Реферат Причины холодной войны 2
Работа добавлена на сайт bukvasha.net: 2015-10-28Поможем написать учебную работу
Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
от 25%
Подписываем
договор
Структура:
1. Введение
2. Первая глава Западная версия
Послевоенный мировой порядок в планах США
3. Вторая глава Восточная версия
4. Заключение
Введение
На протяжении всех десятилетий «холодной войны» между Западом и Востоком шли споры относительно того, как и когда она началась, кто развязал ее и, стало быть, несет ответственность за ее последствия. И ныне, когда «холодная война», казалось бы, ушла в прошлое, споры эти не прекращаются. Объясняется это не просто естественным стремлением людей к поискам истины, а тем, что без правильных ответов на вопросы, как и почему возникла «холодная война», кто и в какой мере повинен в этом, невозможно покончить с ней, расчистить путь для новых отношений. Одно дело, если обе стороны, признавая свою долю ответственности за «холодную войну», проходят свою часть пути для ее прекращения. И совсем другое, если одна из сторон считает, что вся вина лежит на другой и она должна сделать все для ее прекращения. При таком подходе вряд ли можно всерьез рассчитывать на то, что «холодная война» окончательно и бесповоротно уйдет в прошлое.
Конечно, может показаться соблазнительным поступить так, как предлагал американский историк Дж. Геддис: «давайте считать, что ни та ни другая сторона не желала «холодной войны», что на деле и США, и СССР заботились о своей безопасности, а «трагедия заключалась в том, что добивались они своей цели в одностороннем порядке вместо того, чтобы действовать сообща». Другими словами, предлагалось закрыть вопрос о происхождении «холодной войны» совместной констатацией, что все мы просто оказались «без вины виноватыми». Предлагавшаяся формула порождала вопросы: почему по окончании второй мировой войны, в которой СССР и США были союзниками, они не смогли действовать сообща в интересах сохранения мира и обеспечения взаимной безопасности? Что помешало им действовать именно таким образом?
Сейчас трудно представить современную историю без «холодной войны», одного из важнейших событий ушедшего ХХ века. Однако нельзя и забывать о том что «холодная война» это не только противостояние двух супердержав, но и война между историками.
Холодная война – это термин, обозначающий состояние военно-политической конфронтации государств, при которой ведётся гонка вооружений, применяются экономические меры давления, осуществляется организация военно-стратегических плацдармов и баз.
Я выбрал эту тему, потому, что мне всегда была интересна история противостояния США и СССР. В своей курсовой работе я хочу выяснить каковы были причины холодной войны в оценках западных и российских историков
2.1)Послевоенный мировой порядок в планах США
Смерть Рузвельта в апреле 1945 г. изначально не изменила ситуации, но приближение мирного времени изменило соотношение сил в социально-политической базе демократического правления, всё больше влияния приобретали либерально ориентированные промышленно-финансовые круги. Трумэн искал опору у самых влиятельных и перспективных сил, и это проявилось в его деятельности. Был отстранён от руководства министерством финансов Г. Моргентау, и на его место пришёл Ф. Винсон, придерживавшийся классических взглядов на политику США. Г. Уайт сохранил свой пост председателя МВФ. Госдепартамент стал более активным в вопросах стратегического планирования, он стал готовить поворот в соответствии со своими взглядами на будущий новый мировой порядок. Первым признаком этого стало уменьшение предполагаемого кредита на восстановление для СССР, вместо 10 млрд. долларов сумма была снижена до 1 млрд. долларов.
Через три дня после смерти Рузвельта в государственном департаменте собрались представители финансовой олигархии США. На этом совещании было принято решение о повороте во внешней политике США и превращении Германии в оплот против СССР.
Трумэн уже давно критически отзывался о политике Ф.Д. Рузвельта. Он высказывал сомнения относительно целесообразности требования о безоговорочной капитуляции гитлеровской Германии. Трумэн считал, что Рузвельт и Черчилль действовали в 1944 году поспешно, когда согласились с предложением Европейской консультативной комиссии о зонах оккупации Германии, и что этот вопрос следовало бы отложить до окончания войны, когда по его мнению, западные державы могли бы решить его более благоприятно для себя.
Формулируя в апреле 1945 года после встреч и консультаций со своими приближёнными курс нового американского правительства, Г. Трумэн заявил: "Я намерен быть твёрдым в своих взаимоотношениях с Советским правительством". Жестокая политика в отношении СССР стала проводиться фактически уже с весны 1945 года.
Цель такого курса состояла в том, чтобы утвердить господство США над всем миром. Окружение Трумэна поддерживало его. Главной установкой военно-политической стратегии монополистической буржуазии США стала линия на создание при поддержке других капиталистических стран такой ситуации, которая позволила бы действенно проводить политику "с позиции силы". В качестве логического развития этого курса реакционные круги США рассматривали не только политику "балансирования на грани войны", но и развязывание при благоприятных условиях войны против СССР.
В качестве одного из важнейших средств для достижения этих целей правящие круги США рассматривали монополию на атомную бомбу. "Новое оружие даст нам возможность продиктовать при окончании войны свои условия Советскому Союзу", - говорил Трумэну Дж. Бирис, ставший летом 1945 года государственным секретарём США. С этой целью были применены атомные бомбы против городов Хиросимы и Нагасаки.
Началась кампания атомного шантажа и угроз по отношению к СССР, что означало отказ от принципов сотрудничества и переход к политике с "позиции силы". Вопреки жизненным интересам народов США, отвергнув курс на мирное сосуществование, сделали выбор в пользу "политики силы" и "холодной войны".
Появление у США атомной бомбы в корне изменило соотношение сил на планете. Уже в августе Трумэн начал уговаривать де Голля изменить негативное отношение к германскому возрождению. Оставаясь на своих позициях, Франция лишалась вашингтонских поставок по ленд-лизу. Тогда же в августе 1945 года, США прекратили поставки и Англии. Лейбористское правительство, привязанное к американской помощи, тут же отправило в Вашингтон Дж. Кейнса для переговоров по получению кредита. В результате получение шестити миллиардного кредита было связано со следующими обязательствами Лондона:
1)через год конвертировать фунт;
2)ликвидировать дискриминацию против американского импорта;
3)добиваться блокирования гигантских накоплений фунтов в колониях (чтобы не стимулировать мировую инфляцию).
По сути, это была капитуляция Лондона в валютно-финансовых аспектах нового мирового порядка.
Сразу после создания бомбы изменилось и отношение Вашингтона к СССР. Уже в сентябре на сессии Совета министров иностранных дел в Лондоне США перестали рассматривать русские претензии на Восточную Европу как законное и демонстративно ничего не уступали в самых важных вопросах (по Японии, Румынии, Болгарии и Италии).
Наиболее быстрый геополитический ответ дал советник американского посольства в Москве Дж. Кеннан в феврале 1946. Его геополитическая схема позволила обосновать необходимость исключения СССР из нового экономического порядка посредством конфликта. Основные положения этой схемы заключались в следующем:
1. Отказ Сталина от сотрудничества и вероятный переход к конфликтной фазе взаимоотношений объяснялся не сменой американской стороной экономической модели мироустройства, а природой советского строя, который не может сохранять внутреннюю устойчивость без внешней угрозы;
2. В этой ситуации только баланс сил, основанный на насилии, может обеспечить мировую стабильность;
3. Но это должен быть не биполярный мир, а многополярный. Кеннан выделял пять традиционных "центров силы": США, СССР, Великобритания, Япония, Европа с центром в Руре, что означало возрождение наряду с Англией и Германией. Опасность, которую она представляла, можно было уменьшить, разделив ее с СССР на две части, обязательно оставив Рур в западной части. Тогда, с одной стороны - сама Германия будет ослаблена разделом и противостоянием двух ее частей, со второй - Западная Европа станет бастионом против СССР, с третьей - Рур будет включен в процесс возрождения Европы. Тем не менее, необходимо продолжать попытки объединения Германии на выгодных для США условиях, если возможно, не ослабляя ее, но исключив советское влияние;
4.Угрозы со стороны СССР носят характер политико-идеологического проникновения инфекции коммунизма, вирусы которого присутствуют в каждой стране. Следовательно, надо укреплять иммунитет крупнейших стран, используя организационно-экономические методы, экономическую помощь, ибо нищета порождает коммунизм. В этом и заключался основной смысл кеннановской концепции "сдерживания".
5. В разрушенном войной мире прокоммунистическая среда присутствует, и США должны сохранить за собой центры, которые могут экономически помочь некоторым слаборазвитым регионам.
Кеннан требовал отдать Восточную Европу Москве, так как у Вашингтона не хватит сил контролировать все континенты.
По сути, в фундамент холодной войны закладывался первый из трех основных блоков – экономико-идеологический.
На основании вышесказанного можно сделать следующий вывод. Вашингтон после второй мировой войны вступил на путь завоевания мирового экономического господства, требуя "открытых дверей" для американской торговли и инвестиций по всей планете, США задались целью инвестировать все мировое сообщество в американскую экономическую систему. СССР как сверхдержава, возникшая после второй мировой войны, была серьезным барьером на пути у Америки. Поэтому американские руководители стали изображать СССР как источник военной и идеологической угрозы. Делалось это для того, чтобы оправдать свою политику ликвидацией всего, что препятствовало завоеванию Америкой мировых рынков. По словам Уильяма Э. Уильямса, Франклин Рузвельт оставил в наследство Гарри Трумэну и его коллегам только экспансионистское мировоззрение в духе "открытых дверей". Курс "открытых дверей" был императивом экономической структуры. "Верность политике "открытых дверей" в глобальном масштабе, - писал Уильямс, - сыграла равную роль как в отказе. Рузвельта заключить твердое соглашение со Сталиным в 1941-1943 и 1944 гг., так и в призыве Трумэна в 1945 году интернационализировать Дунай и обеспечить "открытые двери" в Манчжурию. Таким образом, США навязали СССР и всему миру "холодную войну". Другим неоспоримым фактором, объясняющим вовлечение Америки в "холодную войну" была старая джефферновская озабоченность балансом сил. Каждый раз, когда все силы Европы концентрировались в одних руках, считал Джефферсон (третий президент США в 1801-1809 годах), Америке грозила опасность. Это была геополитическая проблема
Геополитические соображения, а не соображения свободного предпринимательства, баланс сил, а не экспансия капитализма объединили западные демократии. Со своей стороны у СССР были собственные интересы и опасения. Вскоре "холодная война" превратилась в сложный, взаимосвязанный и взаимозависимый процесс, включавший в себя принципиальные различия, реальные и мнимые столкновения интересов и широкий спектр недоразумений, непонимания и демагогии. Оба лагеря усердствовали в подкреплении страхов друг друга.
ХОЛОДНАЯ ВОЙНА В ОЦЕНКАХ ЗАПАДНЫХ ИСТОРИКОВ
В беспокойные дни начала «холодной войны» проницательный британский историк сэр Херберт Баттерфилд вы ступил в Университете Нотр-Дам с лекцией, озаглавленной «Трагический элемент в современном международном конфликте». Историография международного конфликта, сказал Баттерфилд, пережила две типичные фазы. В первой, или героической, фазе историки изображают борьбу правых с неправыми, хороших людей с плохими. «В разгар битвы, пока мы еще в боевом настроении, мы видим только пороки своего врага». Затем, с течением времени, когда эмоции затухают, историки вступают в академическую фазу. Теперь они стараются быть «осторожными» в отношении противоположной стороны, через «сочувственное проникновение внутрь ее» стараются понять ее мотивы и определить структурные противоречия, которые так часто лежат в основе крупных конфликтов между массами человеческих существ. «Высшая историография» движется от мелодрамы к трагедии. «В исторической перспективе мы учимся испытывать больше жалости к обеим сторонам, чем они способны были испытывать друг к другу»
Надконфликтная позиция Баттерфилда в отношении противостояния Советского Союза и Запада вызвала неприятные ощущения у некоторых историков того времени (включая автора этой работы). Но его лекция дала весьма точное предсказание в отношении историографии «холодной войны». Картина «холодной войны» как мелодрамы, господствовавшая среди историков целого поколения, начала уступать место более аналитическим и трагическим взглядам . Фактически совсем ранние труды — в особенности отличная работа «Америка, Великобритания и Россия», написанная У.Х. Макнейлом в 1953 г. для издательства «Чэтэм-Хауз», — содержали высокую степень объективности
Существуют противоречивые толкования происхождения «холодной войны» и, не удивительно, что большая «холодная война» — между коммунизмом и демократией — породила малую «холодную войну» — между историками 2 сверхдержав. Холодная война в своей первоначальной форме отражала смертельный антагонизм, возникший по окончании второй мировой войны между двумя непримиримо враждебными блоками: один блок во главе с Советским Союзом, другой — во главе с Соединёнными Штатами.
В течение первых двух мрачных и опасных послевоенных десятилетий этот антагонизм особенно держал в страхе всё человечество, а в некоторых ситуациях даже ставил мир на грань катастрофы. Однако, в середине 60-х, с началом разрядки, некогда яростная борьба потеряла свою привычную схематическую ясность. Хотя некоторые попытки переоценки ситуации просто развивали ортодоксальные установки, выдвигавшиеся и в Вашингтоне и в Москве в годы начала холодной войны, и, если в случае с СССР повсеместно господствовала официальная, ортодоксальная, историография холодной войны и другого в принципе и быть не могло, то в случае с США дело обстояло совсем иначе. Оценивая всю американскую историю, не стоит удивляться существованию такого феномена, как «ревизионизм», т. е. совершенно отличная версия американской истории, всегда готовой бросить вызов официальной доктрине. Каждая война в США со временем подвергалась скептическим переоценкам. Пересматривалось то, что было принято считать священными аксиомами, начиная от мексиканской войны и кончая двумя мировыми воинами. Не стоило предполагать, что холодная война будет исключением. Обобщая вышесказанное, можно сказать, что настрой американских историков по поводу холодной войны принял две формы: ортодоксальную в 40 — 50 гг., когда «плохими парнями» изображались русские и ревизионистскую 60-х гг., когда «плохими парнями» были уже американцы.
Ортодоксальная американская точка зрения в той или иной степени при всех президентах США была официальной доктриной, выдвинутой американским правительством, и вполне естественно, что она переживала свой пик в годы накала холодной — особенно в 40 — 50 гг. и в конце — начале 70 — 80 при президенте Рейгане, с его пресловутой речью о СССР, как о «империи зла». Эта теория, как она до последнего времени воспринималась большинством американских учёных, состоит в том, что холодная война была смелым* и необходимым ответом свободных людей на коммунистическую агрессию. Некоторые учёные обращались к событиям задолго до второй мировой войны, чтобы вскрыть источники русского экспансионизма. Геополитики проследили истоки холодной войны вплоть до стратегических амбиций Российской империи, которые в 19 веке привели Россию к Крымской войне, проанализировали русское проникновение на Балканы и Ближний Восток и давление России на «линию жизни», связывавшую Великобританию с Индией. Идеологи ищут её истоки в «Коммунистическом манифесте» 1848 года, утверждавшем, что «пролетариат основывает своё господство посредством насильственного ниспровержения буржуазии». Многие ортодоксальные историки пришли к заключению, что классический русский империализм и панславинизм, объединившиеся после 1917 года на почве ленинского мессианства, в своём неудержимом стремлении к мировому господству, пришли в конце второй мировой войны к конфронтации с Западом.
Прежде всего, ревизионизм холодной войны является исключительно американским явлением, т. е. наличие этого феномена для британской, французской и западногерманской историографии этого периода не характерно. Следует сразу заметить, что факт того, что во многом ревизионистский тезис сходен с советской точкой зрения, не является подтверждением того, что ревизионизм в США являлся как бы рупором советской официальной доктрины и грубо и образно говоря «пятой колонной»* советской пропаганды на территории самих Штатов. К ревизионистам себя относили не только историки с убеждёнными левыми взглядами, но многие самостоятельно мыслящие учёные, не поддавшиеся чрезмерному патриотическому угару, а понимавшие всю глубину эпохи, чьи работы содержали высокую степень объективности. Ревизионизм гласит, что после смерти Франклина Рузвельта и окончания второй мировой войны США умышленно отказались от политики сотрудничества военного времени, и ободрённые обладанием атомной бомбы, сами вступили на путь агрессии, чтобы исключить всякое русское влияние в Восточной Европе и образовать демократические капиталистические государства на самой границе с СССР. Как считают ревизионисты, эта принципиально новая американская политика — или, скорее, возобновление Трумэном политики бездумного антикоммунизма, предшествовавшей Рузвельту — не оставила Москве другой альтернативы, кроме как принять меры по защите своих собственных границ. Результатом явилась ХВ.
Конечно, эти две точки зрения предельно противоположны. Поэтому будет разумным вновь рассмотреть основные этапы периода, когда формировались будущие контуры мирового устройства, определяемого сроками между 22 июнем 41 года, когда Гитлер напал на СССР и 2 июнем 47 года, когда советская делегация во главе с Молотовым покинула встречу, посвящённую плану Маршалла.
Стержневым моментом, прояснение которого обязательно для понимания холодной войны , является контраст между двумя непримиримыми точками зрения на мировой порядок: «универсалистской», согласно которой все государства имеют общий интерес во всех мировых делах, и точкой зрения «сфер влияния», согласно которой каждая великая держава получает гарантии от других великих держав о признании её преобладающего влияния в какой-то определённой зоне её собственных особых интересов. Универсалистская точка зрения исходила из того, что национальная безопасность будет обеспечиваться международной организацией. Точка зрения сфер интересов исходила из того, что национальная безопасность будет гарантирована балансом сил. Хотя на практике эти точки зрения вовсе не оказываются несовместимыми, при обострённом рассмотрении они рождают острые противоречия. Изучение «холодной войны», похоже, вступает наконец в академическую фазу.
Традиционный американский взгляд на эти вопросы — универсалистский, т. е. вильсонианский. Рузвельт был членом подкабинета Вильсона; в 20-е годы в качестве кандидата в вице-президенты он выступал сторонником Лиги Наций. Вообще же, универсализм, имевший глубокие корни в американской правовой и моральной традиции, поддерживаемый в то время подавляющим большинством общественного мнения, получил последующее освящение в Атлантической хартии 1941 года, в Декларации Объединённых наций 1942 года и в Московской декларации 1943 года. Правда, критики и даже друзья Соединённых Штатов иногда отмечали известное противоречие между американской страстью к универсализму, когда дело касалось территории, далёкой от американских берегов, и той исключительностью, которую США придавали своим собственным интересам в регионах, расположенных поближе к дому. В частности, не припоминается, чтобы хотя бы один универсалист выступил с предложением отменить доктрину Монро.Если Рузвельт оставался твёрдым сторонником универсализма, Сталин выступал за систему сфер влияний, то Черчилль, хотя формально поддерживал американскую версию мирового порядка, фактически между ними лавировал. В этом смысле, Черчилль, в отличие от прирождённого универсалиста Рузвельта, был более трезвый и дальновидный политик, и поэтому он пытался протолкнуть Сталину собственный план раздела сфер влияния в Восточной Европе, пока Красная Армия не вошла в страны этого региона, а уж в таком случае судьба этих стран была бы решена в одностороннем порядке. Тем самым Черчилль пытался минимизировать распространение территорий, на которых были бы установлены просоветские коммунистические режимы. Сталин принял этот план и по подписанному договору устанавливалось: в Румынии — 90 % советского преобладания, в Болгарии и Венгрии — 80 %, в Югославии — 50 % и 90 % британского преобладания в Греции. Вот почему Сталин, верный правилам игры, ничего не предпринял, когда в 44 году английские войска давили коммунистическое восстание в Греции. Однако, в любом случае, линия политики трёх лидеров зависела от хода военных действий. Сотрудничество военного времени возникло по одной единственной причине: из-за угрозы победы нацизма. Пока эта угроза была реальной, реальным было и сотрудничество. Встреча в Тегеране в декабре 43 года ознаменовала собой высшую точку в сотрудничестве трёх держав. Однако, по мере того, как исход войны становился всё яснее, в отношениях между союзниками начали появляться серьёзные размежевания, которые всё более углублялись. Особенно это стало видно даже невооружённым глазом после подавления варшавского восстания в августе-октябре 44 года. Безразличие Сталина к человеческой трагедии, его попытка шантажировать лондонских поляков во время этой трагедии, его ханжеское несогласие на воздушное снабжение в течение пяти самых решающих недель, неизменная холодность его объяснений (типа «советское командование пришло к выводу, что оно должно отмежеваться от варшавской авантюры») и явная политическая выгода, которую получал СССР от уничтожения Армии Крайовой — всё это произвело эффект резко сброшенной маски боевого товарищества, открывшей Западу неприветливый лик советской политики, пробудив мрачные предчувствия относительно советских послевоенных целей. США, оставаясь на позициях универсализма, проводили свою восточноевропейскую политику через призму самоопределения этих государств, в чём уже была заложена мина замедленного действия. Ведь настойчивые американские требования свободных выборов со всеми их высочайшими достоинствами (по иронии, в духе большевистского Декрета о мире 17 года, который подтверждал право нации определять форму своей государственности путём свободного голосования) почти наверняка привели бы к формированию антисоветских правительств. Поэтому Москва восприняла это как оказание систематического и намеренного давления на западные границы, как действия, рассчитанные на поощрение её врагов и нанесение урона собственной минимальной цели создания защитного пояса. Более того, реставрация капитализма в странах, освобождённых Красной Армией ценой страшных потерь, без сомнения, казалась русским предательством тех принципов, за которые они сражались. Не следует забывать и о том, что, несмотря на союзнические обязательства, западные лидеры никогда не забывали о том, с кем они имели дело. Для них СССР уже по определению не являлся традиционным национальным государством; это было тоталитарное государство, вооружённое всеобъемлющей и всепоглощающей идеологией, приверженное тезису о непогрешимости правительства и партии, охваченное каким-то мессианским настроем, приравнивавшее инакомыслие к измене и управляемое диктатором, который при всех своих экстраординарных способностях был человеком с глубоко запрятанными и болезненными маниакальными идеями, страдавшим проявлениями паранойи. Поэтому, по мнению Запада, если он повернётся спиной к Восточной Европе, то возникла бы большая вероятность того, что СССР использует свою зону безопасности не только в целях обороны, но и в качестве трамплина для нападения на Западную Европу. Также надежда СССР на значительную помощь Запада в послевоенном восстановлении натолкнулась на 3 препятствия, которые Кремль мог вполне истолковать как умышленный саботаж (просьба о займе в 6 млрд. долларов), шантаж (резкая отмена ленд-лиза в мае 45) и прогерманскую ориентацию (перенос вопроса о выплате репараций). Процесс начал набирать силу инерции. Так, приближавшееся крушение Германии спровоцировало новые трудности: русские, например, искренне опасались, что Запад планирует сепаратную капитуляцию немецких войск в Италии, причём таким образом, чтобы это пополнило гитлеровские войска на Восточном фронте. Позже они опасались того, что нацисты сумеют сдать Берлин Западу. СССР сомневался в способности ООН защитить его границы с той степень ю надёжности, как это обеспечило бы его собственное господство в Восточной Европе, поэтому начал осуществлять меры по безопасности в одностороннем порядке. ХВ должна была вот-вот вспыхнуть. Однако, ещё один год прошёл в попытках объясниться и договориться. Госсекретарь Бёрнс безуспешно пытался убедить СССР, что единственное, что хочет Америка, — чтобы правительства в Восточной Европе были бы и дружественными СССР и «представляющими все демократические элементы страны». В течение этого года преодолевались кризисы в Триесте и Иране. Госсекретарь Маршалл, очевидно, сохранял надежду достичь modus vivendi: вплоть до Московской конференции министров иностранных дел (март 47). Даже тогда СССР приглашали принять участие в «плане Маршалла». Перелом наступил 2 июня (июля)* 47 года, когда Молотов, привезя с собой в Париж 89 технических специалистов и проявив поначалу интерес к проекту восстановления Европы, получил затем острый сигнал из Кремля, вследствие чего полностью осудил всю эту идею и покинул конференцию.
Таким образом в западной историографии Холодная война существовали две точки зрения. Одна из них (ортодоксальная) была идеологическим оружием при «доктрине Трумэна», «священной войне» Джона Фостера Даллеса и в тории «империи зла» Рейгана. Вторая «ревизионистская» пережила свой пик при Кеннеди, Никсоне и Киссинджере, то есть при разрядке, с которой ассоциировались эти лица с американской стороны. У той и другой теории были свои огрехи: 1 можно упрекнуть в излишнем консерватизме, 2 — в идеализации СССР. Но они, находясь на разных полюсах, в принципе, уравновешивали американскую политику, не давая ей впадать в крайности. Холодная война превратилась в сложный взаимосвязанный и взаимозависимый процесс, включавший в себя принципиальные различия, реальные и мнимые столкновения интересов и широкий спектр недоразумений, непонимания и демагогии. Холодная война была результатом не какого-то решения, а результатом дилеммы, перед которой оказались стороны. Каждая сторона испытывала неодолимое желание проводить ту политику, которую другая никак не могла рассматривать иначе, как угрозу принципам установления мира. Каждая сторона страстно верила, что будущая международная стабильность зависит от успеха от её собственной концепции мирового порядка. И вообще, реально всё оценивая, приходишь к выводу, что степени оценки виновности сторон в разжигании холодная война кажутся бессмысленными. Вторая мировая война привела международное сообщество в страшный хаос. В условиях, когда страны Оси были разгромлены, европейские союзники истощены, колониальные империи пребывали в волнении и процессе распада, в мировой властной структуре появились зияющие дыры. Война оставила только два государства — Америку и СССР — в состоянии политического, идеологического и военного динамизма. Сделав их способными заполнить этот вакуум. Более того. Оба этих государства были основаны на противоположных, антагонистических идеях. Поэтому не следует удивляться полученным результатам. По-настоящему удивительным было бы то, если бы никакой холодной войны не возникло.
Международное положение СССР после войны, в которой он победил ценой больших потерь, было в высшей степени парадоксальным. Страна была разорена. В то же время ее лидеры имели законное право претендовать на видную роль в жизни мирового сообщества. Бесспорно, на Советский Союз тогда работал своеобразный "эффект Сталинграда" как в общественном сознании, так и среди элиты стран-союзников. Но все же соотношение сил было для СССР едва ли не худшим за все время его существования. Да, он извлекал выгоду из оккупации обширнейшей территории большей части Европы, и его армия занимала по численности первое место в мире.
В то же время в области военной технологии и США, и Великобритания далеко обогнали СССР, промышленный потенциал которого в западных регионах к тому же понес огромные потери.
Таким образом, налицо было острое противоречие между видимой ситуацией и реальным раскладом сил. Советские руководители ясно осознавали это положение, что заставляло их испытывать сильное чувство уязвимости, но в то же время они считали, что СССР стал одной из великих держав. Тем самым включение Советского Союза в международную сферу характеризовалось большой нестабильностью. В этой ситуации возможны были два подхода: первый предполагал усилия по сохранению "большого альянса", созданного в годы войны, и получение передышки для реконструкции и развития экономики; второй делал эквивалент военного противовеса из приобретения "залогов безопасности" посредством расширения сферы советского влияния. Эти два взаимоисключающие подхода, предполагавшие противоположные восприятия "других", отражались в позициях, дискутирующихся в партийном руководстве. Первый, защищавшийся в 1945 г. группой Жданова-Вознесенского, исходил из традиционного тезиса о неизбежности развития в мирное время "межимпериалистических противоречий", прежде всего между Великобританией и США, которые позволили бы СССР вести, как и в довоенные годы, изощренную дипломатическую игру в многополюсном мире и препятствовать образованию "единого империалистического фронта". Второй подход, поддерживаемый Сталиным и Маленковым, исходил из предположений о неминуемом кризисе, который сметет капиталистическую систему, но отодвигал его приход в отдаленное будущее, признавал существование возможности урегулирования отношений в двухполюсном мире между социалистическим лагерем во главе с СССР и империалистическим лагерем во главе с США и подчеркивал опасность скорой конфронтации между ними.
Из-за некоторой пассивности западных держав второй подход, непосредственно выражавшийся в политике приобретения "залогов безопасности", возобладал в первые месяцы, последовавшие за Ялтинской конференцией, -вероятно, при личном содействии Сталина, полностью поддерживавшего концепцию зон влияния, ободренного успехами в Польше, Румынии и Чехословакии и желавшего добиться окончательного признания СССР в качестве сверхдержавы.
В условиях все более поляризующегося мира эта политика привела в последующие годы к образованию блоков, конфронтации, в первую очередь вокруг немецкого вопроса, и настоящей войне в Корее. После столкновений 1945-1946 гг. "холодная война" вошла в свою активную фазу летом 1947г., когда мир раскололся на два антагонистических блока. Впрочем, усиление напряженности всегда умело дозировалось и с одной, и с другой стороны в зависимости от того, как каждый лагерь видел свою сферу влияния и оценивал свою волю к сопротивлению. Так, СССР проявлял большую осторожность, и даже робость (Сталин признает это через несколько лет) в своей политике по отношению к китайским коммунистам в 1945-1948 гг., полагая, что американцы рассматривают этот регион как часть своей сферы влияния. Натолкнувшись на твердую позицию США и Англии, он отказался от своих претензий на Иран и Турцию.
Напротив, поняв буквально заявление Рузвельта в Ялте о том, что американские войска в течение двух лет будут выведены из Европы, Советский Союз пошел на риск в Берлине и проявил непоколебимую решимость строго контролировать, чего бы это ни стоило, режимы, которые он создал на своих восточноевропейских рубежах.
Ялтинская конференция. В начале 1945 г., когда близость победы над Германией уже не вызывала сомнений, союзники решили встретиться, чтобы в свете новой политической и военной ситуации окончательно определить основные черты послевоенного мирового устройства. Эти вопросы стали предметом переговоров на Ялтинской конференции (4-11 февраля 1945 г.), во время которой, как и в Тегеране Сталин ловко играл на противоречиях между англичанами и американцами и на доверии, которое питал к нему Рузвельт. В течение недели был решен, чаще всего в пользу СССР, ряд фундаментальных вопросов, прежде всего затрагивающих принципы деятельности ООН, учредительная конференция которой должна была открыться 25апреля в Сан-Франциско. Советский Союз, требовавший для себя на всем протяжении проходивших в Думбартон-Окс предварительных переговоров о формировании этой международной организации 16 мест (по числу союзных республик), заявил, что довольствуется четырьмя, а затем и тремя местами (РСФСР, Украина и Белоруссия).
Он также согласился с американским предложением о том, что "никакой постоянный член Совета Безопасности не может пользоваться правом вето при рассмотрении конфликта, в котором он участвует". По мнению Рузвельта, советская позиция "была большим шагом вперед, который будет положительно воспринят народами всего мира". В обмен на эти уступки, незначительные в глазах Советского Союза, но важные для американского президента, желавшего до конца довести свой проект ООН, как важнейшего элемента нового равновесия, реалистичного и мирного, для послевоенного мира, советская сторона добилась желаемых результатов почти по всем остальным пунктам: =Восточная граница Польши пройдет по "линии Керзона".
Люблинский комитет, к которому будут добавлены "другие демократические польские лидеры в Польше и за границей", составит ядро будущего правительства национального единства. Это правительство займется скорейшей организацией свободных выборов.
Весь процесс будет осуществляться под надзором из Москвы-комиссии, включающей в себя Молотова и послов США и Великобритании в СССР.
Не вызвал больших споров принцип военной оккупации Германии. По предложению Черчилля Сталин согласился на выделение французской зоны за счет английской и американской оккупационных зон. Напротив, вопрос о будущем Германии, о ее возможном расчленении, по которому имелись разногласия между Рузвельтом(за раздел) и Черчиллем(против раздела), был передан на рассмотрение специальной комиссии.
Опасаясь возможного затягивания войны с Японией, Рузвельт предложил Сталину очень выгодные условия в обмен на открытие СССР военных действий против Японии через три месяца после капитуляции Германии: присоединение к СССР Курильских островов и южного Сахалина, право на аренду Порт-Артура, интернационализация порта Дайрен и эксплуатация железнодорожного комплекса Маньчжурии.
Наконец западные союзники признали обоснованность предъявленных СССР требований по репарациям: $10 млрд., (половина общего объема репараций с Германии), получение которых состояло бы в вывозе товаров и капиталов, использовании рабочей силы.
Однако в дальнейшем межсоюзническая комиссия, которая работала в Москве, не смогла достичь соглашения на этой основе.
Вскоре после Ялтинской конференции Запад был поставлен советской стороной перед несколькими свершившимися фактами: в Польше "поляки из Лондона" получили в "коалиционном правительстве" лишь второстепенные министерские портфели; предусмотренные же решениями конференции выборы проведены не были. В Румынии король Михай был вынужден создать правительство, в котором доминировали коммунисты. В Чехословакии Бенешу, после его визита в марте 1945 года в Москву, пришлось включить в правительство несколько коммунистов.
На состоявшейся 17 июля - 2 августа 1945 года Потсдамской конференции западные участники уступили совместному давлению СССР и Польши и согласились, что польско-германская граница пройдет по линии Одер-Нейсе. Вопрос о репарациях был решен также в пользу СССР, который получил право вывозить не только все, что пожелает, из своей оккупационной зоны, но и забрать четверть оборудования в западных зонах. США и Великобритания с удивлением обнаружили появление новых советских требований: пересмотр заключенной в Монтре конференции о режиме черноморских проливов; возвращение СССР Карского и Ардаханского округов, граничивших с Советской Арменией и отошедших в 1921 г. Турции; получение военно-морской базы Дедеагаче (Фракия) на Эгейском море.
Лондонское совещание министров иностранных дел пяти стран-членов Совета Безопасности ООН в сентябре 1945 года выявила новые источники напряженности между СССР и Западом. Западные страны поставили Советский Союз в известность, что они не подпишут мирные договоры с Румынией и Болгарией до проведения там свободных выборов. Советская сторона истолковала эту позицию как отказ от соглашений, заключенных с Черчиллем в октябре 1944 года, о сферах влияния в Восточной Европе. К тому же СССР продемонстрировал на этом совещании новоприобретенный "комплекс великой державы", потребовав исключение Китая и Франции из всех переговоров о мирных договорах и предоставления себе протектората над Триполитанией с тем, чтобы, как подобает великой державе обеспечить свое присутствие в Средиземном море. После 3-х недель переговоров СССР и Западные участники были вынуждены констатировать свое несогласие по большинству вопросов, и договорились снова встретиться в декабре в Москве.
В Москве министры иностранных дел трех великих держав пришли к компромиссу по вопросу о Болгарии и Румынии после того, как СССР согласился на проведение там новых выборов, тем самым неявно признав, что предыдущие, давшие "отечественным фронтам" большинство в 90%, были фальсифицированы. Советский Союз согласился также на участие "малых стран" в Мирной конференции, которая должна была состояться в Париже летом 1946 года.
Тем не менее несколькими неделями позже Советская дипломатия подтвердила свое намерение решать крупные международные проблемы только с США (показательно, что с конца 1945 года контакты между Сталиным и Эттли, сменившим Черчилля на посту премьер-министра Великобритании, становились все более эпизодическими). В феврале 1946 года Молотов в частности, заявил, что СССР- одна из двух крупнейших стран мира и никакой международный вопрос не может быть решен без ее участия.
Сохраняя свою приверженность к политике раздела сфер влияния, противостоявшей американскому проекту коллективной безопасности, который отводил ООН центральное место в урегулировании конфликтов, СССР постарался упрочить свои позиции в Иране, так как до этого моменте политика получения "залогов безопасности" приносило свои плоды.
С 1941 года Иран находился под совместной оккупацией Великобритании и СССР, обязавшихся вывести свои войска в течение шести месяцев после окончания войны. Однако Советский Союз высказывал явное намерение надолго обосноваться в Иране. В сентябре 1944 года он безуспешно пытался создать смешанную советско-иранскую нефтяную компанию. В то же время Советский Союз поддерживал партию Туде, объединявшую значительную часть противников режима, и сепаратистские движения Курдов и Азербайджанцев, имея ввиду либо ослабить центральную власть в Тегеране и поставить ее в полную зависимость от Туде, либо аннексировать граничащие с Советским Азербайджаном северные провинции. В декабре 1945 года при советской поддержке на севере Ирана были провозглашены Автономная Республика Азербайджан и Курдская Народная Республика. Не добившись в Совете Безопасности, где рассматривался этот вопрос, приемлемого для себя решения Великобритания направила дополнительные воинские контингенты на Иран. В обмен на создание смешанной советско-иранской нефтяной компании Советский Союз согласился вывести свои войска (май 1946). В конце 1946 года Иран денонсировал договор о нефтедобыче, восстановил контроль над северной частью своей территории, подавив курдских и азербайджанских сепаратистов, на что СССР предпочел не реагировать, чтобы не втягиваться в этом районе в силовой конфликт с США и Англией.
Когда иранский кризис достиг своей кульминации (начало марта 1946 года), Черчилль произнес в Фултоне(Миссури) в присутствии президента Трумана свою знаменитую речь о "железном занавесе".
Эта речь, основные положения которой разделялись на Западе не всеми, особенно находившимися тогда у власти английскими лейбористами, тем не менее, свидетельствовала о начале нового и важного этапа в осознании Западом реальности угрозы "советского экспансионизма". Перед лицом этой опасности только твердая политика -такая, к которой Великобритания прибегла в последующие недели в Иране, -имела шансы оказаться результативной.
Парижские конференции апреля 1946 года и Мирная конференция, проходившая во французской столице с 29 июля по 15 октября 1946 года, были посвящены главным образом урегулированию германской проблемы. Они не привели ни к какому сближению западных и советских позиций, за исключением вопроса о репарациях. Между тем госсекретарь США Бирнс объявил в Штутгарте, что, по мнению американского правительства, настал момент передать немецкому народу ответственность за ведение своих собственных дел, предоставить Германии возможность обрести самостоятельность в экономической области. Бирнс, далее, даже заявил, что "большая тройка" не принимала на себя в Потсдаме никаких окончательных обязательств о восточной границе Германии.
Со своей стороны СССР приступил к активной "денацификации" своей оккупационной зоны, аграрной реформе, национализации промышленных предприятий и созданию смешанных советско-германских предприятий, которые работали исключительно на СССР(после неразберихи, созданной вывозом оборудования с немецких заводов, предпочтение было отдано этому варианту). Хотя СССР неизменно подтверждал свою приверженность идее воссоединения демократизированной и демилитаризированной Германии, растущее несоответствие политических и экономических структур в западных и советской оккупационных зонах делало эту идею все более иллюзорной.
После провала Мирной конференции отношение между западными странами и СССР еще более ухудшились из-за прямой помощи, оказывавшейся Югославией, Болгарией и Албанией, находившимися в зоне Советского влияния, коммунистическому партизанскому движению в Греции, и из-за давления СССР на Турцию, от которой Советский Союз требовал вместе с ним принять участие в охране проливов, "чтобы помешать их использованию другими государствами в целях, враждебным причерноморским державам". США энергично отреагировали на это, направив впечатляющую военно-морскую армаду в восточный сектор Средиземного моря. Решительность Трумэна, поддержанная Парижем и Лондоном и опиравшаяся на американскую атомную монополию, произвела тот же эффект, что и жесткая позиция Великобритании в иранском вопросе. В конечном счете греческий и турецкий кризисы сыграли в истории "холодной войны" роль, которая далеко превзошла те ставки, которые были сделаны конфликтовавшими сторонами. По существу, они послужили источником доктрины Трумэна, ставшей первым шагом к оформлению американских обязательств в отношении Европы, к созданию НАТО.
Чтобы попытаться урегулировать не решенные Мирной конференцией проблемы, новое совещание министров иностранных дел собралось в Москве 10 марта 1947 года, накануне изложения Трумэном конгрессу своей доктрины экономической помощи "свободным народам, сопротивляющимся попыткам закабаления со стороны вооруженного меньшинства, или внешнему давлению". (Первыми получили американскую помощь Турция и Греция). В Москве дискуссия развернулась по нескольким фундаментальным вопросам германской проблемы. Молотов отверг американское предложение о заключении договора о нейтралитете Германии. Генерал Маршалл, которого Трумэн только что поставил во главе госдепартамента, отклонил новую советскую просьбу о репарациях. Америка, заявил он, против политики превращения Германии в "приют для бедных в центре Европы". Стороны не пришли к согласию и по вопросу о государственном устройстве будущей Германии. Из провала московской конференции американцы сделали для себя бесспорный вывод о необходимости без промедления связать западные оккупационные зоны с западноевропейскими государствами экономическими и даже политическими соглашениями. 5 июня Маршалл изложил в Гарварде основные направления экономического плана, призванного "помочь европейцам снова обрести экономическое здоровье, без которого невозможны ни стабильность, ни мир". В июле в Париже была назначена конференция, открытая для всех стран, в том числе и СССР. Совершенно неожиданно для всех 26 июня во французскую столицу прибыл Молотов во главе делегации, количество членов которой и их ранг давали пищу для оптимистических прогнозов. Однако через три дня представители выразили свое принципиальное несогласие с американским проектом: они соглашались на двустороннюю помощь без предварительных условий и контроля, но возражали против коллективного предприятия, способного поставить под сомнение исключительное влияние СССР в Восточной Европе и увеличить способность Западной Европы к сопротивлению. В то же время они постарались уменьшить психологический эффект, произведенный предложением Маршалла, путем сравнения огромных нужд послевоенной Европы и ограниченных возможностей США. В конце концов, 2 июля Молотов прервал переговоры, заявив, что "поставленные под контроль" европейские страны потеряют ради удовлетворения "нужд и желаний некоторых великих держав" свою экономическую и национальную независимость.
Между тем некоторые восточноевропейские страны, в том числе Польша и Чехословакия, приняли приглашение участвовать в международной конференции, созываемой 12 июля в Париже для обсуждения плана Маршалла.
Однако, через несколько дней сначала Польша, а затем и Чехословакия объявили, что они не будут представлены в Париже. В Чехословакии коммунисты уже контролировали, помимо поста председателя Совета Министров, Министерство Внутренних Дел и Национальной Обороны и могли в любой момент захватить всю власть в государстве. Да и общественное мнение в стране после Мюнхена больше доверяло славянскому старшему брату, чем западным демократиям. 10 июля чехословацкое правительство объяснило, что его участие в конференции могло быть истолковано "как акт, направленный против СССР". 11 июля Румыния, Венгрия, Албания и Финляндия также заявили о своем отказе; таким образом, именно июлем 1947 года следует датировать раскол Европы: с одной стороны-клиенты США, с другой- сателлиты Советского Союза.
Истокам и началу "холодной войны" посвящено, пожалуй, наибольшее количество публикаций, хотя это в основном журнальные статьи, а не монографии . В СССР практически не было специальных исследований по этому вопросу, были лишь главы и разделы в различных общих трудах или работы, посвященные анализу зарубежной историографии "холодной войны" . Но эти работы, как и многие другие, написанные в советский период, не освещали данную проблему объективно и непредвзято, так как советские ученые не могли высказывать мнения, расходящиеся с официальной позицией коммунистической партии.
В современной российской историографии основательных обобщающих работ о возникновении "холодной войны" также немного , но существует немало исследований, анализирующих различные аспекты этой проблемы. Одна из таких серьезных последних работ – монография В. Л. Малькова "Манхэттенский проект" (1995), выполненная на материалах многих архивов США. Автор не только дает "биографию" атомного оружия, но и освещает "атомную дипломатию", которая стала важным фактором вползания в "холодную войну" .
Значительный интерес для исследователей данной проблемы представляет мемуарная литература — своеобразный и весьма ценный исторический источник. Несмотря на присущий им субъективизм, воспоминания политических и государственных деятелей СССР позволяют конкретизировать ряд событий и явлений, характеризующих причины и начало "холодной войны" .
Трудно точно определить начало "холодной войны". Во многих советских изданиях начало "холодной войны" привязывается к речи У. Черчилля в Фултоне 5 марта 1946 г. Некоторые историки отдавали ему пальму первенства в начале "холодной войны" против Советского Союза, объясняя это тем, что он преследовал цель подтолкнуть Соединенные Штаты к скорейшему переходу своей политики на рельсы противоборства с Советским Союзом . Вряд ли, однако, это соответствует истинному положению дел. Так, А. А. Рощин считает, что "холодная война" началась до фултоновской речи Черчилля. По его личным воспоминаниям, веяние "холодной войны" ощущалось уже на конференции в Сан-Франциско весной 1945 г., причем находившийся там нарком В. М. Молотов своими действиями способствовал взаимному отчуждению государств Запада и Востока . С другой стороны, президент Трумэн в конце апреля 1945 г. предложил ломать сейчас же американо-советские отношения . В. Л. Исраэлян говорит о крутом повороте союзников в отношении к СССР с весны 1945 г. В. А. Секистов добавляет, что уже на ранней стадии "холодной войны" (1944) ведущие военные разрабатывали новые стратегические планы, нацеленные против СССР, хотя избегали открыто называть будущего врага врагом номер один, а также антисоветской риторики. Взрыв произошел в апреле 1945 г., когда к власти пришел Г. Трумэн . Таким образом, "холодная война" родилась в горниле войны "горячей" (вторая половина 1943 г.—апрель 1945 г.). К концу 1945 г. правительства США и Англии отказались от послевоенного сотрудничества с Советским Союзом, "первыми показали бронированный кулак и первыми нарушили совместные решения". Речь же Черчилля в Фултоне являлась, по сути, манифестом "холодной войны", на фронтах которой уже происходили ожесточенные идеологические сражения. Она вооружала глашатаев "холодной войны" основными стереотипами для антисоветской пропаганды послевоенного времени . С. Ю. Шенин пишет, что уже осенью 1945 г. американские военные активно разрабатывали планы атомных ударов по СССР .
М. Н. Петров рассматривает возникновение "холодной войны" как явление чисто идеологического свойства, которое зародилось сразу же после октябрьской революции в стане противников социалистической революции в России, а затем перешло в политический арсенал советской власти [8, 85]. По мнению же Н. В. Загладина, считать, что "холодная война" велась между СССР и Западом с 1917 г., было бы ошибкой . Такой же точки зрения придерживается и В. Л. Мальков, так как едва ли можно найти более убедительный контрдовод против мнения о том, что история "холодной войны" ведет свое происхождение от 1917 г., чем факт сближения между Соединенными Штатами и Советским Союзом в 1933 г. Он считает, что само понятие "холодная война" возникло из исторически обусловленного реальными обстоятельствами состояния страха у обоих народов оказаться вовлеченными в глобальный военный конфликт непосредственно друг с другом. С точки зрения геополитической, ничего подобного Соединенные Штаты и Советский Союз не испытывали вплоть до 1945 г. Характерное для "холодной войны" обостренное чувство опасности и взаимного недоверия возникло как результат вступления человечества после 1945 г. в ядерную эру.
По мнению авторов "Мифа о миролюбии США", одним из первых актов "холодной войны" была атомная бомбардировка Соединенными Штатами Хиросимы и Нагасаки [23, 249].
В. И. Ерофеев замечает, что в период Второй мировой войны в рамках антигитлеровской коалиции уже были зерна "холодной войны". Другое дело, что они в то время не проросли, война против общего врага требовала согласия и компромиссов. А вот после разгрома Германии расхождения относительно ее будущей судьбы выплеснулись наружу и стали одним из основных факторов, питавших вышедшую на поверхность "холодную войну". Вторым узлом противоречий стали вопросы государственного устройства в освобожденных странах .
В. В. Снигерев считает, что как только обозначился переход к новому положению в Европе, а именно все большему и большему доминированию СССР и ослаблению Германии, стали проявляться первые признаки того, что впоследствии назвали "холодной войной". Поэтому началом "холодной войны" надо считать не речь Черчилля в Фултоне 5 марта 1946 г. и не взрывы атомных бомб над Хиросимой и Нагасаки: она началась тогда, когда стали актуальными вопросы послевоенного устройства. Но это еще не была "холодная война" в том виде, в каком мы ее знаем. Необходимость решения вопросов завершения военных действий по разгрому Германии и особенно Японии побуждала западных союзников ставить в основу взаимоотношений с СССР принципы сотрудничества, а не конфронтации и противоборства, что стало доминирующим впоследствии [8, 87]. По мнению С. И. Вискова, уже в годы войны в США шла борьба между сторонниками и противниками сотрудничества с СССР [24, 95]. Смерть Рузвельта сыграла, на взгляд С. Ю. Шенина, серьезную роль в обострении ситуации. Когда в начале 1946 г. Трумэн высказал мнение, что Россия не понимает другого языка, кроме "железного кулака", стало ясно, что и США прошли свою половину пути к "холодной войне". Гнев Трумэна был вызван тем, что СССР, в нарушение Декларации освобожденной Европы, устанавливал тоталитарные порядки в оккупированных им странах и осуществлял подрывную деятельность с целью расширения влияния компартий в странах, им не контролируемых [25, 63].
А. М. Филитов в качестве времени начала "холодной войны" предложил 1948 г., так как до 1948 г. армии и в Советском Союзе и в Соединенных Штатах сокращались, а после 1948 г. стали увеличиваться. Вот это и есть реальный материальный признак "холодной войны", считает он [22, 133].
Ю. А.Поляков вообще против того, чтобы точно датировать начало "холодной войны", так как мир постепенно вползал в "холодную войну", идя через атомные взрывы в Хиросиме и Нагасаки, через споры при заключении мирных договоров, через речь Черчилля и т. д.
Таким образом, исходя из вышесказанного, правильнее было бы считать началом "холодной войны" определенный период, а не точку. Но по поводу того, когда он начался, среди ученых идут споры и сейчас, так как у каждого специалиста существует масса аргументов, на которые он опирается, защищая свое мнение по этому вопросу.
Что же касается причин возникновения "холодной войны", то здесь дело обстоит следующим образом. В советских исследованиях мы наблюдаем почти полное единодушие: развязали "холодную войну" Соединенные Штаты, а главной движущей силой всего процесса формирования американской внешней политики был антикоммунизм. В современных российских исследованиях существуют различные точки зрения по проблеме возникновения конфронтации между США и СССР. Попробуем выделить некоторые аспекты, которые побудили американскую сторону к конфликту с Советским Союзом.
Коротко суммируя причины, толкнувшие США на путь "холодной войны", можно отметить следующие:
1) инстинктивный страх перед идеологией коммунизма и эпидемическим характером ее распространения;
2) необходимость создания образа войны для того, чтобы преодолеть психологию изоляционизма американской нации;
3) экономические интересы;
4) необходимость отвлечь внимание американских граждан от многочисленных острейших проблем внутри США.
В послевоенный период США превратились в самую могущественную в экономическом, военном и политическом отношении державу капиталистического мира. По мнению ряда специалистов, это создало благоприятную почву для утверждения идей о ее глобальной гегемонии, наступлении "американского века", перестройке мира "по-американски" и т. д. Подобные идеи служили идеологической и концептуальной основой внешнеполитической стратегии США .
Однако создание мира "по-американски" и доминирующая роль США в мире не совпадали с верой в "победу коммунизма" в СССР. Ведь Советский Союз рассматривал успехи в борьбе с нацизмом и укрепление позиций на международной арене как предпосылку для формирования мировой социалистической системы . Как отмечает К. В. Плешаков, у Запада были серьезные основания опасаться за незыблемость границ независимых стран, так как сам Сталин называл СССР "базой мировой революции". Мирное сосуществование, выдвинутое в свое время Лениным в качестве основополагающего принципа советской внешней политики, Сталиным признавалось лишь на словах. СССР, по его мнению, должен был играть роль организатора все той же мировой революции. Переход всего мира к социализму насильственным путем не подлежал сомнению. А все крупные акции США на мировой арене объяснялись страхом перед усилением СССР и действительно заботой о мире и демократии — в той степени, в какой эти понятия в то время осознавались в Соединенных Штатах . С этим соглашается и А. О. Чубарьян: идея мировой революции и распространения мирового коммунизма никогда не уходила из стратегии лидеров в Кремле
. В. И. Батюк и Д. Г. Евстафьев придерживаются иного мнения. Они считают, что после войны окончательно оформился отход от интернационалистских ценностей первоначального большевизма и переход к тяжеловесной и несколько химерической "советской державности" . Маловероятно, что СССР мог желать чего-то большего, чем создание "буферной зоны" вдоль своих границ, мог угрожать Западной Европе оккупацией, на которую просто не хватило бы сил, считает С. Ю. Шенин . Москва претендовала на контроль над Восточной Европой и развитой частью Северо-Восточной Азии, которые были ей нужны больше в качестве "буферной зоны", чем как рынок сбыта. США же, наоборот, интересовало исключительно последнее . Основным мотивом, подталкивавшим США к конфликту (и отсутствовавшим у СССР), наряду с обоюдным непониманием взаимных намерений, идеологической неприязнью, геополитической "разбалансированностью" послевоенного мира, являлась очевидная необходимость создания условий в развитой части мира ("открытые двери") для реализации своего экономического потенциала . К тому же поворот США в сторону "холодной войны" объяснялся, с точки зрения Б. Дмитриева, воздействием серьезнейшего внутреннего кризиса, в котором оказалась вся капиталистическая система после Второй мировой войны .
Поэтому появление феномена "холодной войны" было продиктовано потребностями процесса строительства "Pax Americana", поскольку "холодная война" как активнейший конфликт между двумя супердержавами была на фоне ужасов Второй мировой войны шагом непопулярным и опасным (с угрозой "горячей войны"). Вполне вероятно, что трезвомыслящие политики, включая Трумэна, сделали бы все, чтобы ее избежать. Однако конфликт искусственно и усиленно культивировался американской стороной. Следовательно, потребность в конфликтной ситуации для строительства мира "открытых дверей" была сильнее страха перед возможностью возникновения новой мировой войны. Более того, США явно недооценивали риск возникновения открытого военного конфликта с Советами.
Некоторые российские историки, например А.М.Филитов, напрямую говорили о том, что США политикой "открытых дверей", а также бесцеремонными действиями спецслужб провоцировали СССР, заставляли его сделать первый ход в "холодной войне", не желая выступать открыто инициаторами перехода к конфронтации .
Таким образом, создание мира "открытых дверей" и вытекающее отсюда господство США являлись целью американской внешней политики. Трумэн взял на вооружение конфронтацию, без которой, на его взгляд, нельзя было гарантировать достойное место для Америки в мировой экономике. А для этого надо было сформировать для нации образ врага, олицетворяющего "мировое зло". План Трумэна заключался в том, чтобы сформировать угрозу безопасности США через жупел глобального идеологического наступления коммунизма . Здесь необходимо отметить и значительное влияние привычки использовать силу, которая сложилась в ходе войны.
Г. Трумэн был также лично заинтересован в создании конфликта, ибо таким путем рассчитывал поднять свою крайне низкую репутацию как президента . Вообще в России отношение к личности и политике Трумэна претерпело сложную эволюцию: от резкого неприятия всех аспектов его деятельности до пересмотра его внешнеполитической деятельности. Не снимая с него определенной ответственности за "холодную войну", историки пытаются глубже понять логику и мотивировку его действий .
При анализе причин происхождения "холодной войны" следует иметь в виду и такое обстоятельство, как складывание биполярной структуры мира. Биполярность, как свидетельствует история, очень часто служила источником конфронтации. К концу войны фактически уже сложились предпосылки для биполярного мира .
Говоря об истоках "холодной войны", нельзя забывать довоенные взаимоотношения между США и СССР. В течение двух десятков лет острая политическая и идеологическая конфронтация разделяла эти государства. Такая ситуация не могла просто так исчезнуть. Поэтому необходимы были кардинальный пересмотр внешнеполитических ориентиров с обеих сторон и отказ или хотя бы смягчение идеологизации международной политики, характерной для стран антигитлеровской коалиции. Между тем и СССР и США с их партнерами реагировали на изменения в мире в соответствии с установками, выработанными в 1920—1930-е гг.
Кроме того большая часть американской политической элиты окончательно уверовала в военное и экономическое превосходство США над всеми остальными странами мира, при помощи которого можно было обеспечить, как казалось, быстрое решение задачи достижения экономической и политической гегемонии. По мнению Н. Н. Маркиной, правящие круги США рассчитывали, что монопольное владение атомной бомбой откроет для них благоприятные возможности перекройки политической карты мира. Два тесно связанных друг с другом политических лозунга определили резкий поворот в послевоенной внешней политике США: лозунг "Pax Americana" и лозунг антикоммунизма .
Исходя из вышесказанного, отметим, что, говоря о сроках начала "холодной войны", важно придерживаться историзма. Известно, что экономическая, политическая, дипломатическая, идеологическая борьба шла между государствами и до Второй мировой войны, и во время нее, и после ее окончания. Однако после мировой драмы конфронтация между США и СССР в отдельные периоды достигала исключительной напряженности, иногда она была на грани войны "горячей". Поэтому вполне оправдано, что период "холодной войны" в литературе традиционно относят ко времени после окончания Второй мировой войны.
Итоги внешнеполитической деятельности советской дипломатии в послевоенный период достаточно противоречивы: с одной стороны, она способствовала укреплению позиций и расширению сфер влияния нашего государства в мире, но с другой - не удалось преодолеть конфронтации с Западом, что в значительной степени обусловило рост международной напряженности.
Исход второй мировой войны привел к коренному изменению соотношения политических сил в мире. После второй мировой войны Советский Союз, внесший основной вклад в разгром фашизма, превратился в последующие годы в одну из мировых держав, без которой уже стало невозможным решать ни один вопрос международной жизни. Однако в это время обстановка в мире сложилась совершенно не такая, как планировали союзники по антигитлеровской коалиции в конце войны. Мир, вместо дружеских отношений бывших союзников, столкнулся с образованием двух различных политических линий, противоположных платформ. Одно из этих направлений отстаивали Советский Союз и страны, получившие название народной демократии, образованные в конце войны. Второе - представляли Соединенные Штаты Америки и их союзники, - Англия, Франция и другие. Необходимо заметить, что эти четыре державы оккупировали территорию Германии и Австрии в соответствии с решениями Потсдамской конференции. Политическое влияние Советского Союза распространялось на Польшу, часть Германии, Чехословакию, Венгрию, Болгарию, Югославию, Румынию. Наша страна, истощенная войной нуждалась в мире, восстановлении людских ресурсах и экономики. Несмотря на это СССР оказывал большую помощь экономическому развитию своих союзников.
