Реферат Иван грозный 9
Работа добавлена на сайт bukvasha.net: 2015-10-28Поможем написать учебную работу
Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
от 25%
Подписываем
договор
Введение ………………………………………………………………………….2
Личность Ивана Грозного ……………………………………………………….3
Заключение ………………………………………………………………………15
Список литературы ……………………………………………………………...16
Введение
Личность Ивана Грозного, на мой взгляд, является одной из самых ярких личностей во всей истории России. К исследованию феномена его правления в разные времена обращались историки разных стран, представители различных исторических школ, его царствованию посвящено немало литературных и кинематографических произведений. Одни связывают имя Ивана IV с ужасами опричнины, называя его тираном и деспотом, для других Иван IV - гениальный политик, основной целью которого являлось укрепление русской государственности, третьи считают, что все его действия определялись этапами развития его психической болезни. Однако существование столь противоречивых мнений только лишний раз доказывает, что личность Ивана IV - интереснейший предмет для исторических изысканий.
В своей работе я попытаюсь исследовать именно личность Ивана IV, особенности его характера и темперамента, которые, на мой взгляд, в немалой степени повлияли на ход исторического развития России.
Личность Ивана Грозного
Царь Иван родился в 1530 году. Он был сыном Василия III и Елены Глинской, дочери выходца из Литвы князя Василия Глинского. От природы он получил ум бойкий и гибкий, вдумчивый и немного насмешливый, настоящий великорусский, московский ум. Но обстоятельства, среди которых протекло детство Ивана, рано испортили этот ум, дали ему болезненное развитие. Великий князь Василий III умер, когда Ивану было три года. После смерти матери, мальчик, которому исполнилось тогда 8 лет, остался круглым сиротой. Страной управляла Боярская дума. Наступила эпоха боярского правления, эпоха беззакония, насилия, вражды и борьбы за власть. В результате многолетних кровавых распрей верх одержали родственники покойной Великой княгини Елены – Глинские.
Мальчик-государь рос в обстановке заброшенности и пренебрежения. Родственники – бояре не только не заботились о его образовании и воспитании, но даже плохо одевали и кормили его младшего брата Юрия, а иногда и прямо обижали и оскорбляли Ивана.
В душе Ивана рано и глубоко врезалось чувство сиротства, брошенности, одиночества, о чем он твердил при всяком случае: «Родственники мои не заботились обо мне». Отсюда его робость, ставшая основной чертой его характера. Безобразные сцены боярского своеволия, его собственная беспомощность и бессилие развили в нем робость, подозрительность, недоверие к людям, а с другой стороны – пренебрежение к человеческой личности и человеческому достоинству.
Ивана часто сердили в детстве. Его ласкали, как государя, и оскорбляли, как ребенка. К тому же он был испуган в детстве, когда митрополит Иоасаф скрывался в 1542 году от сторонников Шуйского. Тогда мятежники разбили окна у митрополита, бросились за ним во дворец и на рассвете вломились с шумом в спальню маленького государя, разбудили и напугали его.
Имея в своем распоряжении много свободного времени, Иван предавался чтению и перечитал все книги, которые мог найти во дворце.
Единственным его искренним другом и духовным наставником был митрополит Макарий, знаменитый составитель Четьих Миней, огромного сборника всей церковной литературы.
Юноше Великому князю не было еще и полных 17 лет, когда его дядя Михаил Глинский и его бабушка – княгиня Анна, сумели подготовить политический акт большой государственной важности. 16 января Иван IV был торжественно коронован как царь всея Руси. Во время торжественной службы миторополит возложил на Ивана крест, венец и бармы, по преданию, некогда присланные на Русь византийским цесарем Константином для венчания князя Владимира Мономаха. Устами митрополита была начертана программа деятельности царя: в союзе с церковью, которая отныне являлась «матерью» царской власти, царь должен был укрепить «суд и правду» внутри страны, вести борьбу за расширение государства. По завершении чина венчания Великий князь стал «боговенчанным царем». Дополнение короткого слова «царь» к и без того уже пышному титулу Великого князя – «Государь и Великий князь Московский, Владимирский и прочих земель» - делало его носителя равным по чину императору «Священной Римской империи», ставило выше европейских королей – датского, английского, французского и многих иных, уравнивало с восточными государями – казанским и астраханским ханами, наследниками Золотой Орды, недавними повелителями Руси.
Как все люди, слишком рано начавшие борьбу за существование, Иван преждевременно вырос. В 17-20 лет, при выходе из детства, он уже поражал окружающих непомерным количеством пережитых впечатлений и передуманных мыслей, до которых его предки не додумывались и в зрелом возрасте.
Иван IV рано потерял равновесие своих духовных сил, уменье направлять их, рано привык вводить в деятельность ума участие чувства. Иван – один из лучших московских ораторов и писателей XVI века, потому что был самый раздраженный москвич того времени.
Царь совершал или задумывал совершить много хорошего, умного, даже великого, и рядом с этим наделал еще больше поступков, которые сделали его предметом ужаса и отвращения для современников и последующих поколений. Разгром Новгорода по одному подозрению в измене, московские казни, убийство сына и митрополита Филиппа, безобразия с опричниками в Москве и в Александровской слободе – читая обо всем этом, подумаешь, что это был зверь от природы. Но он не был таким. По природе или воспитанию он был лишен устойчивого нравственного равновесия и при малейшем житейском затруднении охотнее склонялся в другую сторону. В каждом встречном он прежде всего видел врага. Всего труднее было приобрести его доверие.
Соединение привязчивости и недоверчивости выразительно сказалось в духовной Ивана IV, где он дает детям наставление, «как людей любить и жаловать и как детям их беречься». Эта двойственность характера и лишала его устойчивости.
Иван был царь. Черты его личного характера дали особое направление его политическому образу мыслей, а его политический образ мыслей оказал сильное, причем вредное влияние на его политический образ действий, испортил его.
Иван рано и много, раньше и больше, чем бы следовало, стал думать своей тревожной мыслью о том, что он – государь Московский и вся Руси.
Скандалы боярского правления постоянно поддерживали в нем эту душу, сообщали ей тревожный, острый характер.
Ивана учили грамоте, заставляя часослов и псалтырь с бесконечным повторением задов, прежде пройденного. Он понимал эти библейские афоризмы по-своему. Они давали ему прямые и желанные ответы на вопросы, какие возбуждались в его голове житейскими столкновениями, подсказывали нравственное оправдание тому чувству злости, какое вызывали в нем эти столкновения.
Политические думы царя вырабатывались тайком от окружающих. Впрочем, по его сочинениям можно с некоторой точностью восстановить ход его политического самовоспитания.
Его письма к князю Курбскому наполовину политические трактаты о царской власти и наполовину политические памфлеты против боярства и его притязаний.
Иван IV был первый из московских государей, который узрел и живо почувствовал в себе царя в настоящем библейском смысле, помазанника божия. Это было для него политическим откровением, и с той поры его царственное Я сделалось для него предметом поклонения: он сам для себя стал святыней и в помыслах своих создал для себя целое богословие политического самообожания в виде ученой теории своей царской власти. Теория осталась неразработанной в государственный порядок. В политическую программу, т.к. не имела практических выводов. Грозный царь больше задумывал, чем делал. Жизнь московского государства и без Ивана устроилась бы так же, как она строилась до него и после него; но без него это устроение пошло бы легче и ровнее, чем оно шло при нем и после важнейшие политические вопросы были бы разрешены без тех потрясений, какие были им подготовлены. Царь Иван был замечательный писатель, даже бойкий политический мыслитель, но он не был государственный делец. Одностороннее себялюбие и мнительное направление его политической мысли при его первой возбужденности лишило его политического такта, политического глазомера, чутья действительности, и успешно приняв завершение государственного порядка, заложенного его предками, он незаметно для себя самого кончил тем, что поколебал самые основания этого порядка.
Иван Васильевич, одаренный в высшей степени нервным темпераментом и с детства нравственно испорченный уже в юности начал привыкать ко злу и, так сказать, находить удовольствие в картинности зла, как показывают его вычурные истязания над псковичами. Он был до крайности труслив в то время, когда ему представлялась опасность, и без удержу смел и нагл, когда был уверен в своей безопасности. Пораженный московским пожаром и народным бунтом, он отдался безответно Сильвестру, который умел держать его в суеверном страхе и окружил советниками. С тех пор Иван надолго является совершенно безличными; русская держава правится не царями, а советом людей, окружающих царя. Его лучше стыд, что он, самодержец по рождению, был долго игрушкой хитрого попа и бояр, что с правом на полную власть он не имел никакой власти, что всё делалось не по его воле. В нем загорелась свирепая злоба. Иван начал мстить тем, которые держали его в неволе, а потом подозревал в других лицах стремления, боялся измены, создавал в своем воображении небывалые преступления и, смотря по его расположению духа, то лучше и казнил одних, то страшным образом оставлял целыми других после обвинения. Мучительные казни доставляли ему удовольствие. Напрасно объяснять его злодеяния какими-нибудь руководящими целями и желанием ограничить произвол высшего сословия, напрасны думы создания из него образа демократического государя.
Иван был человеком в высшей степени бессердечным. Если среди совершаемых злодеяний, находились порывы раскаяния, то это делалось скорее из того же суеверного, чем благочестивого страха божьего наказания. Будучи вполне человеком злым, Иван представлял собой также образец чрезмерной лживости.
Думают, что Иван горячо любил свою первую супругу; действительно, на ее погребении он казался в не себя от горести и спустя многие годы после ее кончины вспоминал о ней с нежностью в своих письмах. Но , оказывается, что через восемь дней после её погребения Иван уже искал себе другую супругу и остановился на мысли сватать сестру Сигизмунда –Августа Екатерину, а между тем, как бы освободившись от семейных обязанностей предался необузданному разврату, так не поступают действительно любящие люди.
Сватовство И.Васильевича на июльской принцессе не удалось. Условием этого брака был мирный договор, по которому Москва должна была уступить Польше Новгород, Псков, Смоленск и Северные земли. Подобные условия не могли быть приняты.
21 августа
Брат новой царицы Михайло, необузданный и развратный, поступил в число новых любимцев царя.
Женитьба не имела хорошего влияния на Ивана. Царь продолжал вести пьяную и развратную жизнь и даже, как говорят, предался разврату противоестественным образом с Федором Басмановым.
В ходе войны произошли события, подействовавшие на Ивана и усмирившие его кровожадные наклонности. Раздраженный против бояр, сторонников Адашева и Сильвестра, он боялся измены от всех тех, кого подозревал в дружбе со своими прежними опекунами. Ему казалось, что за невозможностью овладеть снова царем они перейдут к Сигизмунду – Августу или к крымскому хану и т.п. При такой подозрительности царь брал с них поручные записки в том, чтобы служить верно государю и его детям.
2 февраля, когда царь прибыл в Москву его едва узнали. Злоба его исказила, взгляд был мрачен и свиреп. Видно было, что перед этим он понес потрясение, которое зловредно подействовало на его здоровье. С этих пор поступки царя показывают состояние души, близкое к умопомешательству.
Царский образ жизни стал вполне достоин полупомешанного. Иван завел у себя в Александровской слободе подобие монастыря, отобрал 300 опричников, надел на них черные рясы сверх вышитых золотом кафтанов; сам себя называл игуменом, Вяземского назначил келарем, Малюту Скуратова – пономарем, сам сочинил для братии монашеский устав и сам лично с сыновьями ходил звонить на колокольню. В 12 часов все должны были вставать и идти к продолжительной полуночнице. В 4 часа по царскому звонку вся братия собиралась к заутрене к богослужению. И, кто не являлся, того наказывал 8-дневной эпитимией. Нередко после обеда царь Иван нередко ездил пытать и мучать опальных. Их приводили целыми сотнями. То было любимое развлечение Ивана: после кровавых сцен он казался особенно веселым. Современники говорят, что он постоянно дико смеялся смотря на мучения своих жертв.
Земщина представляла собой как бы чужую покоренную страну, преданную произволу завоевателей, но в то же время Иван допускал поразительную непоследовательность и противоречие, вообще отличавшее его характер и соответствовавшее нездоровому состоянию души. Ту же земщину, в которой он на каждом шагу видел себе изменника, царь собирал для совещания о важнейших политических делах.
Во время того, как Иван делает первый шаг к примерению с Польшей, ему приходится вступить в борьбу с церковной властью за свой произвол, доведенный до сумасбродства. Иван задался убеждением, что самодержавный царь может делать всё, что ему вздумается, что не должно бы могло поставить преграды его произволу или даже осуждать его деяния, как бы они ни были безнравственны и неразумны.
Прошло несколько месяцев после того, как митрополит Филипп был убит, его мужество раздразнило Ивана. Жажда крови в Иване усиливалась. Его рассудок все более затмевался. В сентябре 1569 года умерла вторая жена, Марья Темрюковна, никем не любимая. Ивану вообразилось, что и она, подобно Анастасии, отравлена лихими людьми. Постоянный ужас, каждоминутная боязнь за свою жизнь все более овладевали царем. Он был убежден, что кругом его множество врагов и изменников, а отыскать их был не в силах, он готов был то истреблять повально чуть ли не весь русский народ, то бежать от него в чужие края. Уже и своим опричникам он не верил. Иван просил английскую королеву Елизавету дать ему убежище в Англии. Готовясь убежать от русского народа, Иван нашел предлог досыта удовлетворить своей кровожадности и совершить над русским народом такое чудовищное дело, которому равного мало можно найти в истории.
Московский царь давно уже не терпел Новгорода. При учреждении ограниченье, он обвинял весь русский народ в том, что в прошедшие века он не любил царских предков. Видно, что Иван читал летописи и с особенным вниманием останавливался на тех местах, где описывались проявления древней вечевой свободы.
В 1569 году Иван начал выводить из Новгорода и Пскова жителей с их семьями: из Новгорода взял 150, из Пскова – 500.
Новгород и Псков были в большом страхе.
В декабре 1569 года предпринял Иван Васильевич поход на север. С ним были все опричники и множество детей боярских. Он шел как на войну, но еще и сумасбродная война с прошлыми веками, дикая месть живым за давно умерших. Опричники по царскому приказанию били и убивали кого попало, жгли огнем, рвали клещами.
Когда Иван был в Городище, он приказал привести тех новгородцев, которые до его прибытия были взяты под стажу. Это были владычные бояре, боярские дети, выборные городские и приказные люди и знатнейшие торговцы. С ними привезли их жен и детей. Иван приказал своим детям боярским раздевать их и терзать «неисповедимыми», как говорит современник, муками, поджигать их. Царь ездил по монастырям и приказывал перед своими глазами истреблять хлеб.
Число истребленных показывается современникам различно, и, вероятно преувеличенным. Все лето 1570 года свозили кучами умерших к церкви Рождества в Поле вместе с телами утопленных.
Безумное бешенство, овладевшее Иваном, в это время доводило его до того, что он для забавы пускал медведя в народ, собравшийся на льду.
Русская земля, страдая от мучительств Ивана, терпела в то же время и от других причин: несколько лет с ряду были неурожаи, свирепствовали болезни, была нищета, смертность и т.п. К довершению всех бедствий не доставало давнего бича русского народа – татарского нашествия, и это суждено было испытать.
Не послушавшись своих советников, Иван упустил удобный случай покончить с Крымом, но раздразнил Девлет-Гирея. Крымский хан с тех пор постоянно злобствовал на Москву и уговаривал турецкого падишаха Солимана Великолепного нагрянуть а Москву. В итоге каждый из них отправился на Московское государство.
Иван Васильевич бежал и предал столицу на произвол судьбы.
Девлет-Гирей сжег Москву, уцелел один Кремль. Тогда в Москве погибло такое множество людей, что современники преувеличили в своих известиях число погибших до 80 тысяч.
Иван, оставив живыми тех, которых принудил сознаться в небывалом преступлении, все-таки тогда же нашел себе повод мучить и убивать других. В это время он задумал жениться в третий раз и выбрал себе в жены Марфу Васильевну Собакину. Прежде чем совершен был брак, царская невеста занемогла; тотчас явилось подозрение в отравлении. Подозрение пало на родственников прежних цариц. Иван Васильевич посадил на кол брата предшествовавшей жены своей Марии Михаила Генрюковича, одного из кровожадных исполнителей царских приговоров; умерщвлен был еще один любимец – Григорий Грязной. Царь женился, но невеста умерла через несколько дней после брака. Царь вопил,что ее извели лихие люди. На другой год Иван Васильевич собрал духовенство на собор и принудил его составить странную грамоту – грамоту, разрешающую царю вступить в четвертый брак, издавна запрещенный церковью, но с тем, чтоб никто из подданных не осмелился поступать по примеру царя. Собор дозволял царю противозаконный брак, но налагал на него епитимью. Царь женился в четвертый раз на Анне Алексеевне Колтовской. Через год она ему надоела - царь постриг ее под именем Дарья. С тех пор царь, ободренный разрешением собора на четвертый брак, разрешал себе еще несколько супружеств. По известию одного старого сказания, в ноябре 1573 года Иван Васильевич женился на Марье Долгорукой, а на другой день, подозревая, что она до брака любила другого, приказал ее посадить в колымагу и пустить на пруд, где она и погибла. Вслед за тем царь женился на Анне Васильчиковой; она недолго прожила с ним; конец ее неизвестен; царь после нее женился на Василисе Мелентьевой, которая также скоро исчезла.
Между тем в управлении государства явилось еще новое сумасбродство. Вместо того чтобы, как прежде, оставлять земщину в управление боярам, Иван поверил ее крещеному татарскому царю Симеону и нарек его великим князем всея Руси; это произошло в 1574 году. Через 2 года низложил этого князя и сослал в Тверь.
Во времена Ивана IV стремление к удержанию своей особности было сильно. Предстояло выбрать нового государя. Польско-литовская рада желает иметь королем сына Иванова – Федора. Это Ивану не полюбилось: он хотел, чтобы избрали его самого. «Если бы вы, - сказал послу Иван, - избрали меня своим государем, то увидели бы, какой добрый государь и защитник был бы у вас. Если, Бог даст, я буду вашим государем, то обещаюсь перед Богом не только в цельности сохранять ваши права и вольности, но еще умножу их». Прошло 6 месяцев. В Польше не остановились ни на каком выборе Ивана, и пальцем не шевельнут в пользу дела, которого исполнения он прежде так добивался.
Царь опять принялся за казни – свое любимое занятие.
В Александровской слободе случилось между тем потрясающее событие: в ноябре 1581 года царь Иван Васильевич в порыве запальчивости убил железным посохом своего старшего сына, уже приобретенного под руководством отца кровожадные привычки. Современные источники выставляют разно причину этого события: царевич начал укорять отца за трусость, в это время народ оказывал царевичу особое перед отцом расположение, и через то отец раздражался на сына. С тех пор много дней царь ужасно мучился, метался как в горячке.
Антоний приехал в Москву три месяца спустя после убийства царевича. Иезуиту хотелось устроить религиозное прение с царем о вере и убедить его силой своих доводов.
Царь показал свою ученость, сказав о том, что не хочет спорить о вере. («Каждый свою веру хвалит»).
Мало-помалу стал освобождаться Иван от своей тоски по убитому сыну, а с нею вместе начали проходить угрызения совести, и царь начал опять проявлять признаки обычного свойства. Иван Васильевич придумывал затейливые мучительства над близкими к себе людьми.
Женившись на Марии Нагой, Иван вскоре невзлюбил ее, хотя она уже была беременна. Он задумал жениться на какой-нибудь иностранной принцессе царской крови. Но Мария Гастингс отказалась от этой чести.
В конце 1583 года здоровье царя становилось все хуже. Развратная жизнь и свирепые страсти расстроили его. В начале 1584 года открылась у него страшная болезнь: какое-то гниение внутреннее, от него исходил отвратительный запах. Его пытались лечить знахари, волхвы и т.п. Иван был в ужасе.
Иван то падал духом, то опять начинал обращаться к прежней необузданности. Но болезнь брала свое, и он опять начинал каяться и молиться. Иван с трудом мог ходить: его носили в креслах.
Ему казалось, что его околдовали, потом он воображал, что это колдовство было уже уничтожено другими средствами. Он то собирался умирать, то говорил, что будет жив. Между тем тело его покрывалось волдырями и ранами. Вонь от него становилась невыносимой.
17 марта Иван Васильевич умер. На третий день тело царя было передано погребению в Архангельском соборе рядом с могилой убитого им сына.
Имя Грозного осталось за ним в истории и в народной памяти.
Заключение
Личность Ивана IV, без всякого сомнения, сложна и противоречива, но именно в силу своей неординарности она снова и снова будет приковывать к себе взгляды исследователей, стремящихся понять сущность исторических процессов. Многие аспекты деятельности Грозного до сих пор остаются неисследованными, тем не менее, с его именем связана целая эпоха развития Российского государства, эпоха, которая оказала огромное влияние на весь последующий ход истории нашего государства.
Список литературы
.
1. Сахаров А.Н. «История России с древнейших времен до конца XVII века». Москва: Просвещение, 2003. – 272 с.
2. Карамзин Н.М. «Предания веков». Москва: Правда, 1989. – 768 с.
3. Карамзин Н.М. «Избранное». Москва: Детская литература, 1990. – 399 с.
4. Бушуев С.В. «История государства Российского». Москва: Книжная палата, 1991. – 544 с.
