Владычество же – это верховенство и властвование с помощью принуждения". Поскольку один человек владычествовать не в силах, он создает группировку, самую сильную в обществе. Опираясь на эту группировку, владыка покоряет подданных, собирает деньги в казну. "Налоги и поборы образуют материю государства".
Поначалу носитель власти опирается на членов своего рода; затем склонность властителя к самообожествлению и стремление к единовластию ведут к отстранению от власти родственной правителю группы, к созданию искусственной группировки лиц, служащих ему за деньги.
Государство отрывается от основы, на которой возникло, правители отделяются от простого народа; происходит "закрытие двери перед массой из-за страха быть убитыми выступающими против власти и другими людьми". Стремление владыки опереться на чуждые народу элементы является хронической болезнью государства, ведущей к его гибели. С одной стороны, для содержания искусственной группы, на которую опирается владыка, он взимает все большие и большие налоги, изымая у подданных не только излишки, но и необходимое, вмешивается в торговлю, с помощью принуждения скупает товары по самым низким ценам и продает по самым высоким. Это ведет к упадку рынков, убивает надежды подданных, связанные с торговлей, подрывает стимулы к труду. Разрушение экономики ослабляет государство:
"Государство – форма общества, с необходимостью приходящая в упадок, если пришла в упадок его материя". С другой стороны, искусственная группа – зыбкая опора власти: "Незначительны те, которые за денежное вознаграждение согласятся умереть. Это становится немощью государства и сламывает его".
Отсюда Ибн-Хальдун делает вывод о неизбежности гибели любого государства, средний возраст которого он определяет в 120 лет соответственно смене трех поколений правящей династии: первому поколению свойственны простота нравов и относительное равенство; второе поколение уже изнежено роскошью, живет в условиях неравенства и взаимной враждебности, трусливо, неспособно к самозащите, нуждается в наемной армии и охране; при третьем поколении происходят окончательная деградация, разрушение государства, распад его на более мелкие или захват другим государством. Обычно конец одного и начало другого цикла наступают в результате захвата кочевниками цивилизованных областей. Ссылаясь на историю арабов, персов и берберов, Ибн-Хальдун пишет, что, создав новое государство, завоеватели "предаются самоизнурению" и истощают общество. "Рано или поздно неизбежно наступает дряхлость империй, которые, как и люди, растут, достигают зрелого возраста, а затем клонятся к упадку"
В течение жизни трех поколений государство проходит пять этапов- 1) возникновение новой принудительной власти взамен прежней; 2) расправа правителя с теми, кто помог ему прийти к власти, сосредоточение власти в одних руках; 3) расцвет государства; утверждение порядка, спокойствия и уверенности; 4) переход к насилию и деспотическим методам для подавления оппозиции; 5) упадок и гибель государства.
Ибн-Хальдун делит государства с учетом их политики, религии, отношений между правящим и управляемыми на три типа: 1) "естественная монархия" – это деспотическое государство, осуществляющее только интересы правителей, опирающееся на силу; 2) "политическая монархия", которая проводит разумную политику, защищает земные интересы подданных, но остается для подданных "чужой", поскольку не связана с ними общей религией; 3) "халифат" – государство, защищающее веру, поддерживающее земной порядок, мусульманская община со "своим" правителем.
В трудах Ибн-Хальдуна немало наблюдений и выводов о влиянии на общество, государство и право географической среды, разделения труда, экономики, культуры.
§ 4. Заключение
Общим для политико-правовой идеологии стран Арабского Востока и Западной Европы было то, что та и другая строились на основе господствующего религиозного мировоззрения и в своих программных положениях отражали институты феодального общества. Однако доктрины исламских теоретиков значительно отличались от учений западноевропейских мыслителей как по содержанию политико-правовых теорий, так и по программным положениям. В странах ислама более, чем в средневековой Европе, была выражена тесная, доходящая до тождества связь религии и политики по той причине, что действующее право содержалось в Коране, а власть рассматривалась лишь как средство его осуществления. Поэтому в теоретических построениях исламских мыслителей не было места для обсуждения проблем происхождения, устройства, форм государства, соотношения государства и права, церкви и государства, права светского и права канонического, ряда других проблем, волновавших умы западноевропейских теоретиков. Место этих проблем заняли вопросы о нравственно-религиозных качествах носителей власти, об их связях с мусульманской общиной или с преемниками Пророка. Все это обусловило и особенности творчества арабских философов, весьма далеких от религиозного скептицизма и вольнодумства. Религия рассматривалась ими как реально существующая и необходимая связь мусульманских общин, социальная и духовная основа права, государства, политики. Отнюдь не посягая на эту основу, арабские мыслители разработали гениальное для того времени учение о "двух истинах", обосновывавшее независимость науки и философии от религии и власти Поэтому в развитии естественных наук, а также в изучении реалистических сторон философии Аристоюля арабские ученые средних веков далеко опередили современных им европейских мыслителей.
Вместе с тем политико-правовой идеологии ислама присущи качества, способные существенно замедлить социальное, политическое и духовное развитие стран и регионов, где эта идеология господствует. Как отмечено, уже в средние века стремления народных масс освободиться от угнетательской власти выражались в форме борьбы одного исламского вероучения против другого. И чем сильнее было стремление упразднить то или иное конкретное государство или заменить его другим, тем ревностнее и фанатичнее отстаивалось миропонимание "своей" ветви ислама. Поэтому на смену политическому отчуждению неизбежно шло отчуждение религиозное, порождающее в свою очередь новую разновидность государства, все так же противостоящего обществу и народу. В ряде стран и регионов эта тенденция не только не была изжита, но усилилась в последующие века.
Современный мусульманский фундаментализм[1], распространившийся в ряде стран, выступает против модернизации ислама, за неуклонное соблюдение традиционных норм религии и права.
Глава 7. ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ В РОССИИ В ПЕРИОД ВОЗНИКНОВЕНИЯ И РАЗВИТИЯ ФЕОДАЛИЗМА И ОБРАЗОВАНИЯ ЕДИНОГО РУССКОГО ГОСУДАРСТВА
§ 1. Введение
Формирование и развитие древнерусской политико-правовой идеологии проходило в условиях становления феодального общества и возникновения государственности, осложненных внешней опасностью. Важными факторами были образование к
Развивающиеся социальные противоречия, порой выливавшиеся в восстания городских низов Киева во второй половине XI – начале XII в., необходимость отражения внешней угрозы со стороны кочевников и упрочения независимости государства, гегемонию над которым пыталась установить Византия, были главными источниками, питавшими основное содержание политической идеологии того времени. Идеи независимости Русского государства, его единства, сильной княжеской власти становятся ведущими в политической литературе Киевской Руси. В дальнейшем по мере упрочения феодальных отношений, развития процессов феодальной раздробленности и усиления внешней опасности все более настойчиво начинают пропагандироваться идеи единения всех русских земель (сначала вокруг Киева, а затем Москвы) и смягчения социальных противоречий путем умерения эксплуатации и угнетения.
§ 2. Политические и правовые идеи Древней Руси
Зарождение древнерусской политической идеологии связано с летописями, появившимися в первой половине XI в. Опираясь на устные сказания, летописцы (главным образом Киево-Печерского монастыря) пытались восстановить историческое прошлое и объяснить настоящее Руси. В середине XI в. появляется первое чисто политическое произведение – “Слово о законе и благодати” киевского митрополита Иллариона, стремившегося теоретически обосновать независимость Киевского государства от Византии и идею сильной княжеской власти. В “Слове” излагается выдержанная в религиозном духе фантастическая концепция всемирной истории, которая делится на два периода – Ветхого завета и Нового завета. Период Ветхого завета – период богоизбранности одного, иудейского народа, период подчинения закону. Сменивший его период Нового завета – период благодати, когда христианство стало достоянием всех народов, принявших его свободно и добровольно. Русский народ приобщился к христианству по собственному почину, а не под влиянием Византии. Тем самым он вошел в равноправную семью народов и не нуждается ни в чьей опеке. Илларион восхваляет князя Владимира Святославича (Крестителя), могучее и независимое Киевское государство, обосновывает главенство киевского князя над всеми остальными русскими князьями.
Линия, намеченная Илларионом, получила отражение в последующих летописях, послуживших основой для “Повести временных лет” (начало XII в.), созданной, предположительно, монахом Киево-Печерского монастыря Нестором. Если Илларион в “Слове” стремился дать теоретическое обоснование независимости Русского государства и сильной княжеской власти, то Нестор в “Повести” дает их историческое обоснование.
Излагая историю славянских племен, описывая основание Киева и возникновение Киевского государства, автор “Повести” стремится опровергнуть византийскую идею о возникновении Киевского государства в результате крещения Руси под влиянием Византии. В летописи утверждается, что киевские князья происходят от варяжского князя Рюрика, который якобы был призван славянами для управления ими и установления порядка на русской земле. С Рюрика и начинается русская государственность, и его наследники – киевские князья по праву являются старшими среди всех русских князей.
Эти рассуждения летописца были использованы в XVIII–XIX вв. для создания “норманнской теории” происхождения Русского государства. Необоснованность этой теории показывал еще М.В. Ломоносов. Но нужно иметь в виду, что сам автор “Повести временных лет” стремился опровергнуть византийскую идею “несамостоятельности” Русского государства варяжской трактовкой “несамостоятельности”. Этим решались насущные политические задачи: отвергались притязания Византии на гегемонию над Киевской Русью, повышалось значение власти киевских князей, подчеркивались их старшинство и недопустимость усобиц между князьями в условиях наметившейся в это время тенденции к феодальной раздробленности.
В “Повести” прямо осуждаются княжеские усобицы, ослабляющие Русь перед лицом внешнего врага. Князья-братья призываются к единению и подчинению старшему брату – киевскому князю. Касаясь самого способа добиться решения этих задач, следует заметить, что в раннем средневековье Западной Европы идея о том, что правящая династия происходит от могущественных иностранных правителей, была довольно широко распространена. Она способствовала усилению власти монархов в условиях феодальной раздробленности. Этому же ходу рассуждений и следовал автор “Повести”, обращаясь к варягам (норманнам), чьи походы оставили заметный след в истории Западной Европы.
Наметившаяся к XII в. тенденция к феодальной раздробленности вызывала все большее беспокойство передовых политических деятелей. Оно нашло отражение в “Поучении” князя Владимира Мономаха своим сыновьям. Усилиями Владимира временно возродилось начавшееся клониться к упадку величие Киевской Руси, были приостановлены процессы, ведущие к ее раздробленности, несколько сглажены острые социальные противоречия. Эти обстоятельства и нашли отражение в его “Поучении” – завещании сыновьям быть мудрыми князьями, продолжать политику укрепления и единения Русского государства, умиротворения внутренних раздоров в нем. Мудрый князь, по “Поучению”, должен заботиться о мире в своем княжестве. Для этого нужно не забывать об “убогих”, не позволять “сильным” погубить простого человека, быть милостивым в суде. Мудрый князь должен быть верен своему слову, клятве, данной братьям (другим князьям), и избегать усобиц. Особенно должен он заботиться о военном могуществе своего государства, быть храбрым воином и ни в чем не давать себе “упокоя”. Социальные (забота об “убогих”) и политические (избегать усобиц, усиливать военную мощь) мотивы “Поучения” Владимира Мономаха нашли отклик в последующем развитии политической и правовой идеологии.
Характерно, что в “Русскую Правду” (XI–XIII вв.) – памятник права раннего феодального общества, отразивший и закрепивший становление феодальных отношений, социальной дифференциации, феодального землевладения и феодальной зависимости – в период правления Владимира Мономаха вводятся статьи, ограничивающие сроки взимания процентов по денежным долгам, и сокращаются проценты по долгам, уплачиваемым натурой (медом, житом). Запрещается и бить смерда без вины. Значение этих статей не следует переоценивать. Они были лишь откликом на конкретную политическую ситуацию и сыграли временную роль как попытка смягчить нарастающие социальные антагонизмы. “Русская Правда” как кодекс раннего феодального права закрепила эксплуатацию холопов, закупов и других категорий населения, попавших в феодальную зависимость. Но появление этих статей отражало требования угнетенных масс, их стремление если и не к освобождению от эксплуатации, то, по крайней мере, к ее ограничению.
Показательно, что эти же мотивы со временем появляются и в летописях Великого Новгорода, превратившегося в боярскую республику. В Новгородской летописи “Повесть временных лет” была заменена “Начальным сводом”. Для “Свода” характерно критическое отношение к княжеской власти. Корыстные современные князья противопоставляются справедливым князьям прежних времен. В этом нельзя не видеть стремления правящей новгородской верхушки обосновать ограничение княжеской власти в республике. Но в этом отражаются и настроения простых людей – ушедшие в прошлое порядки доклассового общества им представляются справедливыми. О том же говорят и отмечаемые в летописи преимущества власти вече, а также появившиеся позже записи в летописи, с симпатией описывающие борьбу простонародья против засилия “больших людей”.
Вторая половина XII – первая половина XIII вв. (время, предшествовавшее татаро-монгольскому нашествию) характеризуются феодальной раздробленностью Руси и углублением феодальной эксплуатации. В политической литературе усиливаются призывы к единению всех сил русской земли, идеи борьбы против феодальной раздробленности, ослаблявшей Русское государство, и боярского засилия. Громадный след в русской политической идеологии оставило “Слово о полку Игореве”, написанное неизвестным автором после неудачного похода новгород-северского князя Игоря Святославича против половцев в
Основная патриотическая идея “Слова” – идея единства земли русской, кровной связи всех ее частей, общности интересов перед лицом внешней угрозы. Автор, сопоставляя славное прошлое Руси с ее тяжелым настоящим, видит главную причину всех бед в княжеских усобицах. В “Слове” резко осуждаются корыстные раздоры между князьями-братьями: “Ибо стали брат брату (говорить): “Это мое! А то тоже мое”. Княжеская корысть – “малое”. За ним князья забыли о “великом” – величии и независимости Руси: “И начали сами себе крамолу ковать, а поганые на Русскую землю со всех сторон приходили с победами”. От имени киевского князя Святослава автор “Слова” обращается ко всем русским князьям со страстным призывом забыть о раздорах, объединиться и совместно выступить за землю русскую. В этом он видит великую и насущную национальную задачу. Созвучие требованиям времени, ясность, убедительность и последовательность проведения основной идеи определили значение “Слова” в истории передовой русской политической мысли, влияние на ее развитие в XIII–XV вв.
Логика единства земли русской, пронизывающая “Слово о полку Игореве”, должна была привести и привела к исторически в то время оправданной идее единовластия, сильной княжеской власти. Эта идея, рассматриваемая главным образом в плане внутриполитических и социальных отношений, выражена в другом произведении литературы XII–XIII вв. – “Молении Даниила Заточника”.
Автор “Моления” находится в заточении и обращается к князю (в первой дошедшей до нас редакции произведения – к основателю Москвы Юрию Долгорукому, во второй – к переяславскому князю Ярославу Всеволодичу) с просьбой защитить его от притеснений и освободить из заточения. Беды Даниила и всех “сирот” – от произвола, чинимого боярами, княжескими слугами, богачами. Все свои надежды на личное освобождение и установление порядка в государстве он связывает с сильной княжеской властью: “Яко же дуб крепится множеством корней, тако и град наш, твоею державою”. Установление единовластия князя – основная идея произведения. “Орел птица – царь над всеми птицами, – пишет автор, – а осетр над рыбами, а лев над зверьми, а ты, княже, над переяславцами”. Единовластие князя, по мнению Даниила, – единственное средство возвеличения государства, установления твердого порядка и избавления простых людей от бедствий. Даниил рисует образ мудрого и решительного князя, советующегося с образованными и умными людьми хотя и незнатного происхождения, избегающего феодальных усобиц и заботящегося о благосостоянии своих подданных, защищающего их от произвола.
Идеализация мудрого единовластного князя, князя – избавителя от всех бед созвучна широко распространившимся позже “царистским иллюзиям” русского крестьянства.
§ 3. Основные направления политической мысли в период образования Московского царства
Развитие Руси было заторможено феодальной раздробленностью, а затем татаро-монгольским игом почти на два с половиной века. Причины бедствий, постигших русский народ, его борьба против поработителей становятся основными темами летописных произведений. Среди них выделяются “Повесть о разорении Рязани Батыем” и “Задонщина великого князя господина Дмитрия Ивановича и брата его князя Володимира Андреевича”, более известная под названием “Задонщина”.
И в том, и в другом произведении вполне определенно чувствуется влияние и идейного содержания, и самой литературной формы “Слова о полку Игореве”. В “Повести” главная причина трагедии Рязани – в нежелании владимирского князя помочь рязанскому, т.е. в раздробленности земли русской. Одновременно автор высоко ценит доблесть рязанцев, погибших, но не сдавшихся жестокому врагу: “Лутче нам смертию живота купити, нежели в поганой воли быти”.
“Задонщина” описывает Куликовскую битву
Роль, сыгранная Москвой в изгнании татаро-монголов, усилила стремление русских земель к объединению вокруг нее. Москва – центр освободительной борьбы – становится силой, обеспечивающей объединение этих земель в единое государство. Однако в связи с этим встала сложная внутриполитическая проблема – преодоления сопротивления “княжат” и набравшего в условиях раздробленности силу боярства. Кроме того, двойной гнет, легший на закрепощенное крестьянство (татаро-монгольский и княжеско-боярский), не ослаб – то, что шло захватчикам, стало достоянием собственных поработителей. Эти главные социальные конфликты, конфликты между сторонниками и противниками создания единого государства и между эксплуататорами и эксплуатируемыми, и стали определять ведущие направления развития русской политической идеологии в XV–XVI вв. Если до этого основное внимание уделялось внешнеполитическим проблемам, то теперь они как самостоятельный фактор постепенно отступают на второй план, увязываются с решением внутриполитических задач.
Усиление власти великих князей московских, успехи политики объединения русских земель и борьбы против считавших себя наследниками Золотой Орды казанских ханов отразились в принятии Иваном III титула “самодержец Всея Руси”, а затем присоединении и титула “государь Всея Руси”, власть которого имеет божественное происхождение – “поставление имеем от бога”. Столь очевидное признание решительно возросшей роли Москвы, возглавившей Русское государство как государство независимое, получило обоснование в ряде произведений политической литературы: “Повесть о Флорентийском соборе”, “Послание о Мономаховом венце”, “Сказание о князьях Владимирских”. Эти произведения были связаны общей идеей величия власти московских государей, являвшихся якобы наследниками римского императора Августа и получивших знаки царского достоинства (скипетр, державу и корону) от византийского императора Константина Мономаха. Эта идея нашла развитие и завершение в теории “Москва – третий Рим”, обоснованной псковским монахом Филофеем в начале XVI в.
По этой теории история человечества представляет собой историю трех великих всемирных государств, чье возникновение, возвеличение и дальнейшая судьба направлялись волей бога. Первое из них (Рим) пало из-за ереси. Второе (Византия) было завоевано турками из-за греко-католической унии
В теории “Москва – третий Рим” можно усмотреть определенный внешнеполитический аспект: Московское государство не только великое, независимое государство, но и государство, которое может претендовать на объединение под своей властью всех народов, исповедующих православную веру. Однако такой аспект не соответствовал условиям времени. Поэтому больший резонанс имел внутриполитический аспект, возвышающий власть московских государей над удельными князьями.
Именно этот аспект вызвал ожесточенное сопротивление удельных князей и боярства. Вокруг него разгорелась острая идейная борьба, принявшая при Иване III религиозную форму и продолженная при Иване IV уже со светскими аргументами.
Религиозная форма борьбы была связана с тем, что церковь, получившая освобождение от дани татаро-монголам, приобрела со временем большие богатства. Церковное землевладение превратилось в одно из самых значительных на Руси. Эти “мирские интересы” церкви побудили ее активно включиться в политическую борьбу и привели к расколу церковников на сторонников боярской оппозиции, выступавших против самодержавной власти, и их противников, поддерживавших усиление власти московских государей. Первые – получили название “нестяжатели”, вторые – “иосифляне”. Наиболее видными нестяжателями были монах Кирилло-Белозерского монастыря, основавший скит на реке Соре, Нил Сорский, его ученик Вассиан Косой и монах Афонского монастыря Максим Грек. Руководителем иосифлян стал игумен Волоколамского монастыря Иосиф Волоцкий, чьим именем и было названо движение.
Конфликт в церковной среде возник из-за вопроса, должна ли церковь обладать богатством. Но с ним был органически связан важный политический вопрос, должна ли церковь поддерживать усиление царской власти.
Нестяжатели утверждали, что церковь обязана заботиться только о духовном, а не о мирском. Поэтому ей не должны принадлежать земли с холопами и смердами. Клиру подобает жить плодами своих трудов, а он погряз в мирских заботах, “сребролюбии”, “стяжательстве” – присвоении чужого труда. Алчность монахов, эксплуатация монастырских крестьян резко критикуются нестяжателями: настоящие святые не владели землями, бог поучал продать свои имения, а деньги раздать нищим. Падение нравов в монастырях вызвано стремлением к мирским, а не к духовным благам, к богатству, к приобретению сел с крестьянами.
Не порицая богатства бояр, эксплуатацию ими крестьян, критикуя за это только церковь, способствовавшую возвышению царской власти, нестяжатели (Максим Грек) осуждают и последнюю за злоупотребления, неправосудие, “бесчиния”. Государь должен быть добрым, советующимся со “спешниками” – князьями и боярами. На церковном соборе
Бог дает царю также власть для защиты веры, и царь обязан преследовать еретиков. Царь должен защищать церковь, ее имущество. Царь, посягающий на церковные богатства, – “не божий слуга”, но дьявол, и не царь, “но мучитель”, ибо “церкви богатство – божье богатство”. Церковь и должна быть богатой, чтобы ее обряды показывали величие бога и чтобы во имя бога помогать бедным и нищим. Сочетая, таким образом, идеи усиления царской власти с защитой интересов церкви, Иосиф Волоцкий призывал их к союзу, направленному против ограничения царской власти и посягательств на церковные богатства.
Борьба за укрепление самодержавия, за упразднение некоторых сохранившихся еще боярско-княжеских привилегий усилилась в период правления Ивана IV, утратив религиозную оболочку, маскировавшую ее подлинный смысл. Наиболее отчетливо столкновение тенденций проявилось в полемике между Иваном IV и князем Андреем Курбским. Многие аргументы, использовавшиеся Иваном ГУ в этой полемике, а также реформы, проведенные им, были теоретически подготовлены в челобитных царю Ивана Пересветова, содержавших практически политическую программу назревших преобразований.
Служилый дворянин Пересветов был выходцем из русских земель, входивших в то время в состав Великого княжества Литовского. До приезда в Россию он служил польскому, венгерскому, чешскому королям и молдавскому воеводе. В своих челобитных (около
Но не только в этих жалобах и просьбах подлинный смысл челобитных Пересветова. В отличие от Даниила Заточника он не только просит облегчить его участь, но и пытается провести идею моральной ответственности царя за благополучие подданных и государства. С этой целью в своих челобитных Пересветов излагает ряд сказаний. Характерно, что он почти не прибегает к богословским аргументам, не ссылается на “отцов церкви”, ограничиваясь авторитетом бога и Евангелия, а иногда даже апокрифов.
Бояре, вельможи притесняют Пересветова, простых людей не только в России, но и в тех странах, где он служил. Везде они не заботятся о государстве, везде заботятся только о себе. Везде они стремятся ограничить власть государя. Излагая “Сказание о царе Константине” [Константин XI (или XII) Палеолог – последний византийский император; погиб во время штурма Константинополя (
Боярское засилье – причина не только материального оскудения государства, казны, но и ослабления военного могущества страны. Бояре “крепко за веру христианскую не стоят и люто против недруга смертною игрою не играют”. Византийские вельможи поработили страну, а “в котором царстве люди порабощены, и в том царстве люди не храбры и в бою не смелы против недруга”. Как результат – Византия завоевана “безбожным Магметом-султаном”.
Охарактеризовав таким образом гибельные для государства последствия боярского засилия, Пересветов обосновывает необходимость коренного изменения внутренней и внешней политики русского государя. Настоящая опора царской власти в борьбе с внутренними и внешними врагами – служилое дворянство, “воинники”, страдающие от бояр-вельмож, верные царю, готовые “против недруга государства играть смертной игрой”. Не знатность рода и богатство, а личные заслуги перед царем, преданность ему и храбрость должны определять положение “воинника” на государевой службе: “Кто царю верно служит, хотя и меньшего колена, и он его на величество подымает и имя ему велико дает и жалования ему много прибавляет”. Пересветов настоятельно повторяет, что именно “воинниками” царь “силен и славен”. Союз между ними и царской властью – необходимое условие проведения назревших социально-политических преобразований в Русском государстве.
Намечая необходимые, по его мнению, преобразования, Пересветов в “Сказании о Магмете-султане” ставит в пример проведенные этим султаном реформы: “Есть ли к той истинной вере християнской да правда турсская, ино бы с ними ангелы беседовали”. Эта “правда” – в отмене наместничества и системы кормлений, в изгнании из судов судей-мздоимцев и установлении правосудия, в военной реформе, запрещении кабального холопства.
Наместничество должно быть отменено, так как ослабляет власть государя, ведет к усобицам. Пересветов писал (ссылаясь на времена малолетства Ивана Грозного), что наместничество привело к тому, что царь “усобную войну на царство свое напущает”. Необходимо отменить и систему кормлений – она причина упадка государства и неправедного обогащения боярства. Для укрепления финансовой системы государства все доходы нужно собирать в царскую казну. Сборщики налогов должны получать жалованье из казны. Для проведения судебной реформы нужно назначать судей, которые бы не пошлинами с суда обогащались, а денежное жалованье получали из казны и руководствовались царскими “судебными книгами”. Неправедных же судей нужно казнить.
Особое место в предложениях Пересветова занимает военная реформа. XVI в. в истории России – время войн с Крымским и Казанским ханствами, Швецией, Ливонским орденом, Литвой и Польшей. Войны, продолжавшиеся в целом около полувека, привели к громадному материальному и политическому напряжению и показали, что необходимы укрепление и реорганизация армии. Пересветов рекомендует царю создать постоянное войско, находящееся на денежном содержании – “жаловании государевым годовым”. Ведущую роль в армии должны играть служилые дворяне. Для поднятия боеспособности следует войско обучать “науке воинской” и установить в нем строжайшую дисциплину – кто бежит с поля боя, будет казнен “царские смертною казнью”. Важное место в войске должны занимать стрельцы, вооруженные огнестрельным оружием, “огненою стрельбою гораздо ученою”. Опираясь на сильное войско, царь сможет решить насущные внешнеполитические задачи. В канун казанского похода 1549–1550 гг. Пересветов советует Ивану IV “послати войско на Казань”. В отношении же “крымского царя” он рекомендует оборонительную тактику.
В связи с предложениями Пересветова провести военную реформу следует рассматривать и высказываемые им идеи ограничения кабального холопства. Порабощение боярами холопов не только наносит ущерб материальному благосостоянию государства, но и ослабляет армию, основную массу которой составляют холопы: “Которая страна порабощена, те люди не храбры”. Не выступая против феодальной зависимости крестьян в целом, против крепостной зависимости крестьян, полученных дворянами за службу царю, он считает необходимым уничтожить “кабальные записи” холопов.
Для укрепления государства, усиления царской власти Пересветов рекомендует следовать примеру Магмета-султана. В проведении своих реформ Магмет-султан был жесток и грозен. Это, по мнению Пересветова, вполне оправданно – “без таковые грозы правды в царство не можно ввести”. Сильная, неограниченная и при необходимости жестокая царская власть – залог величия государства, его процветания: “Царь кроток и смирен на царстве своем, и царство его оскудеет и слава его низится. Царь на царство грозен и мудр, царство его ширеет и имя его славно по всем землям”.
Антибоярская направленность программы Пересветова отражала чаяния формирующегося дворянства, связывавшего свои надежды с сильной царской властью. То, о чем писал Пересветов, во многом оказалось реализованным в реформах Ивана IV – поместной, приказной, финансовой, военной – и в Судебнике
Произведения Пересветова содержали программу укрепления и развития самодержавия. Некоторые его предложения были осуществлены много позже: так, военные реформы Ивана IV еще не ликвидировали систему местничества в армии и поместного ее обеспечения; применение постоянного войска широко распространилось только к началу XVIII в. – времени торжества абсолютизма. Некоторые предложения Пересветова не отвечали политике феодально-самодержавного государства. К ним относится, например, предложение об уничтожении холопства – холопами владели и бояре, и дворяне.
Пересветов не получил ничего, что просил в своих челобитных у царя для себя, но многие его идеи оказались созвучными идеям Ивана IV и были использованы в борьбе последнего за укрепление самодержавия.
Наиболее видным представителем оппозиции усилению царской власти стал князь Курбский – один из сподвижников Ивана IV, происходивший из древнего княжеского рода, член “Избранной рады”, участвовавшей некоторое время в управлении государством. Командуя русской армией в Ливонской войне, Курбский узнал о грозившей ему опале и бежал в Литву. В своих трех письмах Ивану IV и написанной в эмиграции “Истории о великом князе Московском” Курбский пытается оправдать свое бегство, ссылаясь на феодальное право “отъезда”, на царские притеснения и казни бояр. Он обвиняет Ивана IV в том, что последний “правил не по старине”, что он жесток, несправедлив, находится под влиянием “лукавых монахов” – иосифлян. Именно они порекомендовали не иметь при себе советников “мудрейших себя”, быть “твердым на царстве”. Самодержавие царя, царские реформы Курбский отвергает, противопоставляя им идеального государя, правящего с “Избранной радой”, советующегося “с Думой и боярами своими”, не посягающего на феодальные вольности и привилегии, в том числе и на право “отъезда”. Он утверждал, ссылаясь на Цицерона, что нет государства, если не действуют законы, нет правосудия, не соблюдаются старые обычаи.
Конечно, Курбский не ратовал за восстановление порядков феодальной раздробленности, за полное восстановление старины. Преимущества централизации государства были очевидны даже для боярской олигархии Она стремилась лишь к ограничению самодержавия, власти царя, разделению ее между царем и боярством Главная тема писем Курбского – тирания Грозного. Он обвиняет царя в жестокости, в злодеяниях и видит причину всех зол в личных качествах Ивана IV.
Протест Курбского против укрепления самодержавия, стремление ограничить царскую власть аристократическим советом вызвали резкий отпор Ивана IV. В письмах к Курбскому Иван IV использует идеи иосифлян и отдельные аргументы челобитных Пересветова для обоснования самодержавной власти царя.
Царская власть – от бога, и сопротивление ей – “божьему повелению” сопротивление. “Самодержавства божьим изволением почтен от высокого князя Володимира”, – писал Иван IV Курбскому, обосновывая законность и верховенство своей власти. Любые ее ограничения им решительно отвергаются: российские самодержцы изначала сами владеют всем государством, а не бояре и вельможи. Они ведут к ослаблению государства – “горе граду им же мнози овладевают”, к княжеским усобицам и произволу. Напрасно Курбский ссылается на право “отъезда”. Его бегство – это измена отечеству и царю. Он простой подданный, холоп царя, и царь волен миловать или казнить его. Царская опала, казни бояр-изменников оправданны – “таких собак везде казнят”.
Последовательно развивая идею сильной, ничем не ограниченной самодержавной власти, Иван IV идет дальше иосифлян, отказывая церкви во вмешательстве в государственные дела: “Ино святительская власть, ино царское правление”.
Переписка Ивана IV с Курбским – отражение острой идейной борьбы вокруг социальных и политических преобразований, осуществленных Иваном Грозным, а также лютых казней и злодеяний, совершенных по приказу царя.
§ 4. Политическая идеология борьбы против феодальной эксплуатации
Оппозиционные феодализму движения, борьба народных масс против феодальной эксплуатации в России, как и в странах Западной Европы, в это время приобрели поначалу религиозную форму – вылились в еретическое движение. Достоверные данные о довольно широком распространении ересей в России относятся к XIV– XV вв., когда возникли псковско-новгородские ереси “стригольников”, а затем “жидовствующих”. Отрицая основные догматы христианской религии о божественном происхождении Христа, его втором пришествии и др., еретики требовали отмены права церкви брать плату за совершение религиозных обрядов, осуждали строительство дорогостоящих храмов, поклонение иконам, накопление церквями богатств. По своему социальному содержанию эти ереси были близки к бюргерским ересям в Западной Европе. Часть “стригольников” шла дальше, осуждая богатство и имущественное неравенство вообще, проповедуя имущественное и социальное равенство людей, аскетический образ жизни.
По мере распространения ересей среди народных масс официальная церковь (иосифляне) и государство предпринимали все более жесткие меры для расправы с еретиками. В XVI в. появляются московские ереси Матвея Башкина и Феодосия Косого.
Критика официальной церкви с ее “стяжательством” у Башкина соединялась с критикой феодального неравенства и эксплуатации. Он утверждал, что вера требует любить ближнего, как самого себя, что Христос всех людей называл братьями. На деле же “мы у себя христиан держим рабами” (сам Башкин отпустил своих холопов на волю). Ересь Башкина была осуждена церковным собором
В это же время начал проповедовать более радикальное еретическое учение Феодосий Косой. Отрицая церковные обряды, поклонение иконам, требуя разрушения храмов, отказываясь подчиниться официальной церкви, Феодосий отрицал и необходимость повиноваться любой существующей власти. “Не подобает же, – говорил он, – в христианах властем быти и воевати”. Феодосий призывал к созданию такого “христианского общества”, где не было бы ни богатых, ни бедных и люди подчинялись бы только богу. Ересь Феодосия Косого приближалась по своему типу к крестьянско-плебейским ересям Западной Европы. Спасаясь от угрозы осуждения, Феодосий вынужден был бежать в Литву.
Развитие феодальной зависимости и рост эксплуатации крестьянства в XVII в. привели к восстаниям Восставшие крестьяне требовали уничтожения феодального произвола, кабалы и бесправия. Их стремление к освобождению порой сопровождалось надеждами на помощь “доброго царя”. В названный период это было характерно для идеологии восстания (1606–1609 гг.) Ивана Болотникова и крестьянской войны под руководством Степана Разина, начавшейся в
Восстание Болотникова было направлено против “боярского царя” Василия Ивановича Шуйского, чинившего “обиды” крестьянам и простонародью в городах, и в защиту прав царевича Дмитрия, якобы находившегося среди восставших; затем среди восставших появился самозванец “Лжепетр” (якобы царевич Петр – умерший к тому времени сын царя Федора Ивановича, в действительности Илья Коровин), обещавший быть “хорошим царем” и дать крестьянам вольность. Болотников призывал “побивати бояр”, обещал восставшим вотчины и поместья, боярство и воеводства.
Крестьянская война под руководством Степана Разина, сохраняя царистские идеи (Разин распространял слух, что у него находится царевич Алексей), по своим лозунгам была более радикальной. Разин тоже призывал к истреблению бояр, дворян, приказных людей, к уничтожению приказных изб и документов, но еще и обещал восставшим свободу и избавление от притеснения господ. Восставшие создавали свои органы управления типа “казачьего круга” со своими “головами”.
§ 5. Заключение
Русская политическая мысль в XI–XVI вв. прошла большой путь развития. Характерными ее чертами были практически-политическая направленность, стремление ответить на основные вопросы своего времени, показать пути их решения. Характерным было и своеобразное сочетание религиозных идей и светской аргументации в политических сочинениях. Конечно, теология была господствующим мировоззрением; но в принципе средневековая схоластика, свойственная почти всему соответствующему периоду в Западной Европе, не играла ведущей роли.
В развитии русской политической мысли этого времени можно выделить два основных этапа: XI–XIII и XIV–XVI вв. На первом этапе преобладало внимание к внешнеполитическим проблемам – идея независимости Русского государства прослеживается начиная со “Слова о законе и благодати”. Органически связанной с ней была внутриполитическая проблематика – задачи преодоления феодальной раздробленности, идея единства земли Русской. Своеобразным аккумулятором ведущих проблем стало замечательнейшее произведение древнерусской литературы “Слово о полку Игореве”, проникнутое, несмотря на поражение Игоря, патриотизмом и историческим оптимизмом, верой в русский народ, в его силу и будущее.
На втором этапе, после освобождения от татаро-монгольского ига, преодоления феодальной раздробленности, на первый план выдвигаются внутриполитические проблемы. С нарастающей силой развиваются идеи сильной самодержавной власти, ломающей все виды оппозиции (боярской, церковной, народной) усилению самодержавной власти царя, насаждающей крепостничество, проводящей активную внешнюю политику для укрепления своей независимости и могущества.
Исторические условия развития страны порождали и поддерживали идею государственной власти, стоящей высоко над народом. Необходимость защиты, а затем освобождения Руси от иноземных захватчиков, раздоры удельных князей, жесткие формы феодального закрепощения крестьянства – все это способствовало становлению и укреплению самодержавия царей. К тому же в России не было дуализма духовной и светской властей, как в странах Западной Европы. Феодальная православная церковь, добившись гарантий незыблемости церковных имуществ, в целом служила укреплению самодержавия. В господствовавших теориях был резко выражен полумистический взгляд на царскую власть как на нечто незыблемое, сверхъестественное. Модификацией этого взгляда, выражавшего крайнюю степень политического отчуждения, были и царистские иллюзии крестьянских движений XVII в.
Глава 8. ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ В ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЕ В XVI в.
§ 1. Введение
XVI в. – век великих духовных, культурных, политических, религиозных перемен и потрясений в жизни Европы. В ряде стран (Франция, Испания, Австро-Германия, Англия, Россия и др.) складывались большие и сильные дворянские монархии. В процессе преодоления феодальной раздробленности лишались прежней власти и привилегий крупные феодалы. Централизованные абсолютистские государства способствовали образованию и консолидации наций, притязали на объединение и представительство нации, народа, страны. Одновременно падал политический авторитет католической церкви, до того бывшей единственной объединяющей силой Западной и Центральной Европы. Еще больший урон был причинен ее духовной монополии, религиозному и теологическому авторитету. Религиозные движения, требующие восстановления апостольской церкви, в XVI в. приняли массовый характер, охватили почти всю Западную Европу, переросли в ряде стран в религиозные войны. Эти войны нередко сливались с попытками крупных феодалов восстановить былую власть и независимость либо с народными движениями против дворянских привилегий, сословного строя, феодальной зависимости крестьянства.
Рядом с борьбой религиозных течений усиливалась и развивалась рационалистическая критика религиозного мировоззрения. К концу XV в. культура Возрождения (Ренессанса), зародившаяся в итальянских городах-государствах еще в XIV в., распространилась в других странах Западной Европы.
Бурные процессы той эпохи обусловили глубокие изменения в идеологии западноевропейского общества.
В XVI в. естествознание, философия, реалистическое искусство достигли успехов; однако своеобразие этой эпохи заключалось в том, что общественные силы, боровшиеся против феодализма и освящавшей его церкви, еще не порвали с религиозным мировоззрением. Общим лозунгом массовых антифеодальных движений был призыв к церковной реформе, к возрождению истинного, первоначального христианства, искаженного духовенством. В своеобразных условиях XVI в. священное писание стало идейным оружием в борьбе против католической церкви и феодального строя, а его перевод с латыни на народный язык – средством революционной агитации и пропаганды. Текстами писания реформаторы обосновывали требование возрождения апостольской церкви; крестьянство и городские низы находили в Новом завете идеи равенства и “тысячелетнего царства”, не знающего феодальной иерархии, эксплуатации, социальных антагонизмов. Реформация, начавшаяся в Германии, охватила ряд стран Западной и Центральной Европы.
В том же веке общей для всех западноевропейских стран стала культура Возрождения. Предпосылкой и основой Возрождения был гуманизм – стремление ряда ученых, философов, политиков, деятелей искусства заменить традиционное для средневековой схоластики исследование текстов Библии, постановлений Соборов и сочинений отцов церкви изучением человека, его психологии и морали. Представители гуманизма противопоставляли церковно-схоластической учености (studia divina) светские науки и образование (studia humana). Светские (гуманитарные) науки изучали не бога с его ипостасями, а человека, его отношения с другими людьми и стремления, используя при этом не схоластически применяемый силлогизм, а наблюдение, опыт, рационалистические оценки и выводы. Гуманизм естественно обусловил резкое повышение интереса к античному наследию. Если Реформация апеллировала к первоначальному христианству, не знавшему иерархии и сложных обрядов католической церкви, то гуманизм органически связан с возрождением античной (дохристианской) древности, когда философия и наука не были служанками богословия, а человеческая природа не толковалась как средоточие зла и греховности. Дополнительным стимулом к изучению античного наследия стало бегство в Западную Европу после взятия Константинополя турками (
Гуманизм XV–XVI вв. не стал движением, охватившим широкие массы народа. Культура Возрождения была достоянием относительно немногочисленного слоя образованных людей разных стран Европы, связанных общими научными, философскими, эстетическими интересами, общавшихся при помощи общеевропейского языка того времени – латыни. Большинство гуманистов отрицательно относилось к религиозным движениям, в том числе реформационным, участники которых в свою очередь признавали только религиозную форму идеологии и были враждебны деизму и атеизму.
§ 2. Учение Н. Макиавелли о государстве и политике
Одним из первых теоретиков новой эпохи был итальянец Никколо Макиавелли (1469–1527 гг.). Макиавелли [В ряде изданий последних лет эта фамилия пишется – Макьявелли. - Прим. авт.] долгое время был должностным лицом Флорентийской республики, имеющим доступ к ряду государственных тайн. Жизнь и деятельность Макиавелли относятся к периоду начавшегося упадка Италии, до XVI в. бывшей самой передовой страной Западной Европы. В северной и средней Италии еще в XII–XIII вв. сложились города-республики (Венеция, Флоренция, Генуя и др.) с развитой ремесленной и торговой экономикой. Промышленная и торговая верхушка этих городов сумела, опираясь на народ, подчинить себе феодалов своего округа, создать свою коммунальную государственность. Однако перемещение главных торговых путей в связи с открытием Америки, развитие производства в других странах Европы вели к упадку итальянской промышленности и торговли, подрывали силы буржуазии итальянских городов. В Италии не сложилось единое государство – на ее территории существовали городские республики, папское государство, а также владения Испании. Раздробленная Италия подвергалась нашествиям иноземных войск; в ряде городов-государств силами феодальной реакции учреждались тирании, опиравшиеся на наемные войска. После установления во Флоренции синьории Медичи Макиавелли был лишен должности. Последний период жизни он занимался литературной деятельностью. Кроме сочинений на темы политические (“Рассуждения на первую декаду Тита Ливия”, “Государь”, “О военном искусстве” и др.) и исторические (“История Флоренции”), его перу принадлежит ряд художественных произведений.
Сочинениями Макиавелли положено начало политико-правовой идеологии Нового времени. Его политическое учение было свободно от теологии; оно основано на изучении деятельности современных ему правительств, опыта государств Античного мира, на представлениях Макиавелли об интересах и стремлениях участников политической жизни. Макиавелли утверждал, что изучение прошлого дает возможность предвидеть будущее или по примеру древних определить средства и способы действий, полезных в настоящем. “Чтобы знать, что должно случиться, достаточно проследить, что было... Это происходит от того, – пояснял Макиавелли, – что все человеческие дела делаются людьми, которые имели и всегда будут иметь одни и те же страсти и поэтому они неизбежно должны давать одинаковые результаты”.
Природа человека одинакова во всех государствах и у всех народов; интерес является наиболее общей причиной человеческих действий, из которых складываются их отношения, учреждения, история. Для того чтобы управлять людьми, надо знать причины их поступков, их стремления и интересы. Устройство государства и его деятельность должны основываться на изучении природы человека, его психологии и влечений.
“Природа создала людей таким образом, – писал Макиавелли, – что люди могут желать всего, но не могут всего достигнуть”. Из-за этого люди беспокойны, честолюбивы, подозрительны и никогда не довольствуются своей долей. Поэтому в политике всегда следует рассчитывать на худшее, а не на доброе и идеальное.
Государство (независимо от его формы) Макиавелли рассматривал как некое отношение между правительством и подданными, опирающееся на страх или любовь последних. Государство незыблемо, если правительство не дает повода к заговорам и возмущениям, если страх подданных не перерастает в ненависть, а любовь – в презрение.
В центре внимания Макиавелли – реальная способность правительства повелевать подданными. В книге “Государь” и других сочинениях содержится ряд правил, практических рекомендаций, основанных на его представлении о страстях и стремлениях людей и социальных групп, на примерах истории и современной ему практики итальянских и других государств.
Целью государства и основой его прочности Макиавелли считал безопасность личности и незыблемость собственности. “Человек, которого лишают какой-либо выгоды, никогда не забывает этого: достаточно малейшей надобности, чтобы напомнить ему это; а так как его надобности возобновляются с каждым днем, то он вспоминает это каждый день”. Самое опасное для правителя, неустанно повторял Макиавелли, – посягать на имущество подданных – это неизбежно порождает ненависть (а ведь никогда не ограбишь так, чтобы не осталось и ножа). “Даже когда государь считает нужным лишить кого-либо жизни, он может сделать это, если налицо подходящее обоснование и очевидна причина, но он должен остерегаться посягать на чужое добро... Люди скорее забудут смерть отца, чем потерю наследства”.
Незыблемость частной собственности, как и безопасность личности, Макиавелли называл благами свободы, считал целью и основой прочности государства. По его учению, блага свободы наилучшим образом обеспечены в республике. В свободных землях и странах, рассуждал Макиавелли, богатства все время увеличиваются: “Ибо каждый человек в этих странах, не задумываясь, приумножает и приобретает блага, которыми рассчитывает затем свободно пользоваться. Следствием этого оказывается то, что все граждане, соревнуясь друг с другом, заботятся как о частных, так и об общественных интересах и что общее их благосостояние на диво растет”.
Макиавелли воспроизводит идеи Полибия о возникновении государства и круговороте форм правления; вслед за античными авторами он отдает предпочтение смешанной (из монархии, аристократии и демократии) форме.
Особенность учения Макиавелли в том, что смешанную республику он считал результатом и средством согласования стремлений и интересов борющихся социальных групп. “В каждой республике всегда бывают два противоположных направления: одно – народное, другое – высших классов; из этого разделения вытекают все законы, издававшиеся в интересах свободы”. Предпосланные всему учению о государстве рассуждения о природе человека (индивида) Макиавелли существенно дополняет исследованием общественной психологии социальных групп, борющихся за влияние в государстве. В Древнем Риме смешанная республика сложилась в результате борьбы и компромиссов народа и аристократии, но их непримиримые распри вокруг аграрного закона погубили республику. В истории Флоренции раздоры простого народа (пополанов) и знатных людей (нобилей) с самого начала носили бескомпромиссный характер; этим обусловлена непрочность Флорентийской республики.
Макиавелли стремился опровергнуть общее мнение историков о порочности народа. Народные массы постояннее, честнее, мудрее и рассудительнее государя. Если единоличный правитель лучше создает законы, устраивает новый строй и новые учреждения, то народ лучше сохраняет учрежденный строй. Народ нередко ошибается в общих вопросах, но очень редко – в частных. “При избрании должностных лиц, например, народ делает несравненно лучший выбор, нежели государь”. Даже взбунтовавшийся народ менее страшен, чем необузданный тиран: мятежный народ можно уговорить словом – от тирана можно избавиться только железом; бунт народа страшен тем, что может породить тирана, – тиран уже наличное зло; жестокость народа направлена против тех, кто может посягнуть на общее благо, “жестокость государя направлена против тех, кто, как он опасается, может посягнуть на его собственное, личное благо”.
От народа отличается знать. “Нет города, где не обособились бы два этих начала: знать желает подчинять и угнетать народ, народ не желает находиться в подчинении и угнетении”. Если бы не сопротивление народа, аристократы античного Рима погубили бы свободное государство лет на триста раньше; честолюбивые устремления знати – источник беспокойства и смут в государстве. Макиавелли все же считал знать неизбежной и нужной частью государства. Из среды аристократов выдвигаются государственные деятели, должностные лица, военачальники; совершенное подавление пополанами флорентийских нобилей, писал Макиавелли в “Истории Флоренции”, привело к угасанию воинской доблести и душевного величия, а тем самым к ослаблению и унижению Флоренции.
Свободное государство должно быть основано на компромиссах народа и знати; суть “смешанной республики” в том и состоит, что система государственных органов включает аристократические и демократические учреждения, каждое из которых, выражая и защищая интересы соответствующей части населения, сдерживает посягательства на эти интересы другой его части.
Вместе с тем Макиавелли с ненавистью отзывался о феодальном дворянстве и призывал к его уничтожению. “Дворянами именуются те, кто праздно живет на доходы со своих огромных поместий, нимало не заботясь ни об обработке земли, ни о том, чтобы необходимым трудом заработать себе на жизнь. Подобные люди вредны во всякой республике и в каждой стране. Однако самыми вредными из них являются те, которые помимо указанных поместий владеют замками и имеют повинующихся им подданных”. Засилье дворян, которыми переполнены Неаполитанское королевство, Римская область, Романья, Ломбардия, мешает возрождению Италии. Из-за дворян там не было ни республики, ни политической жизни; “подобная порода людей – решительный враг всякой гражданственности”. “Желающий создать республику там, где имеется большое количество дворян, не сумеет осуществить свой замысел, не уничтожив всех их до единого”.
На пути к созданию будущей свободной Итальянской республики много препятствий. Освобождение страны от иноземных войск и наемников, от мелких тиранов и многочисленных дворян, от папского государства и интриг католической церкви, поддерживающей раздробленность страны, требует крайних мер, проводимых абсолютной и чрезвычайной властью единоличного правителя, уничтожающего укоренившиеся пороки, учреждающего мудрые законы и порядки. Этой проблеме посвящено наиболее известное произведение Макиавелли “Государь” (в иных переводах – “Князь”; дословно – “О принцепсе”).
Законодательству и праву Макиавелли придавал большое значение – благодаря законам Ликурга Спарта просуществовала 800 лет. Ненарушимость законов он связывал с обеспечением общественной безопасности, а тем самым спокойствия народа: “Когда народ увидит, что никто ни при каких обстоятельствах не нарушает данных ему законов, он очень скоро начнет жить жизнью спокойной и довольной”. Но для Макиавелли право – орудие власти, выражение силы. Во всех государствах основой власти “служат хорошие законы и хорошее войско. Но хороших законов не бывает там, где нет хорошего войска, и наоборот, где есть хорошее войско, там хороши и законы”. Поэтому главным помыслом, заботой и делом правителя должны стать война, военная организация и военная наука – “ибо война есть единственная обязанность, которую правитель не может возложить на другого”. Макиавелли против наемных войск; создание армии, состоящей только из итальянцев, он рассматривал как одно из первоочередных условий создания общенационального государства.
Важным средством политики Макиавелли считал религию. Религия, рассуждал Макиавелли, – могучее средство воздействия на умы и нравы людей. Именно поэтому все основатели государств и мудрые законодатели ссылались на волю богов. Там, где есть хорошая религия, легко создать армию. В Древнем Риме “религия помогала командовать войсками, воодушевлять народ, сдерживать людей добродетельных и посрамлять порочных”. Государство должно использовать религию для руководства подданными.
Макиавелли, однако, не одобряет современное ему христианство, проповедующее смирение, самоуничижение, презрение к делам человеческим. “Религия античная почитала высшее благо в величии духа, в силе тела и во всем том, что делает людей чрезвычайно сильными. А если наша религия и требует от нас силы, то лишь для того, чтобы мы были в состоянии терпеть, а не для того, чтобы мы совершали мужественные деяния. Такой образ жизни сделал, по-моему, мир слабым и отдал его во власть негодяям: они могут безбоязненно распоряжаться в нем как угодно, видя, что все люди, желая попасть в рай, больше помышляют о том, как бы стерпеть побои, нежели о том, как бы за них расплатиться”. Макиавелли порицал католическую церковь и духовенство: “Дурные примеры папской курии лишили нашу страну всякого благочестия и всякой религии”. Кроме того, писал Макиавелли, католическая церковь держала и держит страну раздробленной. В канун Реформации Макиавелли прозорливо предсказывал, что католическая религия “близка либо к своей гибели, либо к мучительным испытаниям”.
Рассматривая религию как одно из средств управления людьми, Макиавелли допускал преобразование христианства так, чтобы оно служило прославлению и защите отечества. Отличие его позиции от позиции приверженцев Реформации в том, что образцом и основой религиозной реформы он считал не идеи первоначального христианства, а античную религию, всецело подчиненную целям политики. Не политика на службе религии, а религия на службе политики – такой взгляд резко расходился со средневековыми представлениями о соотношении церкви и государства.
В противоположность католическим богословам, стремившимся подчинить учение о праве и государстве христианской этике, Макиавелли уделял политику от морали. Политика (учреждение, организация и деятельность государства) рассматривалась как особая сфера человеческой деятельности, имеющая свои закономерности, которые должны быть изучены и осмыслены, а не выведены из св. писания или сконструированы умозрительно. Такой подход к изучению государства был громадным шагом вперед в развитии политико-правовой теории.
Прогрессивное по методологической основе политическое учение Макиавелли несло на себе отпечаток эпохи. Это особенно ярко выразилось во взглядах Макиавелли на методы осуществления государственной власти, способы и приемы политической деятельности.
В произведениях Макиавелли политика не только отделялась от морали, но и противопоставлялась общераспространенным представлениям о должном и недолжном, постыдном и похвальном, человечном и бесчеловечном, позорном и почетном. Деятельность государства он исследовал как такую сферу проявления интересов, чувств, настроений людей, социальных общностей и правительств, в которой действуют особые правила, не тождественные нормам морали, регулирующей отношения между частными лицами. Поступки основателей государств, завоевателей, узурпаторов престола, создателей законов, политических деятелей вообще, рассуждал Макиавелли, должны оцениваться не с точки зрения морали, а по их результатам, по их отношению к благу государства.
Макиавелли стремился обосновать несовместимость политических правил и элементарных норм морали и их принципиальную противоположность.
Государства, писал Макиавелли, создаются и сохраняются не только при помощи военной силы; методами осуществления власти являются также хитрость, коварство, обман. “Надо знать, что с врагом можно бороться двумя способами: во-первых, законами, во-вторых, силой. Первый способ присущ человеку, второй – зверю; но так как первого часто недостаточно, то приходится прибегать и ко второму. Отсюда следует, что государь должен усвоить то, что заключено в природе и человека, и зверя... – поучал Макиавелли. – Из всех зверей пусть государь уподобится двум: льву и лисе. Лев боится капканов, а лиса – волков, следовательно, надо быть подобным лисе, чтобы уметь обойти капканы, и льву, чтобы отпугнуть волков”.
Государственный деятель не должен быть всегда верен договорам: “Мы знаем по опыту, что в наше время великие дела удавались лишь тем, кто не старался сдержать данное слово и умел, кого нужно, обвести вокруг пальца... Разумный правитель не может и не должен оставаться верным своему обещанию, если это вредит его интересам и если отпали причины, побудившие его дать обещание”.
Идеалом государственного деятеля, которым Макиавелли восхищался, был герцог Романьи Чезаре Борджиа, стремившийся расширить свои владения вероломными и жестокими способами, типичными для феодалов эпохи позднего средневековья. Ссылаясь на деяния романьского герцога и ставя их в пример, Макиавелли писал, что для укрепления и расширения государства политик должен уметь решаться на великие, виртуозные злодейства, подлости и предательства, требующие, как он считал, мужества, геройства, широты души. В политике единственным критерием оценки действий правителя государства является укрепление власти, расширение границ государства. Для достижения этой цели правитель должен использовать все средства, в том числе аморальные: “Пусть обвиняют его поступки, лишь бы оправдывали результаты, и он всегда будет оправдан, если результаты окажутся хороши”.
При всем том, учил Макиавелли, вероломство и жестокость должны совершаться так, чтобы не подрывался авторитет верховной власти. Отсюда вытекает одно из излюбленных Макиавелли правил политики: “Людей следует либо ласкать, либо изничтожать, ибо за малое зло человек может отомстить, а за большое – не может”. “Следует или вовсе не обижать никого, или удовлетворять своей злобе и ненависти одним ударом, а потом успокоить людей и возвратить им уверенность в безопасности”. Лучше убить, чем грозить, – грозя, создаешь и предупреждаешь врага, убивая – отделываешься от врага окончательно. Лучше жестокость, чем милосердие: от наказаний и расправ страдают отдельные лица, милосердие же ведет к беспорядку, порождающему грабежи и убийства, от которых страдает все население. Лучше быть скупым, чем щедрым, – щедрый обирает многих, чтобы одарить немногих, скупым же недовольны немногие, а народ не обременен излишними поборами. Лучше внушать страх, чем любовь, – любят государей по собственному усмотрению, боятся – по усмотрению государей, мудрому правителю лучше рассчитывать на то, что зависит от него.
Все обиды и жестокости надо учинять разом: “Чем меньше их распробуют, тем меньше от них вреда; благодеяния же полезно оказывать мало-помалу, чтобы их распробовали как можно лучше”. Дела, неугодные подданным, государи должны возлагать на других, а угодные – исполнять сами.
Рекомендуя правителям государства в зависимости от того, куда дует ветер фортуны, “по возможности не удаляться от добра, но при надобности не чураться и зла”, Макиавелли в то же время советовал государям притворяться носителями нравственных и религиозных добродетелей. В государственной деятельности, поучал Макиавелли, “всегда в выигрыше оказывался тот, кто имел лисью натуру. Однако натуру эту надо еще уметь прикрыть, надо быть изрядным обманщиком и лицемером”. “Самое главное для государя – постараться всеми своими поступками создать себе славу великого человека, наделенного умом выдающимся... Каждый знает, каков ты с виду, немногим известно, каков ты на самом деле, и эти последние не посмеют оспорить мнение большинства, за спиной которого стоит государство”.
Эти и аналогичные рекомендации Макиавелли черпал из современной ему политической практики.
В период позднего средневековья феодальные отношения во всех странах образовывали запутанный клубок прав и обязанностей, порождающий непрекращающиеся конфликты феодалов, непрерывную борьбу между королевской властью и вассалами, вереницу измен, предательских убийств, отравлений, коварных интриг, прикрываемых поэтическим именем рыцарства, рассуждающего о дворянской чести и дворянской верности.
Именно эту практику Макиавелли поднял на теоретический уровень “высокой политики” и попытался дать ей своеобразные оправдания. Многие рекомендации Макиавелли послужили практическим руководством для беспринципных политиков; поэтому “макиавеллизм” стал символом политического коварства.
Произведения Макиавелли оказали громадное влияние на последующее развитие политико-правовой идеологии. В них сформулированы и обоснованы главные программные требования буржуазии: незыблемость частной собственности, безопасность личности и имущества, республика как наилучшее средство обеспечения “благ свободы”, осуждение феодального дворянства, подчинение религии политике и ряд других. Наиболее проницательные идеологи буржуазии высоко оценили методологию Макиавелли, в особенности освобождение политики от теологии, рационалистическое объяснение государства и права, стремление определить их связь с интересами людей. Названные положения Макиавелли были восприняты д развиты последующими теоретиками (Спиноза, Руссо и др.). Камнем преткновения для этих теоретиков явились, однако, “макиавеллизм” и его оценка.
Делались попытки противопоставить наиболее известную книгу “Государь”, в которой определяются “чрезвычайные меры” для объединения Италии, другим произведениям Макиавелли, усмотреть противоречие между ними. Попытки неудачны, поскольку другие его сочинения содержат такие же рекомендации, причем специально оговорено, что способы усиления могущества государей и республик тождественны. “Всегда, когда приходится обсуждать вопрос, от которого единственно зависит спасение государства, – писал Макиавелли, – не следует останавливаться ни перед каким соображением справедливости и несправедливости, человечности или жестокости, славы или позора, – но отбросив всякие соображения, решиться на то, что спасает и поддерживает свободу”.
Неудачны и попытки истолковать книгу “Государь” как обличительный памфлет против тиранов, разоблачающий их повадки, либо представить “макиавеллизм” как искажение подлинных идей Макиавелли.
Суть дела в том, что рассуждения Макиавелли о способах и приемах политической деятельности предопределялись не только спецификой исторических условий того времени, но и сущностью методов власти меньшинства, опирающегося на насилие. Политика господствующих классов всегда стремилась найти идейную опору в общественной морали и теоретическое обоснование в философии. Макиавелли поменял местами опору и обоснование: его поиск теоретических основ эффективности политики правящего меньшинства неизбежно привел к противопоставлению принципов такой политики общепризнанным элементарным нормам морали, к обоснованию конкретных рекомендаций, приноровленных к практике противостоящих народу правительств. Именно поэтому труды Макиавелли оказали влияние не только на развитие политико-правовой теории, но и на реальную политику ряда государственных деятелей, одни из которых (Ришелье, Наполеон, Муссолини) открыто признавали это влияние, другие же, следуя практическим рекомендациям Макиавелли, его же лицемерно порицали (“Анти-Макиавелли” Фридриха II Прусского). В одном из своих строго секретных писем для членов Политбюро ЦК РКП(б) Ленин называл Макиавелли умным писателем по государственным вопросам, справедливо говорившим о способах достижения известной политической цели. [См.: Известия ЦК КПСС. 1990. № 4. С. 191-192.]
§ 3. Политико-правовые идеи Реформации
В XVI в. ряд стран Западной и Центральной Европы охватила Реформация (лат. reformatio – преобразование, перестройка) – массовое движение против католической церкви, объединявшей всю феодальную Западную Европу в одно огромное целое и окружавшей феодальный строй ореолом святости.
Начало Реформации в Германии положил профессор Виттенбергского университета доктор богословия Мартин Лютер (1483–1546 гг.). 31 октября
Отношение Лютера к светской власти основано на представлении, что человек живет в двух сферах: в сфере “евангелия” (религиозная сфера, отношение к царству небесному) и в сфере “закона” (царство земное, государство). В сочинении “О светской власти” (
Часто ссылаясь на слова апостолов Петра и Павла о богоустановленности власти, данной для наказания преступников, страшной не для добрых, но для злых, Лютер оправдывал светскую власть во всех ее непривлекательных проявлениях: “Знай также, – писал Лютер, – что с сотворения мира мудрый князь – птица редкая, и еще более редок князь благочестивый. Обыкновенно они либо величайшие глупцы, либо крупнейшие злодеи на земле; всегда нужно ждать от них наихудшего, редко – чего-либо хорошего. ...Если же князю удается быть умным, благочестивым или христианином, то это величайшее чудо, вернейший знак милости Божией для данной страны”.
Однако устами апостолов бог повелел подчиняться любой власти, без которой невозможно существование человечества: “Поскольку весь мир зол, и среди тысячи едва ли найдешь одного истинного христианина, то люди пожирали бы друг друга, и некому было бы защищать женщин и детей, накормить их и поставить на службу Богу, и мир опустел бы”.
Но законы светской власти простираются не далее тела и имущества, того, что является внешним на земле. Светская власть не имеет ни права, ни силы диктовать законы душам: “Все, связанное с верой, – свободное дело, и к этому никто не может принуждаться, – писал Лютер. – ...Делом совести каждого является то, как он верит или не верит”.
Выступая против привилегий католического духовенства, Лютер отстаивал самостоятельность государства по отношению к церкви. Служба священников –– распространение божьего слова, поучение христиан; во всех внешних делах они должны подчиняться государству; “светская христианская власть должна исполнять свою службу беспрепятственно, не опасаясь затронуть папу, епископа, священника: кто виноват, тот и отвечай”. Одним из основных положений лютеранства является независимость светской власти от папства. Человек свободно ищет истину, уповая на внутреннюю религиозность; в делах веры невозможно принуждение.
Духовенство не является каким-то особым “чином”, независимым от светской власти. Лютер призывал королей и князей к вооруженной борьбе против пап, кардиналов, всего католического духовенства.
Реформация в Германии, как до того в Англии и в Чехии, послужила сигналом к всеобщему движению крестьянства и городских низов, которые не видели оправдания сословному неравенству, феодальной иерархии, бесчисленным повинностям и поборам; они требовали возвращения к практике христианского равенства не только в церковной, но и в общественной жизни. В
Высоко оценивая деятельность и программу Мюнцера, Энгельс характеризовал неудачу с осуществлением этой программы в одном из городов Германии как трагичную и гибельную для любого политического вождя попытку осуществить идеи, для реализации которых нет общественно-исторических условий.
В
Война католиков и лютеран на территории Германии завершилась Аугсбургским религиозным миром (
Распространение лютеранства в его борьбе с католицизмом стало идейной предпосылкой возникновения более радикальных религиозно-политических течений Реформации. Таким течением стал кальвинизм. Жан Кальвин (1509–1564 гг.) основал в Женеве новую церковь. Община верующих управлялась выборной консисторией, состоящей из пресвитеров (старейшин), проповедников и диаконов. Поначалу в кальвинизме были сильны теократические тенденции (попытки поставить консистории выше государственных органов); в конечном счете утвердилась идея независимости кальвинистской церкви от государства, право церкви судить о ряде действий государственной власти. В кальвинизме последовательно и отчетливо выражены основные положения протестантской этики, составившей, по определению известного социолога Макса Вебера, “дух капитализма”. К ним относятся культ предприимчивости и трудолюбия, безусловная деловая честность, верность данному слову и заключенному соглашению, личный аскетизм, отделение домашнего хозяйства от промысла и вложение всей прибыли в дело.
Одной из центральных идей Кальвина была идея абсолютного предопределения – судьба каждого человека определена богом. Это учение призывало верующих к активной деятельности, ибо, с одной стороны, если человек обречен на неудачу, то ему ничто не повредит сверх того, что и так предопределено; с другой стороны, никто не может точно знать, “избран” он или нет, однако успех в делах может быть истолкован как возможное доказательство избранности. В XVI–XVII вв. кальвинизм широко распространился в Швейцарии, Нидерландах, Франции, Шотландии, Польше, Англии, в североамериканских колониях.
В результате Реформации от католической церкви почти одновременно отпали несколько миллионов людей. В борьбе против протестантства развернулась Контрреформация. Были усилены преследования еретиков и инакомыслящих в католических странах, реорганизована инквизиция, учрежден Индекс запрещенных книг (официальный список сочинений, чтение которых карается отлучением от церкви), мирянам запрещалось читать и обсуждать св. писание. Тридентский собор (1545– 1563 гг.), определивший меры борьбы с Реформацией, подтвердил значение философских сочинений Фомы Аквинского, который вскоре был провозглашен одним из учителей церкви; популяризация его учения положила начало так называемой второй схоластике, подготовке иезуитами учебников “облегченной” схоластической философии.
Главным орудием католической реакции стало “Общество Иисуса”, основанное испанским дворянином Игнатием Лойолой, вскоре превратившееся в монашеский орден иезуитов – “боевой отряд воинствующей церкви”, как они были названы в папской булле об утверждении Устава ордена (
Основное правило Устава ордена иезуитов – особый обет послушания, полное самоотречение, решительный отказ от собственной воли, безусловное и беззаветное повиновение начальникам ордена. “Если церковь утверждает, что то, что нам кажется белым, есть черное, мы должны немедленно согласиться с этим! – поучал Лойола. – Подчиненный должен смотреть на старшего, как на самого Христа. ...Надо совершить грех, смертный или простой, если начальник того требует во имя господа нашего Иисуса Христа или в силу обета повиновения”. Допустимость любых средств для достижения целей ордена (как их представлял себе Генерал ордена), слепое повиновение и строгая дисциплина иезуитов использовались для политических интриг с целью восстановления влияния католицизма. Иезуиты проникали в окружение монархов, склоняли их к борьбе с протестантством, устраняли неугодных советников и правителей, организовывали и оправдывали покушения на неугодных католической церкви королей. “Кому дозволена цель, тому дозволены и средства”, “цель оправдывает средства”, – поучали моралисты ордена, разработавшие специальные правила, дававшие возможность истолковать любой проступок как благодеяние. В некоторых государствах иезуиты добились восстановления католицизма. Протестантских или сочувствующих протестантизму монархов иезуиты нередко именовали тиранами, возбуждали против них недовольство знати и народа. Практической теорией иезуитов стал “макиавеллизм”, руководствуясь которым они же и выступали с лицемерным осуждением Макиавелли (в
§ 4. Политические идеи тираноборцев. Этьен де Ла Боэси
Во Франции становление единой централизованной монархии было осложнено во второй половине XVI в. религиозными войнами между католиками и гугенотами (французские кальвинисты), в ходе которых резко усилились сепаратистские тенденции, особенно на юге страны, а также попытки крупных феодалов отстоять и укрепить свою независимость от королевской власти.
После Варфоломеевской ночи (
В целом монархомахи представляли реакционно-феодальное направление. Однако некоторые произведения тираноборческой литературы по содержанию и историческим судьбам выходили за пределы защиты узкосословных интересов аристократической знати. К числу таких произведений относится трактат “Рассуждение о добровольном рабстве”, написанный около
В начале трактата резкая критика тирании сочетается с наивными рассуждениями, что опорой тирана является лишь несознательность подданных: если бы все сразу просветились, власти тирана, конечно, тут же пришел бы конец.
Иная концепция излагается во второй половине трактата. Тиран, утверждает Ла Боэси, опирается на нескольких пользующихся его милостями приближенных, каждый из которых, в свою очередь, имеет своих приближенных, и так далее. В результате “сотни тысяч, миллионы связаны этой цепью с тираном ...ради этого создаются новые должности и новые ведомства, которые все учреждаются на деле не ради реформы правосудия, а для того, чтобы служить новой опорой тирании”. Описывая, по сути дела, становление административно-военного аппарата абсолютной монархии, Ла Боэси рассуждает уже не о “добровольном рабстве”, а о порабощении “одних подданных с помощью других”.
Сила тирана в том, что он, создавая себе приближенных и сторонников, раскалывает народ: “В конечном счете оказывается, что людей, которым тирания выгодна, почти столько же, сколько и тех, которым дорога свобода”.
Государство, считал Ла Боэси, это объединение тиранов, из которых высшие опираются на низших и в то же время при случае грабят их.
Суть тирании, ее “секрет и основу” Ла Боэси видел, таким образом, в организованной иерархии связанных общей выгодой с тираном и между собой прислужников тирании, каждый из которых стремится “обеспечить себе долю в добыче и быть самим маленьким тиранчиком при большом тиране”.
Резкое осуждение тирании с позиций естественного равенства и свободы людей, критика ряда реальных качеств абсолютной монархии (фаворитизм, рост бюрократической иерархии, отсутствие законности, гарантий прав личности, посягательство деспотического государства на имущество состоятельных лиц и др.) обусловили долговременную жизнь трактата; трактат переиздавался неоднократно, в том числе два года подряд (1789 и 1790 гг.) в начале Французской революции.
§ 5. Теория государственного суверенитета. Политическое учение Ж.Бодена
Религиозные войны существенно мешали развитию промышленности и торговли; Франция распадалась на ряд враждующих и воюющих лагерей.
С обоснованием абсолютизма и критикой монархомахов в период религиозных войн выступил Жан Боден (1530–1596 гг.). Юрист по образованию, депутат третьего сословия на Генеральных штатах в Блуа, Боден выступал против феодальной децентрализации, против религиозного фанатизма. В сочинении “Шесть книг о государстве” (издано на французском языке в
Власть государства постоянна и абсолютна; это – высшая и независимая власть как внутри страны, так и в отношениях с зарубежными державами. Выше носителя суверенной власти – только бог и законы природы.
Суверенитет, по Бодену, означает прежде всего независимость государства от папы римского, от церкви, от германского императора, от сословий, от другого государства. Суверенитет как верховная власть включает права издавать и отменять законы, объявлять войну и заключать мир, назначать высших должностных лиц, осуществлять верховный суд, право помилования, права чеканить монету, устанавливать меры и веса, взимать подати.
В учении о государстве Боден во многом следует Аристотелю, но не Аристотелю, искаженному и мистифицированному средневековой схоластикой, а подлинному Аристотелю, осмысленному в свете последующей истории политико-правовых учреждений.
Государство Боден определяет как правовое управление многими семьями и тем, что у них общее, на основе суверенной власти. Государство – именно правовое управление, сообразное со справедливостью и законами природы; правом оно отличается, как отмечал Цицерон, от шайки разбойников или пиратов, с которыми нельзя заключать союзов, вступать в соглашения, вести войну, заключать мир, на которых не распространяются общие законы войны.
Семью Боден называет основанием и ячейкой государства. Государство – совокупность именно семей, а не отдельных лиц; если они не будут соединены в семейства, то вымрут, а народ, составляющий государство, не умирает. Подобно Аристотелю, он различает в семье три вида властеотношений: супружеские, родительские и господские. В отличие от Аристотеля Боден не был сторонником рабства. Он считал рабство не всегда естественным, источником смут и волнений в государстве. Боден стоял за постепенную отмену близких к рабству отношений феодальной зависимости там, где они еще сохранялись.
Боден – один из первых критиков “Утопии”. Одобряя некоторые мысли “незабвенного канцлера Англии Т. Мора” о государственных порядках Утопии (см. § б), Боден настойчиво оспаривает его главную идею. Государство, основанное на общности имущества, писал Боден, “было бы прямо противоположно законам бога и природы”. Частная собственность связана с законами природы, поскольку “естественный закон запрещает брать чужое”. “Имущественное равенство гибельно для государств”, – неустанно повторял Боден. Богатые и бедные существуют в каждом государстве; если попытаться уравнять их, признать недействительными обязательства, отменить контракты и долги, “то нельзя ждать ничего, кроме полного разрушения государства, ибо утрачиваются какие бы то ни было узы, связывающие одного человека с другим”.
Первостепенное значение Боден придавал форме государства. Он отвергает распространенное деление форм государства на правильные и неправильные, поскольку оно выражает лишь субъективную оценку существующих государств. Сторонники власти одного человека называют ее “монархия”, противники – “тирания”. Приверженцы власти меньшинства именуют такую власть “аристократия”, недовольные ею – “олигархия” и т. д. Между тем, рассуждал Боден, суть дела только в том, кому принадлежит суверенитет, реальная власть: одному, немногим или большинству. На том же основании Боден отрицает смешанную форму государства – власть никак не разделить “поровну”, какой-то элемент будет иметь решающее значение в государстве; кому принадлежит высшая власть принимать законы, таково и есть государство в целом.
Рассматривая различные формы государства, Боден пишет, что целесообразность и прочность каждой из них зависит от исторических и природных особенностей разных стран и народов. На севере живут народы храбрые, создавшие сильное войско; у южных народов развит ум, поэтому там процветают науки. На севере опорой правительства является сила, в средней полосе – разум и справедливость, на юге – религия. На государство влияют также горы, равнины, плодородие и бесплодие почвы. Храбрые жители севера и горцы создали демократию либо выборную монархию; изнеженные обитатели юга и равнин легко подчиняются монархии. Народы востока – ближе к южным, запада – к северным.
К демократии Боден относился отрицательно: в демократическом государстве очень много законов и властей, а общее дело в упадке; толпа, народ – “зверь многоглавый и лишенный рассудка” – не может постановить что-нибудь хорошее, преследует богатых, искореняет и изгоняет лучших, избирает худших.
Не одобрял Боден и аристократию, государство, где власть принадлежит коллегии знатных: среди аристократов умных людей мало, в результате правит глупое большинство; принятие решений связано с раздорами, с борьбой партий и группировок; государство недостаточно энергично подавляет возмущения народа, вечно восстающего против вельмож. По тем же причинам аристократия немыслима в большом государстве.
Наилучшей формой государства Боден считал монархию. Монарх так же естественно, как бог Вселенной, без помех повелевает подданными; он обладает властью по собственному праву (вначале приобретенному силой, затем передаваемому по праву наследования). “Кроме бога нет никого, более высокого на земле, чем суверенные монархи. Они поставлены самим богом как его наместники, дабы править другими”.
Упоминания о боге не играют решающей роли в аргументации Бодена. Он ссылается на то, что о прочности и естественности монархии свидетельствует исторический опыт – монархии существуют тысячи лет и это никого не удивляет; если же республика просуществует всего лет триста-четыреста, то все уже поражаются такому диву, настолько естественному порядку вещей противоречит долговременное существование республики. Боден утверждал, что монархия особенно необходима в больших государствах. В монархии обеспечены компетентность (советуют многие) и энергичность власти (решает один).
Ссылаясь на разум и историю, Боден писал, что первоначально все государства созданы завоеванием и насилием (а не путем добровольного соглашения, как утверждали некоторые тираноборцы). В результате справедливой войны возникли господские (вотчинные) государства, в которых монарх правит подданными как отец семьей. Таковы монархии Востока.
В Европе, рассуждал Боден, господские государства превратились в “законные монархии”, в которых народ повинуется законам монарха, а монарх – законам природы, оставляя подданным естественную свободу и собственность. Монарх не должен нарушать “законы бога и законы природы”, которые возникли раньше всех государств и присущи всем народам. Монарх, по мнению Бодена, должен быть верен слову, соблюдать договоры и обещания, установления о престолонаследии, о неотчуждаемости государственного достояния, уважать личную свободу, семейные отношения, вероисповедания (чем больше их будет, тем лучше, – меньше возможностей создания влиятельных враждующих группировок), неприкосновенность имущества.
Боден оспаривал распространенное среди тираноборцев мнение, что монархия должна быть избирательной – в период выборов неизбежны смуты, раздоры и междоусобицы; выборный монарх не заботится об общем достоянии, поскольку неизвестно, кто сменит его на престоле; этих недостатков лишена наследственная монархия, которая к тому же во Франции является традиционной (тираноборцы пытались доказать, что ранее монархи были выборными).
Боден считал наилучшей королевскую монархию – государство, в котором верховная власть (суверенитет) целиком принадлежит монарху, а управление страной (порядок назначения на должности) сложное, т. е. сочетающее принципы аристократические (на ряд должностей, преимущественно в суде и войске, король назначает только знатных) и демократические (некоторые должности доступны всем). Мудрым учреждением королевской монархии Боден называл Генеральные штаты. Они соединяют сословия (духовенство, дворянство, третье сословие), умеряют, но не ограничивают верховную власть. Они улучшают управление страной, предавая гласности злоупотребления должностных лиц, высказывая различные мнения. Хотя Генеральные штаты могут давать королю только советы, а принимать решения не могут, государь не вправе облагать подданных податями без их согласия, ибо, по естественному закону, никто не имеет права брать чужое достояние без воли владельца, утверждал Боден. Лишь в самом крайнем случае монарх может самолично налагать налоги для пользы государства (но Боден готов признать за подданными право пассивного сопротивления тирану в виде отказа платить подати).
Исходя из разработанной им концепции суверенитета, Боден ставил вопрос о сложных государствах. Он различал два вида государственных соединений. К соединениям, основанным на неравенстве, он относил государственные образования, включающие части, находящиеся в вассальной или иной зависимости от суверена, а также федерацию, которая, по мысли Бодена, основана на неравенстве, ибо суверенитетом обладает только союз в целом, а не отдельные его части (примером федерации он считал Священную Римскую империю германской нации). Второй вид соединений государств основан на равенстве – такова Швейцарская конфедерация, каждый из членов которой сохраняет суверенитет.
§ 6. Политико-правовые идеи раннего социализма. “Утопия” Томаса Мора. “Город Солнца” Томмазо Кампанеллы
Возрождение античного наследия повысило интерес к книге Платона “Государство”. Развитие идей Платона об общности имуществ привело к появлению произведений, заложивших основы социализма Нового времени. Существенным новшеством теорий раннего социализма было умозрительное распространение общности имуществ на всех граждан (а не только на философов и воинов, как у Платона), а также обоснование демократических учреждений в государствах, базирующихся на общественной собственности.
В
Сочинение написано в виде диалога: мореплаватель рассказывает автору и другим лицам о различных народах и странах, в том числе об острове Утопии .
В первой части сочинения Мор дал резкую критику огораживания и кровавого законодательства современной ему Англии. Порицая бессмысленную жестокость многочисленных законов, направленных против краж и бродяжничества, Мор остро ставит вопрос о причинах преступности в современном ему обществе. Основная причина всех вообще пороков и бедствий, считал Mop, – частная собственность и обусловленные ею противоречия интересов личности и общества, богатых и бедных, праздности и изнурительного труда, роскоши и нищеты. Частная собственность и деньги порождают преступления, которые “подвергаются ежедневной каре, но не обузданию”, общество само “создает воров и одновременно их карает”.
Взгляд на собственность как основу общества, определяющую его структуру, психологию, нравы, учреждения, законы, позволил Мору сделать ряд новых выводов о сущности государства и права. “При неоднократном и внимательном созерцании всех процветающих ныне государств, – писал Mop, – я могу клятвенно утверждать, что они представляются не чем иным, как неким заговором богачей, ратующих под именем и вывеской государства о своих личных выгодах”. Богачи используют государство “во-первых, для того, чтобы удержать без страха потери то, что стяжали разными мошенническими хитростями, а затем для того, чтобы откупить себе за возможно дешевую плату работу и труд всех бедняков и эксплуатировать их, как вьючный скот. Раз богачи постановили от имени государства, значит, также и от имени бедных, соблюдать эти ухищрения, они становятся уже законами”.
Автор “Утопии” одним из первых подчеркнул и то, что сложность и запутанность законодательства, охрана его жесточайшими наказаниями отвечают интересам богачей и направлены против трудящихся. Уже сами условия жизни простого народа, его приниженное положение не дают возможности разобраться в сложном законодательстве, истолковать и понять его запутанные положения. “Да ему и жизни на это не хватит, – писал Mop, – так как она занята у него добыванием пропитания”. Эгоизмом богачей обусловлено также применение суровых, несправедливых наказаний к неимущим, перед которыми стоит “жестокая необходимость сперва воровать, а потом погибать”.
Во второй части книги описываются учреждения и нравы жителей острова Утопии, находящегося в Новом Свете, где-то в южном полушарии. В Утопии существует общность имуществ и всеобщая обязательность труда; это коренным образом отличает общественный и политический строй утопийцев от порядков всех других государств.
Утопия – своеобразная федерация 54 городов. Утопийский сенат (по три представителя от каждого города) обсуждает общие дела острова – перераспределение продуктов, рабочей силы, прием иностранных посольств и др.
Устройство и управление каждого из городов одинаковы. В городе 6000 семей; в семье – от 10 до 16 взрослых. Каждая семья занимается определенным ремеслом (разрешен переход из одной семьи в другую). Для работы в прилегающей к городу сельской местности образуются “деревенские семьи” (от 40 взрослых), в которых житель города обязан проработать не менее двух лет (поощряются горожане, остающиеся в деревенской семье сверх этого срока).
Должностные лица в Утопии выборные. Каждые 30 семей избирают на год филарха (сифогранта); во главе 10 филархов стоит протофиларх (транибор). Протофилархи избираются из числа ученых. Они образуют городской сенат, возглавляемый князем. Князь (принцепс) избирается филархами города из кандидатов, предложенных народом. Должность князя несменяема, если он не заподозрен в стремлении к тирании. Наиболее важные дела города решают народные собрания; они же избирают большую часть должностных лиц и заслушивают их отчеты.
При описании государственных учреждений Утопии Мор во многом следовал античным образцам (государство-город, смешанная республика и др.). Вместе с тем он высказал ряд суждений о коренном изменении задач и методов деятельности государства, основанного на общественной собственности. Органы власти Утопии осуществляют общее руководство народным хозяйством и образованием. Именно поэтому должностные лица избираются из среды ученых (траниборы – члены городских сенатов); по той же причине создаются специальные учреждения для координации производства и потребления в масштабах страны (общеутопийский сенат).
Томас Мор подчеркивает демократизм учреждений утопийцев: “Между собой они живут дружно, так как ни один чиновник не проявляет надменности и не внушает страха. Их называют отцами, и они ведут себя достойно. Должный почет им утопийцы оказывают добровольно, и его не приходится требовать насильно”. Когда возможно, государство сокращает и без того короткий (шестичасовой) рабочий день. В Утопии существует широкая веротерпимость. Там много сект и религий. Запрещено лишь возбуждать религиозный фанатизм, осуждачь верования других (однако атеисты не могут занимать должности, а также публично защищать безбожие).
Всюду, где можно, государство стремится обойтись без запретов и регламентации, ограничивающих свободу граждан. Имеются общественные столовые, но можно готовить пищу дома. “Хотя никому не запрещено обедать дома, но никто не делает этого охотно, потому что считается непристойным и глупым тратить труд на приготовление худшей еды, когда во дворце, отстоящем так близко, готова роскошная и обильная”. Государство широко использует меры поощрения лиц, совершающих полезные для общества действия. В Утопии окружены всеобщим почетом граждане, добровольно исполняющие особо трудные или неприятные работы. Вместе с тем обязанность сифогрантов – наблюдать, чтобы никто не сидел праздно, а чтобы каждый усердно занимался своим ремеслом.
Новы и оригинальны рассуждения Мора о праве в Утопии. Поскольку в Утопии нет частной собственности, споры между утопийцами редки и преступления немногочисленны; поэтому утопийцы не нуждаются в обширном и сложном законодательстве. “У утопийцев законоведом является всякий, ведь... у них законов мало, и, кроме того, они признают всякий закон тем более справедливым, чем проще его толкование... Утопийцы считают в высшей степени несправедливым связывать каких-нибудь людей такими законами, численность которых превосходит возможность их прочтения или темнота – доступность понимания для всякого”.
Очень своеобразно для своего времени Мор решает проблему наказания. Протестуя против применения смертной казни за кражу, Мор противопоставлял жестокому законодательству современной ему Англии законы живущего где-то на востоке народа, по которым преступников не казнят, а присуждают к общественным работам. Аналогичное законодательство существует в Утопии; утопийцы, совершившие тяжкое преступление, обращаются в “рабство”.
Рабство, о котором идет речь в “Утопии”, – совсем не то рабство, которое было известно Античному миру, – оно не пожизненно (князь или народ могут смягчить или прекратить рабство раскаявшихся и исправившихся преступников) и не наследственно. “По мнению утопийцев, оно является достаточно суровым для преступников и более выгодным для государства, чем спешить убить виновных и немедленно устранить их. Труд этих лиц приносит более пользы, чем их казнь, а с другой стороны, пример их отпугивает на более продолжительное время других от совершения подобного позорного деяния”. Рабами становятся также военнопленные, взятые с оружием в руках, и осужденные на казнь преступники, купленные в других странах. Рабы закованы в золотые цепи (чтобы воспитать общественное презрение к драгоценным металлам) и выполняют неприятные работы (убой и свежевание скота и т.п.). Однако рядом с ними трудятся свободные утопийцы, добровольно выполняющие грязные работы: “Чем более они несут рабский труд, тем больший почет получают от остальных”. Основная мысль Мора сводится к тому, что принудительные работы – более гуманная мера наказания, чем широко распространенная в его время смертная казнь.
К войнам Мор относился резко отрицательно. Политике феодальных монархов, помышлявших в основном о завоеваниях и военной славе, он противопоставлял миролюбие утопийцев. “Утопийцы сильно гнушаются войною, как деянием воистину зверским ...вопреки обычаю почти у всех народов, они ничего не считают в такой степени бесславным, как славу, добытую войной”.
Основным препятствием на пути учреждения нового строя Т. Мор считал жадность и гордость богачей. Он рассчитывал на разум (рационалистическое обоснование преимуществ общественной собственности, всеобщего равенства и общего труда) и случай (в сочинении Мора – философ Утоп, основавший новое государство и учредивший его законы).
Другие произведения Т. Мора не столь значительны, как “Утопия”, принесшая ему всемирную славу. Вскоре после опубликования этой книги английский король Генрих VIII приблизил к себе Мора, назначая его на высокие государственные должности вплоть до высшей – лорда-канцлера. Разрыв Генриха VIII с римским папой явился одной из причин отставки Мора, отрицательно относившегося к Реформации. Мор был казнен по обвинению в государственной измене за отказ присягнуть королю как главе церкви. Получилось, что Мор пострадал за веру; это было использовано католической церковью, канонизировавшей автора “Утопии” (
Последующие теоретики раннего социализма испытали на себе сильное влияние “Утопии”, в том числе и новых идей о государстве и праве.
Эти идеи получили дальнейшее развитие в произведениях Томмазо (Джиана Доменико) Кампанеллы (1568–1639 гг.). Доминиканский монах Кампанелла был заключен в тюрьму за участие в подготовке восстания против испанского ига в Калабрии (южная Италия). В тюрьмах, где он провел около 27 лет, Кампанелла написал, в числе других произведений, “Город Солнца” (издано в
При описании общественного строя Города Солнца Кампанелла во многом следует “Утопии” Томаса Мора. Город находится где-то на острове около экватора. Он основан народом, решившим “вести философский образ жизни общиной”. Здесь нет частной собственности, все трудятся в соответствии со своими природными склонностями, труд почетен. Воспитание и обучение связаны с производительным трудом, организуются и регулируются государством.
Мысли Кампанеллы о наилучшем общественном строе отличаются от взглядов Мора тем, что Кампанелла, подобно Платону, пытался распространить принцип общности на брачно-семейные отношения; соответственно этому производственной ячейкой в Городе Солнца является не семья, а мастерская или бригада. Всячески подчеркивая вслед за Мором почетность труда, Кампанелла осуждает рабство; поэтому преступников в Городе Солнца не присуждают к общественным работам. Вместе с тем в описании порядков Города Солнца значительно резче, чем в “Утопии”, сказались уравнительность и грубый аскетизм. Вся жизнь соляриев (жителей Города Солнца) тщательно регламентирована. Они носят одинаковую одежду, получают одинаковую пищу (только в общественных столовых), военным строем отправляются работать, питаться, отдыхать, развлекаться.
Кампанелла полагал, что в обществе, основанном на общей собственности, сохранится государство. Однако государство, им описанное, резко отличалось от всего, что было известно истории политической мысли и государственных учреждений. Власть и управление в Городе Солнца основываются на трех принципах: 1) главными задачами нового государства будут организация производства и распределения, управление воспитанием граждан; 2) эти задачи государства обусловливают значительную роль ученых в осуществлении власти и управления; 3) новый общественный строй требует участия народа в управлении государством. Мор, наметивший эти принципы, считал возможным их осуществление в рамках соответствующим образом модифицированной смешанной республики, воспроизводящей ряд характерных черт античных и средневековых городских республик. Кампанелла же изображает совершенно новую организацию государственной власти, не имеющую аналогии в истории.
Ученые и лица, сведущие в какой-либо отрасли знания или искусства, образуют централизованную иерархию должностных лиц. Во главе Города стоит верховный правитель – “Солнце” (“Метафизик”) – всесторонне образованный человек, сведущий во всех науках, искусствах, ремеслах. Соответственно трем главным атрибутам бытия (мощь, мудрость, любовь) ему помогают три соправителя: “Пон” (“Сила” – ведает военным делом), “Син” (“Мудрость” – руководит развитием наук), “Мор” (“Любовь” – управляет воспитанием, деторождением, сельским хозяйством, производством продуктов питания, одежды и др.).
Коллегии высших должностных лиц подчинены лица, ведающие узкими специальностями (таковы, в частности, Агроном, Скотовод, Воспитатель, Экономист, Перспективист, Геометр, Поэт, Астроном). Имеются начальники отрядов, главные мастера; существуют и такие должности, как Правосудие (уголовное и гражданское), Мужество, Великодушие, Усердие, Бодрость, и т. д. Власть должностных лиц опирается на всеобщее уважение и добровольное подчинение; они распоряжаются при производстве работ, решают споры, наказывают нарушителей порядка, поощряют достойных, воспитывают и обучают подрастающее поколение.
В Городе Солнца дважды в лунный месяц созывается общее собрание всех соляриев, достигших 20-летнего возраста. На Большом Совете, как называется это собрание, каждому предлагается высказаться о том, какие есть в государстве недочеты. На Большом Совете обсуждаются все важные вопросы жизни государства.
Весьма оригинальны мысли Кампанеллы о способах сочетания демократии и правления ученых-специалистов. Кандидатуры на тот или иной пост предлагаются воспитателями, старшими мастерами, начальниками отрядов и другими должностными лицами, знающими, кто из соляриев к какой должности более пригоден; в Большом Совете каждый может высказаться за или против избрания; решение о назначении на должность выносится коллегией должностных лиц (четыре главных правителя, руководители соответствующих наук или ремесел, начальники отрядов).
Большому Совету принадлежит право поддержать или, наоборот, предотвратить назначение какого-либо лица; еще обширнее права Совета в контроле, критике и смене должностных лиц – здесь ему принадлежит решающее слово. Как видно, Кампанелла, считавший, что для исполнения той или иной должности необходимы специальные познания, четко понимал, что даже и наличие таких познаний не дает права оставаться в должности лицу, не завоевавшему популярности у сограждан.
Должностным лицам помогают советом так называемые жрецы, которые определяют дни посева и жатвы, ведут летопись, занимаются научными изысканиями (в том числе модной тогда астрологией, которую Кампанелла в духе времени считал важной наукой).
В Городе Солнца существуют право, правосудие, наказания. Законы немногочисленны, кратки и ясны. Текст законов вырезан на колоннах у дверей храма, где осуществляется правосудие. Солярии спорят друг с другом почти исключительно по вопросам чести. “Они преследуют у себя неблагодарность, злобу, отказ в должном уважении друг к другу, леность, уныние, гневливость, шутовство, ложь, которая для них ненавистнее чумы”. Процесс гласный, устный, быстрый. Для уличения необходимо пять свидетелей (это определяется тем, что солярии всегда ходят и работают отрядами). Пытка и судебные поединки, свойственные феодальному процессу, не допускаются. Наказания воздаются по справедливости и соответственно проступку.
Кампанелла порицал аморализм политиков и тиранов, придумавших понятие “государственная необходимость”, которое сводится к выгодному только им правилу – “для сохранения и приобретения власти можно преступить любой закон”. Кампанелла с горечью писал:
“Государи почитают Макиавелли за Евангелие. Ведь никто не верит ни в Библию, ни в Коран, ни в Евангелие, а все ученые и государи суть политики – макиавеллисты”.
Представления Кампанеллы о путях утверждения нового общества туманны. Город Солнца основан неким мифическим народом, сведущим в философии и астрологии. По мере распространения необходимых познаний весь мир придет к тому, что будет жить согласно их (соляриев) обычаям. Порядки Города Солнца он называет, как и Утопию Томаса Мора, “образцом для посильного подражания”, государственным устройством, “открытым посредством философских умозаключений”.
§ 7. Заключение
Новое политико-правовое мышление наметило тенденцию перехода от сословного к гражданскому обществу в общеевропейском масштабе. В XVI в. обозначились правовые и политические основы гражданского общества. Во-первых, утверждалась идея природного, морального, правового, религиозного равенства людей, идея, лежащая в основе и новых политико-правовых концепций, и массовых религиозно-политических движений. Во-вторых, после почти полуторатысячелетнего перерыва государство рассматривалось как общественное явление, не только самостоятельное по отношению к религии и церкви, но и даже имеющее превосходство над ними.
Новая политико-правовая идеология основывалась на рационалистической методологии и изучении государственно-правовой практики. За главную предпосылку, обусловливающую необходимость и деятельность государства, бралась “природа человека”, его склонности и интересы. Государство и право логически выводились из этой посылки, рассматривались в связи с интересами людей, их отношениями, историей и природной средой. Эти методологические положения были подчинены задаче обоснования антифеодальной программы, ряда общечеловеческих ценностей. Такова идея личности, освобожденной от феодальных оков и наделенной рядом прав и свобод. Концепция прав человека сложилась на последующих этапах развития политико-правовой идеологии, но ее теоретические основы заложены в трудах мыслителей XVI в.
В XVI в. речь шла еще преимущественно о преодолении религиозного и церковного отчуждения: опирающиеся на многовековую традицию церковь и религия, когда-то созданные людьми, превратились в чуждую им силу противостоящего народу духовенства, иррациональных обрядов, догм. Стремление преодолеть это отчуждение и породило Реформацию. Большинством реформаторов проблема политического отчуждения рассматривалась как производная от религиозной и церковной проблем.
В то же время раскованность мысли в период Возрождения положила начало созданию множества рационалистических политико-правовых концепций. Среди теоретиков той эпохи наиболее значителен Макиавелли, однако он много сделал для теоретического обоснования политического отчуждения. Коль скоро сфера политики – это область деятельности политиков, то народ от политики неизбежно отчужден. Именно поэтому Макиавелли – республиканец, а не демократ: он высоко ценит нравственные качества народа, но народу в государстве не отводится активная роль (только утверждение законов, выбор должностных лиц, оценка их деятельности, охрана государственного строя). Можно истолковать концепцию смешанной республики как идею защиты гражданского общества от произвольной власти тирана; но сама власть в любом ее виде и проявлении рассматривается как нечто принципиально отделенное от общества хотя бы теми особыми правилами, которыми она должна руководствоваться, проводя политику. Поэтому для исследования политики как таковой труды Макиавелли имеют непреходящее значение. Но проблема политического отчуждения в его концепции вечна и неразрешима.
Многие программные идеи XVI в. получили развитие в буржуазной политико-правовой идеологии последующих веков; таковы идеи незыблемости частной собственности и договорных отношений, свободы промыслов и торговли, осуществление которых при формальном равенстве лиц образует капиталистический вариант гражданского общества. Для XVI в. эти идеи и тенденции их реализации были прогрессивны, поскольку вели к сокрушению феодально-сословного строя. Но в том же веке стали складываться теории, отрицавшие не только феодально-сословное общество, но и любой строй, основанный на частной собственности и имущественном неравенстве. Взгляд на платоновскую общность имуществ как на основу рационально организованного общества с самого начала был коррективом к буржуазному образу гражданского общества, содержал идею его социализации.
Ранние социалисты теоретически доказывали недостаточность лишь формального равенства людей. Идея производства и распределения на основе общественной собственности более всего была порождена стремлением достичь социального равенства и свободы людей, их материальной обеспеченности. Но в условиях низкого уровня развития производства это равенство в их трудах доводилось до уравнительности (даже одинаковой пищи и одежды), ограничения потребностей членов общества. Необходимость государственного или общественного руководства экономикой, не знающей товарно-денежных отношений, порождала мысль о детальной законодательной регламентации отношений производства и потребления, быта и образования. Неумение найти стимулы к труду в обществе без конкуренции и частной собственности вело к преувеличению возможностей прямого государственного принуждения и надзора над процессом труда. Получилось так, что стремление преодолеть антагонизмы общества, порожденные частной собственностью, привело к умозрительному конструированию общества, совпадающего с государством. Это государство при всей необычности для того времени его демократических форм все же противостояло народу, поддерживая раз навсегда разработанный философский идеал. Именно поэтому Кампанелла, идеи которого по всем положениям отличались от взглядов Макиавелли, сходится с ним в определении форм и степени участия народа в управлении государством: народ в Городе Солнца все же не определяет политику, а, скорее, лишь оценивает ее.
Глава 9. ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ В ГОЛЛАНДИИ И АНГЛИИ В ПЕРИОД РАННИХ БУРЖУАЗНЫХ РЕВОЛЮЦИЙ
§ 1.Введение
В XVII в. в Западной Европе началось революционное низвержение сословно-феодального строя. От начала революции в Англии исчисляется Новое время – период истории, сменивший средневековье.
Идеологическим знаменем антифеодальных движений в Голландии, Англии и в других странах было протестантство. На основе кальвинизма сформировался особый тип личности – носитель новой протестантской этики, предписывающей личный аскетизм, трудолюбие и деловую честность. Сосредоточившись в городах, труженики-кальвинисты, объединенные религией, общностью интересов и деловыми связями, стремились освободиться от гнета и посягательств на их жизнь и свободу католической церкви и дворянско-монархических государств. Первой страной, успешно осуществившей революцию, была Голландия (Нидерланды, Республика Соединенных провинций), выдержавшая многолетнюю (1565–1609 гг.) освободительную войну против феодальной Испании, пытавшейся мечом и огнем искоренить распространившийся в Нидерландах кальвинизм. Вторая буржуазная революция произошла в Англии (“Великий мятеж” 1642–1649 гг. и “Славная революция” 1688–1689 гг.). Идеологическим знаменем этих революций был кальвинизм, но их концептуальным выражением и итогом стали теории естественного права и общественного договора, основанные на рационализме.
Рационализм, т.е. оценка общественных отношений с позиций “здравого разума”, применение к ним правил логики (типа: если все люди равны по природе, в чем смысл и оправдание сословных привилегий?) были могучим орудием критики феодальных отношений, несправедливость которых становилась очевидной, когда к ним прилагалась мерка природного равенства людей.
Социальной основой революций XVII в. были горожане (растущая буржуазия) и угнетенное феодалами крестьянство.
Классическим воплощением нового мировоззрения явилась теория естественного права. Эта теория стала складываться в XVII в. и сразу же получила широкое распространение. Ее идейные истоки восходят к трудам ранних буржуазных мыслителей, особенно к их попыткам построить политико-правовую теорию на исследовании природы и страстей человека. Теория естественного права основана на признании всех людей равными (от природы) и наделенными (природой же) естественными страстями, стремлениями, разумом. Законы природы определяют предписания естественного права, которому должно соответствовать положительное (позитивное, волеустановленное) право. Антифеодальный характер теории естественного права состоял уже в том, что все люди признавались равными, и это (естественное равенство людей) было возведено в обязательный принцип положительного, т.е. действующего, права.
§ 2. Возникновение теории естественного права. Учение Г. Гроция о праве и государстве
Первым крупным теоретиком школы естественного права был нидерландский ученый Гуго Гроций (1583–1645 гг.).
Нидерланды XVII в. представляли собой наиболее развитую страну того времени. В результате успешной борьбы против гнета испанского короля и феодалов Нидерланды добились независимости и создания республики. Между группами горожан и дворянства Нидерландов шла борьба за власть, нередко в форме столкновений кальвинистских сект. Приняв участие в этой борьбе, Гроций был осужден сторонниками враждебной группировки и вынужден эмигрировать во Францию. Там он написал знаменитый трактат “О праве войны и мира. Три книги” (
Цель трактата – решение актуальных проблем международного права. Разбор теоретических проблем войны и мира потребовал решения более общих вопросов о праве, справедливости, их источниках, формах существования, методах изучения. В результате Гроцием была разработана политико-правовая доктрина, основанная на новой методологии, содержащая оригинальные решения ряда проблем общей теории права и государства, а также некоторые радикальные для того времени программные положения.
Исходный пункт учения Греция – природа человека, социальные качества людей. Греции различает право естественное и право волеустановленное.
Источником естественного права является человеческий разум, в котором заложено стремление к спокойному общению человека с другими людьми. На этой основе Греции определяет предписания естественного права (требования разума), к которым относит “как воздержание от чужого имущества, так и возвращение полученной чужой вещи и возмещение извлеченной из нее выгоды, обязанность соблюдения обещаний, возмещение ущерба, причиненного по нашей вине, а также воздаяние людям заслуженного наказания”.
Волеустановленное право (оно делится на человеческое и божественное) должно соответствовать предписаниям естественного права.
Греции писал, что он не стремится затрагивать жгучие вопросы современности и будущего: “Поистине признаюсь, что, говоря о праве, я отвлекался мыслью от всякого отдельного факта, подобно математикам, которые рассматривают фигуры, отвлекаясь от тел”. Однако уже исходная, стержневая категория его доктрины – понятие и содержание справедливости и естественного права – раскрывается через те частноправовые институты, воплощение которых в законодательстве имело первостепенную важность для становления гражданского общества и для развивающейся буржуазии. “Общество, – утверждал Гроций, – преследует ту цель, чтобы пользование своим достоянием было обеспечено каждому общими силами и с общего согласия”. Поэтому справедливость как условие общежития “целиком состоит в воздержании от посягательств на чужое достояние”.
Противопоставление Гроцием требований естественного права нормам права волеустановленного, т. е. существовавшим в большинстве стран феодальным правовым институтам, явилось орудием критики феодального права и феодального строя в целом. Сам Гроций еще не делал из теории естественного права радикальных выводов; но теоретические основы для таких выводов, сделанных впоследствии идеологами революционной буржуазии, заложены были Гроцием.
В трудах Греция нередки ссылки на бога и св. писание; однако бог в его доктрине откровенно подчинен законам природы: “Естественное же право столь незыблемо, что не может быть изменено даже самим богом... Подобно тому, как бог не может сделать, чтобы дважды два не равнялось четырем, так точно он не может зло по внутреннему смыслу обратить в добро”. Поэтому естественному праву должно соответствовать не только человеческое, но и божественное волеустановленное право (т.е. предписания религии).
Согласно Гроцию, некогда существовало “естественное состояние”, когда не было ни государства, ни частной собственности. Развитие человечества, утрата им первоначальной простоты, стремление людей к общению, их способность руководствоваться разумом побудили их заключить договор о создании государства.
Теория договорного происхождения государства резко противостояла феодальным концепциям “богоустановленности” власти. “Первоначально люди объединились в государство не по божественному повелению, – писал Гроций, – но добровольно, убедившись на опыте в бессилии отдельных рассеянных семейств против насилия, откуда ведет свое происхождение гражданская власть”.
Идея договорного возникновения государства высказывалась в истории политико-правовой мысли задолго до Греция; в практике средних веков договоры между феодалами, между феодалами и городами были формой, источником права, в том числе и публичного права. Но только у Греция договор о создании государства рассматривается как исходное понятие теории государства, как основа самого государства, длящихся отношений власти и подчинения. Начиная с Гроция почти все теоретические построения XVII–XVIII вв., объясняющие сущность, причины, способы создания государства, исходили из этой посылки.
Государство Гроций определял как “совершенный союз свободных людей, заключенный ради соблюдения права и общей пользы”. Признаком государства является верховная власть, к атрибутам которой Гроций, подобно Бодену, относил издание законов (в области как религиозной, так и светской), правосудие, назначение должностных лиц и руководство их деятельностью, взимание налогов, вопросы войны и мира, заключение международных договоров.
Первостепенное внимание к проблемам международного права требовало специального исследования вопроса о носителе верховной власти, а тем самым о формах правления. Выводы Гроция в этой части довольно умеренны. Каждая существующая форма правления имеет своим источником общественный договор, считал он, поэтому носителем суверенитета являются лицо, или группа лиц, или собрание либо сочетание лиц и собраний, обладающие атрибутами верховной власти. Носители верховной власти представляют государство не только в международных связях, но и в отношениях с собственным народом. При создании государства народ мог избрать любую форму правления; но, избрав ее, народ должен повиноваться правителям и не может без их согласия изменить форму правления, ибо договоры, согласно естественному праву, должны исполняться. Поэтому Гроций считал правомерной любую существующую форму правления и отрицал право подданных сопротивляться хотя бы и несправедливым предписаниям власти.
Однако в эту концепцию Гроций вносит ряд существенных коррективов. Во-первых, народ может изменить образ правления, если это право (явно или неявно) оставлено за ним общественным договором либо если договор расторгнут правителями государства. Во-вторых, что более существенно для доктрины, при особых обстоятельствах право народа преобразовать государство вытекает из существа общественного договора. Поскольку при заключении общественного договора люди вряд ли возложили на себя “суровую обязанность при всех обстоятельствах предпочесть смерть необходимости вооруженного сопротивления насилию начальствующих лиц”, подданные вправе считать общественный договор расторгнутым в случае “крайней необходимости”, “большой и явной опасности”, грозящей подданным со стороны правителей государства. К таким случаям относится тот, когда “царь, проникнутый чисто враждебным духом, замышляет гибель всего народа”. В частности, замечал Гроций, явно имея в виду борьбу Нидерландов против гнета феодальной Испании, правомерно сопротивление монарху, если “ради благополучия одного народа он задумает гибель другого, чтобы устроить там колонии”.
Прогрессивны также международно-правовые взгляды Гроция. Главной причиной написания “Трех книг о праве войны и мира” было стремление Гроция доказать, что во время войны глас закона не заглушается грохотом оружия. Естественное право сохраняет свое действие и во время войн, о чем, печалился Гроций, нередко забывали его современники: “Я был свидетелем такого безобразия на войне между христианами, которое позорно даже для варваров, а именно: сплошь и рядом берутся за оружие по ничтожным поводам, а то и вовсе без всякого повода, а раз начав войну, не соблюдают даже божеских, не говоря уже о человеческих, законов, как если бы в силу общего закона разнузданное неистовство вступило на путь всевозможных злодеяний”.
Гроций осуждал агрессивные, захватнические войны, считал, что их зачинщики должны нести ответственность. Если же война началась, то она должна вестись ради заключения мира и подчиняться принципам естественного права. Одним из принципов международного права Гроций считал незыблемость договоров между государствами.
Книга Гроция уже в
§ 3. Основные направления политической и правовой идеологии в период английской буржуазной революции 1642–1649 гг.
В середине XVII в. произошла революция в Англии. Для идеологии различных политических группировок, выступавших в годы революции (1642–1649 гг.), характерно использование религиозных форм. Идеологическим знаменем революционных сил являлся кальвинизм в его различных разновидностях. Одним из требований революции была “чистка” англиканской церкви от остатков католицизма; поэтому противники короля назывались пуританами (от английского pure или от латинского purus – чистый). Наряду с религиозными доводами идеологи революции использовали положения теории естественного права, ссылались на прирожденные права англичан; широкое распространение получила также идея договорного происхождения государственной власти.
В процессе развития революции выявились различия интересов участвующих в ней классов, их разные представления о целях и задачах общей борьбы против сословно-феодального строя, государства и права. Этим обусловлены различия основных направлений политико-правовой идеологии, выразившиеся преимущественно в программных требованиях и наложившие отпечаток на способы их обоснования.
Теория естественного права в целом отвергалась сторонниками короля, которые ссылались на священное писание (“нет власти, кроме как от бога”).
Среди защитников абсолютизма в период революции очень сложную позицию занимал английский философ-материалист Томас Гоббс (1588–1679 гг.). Он написал ряд произведений; основное из них – “Левиафан, или материя, форма и власть государства” (
Учение о праве и государстве Гоббс стремился превратить в столь же точную науку, как геометрия, которая “является матерью всех естественных наук”. Математический метод, по Гоббсу, свободен от субъективных оценок. Учения о праве и справедливости постоянно оспариваются как пером, так и мечом, между тем как учение о линиях и фигурах не подлежит спору, ибо не задевает интересы людей, особенно власть имущих (если бы теорема Пифагора противоречила интересам власть имущих, то все книги по геометрии были бы сожжены). Однако намерение Гоббса создать свободное от субъективных оценок политико-правовое учение оказалось несбыточным; при всей абстрактности исходных позиций его учения и логичности выводов из этих позиций и выводы, и сами исходные позиции несли на себе четкий отпечаток бурной политической борьбы в Англии той эпохи.
Гоббс строил свое учение на изучении природы и страстей человека. Мнение Гоббса об этих страстях и природе крайне пессимистично: людям присущи соперничество (стремление к наживе), недоверие (стремление к безопасности), любовь к славе (честолюбие). Эти страсти делают людей врагами: “человек человеку – волк” (homo homini lupus est). Поэтому в естественном состоянии, где нет власти, держащей людей в страхе, они находятся в “состоянии войны всех против всех” (bellum omnia contra omnes).
Определенное влияние на учение Гоббса оказали и острые классовые столкновения в гражданской войне: “Соперничество в добывании богатств, почестей, командования или другой власти, – писал Гоббс, – приводит к распрям, вражде и войне, ибо один конкурент идет к достижению своего желания путем убийства, подчинения, вытеснения или отталкивания другого”.
Пагубность “состояния войны всех против всех” понуждает людей искать путь к прекращению естественного состояния; этот путь указывают естественные законы, предписания разума (по Гоббсу, естественное право – свобода делать все для самосохранения; естественный закон – запрет делать то, что пагубно для жизни).
Естественные законы гласят, что следует искать мира; в этих целях всем нужно взаимно отказаться от права на все; “люди должны выполнять заключенные ими соглашения”.
Отказываясь от естественных прав (т. е. свободы делать все для самосохранения), люди переносят их на государство, сущность которого Гоббс определял как “единое лицо, ответственным за действия которого сделало себя путем взаимного договора между собой огромное множество людей, с тем чтобы это лицо могло использовать силу и средства всех их так, как оно сочтет это необходимым для их мира и общей защиты”.
Государство – это великий Левиафан (библейское чудовище), искусственный человек или земной бог; верховная власть – душа государства, судьи и чиновники – суставы, советники – память; законы – разум и воля, искусственные цепи, прикрепленные одним концом к устам суверена, другим – к ушам подданных; награды и наказания – нервы, благосостояние граждан – сила, безопасность народа – занятие, гражданский мир – здоровье, смута – болезнь, гражданская война – смерть.
Власть суверена абсолютна: ему принадлежат право издания законов, контроль за их соблюдением, установление налогов, назначение чиновников и судей; даже мысли подданных подчинены суверену – правитель государства определяет, какая религия или секта истинна, а какая нет.
Гоббс, подобно Бодену, признает только три формы государства. Он отдает предпочтение неограниченной монархии (благо монарха тождественно благу государства, право наследования придает государству искусственную вечность жизни и т.д.).
В период революции и гражданской войны Гоббс осуждал смуты, мятежи, попытки парламента ограничить власть короля. Однако концепция Гоббса не пользовалась популярностью у сторонников короля. Дело не только в методологии учения Гоббса, решительно противостоявшего теологической идеологии абсолютизма. Не менее важно, что консервативная политическая программа в концепции Гоббса соединялась с обоснованием и защитой прогрессивных для того времени принципов частного права.
То, что Гоббс писал об абсолютности государственной власти, относилось более всего к области публичного, политического права. Обеспечение мира и безопасности требует, по Гоббсу, возложения на подданных в области политических отношений одних лишь обязанностей, предоставления суверену – только прав. Однако же в области частноправовых отношений подданным должны предоставляться широкая правовая инициатива, система прав, свобод и их гарантий.
Отсутствие у подданных каких-либо прав по отношению к суверену толкуется Гоббсом как правовое равенство лиц в их взаимных отношениях. Гоббс отнюдь не сторонник феодально-сословного деления общества на привилегированных и непривилегированных. В отношениях между подданными суверен должен обеспечить равную для всех справедливость (“принцип которой гласит, что нельзя отнимать ни у кого того, что ему принадлежит”), незыблемость договоров, беспристрастную защиту для каждого в суде, определить равные налоги. Одна из задач государственной власти – обеспечение той собственности, “которую люди приобрели путем взаимных договоров взамен отказа от универсального права”. Частная собственность, по Гоббсу, является условием общежития, “необходимым средством к миру”. Собственность, не забывает добавить Гоббс, не гарантирована от посягательств на нее со стороны суверена, но это относится более всего к установлению налогов, которые должны взиматься с подданных без каких-либо исключений и привилегий.
Неограниченность власти и прав правителя государства не означает в концепции Гоббса апологии абсолютизма континентального образца с его сословным неравенством, всеобщей опекой и тотальной регламентацией. Гоббс призывал суверена поощрять всякого рода промыслы и все отрасли промышленности, но предлагавшиеся им методы далеки от политики протекционизма.
В трудах Гоббса содержится понимание свободы как права делать все то, что не запрещено законом: “Там, где суверен не предписал никаких правил, подданный свободен делать или не делать согласно своему собственному усмотрению”. Цель законов не в том, чтобы удержать от всяких действий, а в том, чтобы дать им правильное направление. Законы подобны изгородям по краям дороги, поэтому лишний закон вреден и не нужен. Все, что не запрещено и не предписано законом, предоставлено усмотрению подданных; таковы “свобода покупать и продавать и иным образом заключать договоры друг с другом, выбирать свое местопребывание, свою пищу, свой образ жизни, наставлять своих детей по своему усмотрению и т.д.”. Рассуждая об отношениях подданных между собой, Гоббс обосновывал ряд конкретных требований в области права: равный для всех суд присяжных, гарантии права на защиту, соразмерность наказания преступлению и др.
Оценка доктрины Гоббса в истории политической мысли остается дискуссионной. Некоторые исследователи усматривают в учении Гоббса различные противоречия. Либеральные демократы считают ошибкой Гоббса отрицание политических прав и свобод; сторонники тоталитаризма, напротив, видят противоречия в допущении Гоббсом прав и свобод подданных в области частного права. Между тем доктрина Гоббса противоречива не более чем обоснованный им политико-правовой идеал – гражданское общество, охраняемое авторитарной властью. В концепции Гоббса нет оправдания тоталитаризма:
“Граждане пользуются тем большей свободой, чем больше дел законы оставляют на их усмотрение.., – писал Гоббс. – Граждане цепенеют, если не делают ничего без прямого предписания закона... Законы установлены не для устрашения, а для направления человеческих действий, подобно тому как природа поставила берега не для задержания течения реки, а для того, чтобы направлять его”. Представления о возможности и необходимости сочетания неограниченной власти суверена и гражданских прав подданных были присущи не только Гоббсу. Даже в обращении к подданным с эшафота Карл I заявил толпе собравшихся англичан: “Ваши вольности и свобода заключаются в наличии правительства, в тех законах, которые наилучше обеспечивают вам жизнь и сохранность имущества. Это проистекает не из участия в управлении, которое никак вам не надлежит. Подданный и государь – это совершенно различные понятия”. В последующие века не было недостатка в предположениях, что основой гражданского общества (или его учредителем) может и должна быть авторитарная власть.
Особенность учения Гоббса в том, что гарантией правопорядка и законности он считал неограниченную власть короля, с осуждением отнесся к гражданской войне, усмотрев в ней возрождение пагубного состояния “войны всех против всех”. Поскольку же такая война, по его теории, вытекала из всеобщей враждебности индивидов, Гоббс и выступал в защиту “королевского всемогущества”. Что касается пессимистических взглядов Гоббса на “природу человека” (люди злы) и основанных на этом выводов о необходимости государства, то аналогичные взгляды и выводы были свойственны ряду его современников, в том числе М. Лютеру, которого, насколько известно, никто не упрекал в “реакционности политических взглядов”.
Важно отметить, что, по Гоббсу, цель государства (безопасность индивидов) достижима не только при абсолютной монархии: “Там, где известная форма правления уже установилась, – писал он, – не приходится рассуждать о том, какая из трех форм правления является наилучшей, а всегда следует предпочитать, поддерживать и считать наилучшей существующую”. Не случайно эволюция взглядов Гоббса завершилась признанием новой власти (протектората Кромвеля), установившейся в Англии в результате свержения монархии. Если государство распалось, заявлял Гоббс, право свергнутого монарха остается, но обязанности подданных уничтожаются; они вправе искать себе любого защитника. Это положение Гоббс сформулировал в виде одного из естественных законов и адресовал солдатам армии свергнутого короля: “Солдат может искать своей защиты там, где он больше всего надеется получить ее, и может законным образом отдать себя в подданство новому господину”.
Реакционные феодалы Англии отрицательно относились к теории Гоббса. После реставрации Стюартов и смерти Гоббса его сочинения в Англии были запрещены.
Ведущей партией революции были индепенденты (independent – независимый). Политико-правовые взгляды индепендентов выражены в памфлетах великого английского поэта Джона Мильтона (1608–1674 гг.). Мильтон защищал свободу совести и равноправие всех религий, кроме католической. Опровергая доводы идеологов абсолютизма в защиту прав короля, Мильтон писал, что государство создано по велению бога общественным соглашением народа, который, в силу прирожденной свободы людей, имеет право управлять собой и создать тот образ правления, какой ему угодно. Для защиты общего блага народ назначил правителей, королей и сановников, над которыми поставил законы. Если короли говорят, что их власть от бога, то от бога же и свобода народа, власть которого первична, основана на прирожденных правах. Король же, правящий тиранически, – нарушитель договора и законов. Когда тирана судят вместо того, чтобы просто убить, – это проявление кротости и милосердия народа. Такими доводами Мильтон оправдывал революцию и казнь короля.
В целом индепенденты не были сторонниками широкой демократии; поначалу они стремились утвердить в Англии конституционную монархию, затем (после
Айртон оспаривал теорию естественного права, доводами которой, как он считал, невозможно обосновать собственность; по естественному праву каждый нуждающийся может посягнуть на чужое имущество. Основа собственности – не естественное, а именно гражданское право, источником которого является договор. “Ни закон бога, ни закон природы не дают мне собственности, – говорил Айртон. – Собственность есть установление человеческой конституции”. Коль скоро собственность установлена государством (в основе и собственности, и государства, как утверждал Айртон, общественное соглашение, договоры), то государство должно быть устроено так, чтобы собственность надежно охранялась. Гарантия собственности в том, чтобы во власти участвовали те, “кто владеет постоянным интересом в стране”, т.е. у кого находится земля, кто состоит в корпорациях, держит в руках всю торговлю. Только при этом условии “свобода может быть дана, а собственность не будет разрушена”.
Исходя из этого, Айртон возражал в
Против компромиссной позиции индепендентов, за республику и демократическую конституцию Англии выступили левеллеры (leveller – уравнитель). Группа идеологов, получившая это название, сложилась в конце первой гражданской войны; ее опорой являлись солдаты армии, требовавшие продолжения революции, демократизации государства, обеспечения прав и свобод народа.
Одним из идейных лидеров левеллеров был Джон Лильберн (1613, 1614 или 1618–1657 гг.). В многочисленных памфлетах, петициях, проектах и письмах он ссылался на “божье слово”, разум и естественное право. Последнее занимает стержневое место в его доктрине, причем толкуется более как прирожденные права англичан.
Прирожденными правами Лильберн и его единомышленники считали свободы слова, совести, печати, петиций, торговли, свободу от военной службы, равенство перед законом и судом. Все люди “по природе равны и одинаковы по силе, званию, власти и величию”. Левеллеры резко выступали против сословных различий и привилегий. К числу естественных прав они относили частную собственность: “Каждой личности дана личная собственность природой так, чтобы никто ее не нарушал и не узурпировал”.
Первостепенное значение левеллеры придавали проблемам демократизации государственного строя Англии. Государство, писал Лильберн, создано взаимным соглашением людей “для доброй пользы и блага каждого”. Отсюда проистекает неотчуждаемое право народа организовать государство таким образом, чтобы это благо было обеспечено. Власть должна быть основана на свободном выборе или согласии народа; никто не может господствовать над людьми без их свободного согласия. Исходя из этого, левеллеры требовали ликвидации королевской власти, палаты лордов, резко критиковали противостоявшие народу органы власти Ими разработаны проекты “Народного соглашения” – республиканской конституции Англии. К основным требованиям левеллеров в области политической относились: народное представительство, избираемое на один или два года; предоставление избирательных прав всем англичанам с 21 года (кроме бывших активных сторонников короля); закрепление прирожденного права англичан избирать шерифов, судей и других должностных лиц; совершенствование избирательной системы (равная, пропорциональная система выборов). Отстаивая принцип законности (равный для всех закон, без изъятий и привилегий), Лильберн близко подходил к идее “разделения властей”. Порицая всевластие “Долгого парламента”, Лильберн утверждал, что неразумно, несправедливо и губительно для народа, чтобы законодатели были одновременно и исполнителями законов. Не может парламент и осуществлять правосудие; депутаты должны лишь принимать законы, правила, инструкции для судов и должностных лиц, равно обязательные для всех (и для депутатов). В то же время все исполнители законов – чиновники, офицеры, судьи – не должны быть депутатами парламента. Левеллеры утверждали, что при соединении в одних руках власти принимать законы, исполнять их и осуществлять суд неизбежны возрождение привилегий, нарушения законности, узурпация власти.
При обсуждении проектов “Народного соглашения” возникла острая дискуссия между грандами и левеллерами о соотношении демократии и собственности. Возражая против требования всеобщего избирательного права, Айртон ссылался на то, что большая часть населения не имеет собственности: “Почему эти люди не могут проголосовать против собственности?” Левеллеры тоже боялись поколебать отношения собственности. Они согласились ограничить избирательное право, предоставив его только домохозяевам и исключив лиц, получающих пособие по бедности, состоящих в услужении, получающих заработную плату от частного лица.
Не менее существенны протесты вождей движения против наименования их левеллерами, их резкие выпады против “жалких диггеров” (см. далее), возражения против “невероятных слухов, что будто мы хотим уравнять состояния всех людей”. Боязнь поколебать отношения собственности сказалась и в том, что в проекты “Народного соглашения” были включены специальные запреты народному представительству упразднять собственность и делать все имущества общими. Левеллеры предлагали карать за одно лишь предложение закона об уравнении собственности как за государственную измену.
В процессе развития революции все более активно обсуждался вопрос о соотношении свободы и собственности, собственности, государства и права. В разгар второй гражданской войны своеобразное решение этого вопроса предложили истинные левеллеры, или диггеры. Памфлеты истинных левеллеров появились еще в
Наиболее видным теоретиком движения был Джерард Уинстенли (1609-?).
Революция, писал Уинстенли, не закончена: всецело заслуживает одобрения упразднение монархии и палаты лордов, однако ненавистное королевское правление не будет уничтожено до тех пор, пока сохраняются частная собственность и обусловленное ею порабощение народа. Уинстенли первым сформулировал понятие свободы, выразившее главное отличие социализма от буржуазной идеологии того времени: “Истинная республиканская свобода заключается в свободном пользовании землей. Истинная свобода там, где человек получает пищу и средства для поддержания жизни”.
Диггеры рассчитывали, что опыт коммуны на холме св. Георгия положит начало массовому созданию таких же коммун на общинных, церковных, королевских и иных землях. В тот период диггеры в принципе осуждали принуждение и, остро критикуя современное им государство и право, считали государство при строе общности вообще ненужным. Вскоре они убедились в наивности надежд на “пробуждение закона справедливости” в сердцах их противников.
В
В результате перевыборов парламента с преимуществами для неимущих и малоимущих, утверждал Уинстенли, будет учреждено республиканское правление, которое при активном содействии революционной армии передаст народу общинные земли, пустоши, земли, конфискованные у церкви и короля, и др.; на этих землях будут созданы коммунистические общины. Законы и воспитание подготовят условия для полного искоренения частной собственности, купли-продажи, денег, найма рабочей силы. После установления “истинной республиканской свободы” вступит в силу новая конституция Англии.
Уинстенли впервые в истории излагает проект конституции государства, основанного на общности имуществ. Проект состоял из 62 законов (законы об обработке земли, о складах, о наблюдателях, о выборах должностных лиц, о свободе, о браке, законы против измены, против купли-продажи, против праздности и др.).
Во главе Англии, проектировал Уинстенли, будет парламент, переизбираемый ежегодно; избирательные права должны иметь все мужчины с 20 лет (кроме преступников и тех, кто домогается должностей). Принятые парламентом законы обсуждаются народом, который вправе отклонить их. Должностные лица (миротворцы, наблюдатели, судьи и др.) избираются на один год. Новое государство должно не только охранять общественный порядок, гарантировать права и свободы граждан, но и руководить народным хозяйством. В республике будет иметься налаженная и централизованная служба информации – “начальники почты” оповещают страну об открытиях, сделанных в искусстве, ремесле, сельском хозяйстве, о почестях, которых удостоены изобретатели, о наиболее серьезных событиях, об ошибках и бедствиях и др. “Руководство хорошего правительства, таким образом осуществляемое, – писал Уинстенли, – может превратить всю страну, нет, даже всю земную фабрику в единую семью человечества и в единую хорошо управляемую республику”.
Проект содержит также уголовные законы, хотя, как полагал Уинстенли, упразднение частной собственности ликвидирует основную причину проступков и преступлений. К тем, кто попытается восстановить частную собственность, к убийцам применяется смертная казнь; к тем, кто совершит другие тяжкие преступления, к упорным тунеядцам – так называемое рабство (т.е. каторжные работы) и телесные наказания. Лиц, совершивших менее опасные проступки, предупреждают и увещевают.
Идеи диггеров далеко опередили их время; этим объясняется и слабость движения, и утопизм их проектов.
Революционные события 1642–1649 гг. завершились провозглашением Англии республикой и установлением протектората Кромвеля; после его смерти была восстановлена монархия Стюартов (
§ 4. Теоретическое обоснование демократии. Б. Спиноза
Видным теоретиком естественного права был голландский философ-материалист Бенедикт (Барух) Спиноза (1632-1677 гг.).
Жизнь и деятельность Спинозы протекали в условиях резкого обострения нападок кальвинистского духовенства на республиканское правительство, попыток дворянства установить монархию. Спиноза был современником революции в Англии. Острые противоречия эпохи нашли выражение в его учении.
Политико-правовое учение Спинозы связано с его философией, особенно с идеей строгой закономерности, причинной обусловленности всех явлений природы.
Под естественным правом Спиноза понимал необходимость, в соответствии с которой существуют и действуют природа и каждая ее часть. При этом, что важно для всего учения Спинозы, естественное право отождествлялось с “мощью” – способностью любой части природы к самосохранению: “Право каждого простирается так далеко, как далеко простирается определенная ему мощь”. Человек такая же часть природы, как и всякая другая; стремление к самосохранению предопределяет все его страсти, аффекты, т.е. состояния тела и их осознание. На познании страстей (аффектов) людей Спиноза стремился построить свое учение о праве и государстве.
Спиноза, вслед за Гроцием и Гоббсом, считал необходимым “рассматривать человеческие действия и влечения точно так же, как если бы вопрос шел о линиях, поверхностях и телах”. В его основном произведении “Этика, доказанная в геометрическом порядке” (закончено к
Подобно Макиавелли, Спиноза порицал философов и политических теоретиков, которые людей берут не такими, каковы они суть, а какими они хотели бы их видеть. Настоящая задача политики, утверждал Спиноза, в том, чтобы вывести из самого строя человеческой природы то, что наилучшим образом согласуется с практикой.
Человек, писал Спиноза, по природе эгоистичен и корыстолюбив: “Каждый защищает чужой интерес лишь постольку, поскольку думает тем самым упрочить свое благосостояние”. Спиноза искренне осуждал погоню за наживой, ненасытную жадность к деньгам как безумие, сумасшествие, которым подвержены толпа, чернь. Однако его политико-правовое учение строится на представлении, что корыстолюбие наряду с другими аффектами является вечной и неизменной чертой человеческой природы.
Коль скоро “каждый с величайшим жаром ищет своей личной пользы, – полагал Спиноза вслед за Макиавелли, – а за справедливейшие считает те законы, которые необходимы для сохранения и приумножения его достояния”, то политика должна основываться на том, что условием достижения общего блага является обеспечение частной собственности. Неудивительно, что при таком взгляде на природу человека Спиноза счел необходимым в самом начале “Политического трактата” (
Взгляды Спинозы на государство сложились под сильным влиянием Гоббса и в полемике с ним; диаметральная противоположность программных положений (Гоббс – сторонник абсолютной монархии, Спиноза – демократ) при общности методологических основ их концепций предопределила ряд разногласий в решении проблем теории. Наиболее существенное из них – отождествление Спинозой естественного права с “мощью”, попытка последовательно провести в концепции это своеобразное понимание естественного права.
Раз естественное состояние – это “состояние борьбы всех против всех”, оно вряд ли когда-нибудь существовало вообще (иначе как люди могли уцелеть?); к тому же оно не могло существовать еще и по той причине, что люди связаны разделением труда.
Спиноза – сторонник идеи общественного договора, но эта идея понимается им весьма своеобразно. Необходимость государства и законов обусловлена естественной причиной – противоречием между страстями и разумом людей. Человек только тогда свободен и могуществен, когда руководствуется разумом; однако большинство людей (толпа) не таково – люди одержимы пассивными аффектами, побуждающими к неразумным поступкам. Именно этим вызвана необходимость права и государства: “Если бы люди от природы так были созданы, что они ничего не желали бы, кроме того, на что им указывает истинный разум, – писал Спиноза, – то общество, конечно, не нуждалось бы ни в каких законах... Но человеческая природа устроена совсем иначе. Каждый человек стремится к своей пользе, к выгоде, но большинство руководствуется своим мнением, увлечением, а не разумом, движимо прихотями, не считается с будущим. Поэтому ни одно общество не может существовать без власти и силы, а следовательно, и без законов, умеряющих и сдерживающих страсти и необузданные порывы людей”. Законы, обеспеченные поощрением или наказанием, необходимы для того, чтобы подчинить разуму страсти, чтобы “сдержать толпу, точно лошадь уздой, насколько это возможно”.
Суждения Спинозы о праве и законе основываются на свойственном рационализму представлении о свободе как подчинении равному для всех разумному закону.
Коль скоро закон, обеспеченный принуждением, соединяет людей в общество и предназначен для того, чтобы обуздывать аффекты и дурные страсти, в нем должен быть воплощен истинный разум, всегда направленный на общее благо. Как добиться этого? Создание законов не может быть доверено монархам, сановникам и вообще отдельным лицам, прихоти которых в силу слабости человеческой природы (преобладание пассивных аффектов) неизбежно возьмут верх над разумом.
Чтобы закон был разумен, он должен быть принят большим собранием людей. Аффекты строго индивидуальны, страсти у всех разные, частные интересы противоречивы – все это в достаточно многочисленном собрании взаимопогашается, и в результате общим остается только разумное начало. Разумность законов и общая свобода обеспечены только там, где законы принимает многочисленное собрание, воля которого “определяйся не столько прихотью, сколько разумом, ибо дурные аффекты влекут людей врозь, и единодушие может установиться лишь постольку, поскольку люди стремятся к благородному или по крайней мере к тому, что кажется таковым”.
При таком подходе разумным и наиболее могущественным, прочным государством признавалась республика, особенно демократическая. “В демократическом государстве, – писал Спиноза, – менее должно бояться нелепостей, ибо почти невозможно, чтобы большинство собрания, если оно велико, сошлось на одной нелепости”.
Спиноза осуждал абсолютную монархию. В противоположность Гоббсу Спиноза утверждал, что естественное право не утрачивает своей силы в гражданском состоянии. Государство, как и любая часть природы, подчинено естественной закономерности, и его право тождественно его “мощи”, силе, фактической способности повелевать подданными. Эта способность, а тем самым и право (власть) государства далеко не беспредельны. Власть государства имеет границы.
К праву государства не может относиться то, к чему государство не в состоянии побудить подданных наградами или наказаниями. Это касается способности суждения. Поскольку власть не имеет фактической способности, “мощи” заставить людей думать или говорить то, что угодно государству, она не имеет на это и права.
Обоснованию свободы совести, науки, мнений, слова посвящен “Богословско-политический трактат” (
Граница государственной власти и в том, что она не должна совершать действий, подрывающих ее авторитет или вызывающих негодование подданных. Спиноза развивает мысли Макиавелли о социально-психологических основах власти, о страхе и любви подданных как опоре правительства, о ненависти и презрении – причине возмущений против него.
Поскольку стремление к самосохранению должно быть присуще государству, как и любой части природы, “к праву государства менее относится то, на что негодует большинство.., так как право государства определяется общей мощью народа, то несомненно, что мощь и право государства уменьшаются постольку, поскольку оно само дает поводы значительному числу лиц к заговору”.
Своеобразие идеи общественного договора в концепции Спинозы в том, что общественный договор, состоящий в перенесении сил (мощи, права) каждого на общество, т.е. государство, рассматривается, скорее, не как факт древней истории, а как отношение, постоянно существующее между подданными и верховной властью. Между ними существует нечто вроде равновесия сил, нарушать которое опасно. К праву государства не относятся действия, подрывающие его способность руководить подданными; всеобщее возмущение может положить конец “общественному соглашению”, превратить гражданское состояние в состояние враждебности.
В конечном счете все проблемы политики и права сводились Спинозой к начальному пункту: как, исходя из свойств человеческой природы, организовать само государство, чтобы все, и правители, и управляемые, действовали в соответствии с общим благом, хотят они этою или нет, т.е. чтобы все понуждались (добровольно ли или под давлением силы или необходимости) жить по предписанию разума? Задача решается, писал Спиноза, “если дела верховной власти будут упорядочены таким образом, что ничто, имеющее отношение к общему благу, не предоставлялось бы безусловно чьей-либо совестливости”.
Спиноза решительно отвергал абсолютную монархию: монарх, силы которого недостаточно для удержания подданных в подчинении, окружает себя знатью, строит своим подданным козни, боится их больше, чем внешних врагов, законы выражают прихоти правящей верхушки, правление решительно неразумно, враждебно общему благу.
Спиноза считал возможной ограниченную монархию, в которой государством управляет представительное учреждение, а также аристократическую республику, но обе эти формы он видел такими государствами, в которых нужны специальные меры, предупреждающие тиранию и угнетение.
Единственно абсолютное государство, могущественное, своенравное, опирающееся на согласие подданных, правящее ими при помощи только разумных законов, обеспечивающее свободу, равенство, общее благо, – это демократия, “народная форма верховной власти”.
Особенность демократии в том, что власть и законы не противостоят народу и не противоречат его свободе. Народ, будут ли в таком обществе законы умножаться или уменьшаться, тем не менее пребывает одинаково свободен, потому что он действует не вследствие авторитета другого лица, но по своему собственному согласию.
Как и Макиавелли, Спиноза защищал народ от нападок тех, “кто пороки, присущие всем смертным, приписывает одному только простонародью”.
Простой народ, который, ссылаясь на его невежество, упорно отстраняют от государственных дел (а его невежество в этих делах тем и обусловлено, что из них делают “государственную тайну”), ничуть не хуже знати. Природа у всех одна и та же. Вся разница в том, что знать маскирует свои пороки “пышностью, роскошью, мотовством, какой-то согласованностью пороков, ученым невежеством и изяществом распутства”. Само привилегированное положение знати делает ее надменной и развивает у нее другие пороки, которые в меньшей степени присущи простонародью.
Демократия, считал Спиноза, в наибольшей мере способна повелевать подданными и не имеет надобности их опасаться, поскольку устройство государства обеспечивает разумность законов, а тем самым свободу как подчинение осознанной необходимости. “Только тот свободен, кто, не кривя душой, живет, руководствуясь одним разумом”.
Разумность законов в демократии обеспечивается тем, что они принимаются многочисленным собранием, в котором взаимопогашаются противоречивые страсти.
При создании демократического государства люди “договорились, чтобы силу решения имело то, что получило большинство голосов”. Подчинение этому первоначальному решению обеспечивает общее равенство и свободу. Демократическое государство наиболее естественно и наиболее приближается к свободе, которую природа предоставляет каждому, ибо в нем каждый переносит свое естественное право не на другого, лишив себя на будущее права голоса, но на большую часть всего общества, единицу которого он составляет. И на этом основании все пребывают равными, как прежде в естественном состоянии.
Концепция Спинозы – первое в идеологии Нового времени теоретическое обоснование демократии.
Политико-правовое учение Спинозы было также определенным шагом к постижению сущности государства и права. Его стремление освободить теорию политики от морализирования, привнесения в нее субъективных оценок предопределило отождествление силы и права, “мощи” и законов природы. Применительно к политике такое отождествление в концепции Спинозы стало средством обоснования “границ государственной власти”, прогрессивных политико-правовых программных требований.
Представление о силе как основе права было определенным выходом за рамки чисто рационалистических схем, ориентировало теоретический поиск основ и законов развития права и государства на отношения, лежащие за пределами договоров, соглашений, волеизъявлений отдельных и многих лиц, намечало путь углубления исканий в теории права и государства.
§ 5. Обоснование “Славной революции” 1688 г . в учении Дж. Локка о праве и государстве
Провозглашенная в Англии после казни короля республика просуществовала до реставрации монархии в
Политико-правовые итоги “Славной революции” получили теоретическое обоснование в трудах английского философа Джона Локка (1632–1704 гг.).
В произведении “Два трактата о правлении” (
Как и другие теоретики естественно-правовой школы, Локк исходит из представления о “естественном состоянии”. Важная особенность учения Локка в том, что он обосновывает идею прав и свобод человека, существующих в догосударственном состоянии. Естественное состояние, по Локку, – “состояние полной свободы в отношении действий и распоряжения своим имуществом и личностью”, “состояние равенства, при котором всякая власть и всякое право являются взаимными, никто не имеет больше другого”.
К естественным правам относится собственность, которая трактовалась широко: как право на собственную личность (индивидуальность), на свои действия, на свой труд и его результаты. Именно труд, по Локку, отделяет “мое”, “твое” от общей собственности; собственность – нечто, неразрывно связанное с личностью: “То, что человек извлек из предметов, созданных и предоставленных ему природой, он слил со своим трудом, с чем-то таким, что ему неотъемлемо принадлежит и тем самым делает это своей собственностью”.
Обоснование частной собственности направлялось как против уравнительных теорий (коль скоро люди не равны по трудолюбию, способностям, бережливости – собственность не может быть равной), так и еще более против феодального произвола, посягательств абсолютной монархии на имущество подданных (произвольные налоги, поборы, конфискации).
В естественном состоянии, рассуждал Локк, все равны, свободны, имеют собственность (с появлением денег она стала неравной); в основном это – состояние мира и доброжелательности. Закон природы, утверждал Локк, предписывает мир и безопасность. Однако любой закон нуждается в гарантиях. Закон природы, предписывающий мир и безопасность, был бы бесполезен, если бы никто не обладал властью охранять этот закон, обуздывая его нарушителей. То же и естественные права людей – каждый обладает властью охранять “свою собственность, т.е. свою жизнь, свободу и имущество”.
Естественные законы, как и всякие другие, утверждал Локк, обеспечиваются наказанием нарушителей закона в такой степени, в какой это может воспрепятствовать его нарушению. Одной из важнейших гарантий закона и законности Локк считал неотвратимость наказания. В естественном состоянии эти гарантии недостаточно надежны, ибо неупорядоченное использование каждым своей власти наказывать нарушителей закона природы то карает чрезмерно сурово, то оставляет нарушение безнаказанным. К тому же происходили споры из-за понимания и толкования конкретного содержания естественных законов, ибо “закон природы не является писаным законом и его нигде нельзя найти, кроме как в умах людей”.
Для создания гарантий естественных прав и законов, считал Локк, люди отказались от права самостоятельно обеспечивать эти права и законы. В результате общественного соглашения гарантом естественных прав и свобод стало государство, имеющее право издавать законы, снабженные санкциями, использовать силы общества для применения этих законов, а также ведать отношениями с другими государствами.
В духе юридического мировоззрения Локк рассуждал об основаниях распространения власти на тех, кто не участвовал в заключении первоначального соглашения (дети и иностранцы), о праве народа пересмотреть первоначальное соглашение в случае тиранического правления, нарушения естественных прав или их гарантий. Наиболее важны те положения теории Локка, в которых категории естественного права соединяются с теоретически осмысленным опытом английской буржуазной революции.
Поскольку, по Локку, государство создано для гарантии естественных прав (свобода, равенство, собственность) и законов (мир и безопасность), оно не должно посягать на эти права, должно быть организовано так, чтобы естественные права были надежно гарантированы. Главная опасность для естественных прав и законов проистекает из привилегий, особенно из привилегий носителей властных полномочий. “Свобода людей в условиях существования системы правления, – подчеркивал Локк, – заключается в том, чтобы жить в соответствии с постоянным законом, общим для каждого в этом обществе и установленным законодательной властью, созданной в нем; это свобода следовать моему собственному желанию во всех случаях, когда этого не запрещает закон, и не быть зависимым от непостоянной, неопределенной, неизвестной самовластной воли другого человека”.
Согласно теории Локка, абсолютная монархия – один из случаев изъятия носителя власти из-под власти законов. Она противоречит общественному договору уже по той причине, что суть последнего в установлении людьми равного для всех суда и закона, а над абсолютным монархом судьи вообще нет, он сам судья в собственных делах, что, конечно же, противоречит естественному праву и закону. Абсолютная монархия – всегда тирания, так как нет никаких гарантий естественных прав. Вообще же, когда кто-то изъят из-под власти законов, имеет привилегии, люди начинают думать, что они находятся по отношению к такому человеку в естественном состоянии, поскольку никто кроме них самих не может защитить их прав от возможных посягательств со стороны привилегированного. Отсюда – одно из основных положений теории Локка: “Ни для одного человека, находящегося в гражданском обществе, не может быть сделано исключение из законов этого общества”.
Пределы власти государства при всех формах правления – естественные права подданных. Государственная власть, писал Локк, не может брать на себя право повелевать посредством произвольных деспотических указов, наоборот, она обязана отправлять правосудие и определять права подданного посредством провозглашенных постоянных законов и известных, уполномоченных на то судей. Власть не может лишить какого-нибудь человека части его собственности без его согласия. Локк считал правомерным и необходимым восстание народа против тиранической власти, посягающей на естественные права и свободу народа. Но главное в том, чтобы организация самой власти надежно гарантировала права и свободы от произвола и беззакония. Отсюда проистекает теоретически обоснованная Локком концепция разделения властей, воспроизводящая ряд идей периода английской революции.
Гарантия и воплощение свободы – равный для всех, общеобязательный, незыблемый и постоянный закон. Законодательная власть является высшей властью в государстве, она основана на согласии и доверии подданных. Локк – сторонник представительной системы, принятия законов представительным учреждением, избираемым народом и ответственным перед ним, так как народу всегда принадлежит верховная власть отстранять или изменять состав законодательного органа, когда народ видит, что законодательная власть действует вопреки оказанному ей доверию. К законодательной власти Локк относил также деятельность уполномоченных на то судей; в этом сказалась особенность английского права, одним из источников которого является судебная практика.
Законодательная и исполнительная власти не должны находиться в одних руках, рассуждал Локк, в противном случае носители власти могут принимать выгодные только для них законы и исполнять их, делать для себя изъятия из общих законов и другими способами использовать политические привилегии в своих частных интересах, к ущербу для общего блага, мира и безопасности, естественных прав подданных.
Поэтому орган, осуществляющий законодательную власть, не должен заседать постоянно – слишком велик соблазн для депутатов узурпировать власть целиком, создать для себя привилегии, править тиранически. К тому же принять закон – недолгое дело; постоянно заседающий законодательный орган опасен для стабильности законов; определенные права депутатов, данные им на время заседания парламента, не должны превращаться в привилегии, выводящие их из-под власти законов. В этих рассуждениях Локка, аналогичных некоторым идеям левеллеров, был выражен опыт времен революции, осуждение попыток “Долгого парламента” сосредоточить в своих руках всю полноту власти в интересах только какой-либо из политических группировок.
Не менее опасно, заявлял Локк, наделение законодательной властью монарха и правительства – их политические привилегии неизбежно направляются против естественных прав подданных. Законодательная власть – высшая власть в том отношении, что законы строго обязательны для правительства, чиновников и судей. Монарх – глава исполнительной власти – имеет так называемые прерогативы – право распускать и созывать парламент, право вето, право законодательной инициативы, даже право в интересах общего блага совершенствовать избирательную систему для более равного и пропорционального представительства.
Но деятельность монарха и правительства должна быть строго подзаконна, причем монарх не должен препятствовать регулярным созывам парламента. Одним из частных случаев тиранического правления, давшего народу право на восстание, Локк называет взятый из английской истории пример, когда исполнительная власть препятствовала созыву и работе законодательного органа.
Идею разделения властей Локк теоретически обосновывал такими чертами природы человека, как способность разума создавать общие правила и руководствоваться ими (отсюда законодательная власть), способность своими силами выполнять эти решения, прилагать общие правила к конкретным ситуациям (отсюда суд, исполнительная власть), наконец, способность определять свои отношения с другими людьми (этим обусловливается так называемая союзная, или федеративная, власть, ведающая международными отношениями). Вместе с тем из слабости человеческой природы, склонности к искушениям теоретически выводилась необходимость специальных гарантий законности и прав граждан (в том числе разделения властей, недопустимости политических привилегий).
Теория разделения властей отражала опыт английской революции и ее итоги.
Политическое учение Локка оказало большое влияние на последующее развитие политической идеологии. Особенно широкое распространение имела теория естественных неотчуждаемых прав человека, использованная Джефферсоном и другими теоретиками американской революции и вошедшая затем во французскую Декларацию прав человека и гражданина
Обоснование естественных прав, выражавших основные требования буржуазии в области права (свобода, равенство, собственность), принесло Локку славу основателя либерализма; исследование гарантий этих прав, их защиты от произвола власти, обоснование разделения властей ставит его в первые ряды теоретиков парламентаризма; наконец, стремление ограничить деятельность государства охранительными функциями кладет начало идеям правового государства.
Ряд идей Локка выходил далеко за рамки обоснования и защиты только буржуазных интересов. Уже понятие трудовой собственности давало логические обоснования для противоположных взглядов: от апологетического взгляда на любую собственность как на “продукт труда и бережливости” до радикального требования предоставления права собственности только тем, кто эту собственность создает и увеличивает (последний мотив позже часто звучал в эгалитарных и социалистических теориях). Разработанная Локком теория разделения властей применима к обоснованию защиты не только буржуазного правопорядка, но и вообще гражданского общества от произвола всякой авторитарной власти.
Гуманистическое содержание политико-правового учения Локка более всего выражено в концепции естественных прав человека. Это учение впоследствии критиковалось за то, что Локк назвал мало прав и не ставил вопрос об их материальных гарантиях. Однако в XVII в. важнее всего было добиться признания естественных прав личности, которые до того отрицались и попирались феодально-абсолютистскими государствами. Созданная Локком концепция прав человека на свободу, равенство и собственность, не зависящих от государства, развивалась и дополнялась в последующие века, когда существенно пополнился перечень “формальных” прав и свобод правами и свободами социальными, которые, однако, практически неосуществимы без их хотя бы поначалу и формального, но фундаментально-генетического основания.
§ 6. Заключение
Главным итогом XVII в. в идеологии Западной Европы стало формирование теории естественного права, выразившей основные принципы гражданского общества. В теории естественного права получили развитие идеи
XVI в. о природе человека, его страстях и разуме как об основе и движущих силах политики. Существенное достижение и основа теории естественного права XVII в. – идея всеобщего естественного равенства людей. Впервые в многовековой истории человечества было выдвинуто и широко обосновано представление о всеобщем правовом равенстве людей независимо от их социального положения и происхождения. Этим теория естественного права Нового времени существенно отличалась от идей “права природы” античных философов и политических мыслителей.
В отличие от христианских авторов средневековья, традиционно видевших в “свободной воле людей” источник и причину греха и зла в мире, теоретики естественного права считали свободу воли, направляемой разумом, основой общежития, отношений между людьми, каждый из которых свободен в поступках, в выборе вариантов поведения и потому должен нести ответственность за свои действия.
Рационалистический подход к государству, попытки использовать категории частного права для объяснения причин его возникновения и существования ввели в содержание политико-правовых теорий не только главную идею общественного договора, но и категорию естественного состояния, перспективную для последующего исследования догосударственной истории человечества, а также проблему взаимных прав и обязательств власти и народа.
В политико-правовой идеологии Западной Европы XVII в., по существу, была сформирована и теоретически обоснована модель гражданского общества, практическое осуществление которой заняло несколько веков и в масштабах человечества далеко не завершено.
В конце XVII в. был сформулирован и обоснован перечень естественных прав и свобод человека, ставший классическим для последующей эпохи. Тогда же были теоретически обозначены основные пути реализации этих прав и свобод в гражданском обществе. Разработка проблемы защиты человека от государственной власти вела к идее правового и демократического государства, постановка вопроса о материальных гарантиях прав и свобод, защиты человека от голода и нищеты порождала мысль о социальном государстве.
XVII в. стал громадным шагом вперед в развитии учений о праве и государстве. В процессе преодоления теологического мировоззрения рушились догмы средневековой схоластики; рационалистически ставились и решались проблемы соотношения личности, права и государства, обсуждались вопросы о происхождении, задачах и функциях государства и права, об их роли в общественной жизни. Взгляд на человека с его потребностями, социальными качествами как на исходный пункт учений о праве и государстве обусловил ярко выраженный аксиологический аспект доктрин естественного права XVII-XVIII вв., непререкаемое положение о ценности личности, о подчиненности права и государства земным интересам людей.
Бурный событиями XVII в. породил ряд вариантов идеи преодоления политического отчуждения. Исходным пунктом большинства этих вариантов была теоретически богатая, хотя и умеренная по программным выводам концепция Греция. Гроций первым обосновал взгляд на право как на право человека, разумное право, без чего вообще нет человека.
Из пессимистических взглядов Гоббса на природу человека логически выводилась принципиальная отчужденность государства от народа. Однако в его концепции не только считались естественными и закономерными самые, казалось бы, антисоциальные страсти людей, но и в рамках полного политического отчуждения личности за последней признавались достоинство, свобода и равенство в отношениях с себе подобными. Ради этого достаточно содержательного гражданского равенства (отнюдь не равенства нулей, как в деспотическом государстве!) и возводилось в принцип само это политическое отчуждение. По существу, Гоббсом описано гражданское общество, охраняемое авторитарной властью (Стюартов или Кромвеля). В этой теории нет противоречий, хотя противоречивой часто становилась государственно-правовая практика, считающая источником права произвольную волю суверена, но пытавшаяся предписать этой воле правила естественных законов. Нередко ответом суверена на эти попытки были деяния и суждения: “Лучше капля силы, чем мешок права”. Стремление преодолеть такое чисто практическое противоречие заметно в теории Спинозы, отождествлявшего право и силу, а также в концепции Локка, согласно которой свобода и равенство граждан предписаны государству самой природой.
Локком был обозначен тот вариант преодоления политического отчуждения, который состоит в замене традиционной суверенной власти государства над обществом и народом суверенитетом права. Как необходимое средство обеспечения верховенства закона, основанного на данных природой правах человека, обосновывалось ослабление самого государства (разделение властей). В результате государство оказывалось подчиненным незыблемым принципам права, а само право из велений власти превращалось в стабильную основу общества равных перед законом и свободных собственников.
Иной вариант преодоления политического отчуждения был предложен Спинозой: коль скоро государство порождено противоречием между страстями и разумом людей, то вся задача в том, чтобы и людьми, и государством руководил разум. Это достигается демократическим устройством государства, при котором оно фактически сливается с народом и, оставаясь обособленной от общества силой, воплощающей разумную общую волю, перестает быть чуждым и опасным для общества и народа.
В процессе революционных событий в Англии разрабатывался также революционный вариант преодоления политического отчуждения. Левеллеры и диггеры отстаивали идею революционно-демократической власти, подготавливающей условия для максимального развития демократии на основе институтов англосаксонского самоуправления и парламентаризма.
Глава 10. ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ НЕМЕЦКОГО И ИТАЛЬЯНСКОГО ПРОСВЕЩЕНИЯ XVII-XVIII ВВ.
§ 1. Введение
Естественно-правовая теория была прямой наследницей гуманистических идей Возрождения, его веры в могущество и конечное торжество человеческого разума. Она переложила эти идеи на язык права, дала теоретико-правовое обоснование и формулирование общечеловеческим нравственным ценностям, представлениям о справедливости в отношениях между людьми, между человеком и обществом, государством. Именно поэтому естественно-правовая теория, как и современное ей Просвещение, оказалась универсальной: ее идеи могли восприниматься и воспринимались в различных социально-политических условиях и соответственно с ними получали различное толкование. Абстрактность предложенных теоретических конструкций позволяла давать им различающиеся оценки и делать из этих оценок порой весьма противоречивые политические выводы.
Существенные отличия социально-политических условий в Италии и Германии от обстановки в Нидерландах, Англии и Франции предопределили не менее существенные отличия в толковании и оценке учения о естественном праве, выводах из него у итальянских и немецких мыслителей. Отсутствие реальной исторической почвы для прогрессивной и тем более революционной трактовки теории естественного права (последняя даже во Франции появится позже) обусловило коллизии между гуманистическими, общечеловеческими началами, заложенными в теории, и объективно-классовым их истолкованием.
§ 2. Естественно-правовые теории в Германии
Усиление феодальной эксплуатации, политической и идеологической реакции, установление княжеского абсолютизма, окончательно утвердившегося в результате Тридцатилетней войны (1618–1648 гг.) и приведшего к возникновению в некоторых землях Священной Римской империи германской нации полицейского государства, существенно задержали не только социально-экономическое, но и идейное развитие страны. Идеология, получившая теоретическое обоснование в естественно-правовых учениях Голландии и Англии, приобретает в Германии весьма умеренное и во многом не самостоятельное истолкование. Немецким просветителям были присущи лишь идеи разрыва с религиозным мировоззрением, противопоставления последнему разумного начала. В государственно-правовой науке эта тенденция нашла выражение в учениях С. Пуфендорфа, X. Томазия и X. Вольфа.
Учение Самуила Пуфендорфа (1632–1694 гг.) складывалось под влиянием теорий Г.Греция и Т. Гоббса. Существенные различия между этими теориями Пуфендорф пытался примирить, используя общий для них рационализм. Попытка создать светскую правовую теорию, светское в своей основе учение о государстве, отстоять свободу мысли в условиях Германии того времени была прогрессом, умеренным, но все же прогрессом. Однако одновременно с этим Пуфендорф обосновывал необходимость сохранения крепостничества и княжеского абсолютизма.
В своем учении о праве и государстве Пуфендорф исходит из представления о естественном состоянии, которое вслед за Гоббсом трактует не как исторический факт, а как методологическое предположение, позволяющее объяснить сущность и происхождение права и государства. Естественное состояние характеризуется свободой и независимостью индивидов. Человеческая природа противоречива. Она не порождает “войну всех против всех” (как считал Гоббс), но достаточно эгоистична. Именно последнее (а не естественное стремление к общежитию, как считал Гроций) в условиях, когда не обеспечены естественные права, порождает стремление людей объединиться ради собственной пользы и безопасности. В результате возникают политическое общество и государство.
Пуфендорф в принципе отвергает теологическую теорию происхождения государства. Государство – продукт сознательной деятельности людей, их решения объединиться. В основе возникновения государства лежат два договора: первый – между людьми об объединении и выборе формы правления, второй – между людьми и избранным ими правителем об обязанности подданных подчиняться власти и обязанности правителя заботиться о подданных. Второй договор предполагает сохранение у людей некоторых естественных прав (свободы вероисповедания, свободы убеждений), но не допускает сопротивления власти. Пуфендорф утверждал, что лучшей формой правления является абсолютная монархия. Правда, у нее есть некоторые недостатки, считал он, и желательно было бы, чтобы при монархе создавался какой-то представительный орган. Дальше этого весьма скромного пожелания Пуфендорф не идет, будучи убежден, что практически неограниченная власть монарха обеспечивает главное – общественный порядок и безопасность подданных. Естественная свобода утрачена людьми с образованием государства, получившего право наказывать их во имя общего блага.
Обосновывая с помощью идей естественно-правовой теории сложившийся в немецких землях княжеский абсолютизм, Пуфендорф оправдывает и упрочившееся в то время крепостничество. Он утверждал, что крепостничество – результат добровольного договора между господами и теми, кто не имел работы и средств существования, и, значит, выгодного им.
Последователь Пуфендорфа профессор Христиан Томазий (1655–1728 гг.), первым в Германии начавший читать лекции по естественному праву не на латыни, а на немецком языке, продолжал намеченную Пуфендорфом линию на освобождение государственно-правовой науки от господства теологии (хотя сам Томазий был религиозен). Но в трактовке естественного состояния и естественного права он расходился со своим предшественником. Человек – существо общественное, утверждал Томазий, и природа его состоит в том, чтобы жить в мирном общении с другими. Воспринимая здесь точку зрения не Пуфендорфа, а Гроция, Томазий в обоснование права и государства воспроизводит некоторые идеи Спинозы. Он отмечал, что основа естественного права – мораль, которая предписывает делать то, что соответствует разумной природе людей. Но требования морали не подкреплены принуждением. А поскольку люди делятся на мудрых и глупых и для первых – нужен совет, а для вторых – принуждение, то рассчитывать на добровольное следование требованиям морали нельзя. Поэтому необходима принудительная власть. Она избавляет людей от страха перед вредом, который могут причинить глупые, и осуществляется государством, созданным людьми, а не богом.
Государство у Томазия – “естественное общество, которое заключает в себе верховную власть ради довольства всех и гражданского благополучия”. Как и Пуфендорф, Томазий считает, что образование государства было оформлено двумя общественными договорами: об объединении в государство и о назначении правителя. Власть правителя имеет цель сохранить общественный мир. Она не распространяется на те действия подданных, которые не посягают на общественный мир, а также на деятельность человеческого ума.
Право в государстве отличается от морали, оно создается и защищается людьми, и его действие подкреплено принуждением. Обратив таким образом внимание на существенное различие между моралью и правом, Томазий считает необходимым ограничить сферу действия права. Государство не должно посягать на духовную свободу личности, свободу убеждений. Иноверцы и инакомыслящие не должны подвергаться уголовному преследованию, еретиков надо просто высылать из государства. Нетрудно заметить в этом и расхождение Томазия с Гоббсом, и осуждение им практики полицейского государства, широко вмешивавшегося в личную жизнь подданных и практиковавшего процессы о колдовстве и применение пыток, при которых, утверждал он, “обвиняемый, еще не будучи признанным виновным, подвергается более суровому и жестокому наказанию, нежели какое могло бы пасть на него после осуждения”.
Считая монархию лучшей формой государства, Томазий утверждал, что предпосылкой власти монарха является согласие народа повиноваться ему и что народ даже может протестовать против несправедливостей. Но этот протест возможен только в том случае, если монарх выходит за рамки, очерченные общественным договором. Кроме того, протест может быть только пассивным: подданные не обязаны в этом случае повиноваться монарху, но “они не должны и сопротивляться ему, а обязаны терпеливо переносить сделанную им несправедливость”. Томазий считает, что для устранения несправедливости и раздоров между людьми следовало бы стремиться к такому идеальному строю, где будет существовать общность имуществ. Однако, по его мнению, это станет возможным в далеком будущем, когда длительный процесс духовного совершенствования людей создаст предпосылки для подобной организации общества.
Таким образом, в немецкой политико-правовой мысли нарастало критическое отношение к существующим порядкам, полицейскому государству. Но оно было весьма умеренным и не выходило за рамки либеральных пожеланий не допустить посягательств на свободу вероисповедания, свободу убеждений. Либеральные пожелания и иллюзорные мечтания об отдаленном общественном идеале к тому же оказались всего лишь эпизодом в истории. На смену им идет консервативное истолкование естественно-правовых идей, попытка использовать их для апологии полицейского государства в период его расцвета.
Такая попытка была предпринята Христианом Вольфом (1679–1754 гг.). Как и его предшественники, он не был чужд передовым идейным веяниям, представлениям о свободе личности как о норме естественного права. Однако практические выводы Вольфа из этих теоретических представлений вполне соответствовали оправданию полицейского государства, которое пытались выдать за государство просвещенного абсолютизма.
Природа человека, по Вольфу, характеризуется стремлением к совершенствованию. Разум указывает путь к этому – делай добро и избегай зла. Таков нравственный закон природы, соответствующий стремлению людей к совершенствованию и души, и тела, и общества. Человек обязан следовать этому нравственному закону, в этом его право. Право, таким образом, выводится из нравственной обязанности. Оно требует быть нравственным. “Нет права, – писал Вольф, – без нравственности обязательства, которое ему предшествует, в котором оно коренится и из которого оно проистекает. Есть врожденные человеческие права, потому что есть врожденные человеческие обязанности”.
От природы все люди равны, поэтому они имеют равные права. Поэтому же ни один человек не должен иметь власть над другим – все люди свободны. Нравственная обязанность совершенствоваться порождает право на образование и научные исследования, право на жизнь и даже право на труд – без труда нет совершенствования, и никто не должен предаваться праздности.
В естественном состоянии, когда люди жили семьями, они не имели достаточно средств для совершенствования. Поэтому семьи решили объединиться в государство, цель которого – “общее благосостояние и общая безопасность”, обеспечивающие совершенствование людей. Объединившись в государство, люди образовали народ, который передал свою верховную власть правительству. Среди форм государства – демократии, аристократии, монархии и смешанной формы – Вольф считает лучшей монархию, ибо, по его мнению, монарх всегда представляет весь народ.
С образованием государства народ ограничил свою свободу для совершенствования составляющих его людей. Во имя этого же ограничено и природное равенство людей. Точно так же каждый человек может ограничить свою свободу и отдать себя в рабство. Отсюда возникает власть одних лиц (господ) над другими (крепостными).
Законы государства – практическая реализация естественного закона. Они дают свободу, необходимую для исполнения нравственных обязанностей. Право – свобода действий для исполнения обязанностей. Рамки этой свободы определяются властью государства, властью просвещенного монарха, заботящегося об общем благе. Эта забота обязывает его регламентировать все сферы человеческой деятельности – хозяйственную и духовную, политическую и научную. Монарх может и должен заставлять работать и предоставлять работу, устанавливать размер заработной платы и цены на товары, заботиться о школьном образовании и развитии искусства, обязывать ходить в церковь и запрещать собрания в частных домах, не допускать распространения учений, вредных для государственного блага, религии и нравственности, и т.д.
Для этого монарх должен быть наделен неограниченной властью в законодательстве, судебной области, назначении чиновничества, вопросах войны и мира. Чтобы максимально использовать свою власть для общего блага, рассуждал Вольф, монарх должен быть добродетельным, знать науку управления государством, любить свой народ и окружать себя умными советниками, не творить произвол. Повиновение ему должно быть безусловным, поскольку сопротивление может возвратить людей в естественное состояние.
Таковы основные представители немецкой политико-правовой идеологии XVII–XVIII вв. Экономическая отсталость большинства немецких земель, неразвитость политических отношений, реакционный режим полицейского государства привели к тому, что они в лучшем случае создавали абстрактные теоретические конструкции, не имевшие шансов на реализацию, или, как это было у Вольфа, поддерживавшие идеи просвещенного абсолютизма. Не случайно прусский король Фридрих II писал Вольфу, что задача королей – осуществлять идеи философов.
Если в Англии, а позже и во Франции естественно-правовая доктрина стала идейным оружием в борьбе против феодального абсолютизма, теоретической основой лозунгов буржуазных революций, то в Германии она превратилась в средство рационалистического обоснования существовавшего режима и положительного права со скромными пожеланиями их совершенствования во имя общего блага.
§ 3. Правовая теория Ч. Беккариа
Политическая история Италии эпохи феодализма представляет собой весьма сложную картину. Многие века сохранялась политическая раздробленность страны. Усобицы правителей итальянских княжеств и городов-республик обессилили и обескровили страну, сделали ее сравнительно легкой добычей Испании, король которой фактически стал управлять значительной частью Италии. Политические неурядицы существенно затрудняли социальное развитие страны. Итальянская буржуазия, преимущественно ростовщическая и торговая, далекая от народа и экономически связанная с феодалами, была настроена весьма умеренно. Дальше пожеланий политической централизации и осуждения произвола и беззакония, характерных для феодализма, она не шла. Это и обусловило в конечном счете трактовку учения о естественном праве итальянскими просветителями XVIII в., наиболее видным представителем которых был Чезаре Беккариа (1738-1794 гг.).
В теории Беккариа заметны следы идей Греция и Гоббса. Но наибольшее влияние на него оказало французское Просвещение. Он с большим уважением отзывался о Вольтере, Монтескье, Руссо и других просветителях, точно так же как многие из них высоко оценили его книгу “О преступлениях и наказаниях”. Это сочинение, принесшее ему широкую известность, проникнуто верой в человеческий разум, свободолюбием, идеями гуманизма и законности.
Трактовка естественного состояния и причин, побудивших людей перейти от него к политическому общежитию, у Беккариа мало чем отличается от трактовок Гоббса. В естественном состоянии люди жили в одиночку. Постоянные войны между ними делали их естественную свободу необеспеченной и поэтому бесполезной. Для общего блага люди объединились и пожертвовали частью своей свободы во имя безопасности и обеспечения оставшейся у них части свободы (здесь Беккариа ближе к Грецию). Из пожертвованной людьми части свободы и образовалась по общественному договору верховная власть государства. Хранителем ее стал суверен как представитель всего общества. Он должен был обеспечить людям общее благо – безопасность и справедливость.
Беккариа различает справедливость божественную, естественную и человеческую. Первые две – основаны на божественных и естественных законах. Человеческая справедливость базируется на общественном договоре, устанавливающем пределы власти государства. Она изменчива. Ее критерием должно быть общее благо. Основанные на ней законы государства должны иметь в виду возможно большее счастье для возможно большего числа лиц. Но невежественные представления о человеческой справедливости привели к тому, что законы государства являются оружием в руках незначительного меньшинства. Они несправедливы, закрепляют сословные привилегии, право сильного и связанные с ним произвол и насилие. Беккариа резко критикует современную ему юриспруденцию, при которой законами считаются изречения римских и средневековых юристов, а уголовное право опирается на вековые предрассудки. Существующие законы, писал он, “служат только для прикрытия насилия”, помогают приносить народ “в жертву ненасытному идолу деспотизма”.
Причину этого Беккариа видит в утверждении частной собственности, дающей одним власть и благополучие, а другим – нищету и бесправие. Право собственности – “ужасное и, может быть, не необходимое право”. Однако дальше констатации этого Беккариа не идет. Он далек от социалистических идей и не помышляет о радикальном переустройстве общества. Все его надежды связаны с просвещенным монархом, заботящимся о своих подданных, об устранении нищеты и неравенства, покровительствующим наукам и искусству, образованию и нравственности народа. Такой монарх издает справедливые и мудрые законы, перед которыми все будут равны, которые будут строго соблюдаться и обеспечат права человека.
Развивая идею законности, Беккариа утверждал, что свобода гражданина – в его праве делать все, что не противоречит законам, что сами власти должны строго соблюдать законы Без этого не может существовать “законное общество”. Посягательства на безопасность и свободу граждан являются поэтому одним из тяжких преступлений. Только законы могут устанавливать наказания, и право их издания принадлежит только суверену как представителю всего общества. Сам суверен может издавать лишь общие законы, но не может судить за их нарушения Это задача суда, выясняющего факты. Наказание же, определяемое судом, не может выходить за пределы, установленные законом, иначе оно несправедливо и не соответствует условиям общественного договора.
Исходя из этих теоретических посылок, Беккариа в своей книге “О преступлениях и наказаниях” утверждал, что причина преступности лежит в социальных условиях – нищете людей и столкновении их интересов, порождаемых человеческими страстями. А потому целью наказания должно являться предупреждение новых преступлений и исправление преступников. Для этого наказание должно быть публичным, наименьшим из возможных в каждом конкретном случае, соразмерным преступлению и установленным в законе. Беккариа протестовал против применения широко распространенных в эпоху феодализма пыток, мучительных наказаний и призывал к ограничению применения смертной казни. Он отстаивал равенство всех перед законом и возможность наказания человека только за те деяния, которые определены законом как преступные.
Аргументация Беккариа в пользу отмены смертной казни заслуживает особого внимания как практически первое в истории теоретически убедительное выступление такого рода. Правда, Беккариа допускал применение смертной казни, но только в чрезвычайных обстоятельствах, когда это необходимо для сохранения существующего правления или при борьбе нации за свободу.
Во всех остальных случаях, по его мнению, смертная казнь несправедлива и неоправданна.
Теоретически, по естественному праву, недопустимо, чтобы человек желал лишить себя жизни и, следовательно, он не мог предоставить это право другим. Смертная казнь – “война нации с гражданином”, т е возврат в естественное состояние Практически же многовековой опыт показывает, что угроза смертной казни не останавливает преступника. По мнению Беккариа, более эффективно пожизненное лишение свободы. А то обстоятельство, что она веками существовала почти у всех народов, не оправдывает смертную казнь, как не могут быть оправданны существовавшие когда-то человеческие жертвоприношения. Смертная казнь неоправданна и с моральной точки зрения, так как способствует распространению в народе ожесточенности и безнравственности Неоправданна она, доказывал Беккариа несколько позже, и с точки зрения юридической – ее применение может быть результатом ошибки судей, которая становится уже непоправимой.
Идеи Беккариа были восприняты классическим направлением в уголовно-правовой науке и уголовным законодательством, закрепившим прогрессивные принципы равенства перед уголовным законом, “нет преступления и нет наказания без указания о том в законе”, соответствия тяжести наказания тяжести совершенного преступления.
§ 4. Заключение
Своеобразие социально-политических условий Германии и Италии XVII–XVIII вв. определило сочетание в политико-правовой идеологии этих стран умеренно прогрессивных в идеологической и консервативных в политической сфере теорий.
Просветительские идеи вылились преимущественно в абстрактные теоретические построения и практически приспосабливались к существующему политическому устройству Конечно, освобождение государственно-правовой теории от теологической оболочки, восприятие идеи о государстве как общем благе, обоснование ссылками на естественное право идей свободы личности, вероисповедания, убеждений и (особенно у Беккариа) гуманизма было выражением назревших потребностей общественного развития
И все же выше допустимости пассивного сопротивления существующей государственной власти и весьма умеренной критики режима полицейского государства немецкая политическая мысль в то время не поднялась. Более того, с укреплением княжеского абсолютизма в немецких землях в политической мысли появилась его апология.
Аналогично этому даже у наиболее передового из рассмотренных мыслителей – Беккариа, чьи заслуги в развитии уголовно-правовой теории того времени были громадны, гуманистические надежды на совершенствование общих условий жизни и законодательства связывались опять-таки с просвещенным монархом.
[1] С 1910 года фундаментализмом стали называть ортодоксальное течение в протестантизме США, которое требовало буквального истолкования Библии, не допускающего критического отношения к содержанию любой из ее частей. Впоследствии этим термином стали обозначать не только христианские, но и все вообще религиозные направления, провозглашающие неизменность догматики, буквальное принятие содержания религиозных книг, строгое и неуклонное исполнение всех традиционных предписаний религии. - Прим. авт.
