Реферат Социальная психология групп
Работа добавлена на сайт bukvasha.net: 2015-10-28Поможем написать учебную работу
Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
от 25%
Подписываем
договор
ПЛАН
Введение
1. Основные характеристики групп
2. Классификация групп
3. Структура групп и динамика их развития
Заключение
Список литературы
Введение
Проблема групп является наиболее традиционной и хорошо разработанной проблемой социальной психологии. Интерес к исследованию групп возник очень давно, по существу немедленно вслед за тем, как начала обсуждаться проблема взаимоотношения общества и личности и, в частности, вопрос о взаимоотношении личности и среды ее формирования.
Интуитивно любым исследователем, приступающим к анализу этой проблемы, группа «схватывается» как та первичная среда, в которой личность совершает свои первые шаги и продолжает далее свой путь развития. Очевидным является тот простой факт, что с первых дней своей жизни человек связан с определенными малыми группами, причем не просто испытывает на себе их влияние, но только в них и через них получает первую информацию о внешнем мире и в дальнейшем организует свою деятельность. В этом смысле феномен малой группы лежит на поверхности и непосредственно дан социальному психологу как предмет анализа.
Однако из того обстоятельства, что феномен группы очевиден, отнюдь не следует, что ее проблемы относятся к простым в социальной психологии. Иными словами, необходимо ответить на вопрос о том, что такое группа и какие ее параметры подлежат исследованию в социальной психологии.
1.
Основные характеристики групп
Проблема групп, в которые объединяются люди в процессе своей жизнедеятельности, — важнейший вопрос не только социальной психологии, но и социологии. Реальность общественных отношений всегда дана как реальность отношений между социальными группами, поэтому для социологического анализа крайне важным и принципиальным вопросом является вопрос о том, по какому критерию следует вычленять группы из того многообразия различного рода объединений, которые возникают в человеческом обществе. В целом цикле общественных наук под группой понимается реально существующее образование, в котором люди собраны вместе, объединены каким-то общим признаком, разновидностью совместной деятельности или помещены в какие-то идентичные условия, обстоятельства (также в реальном процессе их жизнедеятельности), определенным образом осознают свою принадлежность к этому образованию (хотя мера и степень осознания могут быть весьма различными).
Именно в рамках этого толкования имеет по преимуществу дело с группами социальная психология, и именно в этом плане ей необходимо четко обозначить отличие своего подхода от социологического. С точки зрения социологического подхода, самое главное — отыскать объективный критерий различения групп, хотя в принципе и таких критериев может быть много. Различия групп можно видеть и в религиозных, и в этнических, и в политических характеристиках. Для каждой системы социологического знания важно принять какой-то критерий в качестве основного. С точки зрения этого объективного критерия социология и анализирует каждую социальную группу, ее соотношение с обществом, с личностями, в нее входящими.
Для социально-психологического подхода характерен другой угол зрения. Выполняя различные социальные функции, человек является членом многочисленных социальных групп, он формируется как бы в пересечении этих групп, является точкой, в которой скрещиваются различные групповые влияния. Это имеет для личности два важных следствия: с одной стороны, определяет объективное место личности в системе социальной деятельности, с другой — сказывается на формировании сознания личности. Личность оказывается включенной в систему взглядов, представлений, норм, ценностей многочисленных групп. Поэтому крайне значимо определить, какова будет та "равнодействующая" этих групповых влиянии, которая и определит содержание сознания личности. Но, чтобы ответить на этот вопрос, необходимо установить, что же значит для человека группа в психологическом плане; какие ее характеристики значимы для личности, входящей в нее. Именно здесь-то социальная психология и сталкивается с необходимостью соотнесения социологического подхода, с которым она не может не считаться, и психологического, который тоже имеет свою традицию рассмотрения групп.
Если для первого, характерен прежде всего поиск объективных критериев для различения реальных социальных групп, то для второго характерно в большей мере рассмотрение лишь самого факта наличия некоторого множества лиц, в условиях которого протекает деятельность личности. Это множество лиц, "окружающих" человека или даже взаимодействующих с ним в какой-то конкретной ситуации, тоже, конечно, может быть интерпретировано как "группа", но фокус интереса в данном случае — не содержательная деятельность данной группы, а, скорее, форма действий индивида в условиях присутствия других людей или даже взаимодействия с ними. В многочисленных социально-психологических исследованиях, особенно на ранних этапах развития социальной психологии, вопрос ставился именно так. Группа здесь не выступает как реальная социальная ячейка общества, как "микросреда" формирования личности.
Констатация наличия не одного человека, а многих (действующих рядом или даже совместно), не содержит никаких характеристик этой группы, и из анализа полностью выпадает содержательная сторона этого множества: остается лишь тот факт, что людей в данном случае "много", т.е. весьма формальная характеристика собранных вместе индивидов. Мало что добавляет и такая прибавка, как наличие внутри множества определенных "отношений". Хотя само по себе наличие отношений между людьми в рамках какого-то объединения существенно, отсутствие расшифровки характера этих отношений обесценивает это дополнение. Какие-нибудь отношения возникают, естественно, всегда, если присутствуют несколько человек, а не один; они возникают, даже если просто посадить рядом двух незнакомых людей. Значимость для личности этих отношений может быть вскрыта лишь тогда, когда сами отношения поняты как существенная характеристика социальной группы, включенной в некоторую систему общественной деятельности.
Все сказанное позволяет сделать вывод о том, что для социальной психологии недостаточна простая констатация множества людей или даже наличия внутри него каких-то отношений. Стоит задача объединить социологический и (будем называть его так) "общепсихологический" подход к группе. Если признать, что социальная психология прежде всего исследует закономерности поведения и деятельности людей, обусловленные фактом их включения в реальные социальные группы, то надо признать и то, что фокус анализа — именно содержательная характеристика таких групп, выявление специфики воздействия на личность конкретной социальной группы, а не просто анализ "механизма" такого воздействия. Такая постановка логична с точки зрения общих методологических принципов теории деятельности. Значимость группы для личности прежде всего в том, что группа — это определенная система деятельности, заданная ее местом в системе общественного разделения труда и потому сама выступает субъектом определенного вида деятельности и через нее включена во всю систему общественных отношений.
Если принять предложенную интерпретацию группы как субъекта социальной деятельности, то, очевидно, можно выделить некоторые черты, свойственные ей именно как субъекту деятельности. Общность содержания деятельности группы порождает и общность психологических характеристик группы, будем ли мы называть их "групповое сознание" или каким-либо иным термином. К психологическим характеристикам группы должны быть отнесены такие групповые образования, как групповые интересы, групповые потребности, групповые нормы, групповые ценности, групповое мнение, групповые цели. И хотя современный уровень развития социальной психологии не располагает ни традицией, ни необходимым методическим оснащением для анализа всех этих образований, крайне важно поставить вопрос о "законности" такого анализа, ибо именно по этим характеристикам каждая группа в психологическом плане отличается от другой. Для индивида, входящего в группу, осознание принадлежности к ней осуществляется прежде всего через принятие этих характеристик, т.е. через осознание факта некоторой психической общности с другими членами данной социальной группы, что и позволяет ему идентифицироваться с группой. Можно сказать, что "граница" группы воспринимается как граница этой психической общности. При анализе развития групп и их роли в истории человеческого общества, было установлено, что главной, чисто психологической характеристикой группы является наличие так называемого "мы-чувства". Это означает, что универсальным принципом психического оформления общности является различение для индивидов, входящих в группу, некоторого образования "мы" в отличие от другого образования — "они". "Мы-чувство" выражает потребность отдифференцировать одну общность от другой и является своеобразным индикатором осознания принадлежности личности к некоторой группе, т.е. социальной идентичности. Констатация принадлежности личности к группе представляет для социальной психологии значительный интерес, позволяя рассмотреть психологическую общность как своеобразный психологический "срез" реальной социальной группы. Специфика социально-психологического анализа группы именно здесь и проявляется: рассматриваются выделенные средствами социологии реальные социальные группы, но в них, далее, определяются те их черты, которые в совокупности делают группу психологической общностью, т.е. позволяют каждому ее члену идентифицировать себя с группой.
При такой трактовке фиксируются психологические характеристики группы, а сама группа может быть определена как "общность взаимодействующих людей во имя сознаваемой цели, общность, которая объективно выступает как субъект действия"[1]. Степень подробности, с которой в дальнейшем анализе можно раскрыть характеристики такой общности, зависит от конкретного уровня разработки проблемы. Так, например, некоторые авторы не ограничиваются только исследованием названных групповых характеристик, но и предлагают усмотреть в группе, по аналогии с индивидом, такие показатели, как групповая память, групповая воля, групповое мышление и т.д. В настоящее время, однако, нет достаточно убедительных теоретических и экспериментальных доказательств того, что данный подход продуктивен.
В то время как последние из приведенных характеристик вызывают спор с точки зрения того, относятся ли они к психологическому описанию группы, другие, как, например, групповые нормы или групповые ценности, групповые решения исследуются в социальной психологии именно как принадлежащие к особым групповым образованиям. Интерес к этим образованиям не случаен: только их знание поможет более конкретно раскрыть механизм связи личности и общества. Общество воздействует на личность именно через группу, и чрезвычайно важно понять, каким образом групповые влияния выступают посредником между личностью и обществом. Но для того, чтобы выполнить эту задачу, и нужно рассмотреть группу не просто как "множество", а как реальную ячейку общества, включенную в широкий контекст социальной деятельности, выступающей основным интегрирующим фактором и главным признаком социальной группы. Общее участие членов группы в совместной групповой деятельности обусловливает формирование психологической общности между ними и, таким образом, при этом условии группа действительно становится социально-психологическим феноменом, т.е. объектом исследования в социальной психологии.
2.
Классификация групп
В истории социальной психологии предпринимались многократные попытки построить классификацию групп. Американский исследователь Юбенк вычленил семь различных принципов, на основании которых строились такие классификации. Эти принципы были самыми разнообразными: уровень культурного развития, тип структуры, задачи и функции, преобладающий тип контактов в группе и др. К этому часто добавлялись и такие основания, как время существования группы, принципы ее формирования, принципы доступности членства в ней и многие другие. Однако общая черта всех предложенных классификаций — формы жизнедеятельности группы. Если же принять принцип рассмотрения реальных социальных групп в качестве субъектов социальной деятельности, то здесь требуется, очевидно, и иной принцип классификации. Основанием ее должна служить социологическая классификация групп соответственно их месту в системе общественных отношений. Но прежде чем дать такую классификацию, надо привести в систему те употребления понятия группы, о которых речь шла выше. [2]
Прежде всего для социальной психологии значимо разделение групп на условные и реальные. Она сосредоточивает свое исследование на реальных группах. Но среди этих реальных существуют и такие, которые преимущественно фигурируют в общепсихологических исследованиях — реальные лабораторные группы. В отличие от них существуют реальные естественные группы. Социально-психологический анализ возможен относительно и той, и другой разновидностей реальных групп, однако наибольшее значение имеют реальные естественные группы, выделенные в социологическом анализе. В свою очередь эти естественные группы подразделяются на так называемые "большие" и "малые" группы. Малые группы — обжитое поле социальной психологии. Что же касается больших групп, то вопрос об их исследовании значительно сложнее и требует особого рассмотрения. Важно подчеркнуть, что большие группы также представлены в социальной психологии неравноценно: одни из них имеют солидную традицию исследования (это по преимуществу большие, неорганизованные, стихийно возникшие группы, сам термин "группа" по отношению к которым весьма условен), другие же — организованные, длительно существующие группы, — подобно классам, нациям, значительно слабее представлены в социальной психологии в качестве объекта исследования. Весь смысл предшествующих рассуждений о предмете социальной психологии требует включения и этих групп в сферу анализа. Точно так же малые группы могут быть подразделены на две разновидности: становящиеся группы, уже заданные внешними социальными требованиями, но еще не сплоченные совместной деятельностью в полном смысле этого слова, и группы более высокого уровня развития, уже сложившиеся. Эта классификация может быть наглядно представлена в следующей схеме.
Стихийные Устойчивые Становящиеся Развитые
Рис. 1. Классификация групп с социальной психологии
Выделяют несколько разновидностей групп: условные и реальные; постоянные и временные; большие и малые. Условные группы людей объединяются по определенному признаку (пол, возраст, профессия и т. п.). Реальные личности, включенные в такую группу, не имеют прямых отношений между собой, могут ничего не знать друг о друге, даже никогда не встречаться друг с другом.
Реальные группы людей, общности в определенном пространстве и времени, характеризуются тем, что их члены связаны между собой объективными взаимоотношениями. Такие группы различаются по величине, внешней и внутренней организации, назначению и общественной роли.
Контактная группа объединяет людей, имеющих общие цели и интересы в той или иной области жизни и деятельности.
Малая группа — это достаточно устойчивое объединение людей, связанных взаимными контактами. Она немногочисленна — от 3 до 15 человек, которые объединены общей социальной деятельностью, находятся в непосредственном общении, способствуют возникновению эмоциональных отношений, выработке групповых норм и развитию групповых процессов.
При большем количестве людей группа, как правило, разбивается на подгруппы. Отличительные признаки малой группы: соприсутствие людей в пространстве и времени. Оно позволяет устанавливать контакты, которые включают интерактивные, информационные, перцептивные аспекты общения и взаимодействия. Перцептивные аспекты помогают человеку воспринимать индивидуальность всех других людей в группе, а только в этом случае можно говорить о наличии малой группы.
В малой группе взаимодействие очень тесное: активность одного из членов — это одновременно стимул для всех остальных участников и реакция того на них.
Важно также наличие постоянной цели совместной деятельности. Реализация ее как некоего предвосхищаемого результата способствует удовлетворению потребностей каждого, соответствуя одновременно общим потребностям. Цель как прообраз результата и начальный момент совместной деятельности определяют динамику функционирования малой группы.
Можно выделить три рода целей:
1. Ближние перспективы: цели, которые реализуются быстро во времени и выражают потребности этой группы.
2. Вторичные цели: более длительны во времени и выводят группу на интересы вторичного коллектива (интересы предприятия или школы в целом).
3. Дальние перспективы: объединяют первичную группу с проблемами функционирования социального целого.
Общественно ценное содержание совместной деятельности должно стать личностно значимым для каждого члена группы. Важна не столько объективная групповая цель, сколько ее образ, т. е. как она воспринимается членами группы. Цели, характеристики совместной деятельности цементируют группу в одно целое, определяют внешнюю формально-целевую ее структуру.
3. Структура группы
Любая группа имеет ту или иную структуру - определенную совокупность относительно устойчивых взаимосвязей между ее членами. Особенности этих взаимосвязей обусловливают всю жизнедеятельность группы, включая продуктивность и удовлетворенность ее членов. На структуру разных групп влияют различные факторы. Прежде всего - это цели группы. Рассмотрим, например, экипаж самолета. Для того, чтобы самолет долетел до пункта назначения, необходимо, чтобы каждый член экипажа вступал в контакты с каждым из остальных его членов. Таким образом, в соответствии с целью группы возникает необходимость тесной интеграции действий всех ее членов. В группах другого типа характер взаимосвязей выглядит иным образом. Так, в каком-либо административном отделе служащие могут нести специфические обязанности, при выполнении которых они друг от друга не зависят и согласовывают свою деятельность только с руководителем отдела. Для достижения общей цели обмен информацией между рядовыми членами группы в данном случае не является необходимым (хотя наличие неформальных товарищеских контактов может благотворно влиять на деятельность этой группы). Отметим также роль такого фактора, как степень автономности группы. Все функциональные взаимосвязи между членами бригады поточного производства заранее четко определены. Рабочие не могут внести изменения в существующую структуру этих связей без согласования с руководством. Степень автономности такой группы незначительна. Напротив, члены киносъемочной группы, степень автономности которой высока, обычно сами определяют характер внутригрупповых взаимосвязей. Структура такой группы отличается большей гибкостью.
К числу существенных факторов, влияющих на структуру группы, относятся также социально-демографические, социальные и психологические особенности ее членов. Высокая степень однородности группы по таким признакам, как пол, возраст, образование, уровень квалификации и потому наличие общности интересов, потребностей, ценностной ориентации является хорошей основой для возникновения тесных связей между работниками.
Разнородная по указанным признакам группа обычно распадается на несколько неформальных групп, каждая из которых сравнительно однородна по своему составу. Например, в каком-либо подразделении учреждения в отдельные неформальные группы могут объединяться мужчины, женщины, пожилые люди, молодые, болельщики футбола, любители садоводства. Структура такого подразделения будет существенно отличаться от структуры другого, состоящего только из мужчин примерно одного возраста, имеющих одинаковый уровень квалификации и к тому же болеющих за один и тот же футбольный клуб. В этом случае есть все предпосылки для возникновения постоянных и прочных контактов между членами данной группы. На основе такой общности рождается чувство спаянности, чувство «мы». Структура группы с высокой степенью чувства «мы» характеризуется более тесными взаимосвязями ее членов, по сравнению со структурой группы, не отличающейся таким единством. В последнем случае контакты ограничены и носят преимущественно официальный характер. Неформальные связи при этом менее значительны и не объединяют всех членов данной группы.
Степень сплоченности группы зависит также от того, насколько принадлежность к ней удовлетворяет потребности ее членов. Факторами, привязывающими человека к группе, могут быть интересная работа, сознание ее общественной важности, престиж группы, наличие друзей. Структура группы зависит также от ее величины. Связи между членами групп, состоящих из 5-10 человек, обычно прочнее, чем в больших по численности. Структура небольших групп чаще складывается под влиянием неформальных взаимоотношений. В этом случае легче организовать взаимозаменяемость, чередование функций между ее членами. Но вряд ли возможны постоянные неформальные контакты всех членов группы, состоящей из 30-40 человек и более. Внутри такой группы чаще всего возникает несколько неофициальных подгрупп. Структура группы в целом по мере ее увеличения все в большей степени будет характеризоваться формальными взаимосвязями.
Если человека назначают руководителем, всегда ли он задумывается над тем, как сложатся отношения между людьми в той группе, которой он будет руководить. Понимают ли его будущие сотрудники друг друга и поймут ли нового человека руководителя. Настроение каждого из нас в огромной степени зависит от поведения и отношения людей, с которыми мы общаемся. Хорошее отношение радует, плохое огорчает, тревожит, настораживает. А руководителю еще труднее, потому что по своему социальному статусу он как бы противостоит группе людей, объединенных общим "мы ". И вот такое взаимодействие человеческого "я " и группового "мы " очень сложно и противоречиво, изменчиво и неустойчиво. Мы часто, говоря о коллективе, рассматриваем это взаимодействие как соотношение индивидуальности и коллективности, при этом, как правило, отдаем предпочтение коллективности. Отсюда стремление к усреднению, уравниванию людей и нелюбовь к "выскочкам ", желание поставить их "на место ".
Такая тенденция очень вредна для развития общества, особенно его творческого, интеллектуального потенциала. Оказывается, что чем ярче и богаче индивидуальность, выше уровень развития каждого члена коллектива, тем более дееспособным, человечным является и коллектив в целом. Поэтому так важно проникнуть в особенности тончайшей ткани взаимоотношений "я " и "мы ", складывающихся в социальной группе, т.е. в коллективе, которым мы руководим или собираемся руководить. Психология может стать здесь хорошим помощником.
Психологи А.А.Бодалев, В.Н.Панферов специально изучали в экспериментальных условиях, что производит наиболее сильное впечатление при знакомстве. Оказалось, первое что бросается в глаза и запоминается человеку это прическа, которая может менять лицо до неузнаваемости. Например, если женщина надевает парик и долго его носит, стоит ей появиться без парика она становится неузнаваемой. Обычно экстравагантная мода, особенно среди молодежи, начинается с прически, вспомним панков, хиппи и др. Это резко выделяет их на фоне других людей. Практический совет: если Вы хотите, чтобы на Вас обратили внимание в обществе смените прическу. И еще: всегда следите (особенно женщины) за своей прической, чтобы всегда производить хорошее впечатление.
После прически мы обращаем внимание на глаза человека, которые, как известно, зеркало души. Глаза могут быть добрыми, холодными, лучистыми, хитрыми, злыми, колючими. Они как бы настраивают другого человека на определенный лад: доверительный, настороженный, агрессивный. И, конечно же, улыбка человека нас очень привлекает, особенно, если она добрая и приветливая, а не злая и натянутая. Не зря известный американский специалист по общению Дейл Карнеги в качестве первой заповеди хорошего общения провозгласил: если хотите понравиться человеку улыбайтесь, учитесь улыбаться, делайте специальные упражнения перед зеркалом.
В целом, выражение лица формируется мимикой, которая у одних людей очень динамичная, разнообразная, а у других бедная, от чего создается впечатление угрюмости, неприветливости, скрытности.
Каждого человека отличает также определенная манера поведения, жесты, походка, движения тела. Интересно, что когда люди долго не видятся (допустим, сокурсники встречаются через 30 лет после окончания института), они узнают друг друга чаще всего не по лицу, которое очень изменилось, а по отдельным жестам и манере движения. Один как-то особенно пожимал плечами, другой размахивал руками, третий вздергивал головой.
Когда мы начинаем с человеком говорить, то в речи выделяются две стороны: сам текст (слова) что говорит, и подтекст как говорит, с какой интонацией. Одно и то же слово: "да ", "здравствуйте " можно произнести приветливо, уважительно, а можно зло и сердито. Интонация является могучим выразительным средством, она всегда богаче, полнее и сложнее текста. Для людей чувствительных часто более значимо не что говорят, а как говорят.
Руководители не всегда это понимают. "Ведь я никаких обидных слов не сказал ", жалуются они. А обидеть можно и без слов, не текстом, а подтекстом. Последите, пожалуйста, за своими интонациями, и Вы увидите, как сразу изменится отношение к Вам людей.
Внешнее впечатление составлено. Можно добавить: одежда человека тоже влияет на его восприятие, не зря существует пословица: "по одежке встречают, по делу провожают ". Но в "одежду ", по нашему мнению, включается все внешнее впечатление от человека.
А дальше мы уже присматриваемся к личным качествам. Кто он? Что из себя представляет? Можно ли довериться этому человеку? И тут в ход, как правило, идут сложившиеся социальные стереотипы, установки и эталоны восприятия, житейские представления, сформированные у каждого человека и, конечно, уровень психологической культуры в части умения воспринимать и оценивать другого.
Пример социального стереотипа: многие люди считают, что профессор рассеян, близорук и не приспособлен к повседневной жизни; студент всегда остроумен, подвижен и никогда не готов к экзамену; все англичане худощавы, надменны и хладнокровны, а французы только и думают о любви.
Внешние признаки: большой лоб умный, квадратный подбородок сильная воля, полные люди добродушные, худые сердитые и замкнутые.
Встречая нового человека, мы сразу относим его к определенной категории и строим свое поведение в соответствии со сложившимся стереотипом.
Психологи различают три типа установки на восприятие другого человека: позитивная, негативная и адекватная. При позитивной установке мы переоцениваем положительные качества и даем человеку большой аванс, который проявляется в неосознаваемой доверчивости. Негативная установка приводит к тому, что воспринимаются в основном отрицательные качества другого человека, что выражается в недоверчивости, подозрительности.
Лучше всего, конечно, адекватная установка на то, что у каждого человека есть как положительные, так и отрицательные качества. Главное, как они сбалансированы и оцениваются самим человеком. Наличие установок рассматривается как неосознаваемая предрасположенность воспринимать и оценивать качества других людей. Эти установки лежат в основе типичных искажений представления о другом человеке.
При отборе персонала наниматели имеют дело с людьми, которые стремятся реализовать свои цели, выбирая ту или иную организацию. Точно так же менеджеры стремятся реализовать свои цели, отбирая кандидата. К тому же надо иметь в виду, что люди ищут не просто какуюлибо работу, а именно ту, которая их устраивает. Неправильный выбор работы может иметь невосполнимые последствия как для работника, менеджера, так и для организации в целом.
Вначале рассмотрим, как решается вопрос о том, какой именно тип исполнителя необходим для определенного вида работы. Но перед этим сделаем одно маленькое, но важное замечание. Общаясь с разными людьми, Вы, наверное, обратили внимание на то, как легко мы поддаемся искушению составить суждение о людях только по их внешнему виду и как мы придумываем их характеристики на основании поверхностных сведений. Поэтому постарайтесь отбросить (в большинстве случаев) такое ложное первое впечатление.
Когда появляется вакансия по причине, например, изменения работы или продвижения по службе внутри организации, то исходным моментом должно быть рассмотрение самой работы. Если вы собираетесь найти подходящего человека для определенной работы, то должны получить точное представление о характере самой работы, квалификации и качества претендента, которые требуются для ее выполнения. Это наиболее важная часть для предварительной подготовки при отборе претендента, которая как раз часто и недооценивается. Сбор такой информации обычно проводится в три этапа: анализ содержания работы; подписание характера работы (должностная инструкция) ; требования к персоналу (требования, предъявляемые работой).
Деловая оценка персонала это целенаправленный процесс установления соответствия качественных характеристик персонала (способностей, мотиваций и свойств) требованиям должности или рабочего места.
На основании степени указанного соответствия решаются главным образом следующие задачи: выбор места в организационной структуре и установлении функциональной роли оцениваемого сотрудника; разработка возможных путей совершенствования деловых или личностных качеств сотрудника; определение степени соответствия заданным критериям оплаты труда и установление ее величины.
Кроме того, деловая оценка персонала может помочь в решении ряда дополнительных задач: установление обратной связи с сотрудником по профессиональным, организационным и иным вопросам; удовлетворение потребности сотрудника в оценке собственного труда и качественных характеристик.
Деловая оценка является важнейшей составляющей процесса отбора и развития персонала. Различают два основных вида деловой оценки: оценку кандидатов на вакантную должность; текущую периодическую оценку сотрудников организации.
Оба вида оценки позволяют решать в основном аналогичные (из приведенных выше) задачи, поэтому в их формулировке под словом "сотрудник " следует понимать также "кандидат на должность ".
Отечественная и зарубежная практика деловой оценки кандидатов на вакантную должность позволяет говорить о четырех основных этапах, определяющих содержание процесса оценки данного вида. К этим типовым этапам можно отнести: анализ анкетных данных; наведение справок об испытуемом работнике (по месту прежней работы или учебы) ; проверочные испытания; собеседование.
Текущая периодическая оценка сотрудников сводится, как правило, к двум основным этапам: (а) оценке результатов работы и факторов, определяющих степень достижения этих результатов; (б) анализу динамики результативности труда за определенный промежуток времени, а также динамики состояния факторов (условий), влияющих на достижение результатов.
Литература:
- Обязательная:
Берн Э. Трансактный анализ в группе. М., 1994.
Парыгин Б.Д. Социальная психология. СПб., 1999.
Ломов Б.Ф. Методологические и теоретические проблемы психологии. М., 1981.
Дополнительная:
Гришина Н.В. Взаимоотношения в коллективе. Л., 1989.
Донцов А.И. Психология коллектива. М., 1984.
Коломинский Я.Л. Психологические взаимоотношения в малых группах. М., 1976.
Петровский А.В. Личность, деятельность, коллектив. М., 1982.
Петровский А.В., Шпалинский В.В., Социальная психология коллектива. М., 1982.
Психологическая теория коллектива. М., 1979.
Росс Л., Нисбетт Р. Человек и ситуация: уроки социальной психологии. М., 1999.
Общие проблемы малой группы в социальной психологии
СТОЛИЧНЫЙ ГУМАНИТАРНЫЙ
ИНСТИТУТ
психологии
ФАКУЛЬТЕТ
психология
СПЕЦИАЛЬНОСТЬ
Реферат
по дисциплине
Социальная психология
Тема: «Общие проблемы малой группы в социальной психологии»
СГИ, 2001 г.
1. К истории вопроса
Исследования малых групп прошли ряд этапов, каждый из которых привносил нечто
новое в саму трактовку сущности малой группы, ее роли для личности.
В самых ранних исследованиях, а они были проведены в США в 20-е гг. XX века,
выяснялся вопрос о том, действует ли индивид в одиночку лучше, чем в
присутствии других, или, напротив, факт присутствия других стимулирует
эффективность деятельности каждого. Акцент делался именно на факте простого
присутствия других, а в самой группе изучалось не взаимодействие (
интеракция) ее членов, а факт их одновременного действия рядом
(коакция).
Результаты исследования таких «коактных» групп показали, что в присутствии
других людей возрастает скорость, но ухудшается качество действий индивида
(даже если условиями эксперимента снимался момент соперничества). Эти
результаты были интерпретированы как возникновение эффекта возрастающей
сенсорной стимуляции, когда на продуктивность деятельности индивида оказывали
влияние сам вид и «звучание» других людей, работающих рядом над той же самой
задачей. Этот эффект получил название эффекта социальной фацилитации,
сущность которого сводится к тому, что присутствие других облегчает действия
одного, способствует им. В ряде экспериментов было, правда, показано наличие и
противоположного эффекта — известного сдерживания, торможения действий
индивида под влиянием присутствия других, что получило название эффекта
социальной ингибиции. Однако гораздо большее распространение приобрело
изучение именно социальной фацилитации, и главным итогом первого этапа
исследований малых групп было открытие именно этого явления.
Второй этап развития исследований знаменовал собой переход от изучения коактных
групп к изучению взаимодействия индивидов в малой группе. Так, в ряде
исследований было показано, что при условии совместной деятельности в группе те
же самые проблемы решаются более корректно, чем при их индивидуальном решении:
особенно на ранних стадиях решения задач группа совершает меньше ошибок,
демонстрирует более высокую скорость их решения и т.д. Так средняя скорость
решения задач группой была сопоставлена со средней скоростью решения тех же
задач, выполняемых индивидуально, и результат получился в пользу группы. При
более детальном анализе, правда, было выявлено, что результаты зависят также и
от характера деятельности, но эта идея не получила развития и твердо был
установлен лишь факт, что важным параметром групповой деятельности является
именно взаимодействие, а не просто «соприсутствие» членов группы.
На третьем этапе исследования малых групп стали значительно более
разветвленными. Начали выявлять не только влияние группы на индивида, но и
характеристики группы: ее структуру, типы взаимодействия индивидов в группе;
сложились подходы к описанию общей деятельности группы. Совершенствовались и
методы измерения различных групповых характеристик. Вместе с тем обозначился
такой методологический принцип, как отказ от выявления связи группы с более
широкими социальными общностями, в которые она входит, отсутствие вычленения
ее как ячейки социальной структуры, а значит, и уход от решения вопроса о
содержательной стороне тех социальных отношений, которые даны в малой
группе. Именно по этим параметрам подход к исследованию малых групп в
европейской традиции социального психологического знания принципиально
отличается от подхода, свойственного ранней американской социальной
психологии.
Что же касается интереса социальной психологии к малым группам, то он
настолько велик, что в каком-то смысле всю традиционную социальную
психологию можно рассматривать как социальную психологию малых групп.
Существует ряд причин, как объективных, так и субъективных, почему малая
группа стала своеобразным фокусом интереса социальной психологии. М.Г.
Ярошевский справедливо характеризует причины этого явления как моменты общей
познавательной ситуации в психологии XX в. (Ярошевский, 1974. С. 413). Во-
первых, это общее усложнение общественной жизни, вызванное усиливающейся
дифференциацией видов человеческой деятельности, усложнением общественного
организма. Сам факт включенности людей в многочисленные образования по
видам их деятельности, по характеру их общественных связей становится
настолько очевидным, что требует пристального внимания исследователей. Можно
сказать, что роль малых групп объективно увеличивается в жизни человека, в
частности, потому, что умножается необходимость принятия групповых решений на
производстве, в общественной жизни и т.д.
Во-вторых, более специальной причиной является тот факт, что проблема малой
группы оказалась на перекрестке, который образован пересечением психологии и
социологии. Поэтому образование социальной психологии на стыке этих двух
наук «покрыло» собой прежде всего именно данную сферу реальности. К
сказанному можно добавить еще и третью причину - методологического
порядка. Сама специфика социально-психологического знания как бы оправдывает
преувеличенный интерес к малой группе. Потребность в получении все более
точных фактов, успехи экспериментального метода в других отраслях психологии
заставляют социальную психологию искать такой адекватный объект, где были бы
приложимы экспериментальные методы, в частности метод лабораторного
эксперимента. Малая группа оказалась той самой единицей анализа, где более
всего возможен и уместен эксперимент, что как бы «помогло» социальной
психологии утвердить свое право на существование в качестве
экспериментальной дисциплины.
Все названные причины обострения интереса к малым группам имеют определенный
резон. Однако при некоторых условиях законный интерес к малым группам
перерастает в абсолютизацию их значения. Именно это и произошло в 20-е - 30-е
годы в социальной психологии США, где позже стали раздаваться голоса о
переоценке значения малых групп в ущерб исследованию социально-
психологической стороны массовых социальных процессов. Таким образом,
ситуация в этой области исследования весьма противоречива. С одной стороны,
поставлены многие действительно важные вопросы, проведены сотни часто весьма
интересных и изощренных в техническом отношении экспериментов, изучены в
деталях многочисленные процессы и эффекты малых групп. С другой стороны, -
не говоря уже об отсутствии интеграции этих данных, об отсутствии адекватных
теоретических схем, - многие элементарные вопросы оказываются нерешенными.
Это часто коренные проблемы, определение исходных принципов, так что
отсутствие ясности по ним представляется даже парадоксальным в условиях
бесконечного множества проведенных исследований.
2. Определение малой группы и ее границы
Итак, первый вопрос, который необходимо решить, приступая к исследованию
малых групп, это вопрос о том, что же такое малая группа, каковы ее признаки
и границы? Если выбрать из бесчисленных определений малых групп наиболее
«синтетическое», то оно сводится примерно к следующему: «Под малой группой
понимается немногочисленная по составу группа, члены которой объединены общей
социальной деятельностью и находятся в непосредственном личном общении, что
является основой для возникновения эмоциональных отношений, групповых норм и
групповых процессов». Это достаточно универсальное определение, не
претендующее на точность дефиниции и носящее скорее описательный характер,
допускает самые различные толкования, в зависимости от того, какое
содержание придать включенным в него понятиям. Например, в системе
интеракционистской ориентации, где исходным понятием является понятие
«взаимодействия», фокус в этом определении усматривается именно в том, что
малая группа это определенная система взаимодействия, ибо слова «общая
социальная деятельность» толкуются здесь в интер-акционистском смысле. Для
когнитивистской ориентации в этом же определении отыскивается другой опорный
пункт: не важно, на основе общей деятельности или простого взаимодействия, но
в группе возникают определенные элементы групповой когнитивной структуры —
нормы и ценности, что и есть самое существенное для группы.
Это же определение в отечественной социальной психологии наполняется новым
содержанием: установление факта «общей социальной деятельности» сразу же
задает группу как элемент социальной структуры общества, как ячейку в более
широкой системе разделения труда. Наличие в малой группе общей социальной
деятельности позволяет интерпретировать группу как субъекта этой
деятельности и тем самым предлагает теоретическую схему для всего
последующего исследования. Для того чтобы именно эта интерпретация приобрела
достаточную определенность, можно в приведенном определении выделить самое
существенное и значимое, а именно: «малая группа - это группа, в которой
общественные отношения выступают в форме непосредственных личных контактов».
В этом определении содержатся в сжатом виде основные признаки малой группы,
выделяемые в других системах социально-психологического знания, и вместе с
тем четко проведена основная идея понимания группы с точки зрения принципа
деятельности.
При таком понимании малая группа - это группа, реально существующая не в
вакууме, а в определенной системе общественных отношений, она выступает как
субъект конкретного вида социальной деятельности, «как звено определенной
общественной системы, как часть общественной структуры» (Буева, 1968. С.
145). Определение фиксирует и специфический признак малой группы, отличающий
ее от больших групп: общественные отношения вые ступают здесь в форме
непосредственных личных контактов. Распространенный в психологии термин
«контактная группа» приобретает здесь конкретное содержание: малая группа -
это не просто любые контакты между людьми (ибо какие-нибудь контакты есть
всегда и в произвольном случайном собрании людей), но контакты, в которых
реализуются определенные общественные связи и которые опосредованы совместной
деятельностью.
Теперь необходимо расшифровать количественные характеристики малой группы,
ибо сказать: «немногочисленная по составу» группа — значит предложить
тавтологию. В литературе довольна давно идет дискуссия о нижнем и верхнем
пределах малой группы. В большинстве исследований число членов малой группы
колебалось между 2 и 7 при модальном числе 2 (упомянуто в 71% случаев).
Этот подсчет совпадает с представлением, имеющим широкое распространение, о
том, что наименьшей малой группой является группа из двух человек — так
называемая «диада».
Хотя на уровне здравого смысла представляется резонной мысль о том, что малая
группа начинается с диады, с ней соперничает другая точка зрения относительно
нижнего предела малой группы, полагающая, что наименьшее число членов малой
группы не два, а три человека. И тогда, следовательно, в основе всех
разновидностей малых групп лежат так называемые триады. Спор о том, диада
или триада есть наименьший вариант малой группы, может быть также
бесконечным, если не привести в пользу какого-то из подходов веских
аргументов. Есть попытки привести такие аргументы в пользу триады как
наименьшей единицы малой группы (Социально-психологические проблемы
руководства и управления коллективами, 1974). Опираясь на экспериментальный
опыт исследования малых групп как субъектов и объектов управления, авторы
приходят к следующим выводам. В диаде фиксируется лишь самая простейшая,
генетически первичная форма общения — чисто эмоциональный контакт. Однако
диаду весьма трудно рассмотреть как подлинный субъект деятельности,
поскольку в ней практически невозможно вычленить тот тип общения, который
опосредован совместной деятельностью: в диаде в принципе неразрешим
конфликт, возникший по поводу деятельности, так как он неизбежно приобретает
характер чисто межличностного конфликта. Присутствие в группе третьего лица
создает новую позицию — наблюдателя, что добавляет существенно новый момент к
возникающей системе взаимоотношений: этот «третий» может добавить нечто к
одной из позиций в конфликте, сам будучи не включен в него и потому
представляя именно не межличностное, а деятельное начало. Этим создается
основа для разрешения конфликта и снимается его личностная природа, будучи
заменена включением в конфликт деятельностных оснований. Эта точка зрения
находит определенную поддержку, но нельзя сказать, что вопрос решен
окончательно.
Практически все равно приходится считаться с тем фактом, что малая группа
«начинается» либо с диады, либо с триады. В пользу диады высказывается до
сих большое направление исследований, именуемое теорией «диадического
взаимодействия». В нем выбор диады как модели малой группы имеет и более
принципиальное значение. Применение аппарата математической теории игр
позволяет на диаде проигрывать многочисленные ситуации взаимодействия (см.
главу 6). И хотя сами по себе предложенные решения представляют интерес, их
ограниченность состоит именно в том, что группа отождествляется с диадой, и
допустимое в случае построения модели упрощение оказывается упрощением
реальных процессов, происходящих в группе. Естественно, что такой
методологический принцип, когда диада, причем лабораторная, объявлена
единственным прообразом малой группы, нельзя считать корректным.
Поэтому в литературе иногда высказываются мнения о том, что диаду вообще
нельзя считать малой группой. Так, в одном из европейских учебников по
социальной психологии введена глава с названием «Диада или малая группа?»,
где авторы настаивают на том, что диада — это еще не группа. Таким образом,
дискуссия по этому вопросу не окончена.
Не менее остро стоит вопрос и о «верхнем» пределе малой группы. Были
предложены различные решения этого вопроса. Достаточно стойкими оказались
представления, сформированные на основе открытия Дж. Миллером «магического
числа» 7±2 при исследованиях объема оперативной памяти (оно означает
количество предметов, одновременно удерживаемых в памяти). Для социальной
психологии оказалась заманчивой определенность, вносимая введением
«магического числа», и долгое время исследователи принимали число 7±2 за
верхний предел малой группы. Однако впоследствии появились исследования,
которые показали, что если число 7±2 справедливо при характеристике объема
оперативной памяти (что тоже, впрочем спорно), то оно является абсолютно
произвольным при определении верхнего предела малой группы. Хотя выдвигались
известные аргументы в пользу такого определения (поскольку группа контактна,
необходимо, чтобы индивид одновременно удерживал в поле своих контактов всех
членов группы, а это, по аналогии с памятью, может быть обеспечено в случае
присутствия в группе 7±2 членов), они оказались не подтвержденными
экспериментально.
Если обратиться к практике исследований, то там находим самые произвольные
числа, определяющие этот верхней предел: 10, 15, 20 человек. В некоторых
исследованиях Морено, автора социометрической методики, рассчитанной именно
на применение в малых группах, упоминаются группы и по 30-40 человек, когда
речь идет о школьных классах.
Представляется, что можно предложить решение на основе принятого нами
принципа анализа групп. Если изучаемая малая группа должна быть прежде всего
реально существующей группой и если она рассматривается как субъект
деятельности, то логично не устанавливать какой-то жесткий «верхний» предел
ее, а принимать за таковой реально существующий, данный размер исследуемой
группы, продиктованный потребностью совместной групповой деятельности. Иными
словами, если группа задана в системе общественных отношений в каком-то
конкретном размере и если он достаточен для выполнения конкретной
деятельности, то именно этот предел и можно принять в исследовании как
«верхний».
Это специфическое решение проблемы, но оно не только допустимо, но и
наиболее обосновано. Малой группой тогда оказывается такая группа, которая
представляет собой некоторую единицу совместной деятельности, ее размер
определяется эмпирически: при исследовании семьи как малой группы, например,
на равных будут исследоваться и семьи, состоящие из трех человек, и семьи,
состоящие из двенадцати человек; при анализе рабочих бригад в качестве малой
группы может приниматься и бригада из пяти человек и бригада из сорока
человек, если при этом именно она выступает единицей предписанной ей
деятельности.
3. Классификация малых групп
Обилие малых групп в обществе предполагает их огромное разнообразие, и
поэтому для целей исследований необходима их классификация. Неоднозначность
понятия малой группы породила и неоднозначность предлагаемых классификаций.
В принципе допустимы самые различные основания для классификации малых
групп: группы различаются по времени их существования (долговременные и
кратковременные), по степени тесноты контакта между членами, по способу
вхождения индивида и т.д. В настоящее время известно около пятидесяти
различных оснований классификации. Целесообразно выбрать из них наиболее
распространенные, каковыми являются три классификации: 1) деление малых
групп на «первичные» и «вторичные», 2) деление их на «формальные»
«неформальные», 3) деление на «группы членства» и «референтные группы». Как
видно, каждая из этих трех классификаций задает некоторую дихотомию.
Деление малых групп на первичные и вторичные впервые было предложено Ч.
Кули, который вначале дал просто описательное определение первичной группы,
назвав такие группы, как семья, группа друзей, группа ближайших соседей.
Позднее Кули предложил определенный признак, который позволил бы определить
существенную характеристику первичных групп - непосредственность контактов.
Но при выделении такого признака первичные группы стали отождествлять с малыми
группами, и тогда классификация утратила свой смысл. Если признак малых групп
- их контактность, то нецелесообразно внутри них выделять еще какие-то особые
группы, где специфическим признаком будет эта самая контактность. Поэтому по
традиции сохраняется деление на первичные и вторичные группы (вторичные в этом
случае те, где нет непосредственных контактов, а для общения между членами
используются различные «посредники» в виде средств связи, например), но по
существу исследуются в дальнейшем именно первичные группы, так как только они
.удовлетворяют критерию малой группы. Практического значения эта классификация
в настоящее время не имеет.
Второе из исторически предложенных делений малых групп — это деление их на
формальные и неформальные. Впервые это деление было предложено Э. Мэйо при
проведении им знаменитых Хоторнских экспериментов. Согласно Мэйо, формальная
группа отличается тем, что в ней четко заданы все позиции ее членов, они
предписаны групповыми нормами. Соответственно в формальной группе также строго
распределены и роли всех членов группы, в системе подчинения так называемой
структуре власти: представление об отношениях по вертикали как отношениях,
определенных системой ролей и статусов. Примером формальной группы является
любая группа, созданная в условиях какой-то конкретной деятельности: рабочая
бригада, школьный класс, спортивная команда и т.д. Внутри формальных групп Э.
Мэйо обнаружил еще и «неформальные» группы, которые складываются и возникают
стихийно, где ни статусы, ни роли не предписаны, где заданной системы
взаимоотношений по вертикали нет. Неформальная группа может создаваться
внутри формальной, когда, например, в школьном классе возникают
группировки, состоящие из близких друзей, объединенных каким-то общим
интересом, таким образом, внутри формальной группы переплетаются две структуры
отношений. Но неформальная группа может возникать и сама по себе, не
внутри формальной группы, а вне ее: люди, случайно объединившиеся для игр в
волейбол где-нибудь на пляже, или более тесная компания друзей, принадлежащих к
совершенно различным формальным группам, являются примерами таких неформальных
групп. Иногда в рамках такой группы (скажем, в группе туристов, отправившихся
в поход на один день), несмотря на ее неформальный характер, возникает
совместная деятельность, и тогда группа приобретает некоторые черты формальной
группы: в ней выделяются определенные, хотя и кратковременные, позиции и роли.
Практически было установлено, что в реальной действительности очень трудно
вычленить строго формальные и строго неформальные группы, особенно в тех
случаях, когда неформальные группы возникали в рамках формальных.
Поэтому в социальной психологии родились предложения, снимающие эту дихотомию. С
одной стороны, были введены понятия формальная и неформальная структуры
группы (или структура формальных и неформальных отношений), и различаться стали
не группы, а тип, характер отношений внутри них. В предложениях Мэйо
содержался именно такой смысл, а перенесение определений «формальная» и
«неформальная» на характеристику групп было сделано достаточно произвольно. С
другой стороны, было введено более радикальное различие понятий «группа» и
«организация», что характерно для развития социальной психологии последних
двадцати лет. Несмотря на обилие исследований по социальной психологии
организаций, достаточно четкого разделения понятий «организация» и «формальная
группа» до сих пор не существует. В ряде случаев речь идет именно о том, что
всякая формальная группа в отличие от неформальной обладает чертами
организации.
Несмотря на некоторую нечеткость терминологии, обнаружение самого наличия
двух структур в малых группах имело очень большое значение. Оно было уже
подчеркнуто в исследованиях Мэйо, и из них впоследствии были сделаны выводы,
имевшие определенный социальный смысл, а именно: возможность использовать
неформальную структуру отношений в интересах организации. В настоящее время
имеется большое количество экспериментальных исследований, посвященных
выявлению влияния определенного соотношения формальной и неформальной
структур группы на ее сплоченность, продуктивность и т.д. Особое значение
проблема имеет при исследовании вопроса об управлении и руководстве группой.
Таким образом, и вторая из традиционно сложившихся классификаций малых групп
не может считаться строгой, хотя построенная на ее основе классификация
структур является полезной для развития представлений о природе групп.
Третья классификация разводит так называемые группы членства и референтные
группы. Она была введена Г. Хайменом, которому принадлежит открытие самого
феномена «референтной группы». В экспериментах Хаймена было показано, что
часть членов определенных малых групп (в данном случае это были студенческие
группы) разделяет нормы поведения, принятые отнюдь не в этой группе, а в
какой-то иной, на которую они ориентируются. Такие группы, в которые индивиды
не включены реально, но нормы которых они принимают, Хаймен назвал
референтными группами. Еще более четко отличие этих групп от реальных групп
членства было отмечено в работах М. Шерифа, где понятие референтной группы
было связано с «системой отсчета», которую индивид употребляет для сравнения
своего статуса со статусом других лиц. В дальнейшем Г. Келли, разрабатывая
понятия референтных групп, выделил две их функции: сравнительную и
нормативную, показав, что референтная группа нужна индивиду или как эталон для
сравнения своего поведения с ней, или для нормативной оценки его.
В настоящее время в литературе встречается двоякое употребление термина
«референтная группа»: иногда как группа, противостоящая группе членства,
иногда как группа, возникающая внутри группы членства. В этом втором случае
референтная группа определяется как «значимый круг общения», т.е. как круг
лиц, выбранных из состава реальной группы как особо значимых для индивида.
При этом может возникнуть ситуация, когда нормы, принятые группой, становятся
лично приемлемы для индивида лишь тогда, когда они приняты «значимым кругом
общения», т.е. появляется еще как бы промежуточный ориентир, на который
намерен равняться индивид. И такое толкование имеет определенное значение,
но, по-видимому, в данном случае следует говорить не о «референтных
группах», а о «референтности» как особом свойстве отношений в группе, когда
кто-то из ее членов выбирает в качестве точки отсчета для своего поведения и
деятельности определенный круг лиц (Щедрина, 1979).
Деление на группы членства и референтные группы открывает интересную перспективу
для прикладных исследований, в частности в области изучения противоправного
поведения подростков: выяснить вопрос, почему человек, включенный в такие
группы членства, как школьный класс, спортивная команда, начинает вдруг
ориентироваться не на те нормы, которые приняты в них, а на нормы совсем других
групп, в которые он первоначально со всем не включен (каких-то сомнительных
элементов «с улицы»). Механизм воздействия референтной группы позволяет дать
первичную интерпретацию этого факта: группа членства потеряла свою
привлекательность для индивида, он сопоставляет свое поведение с другой
группой. Конечно, это еще не ответ на вопрос: почему именно эта группа
приобрела для него столь важное значение, а та группа его потеряла?
По-видимому, вся проблематика референтных групп ждет еще своего дальнейшем
развития, ибо пока все остается на уровне констатации того, какая
группа является для индивида референтной, но не объяснения, почему
именно — она.
4. Основные направления исследования малых групп в истории социальнои психологии
Для того, чтобы перспективы изучения малых групп стали еще более отчетливы,
необходимо более или менее систематически рассмотреть, в каких жеосновных
направлениях развивалось их исследование в социальной психологии на Западе,
где проблема малых групп стала основной. Но это достаточно емкая и
самостоятельная задача, решить которую здесь можно лишь в общих чертах.
Целесообразно выделить три основных направления в исследовании малых групп,
сложившиеся в руслах различных исследовательских подходов: 1)
социометрическое, 2) социологическое, 3) школа «групповой динамики».
Социометрическое направление в изучении малых групп связано с именем Дж.
Морено. Дискуссия, которая постоянно возникает в литературе по поводу
ограниченностей социометрического метода, требует краткого напоминания сути
концепции. Морено исходил из идеи о том, что в обществе можно выделить две
структуры отношений: макроструктуру (которая для Морено означала
«пространственное» размещение индивидов в различных формах их
жизнедеятельности) и микроструктуру, что, иными словами, означает структуру
психологических отношений индивида с окружающими его людьми. Согласно Морено,
все напряжения, конфликты, в том числе социальные, обусловлены несовпадением
микро- и макроструктур: система симпатий и антипатий, выражающих
психологические отношения индивида, часто не вмещается в рамки макроструктуры,
а ближайшим окружением оказывается не обязательно окружение, состоящее из
приемлемых в психологическом отношении людей. Следовательно, задача состоит в
перестраивании макроструктуры таким образом, чтобы привести ее в соответствие с
микроструктурой.
Хотя наивность предложенной схемы очевидна, ее методическое приложение
оказалось достаточно популярным. На основании
применения этой методики (хотя не обязательно в рамках изложенной
теоретической концепции) возникло целое направление исследований малых групп,
особенно в прикладных областях. При этом чисто научная перспектива изучения
малых групп попадала в довольно ограниченные рамки.
Главным просчетом предложенного подхода явилось своеобразное санкционирование
смещения интереса. Фокус исследований малых групп в рамках данного направления
сужался до минимума: предполагалось исследование лишь структуры
психологических, т.е. межличностных отношений, непосредственных эмоциональных
контактов между людьми. Такая программа неправомерна не потому, что
эмоциональные контакты не значимы в групповой жизни, а потому, что они
абсолютизированы, потеснив все остальные возможные «сечения» отношений в
группе. Социометрическая методика практически стала рассматриваться как
основной (а зачастую и единственный) метод исследования малых групп. И хотя
методика сама себе действительно дает определенные возможности для изучения
психологических отношений в малых группах, она не может быть неправомерно
широко истолкована, как обеспечивающая полный анализ малых групп.
Аспект деятельности малых групп в ней не просто не представлен, но
умолчание о нем носит принципиальный характер: рождается представление о
достаточности исследования только пласта собственно эмоциональных
отношений. Введение «деловых» критериев социометрического выбора мало
поправляет дело, так как не обеспечивает включения отношений деятельности в
контекст исследования. Поэтому, указывая недостатки социометрической методики,
в первую очередь необходимо говорить о недопустимости ее рассмотрения как
общего метода изучения малых групп.
Применительно к другой, более конкретной задаче, — изучению эмоциональных
отношений в малой группе, — методика, предложенная Морено, как известно,
широко используется (Волков, 1970). Это не значит, что и в этой сфере она
бесспорна, поскольку до сих пор не совсем ясно, что же, собственно, измеряет
социометрический тест в современном его виде? Интуитивно предполагается, что
измеряется уровень позитивных и негативных оценок, которые индивид дает
членам группы, но это само по себе требует более глубокой интерпретации.
Неоднократно отмечалась и другая слабость методики, значимая при
исследовании именно эмоциональных контактов: отсутствие ответа на вопрос о
мотивах выбора. Таким образом социометрическое направление как направление
исследования малых групп оказалось крайне односторонним, чрезвычайно уязвимым
по своим теоретическим предпосылкам.
Социологическое направление в изучении малых групп связано с традицией,
которая была заложена в уже упоминавшихся экспериментах Э. Мэйо. Суть их
состояла в следующем. Компания Вестерн Электрик столкнулась с фактом понижения
производительности труда сборщиц реле. Длительные исследования (до
приглашения Мэйо) не привели к удовлетворительному объяснению причин. Тогда в
1928 г. был приглашен Мэйо, который и поставил свой эксперимент, первоначально
имеющий целью выяснить влияние на производительность труда такого фактора, как
освещенность рабочего помещения. Эксперименты в Хоторне в общей сложности
длились с 1924 по 1936 г., в них четко обозначены различные этапы, но здесь
воспроизведена лишь основная схема эксперимента. В выделенных Мэйо
экспериментальной и контрольной группах были введены различные условия труда: в
экспериментальной группе освещенность увеличивалась и обозначался рост
производительности труда, в контрольной группе при неизменной освещенности
производительность труда не росла. На следующем этапе новый прирост
освещенности в экспериментальной группе дал новый рост производительности
труда; но вдруг и в контрольной группе - при неизменной освещенности -
производительность труда также возросла. На третьем этапе в экспериментальной
группе были отменены улучшения освещенности, а производительность труда
продолжала расти; то же произошло на этом этапе и в контрольной группе.
Эти неожиданные результаты заставили Мэйо модифицировать эксперимент и
провести еще несколько добавочных исследований: теперь изменялась уже не
только освещенность, но значительно более широкий круг условий труда
(помещение шести работниц в отдельную комнату, улучшение системы оплаты
труда, введение дополнительных перерывов, двух выходных в неделю и т.д.). При
введении всех этих новшеств производительность труда повышалась, но, когда по
условиям эксперимента, нововведения были отменены, она, хотя и несколько
снизилась, осталась на уровне более высоком, чем первоначальный.
Мэйо предположил, что в эксперименте проявляет себя еще какая-то переменная, и
посчитал такой переменной сам факт участия работниц в эксперименте: осознание
важности происходящего, своего участия в каком-то мероприятии, внимания к себе
привело к большему включению в производственный процесс и росту
производительности труда, даже в тех случаях, когда отсутствовали объективные
улучшения. Мэйо истолковал это как проявление особого чувства
социабилъности - потребности ощущать себя «принадлежащим» к какой-то
группе. Второй линией интерпретации явилась идея о существовании внутри рабочих
бригад особых неформальных отношений, которые как раз и обозначились, как
только было проявлено внимание к нуждам работниц, к их личной «судьбе» в ходе
производственного процесса. Мэйо сделал вывод не только о наличии наряду с
формальной еще и неформальной структуры в бригадах, но и о значении последней,
в частности, о возможности использования ее как фактора воздействия на бригаду
в интересах компании. Не случайно впоследствии именно на основании
рекомендаций, полученных в Хоторнском эксперименте, возникла особая доктрина
«человеческих отношений», превратившаяся в официальную программу управления и
преподаваемая ныне в качестве учебной дисциплины во всех школах бизнеса.
Что же касается теоретического значения открытий Мэйо, то оно состоит в
получении нового факта - существования в малой группе двух типов структур,
открывшего широкую перспективу для исследований. После Хоторнских экспериментов
возникло целое направление в исследовании малых групп, связанное
преимущественно с анализом каждого из двух типов групповых структур,
выявления соотносительного значения каждого из них в системе управления
группой.
Школа «групповой динамики» представляет собой наиболее «психологическое»
направление исследований малых групп и связана с именем К. Левина.
Американский период деятельности Левина после эмиграции из фашистской Германии
начался с создания в Массачусетсском технологическом институте специального
Центра изучения групповой динамики (позже был перенесен в Мичиганский
университет, где существует до сих пор). Направление исследований в этом центре
опиралось на созданную Левиным «теорию поля». Центральная идея теории поля,
что законы социального поведения следует искать через познание психологических
и социальных сил, его детерминирующих, была развита применительно к науке о
группах, к анализу этих сил, их локализации и измерению. Важнейшим методом
анализа психологического поля явилось создание в лабораторных условиях групп с
заданными характеристиками и последующее изучение функционирования этих групп.
Вся совокупность этих исследований получила название «групповой динамики».
Основная проблематика сводилась к следующему: какова природа групп, каковы
условия их формирования, какова их взаимосвязь с индивидами и с другими
группами, каковы условия их успешного функционирования. Большое внимание было
также уделено проблемам образования таких характеристик группы, как нормы,
сплоченность, соотношение индивидуальных мотивов и групповых целей, наконец,
лидерство в группах.
Отвечая на главный вопрос о том, какие потребности двигают социальным
поведением людей, «групповая динамика» пристально исследовала проблему
внутригрупповых конфликтов, сопоставляла эффективность групповой
деятельности в условиях кооперации и конкуренции, способы вынесения
групповых решений. Этот перечень можно было бы продолжить, так как
практически весь набор проблем малой группы был представлен в работах этого
направления.
Как и все психологическое наследие К. Левина, «групповая динамика» оказала
большое влияние на последующее развитие социально-психологической мысли. Нет
сомнения в том, что в рамках этого направления были высказаны чрезвычайно
важные идеи относительно групповых процессов, тщательно исследованы некоторые
из них, разработаны весьма оригинальные методики, сохраняющие свое значение
до сих пор. С другой стороны, теоретический контекст - конструкции теории
поля - является в значительной мере устаревшим. В большей степени, чем в
случае какой-либо другой области социальной психологии, отбрасывание
теоретической концепции Левина сочетается с полным или почти полным принятием
созданных им методик. Они «работают» и в других теоретических рамках. Однако
не решена еще полностью задача выявления степени их допустимого принятия в
русле новой теоретической схемы, чего требует уважение к имени Левина и к его
заслугам в психологии вообще и в социальной психологии в частности.
Заключение
Можно подвести некоторые итоги тому, как ставился вопрос о малых группах в истории социальной психологии. Хотя три рассмотренных направления несоизмеримы (трудно сопоставлять значение теоретических посылок Морено и результатов левиновских исследований), каждое из них задало определенную линию в изучении малых групп. Но ни одно из них не предложило решений, которые бы позволили подойти к анализу малых групп с точки зрения специфического содержания групповой деятельности, нигде не была подчеркнута специфика малых групп как элементов общественной структуры (это относится даже к исследованиям Мэйо, в которых в принципе было предложено соотносить результаты процессов, происходящих в группе, с более широким внегрупповым контекстом). В исследованиях малых групп можно обнаружить и совершенно иные теоретические подходы (например, традиция изучения групповых процессов в рамках психоаналитической ориентации или изучение групп с точки зрения интеракционизма), но ни в одном из них также не задан в качестве основополагающего принцип реализации в малой группе определенного вида общественных отношений.
Поэтому, хотя и в разной степени, все перечисленные подходы не дают целостной программы исследования реальных малых групп, функционирующих в определенном типе общества.
До сих пор является дискуссионным вопрос о самом определении малой группы, о ее наиболее существенном признаке (а следовательно, о принципах выделения малых групп). Также не решен вопрос о количественных параметрах малой группы, нижнем и верхнем пределах. Одна из причин этого заключается, несомненно, в отсутствии единого теоретического подхода; проблема малой группы в равной степени интересует представителей разных теоретических ориентации, а пестрота и противоречивость интерпретаций стимулирует, по-видимому, сохранение белых пятен в самых кардинальных частях разработки проблемы. Таким образом, ситуация, с которой столкнулась социальная психология, требует серьезного пересмотра положения в области, казалось бы, детально разработанной.
Библиография
1. Андреева Г.М. Социальная психология. Учебник для вузов. – М.: Аспект
Пресс, 1996.
2. Кричевский Р.Л., Дубовская Е.М. Психология малой группы. – М.: МГУ, 1991.
3. Щедрина Е.В. Психологическая теория коллектива. – М., 1979.
СТОЛИЧНЫЙ ГУМАНИТАРНЫЙ
ИНСТИТУТ
психологии
ФАКУЛЬТЕТ
психология
СПЕЦИАЛЬНОСТЬ
Реферат
по дисциплине
Социальная психология
Тема: «Общие проблемы малой группы в социальной психологии»
Содержание
Введение………………………………………………………………………3
1. К истории вопроса……………………………………………………….4
2. Определение малой группы и ее границы……………………………7
3. Классификация малых групп…………………………………………11
4. Основные направления исследования малых групп
в истории социальной психологии……………………………………16
Заключение………………………………………………………………….22
Библиография………………………………………………………………23
Введение
Проблема малой группы является наиболее традиционной и хорошо разработанной проблемой социальной психологии. Интерес к исследованию малых групп возник очень давно, по существу немедленно вслед за тем, как начала обсуждаться проблема взаимоотношения общества и личности и, в частности, вопрос о взаимоотношении личности и среды ее формирования. Интуитивно любым исследователем, приступающим к анализу этой проблемы, малая группа «схватывается» как та первичная среда, в которой личность совершает свои первые шаги и продолжает далее свой путь развития. Очевидным является тот простой факт, что с первых дней своей жизни человек связан с определенными малыми группами, причем не просто испытывает на себе их влияние, но только в них и через них получает первую информацию о внешнем мире и в дальнейшем организует свою деятельность. В этом смысле феномен малой группы лежит на поверхности и непосредственно дан социальному психологу как предмет анализа.
Однако из того обстоятельства, что феномен малой группы очевиден, отнюдь не следует, что ее проблемы относятся к простым в социальной психологии. Прежде всего и здесь так же весьма остро стоит вопрос, какие же группы следует рассматривать в качестве «малых». Иными словами, необходимо ответить на вопрос о том, что такое малая группа и какие ее параметры подлежат исследованию в социальной психологии.
1. К истории вопроса
Исследования малых групп прошли ряд этапов, каждый из которых привносил нечто новое в саму трактовку сущности малой группы, ее роли для личности.
В самых ранних исследованиях, а они были проведены в США в 20-е гг. XX века, выяснялся вопрос о том, действует ли индивид в одиночку лучше, чем в присутствии других, или, напротив, факт присутствия других стимулирует эффективность деятельности каждого. Акцент делался именно на факте простого присутствия других, а в самой группе изучалось не взаимодействие (интеракция) ее членов, а факт их одновременного действия рядом (коакция).
Результаты исследования таких «коактных» групп показали, что в присутствии других людей возрастает скорость, но ухудшается качество действий индивида (даже если условиями эксперимента снимался момент соперничества). Эти результаты были интерпретированы как возникновение эффекта возрастающей сенсорной стимуляции, когда на продуктивность деятельности индивида оказывали влияние сам вид и «звучание» других людей, работающих рядом над той же самой задачей. Этот эффект получил название эффекта социальной фацилитации, сущность которого сводится к тому, что присутствие других облегчает действия одного, способствует им. В ряде экспериментов было, правда, показано наличие и противоположного эффекта — известного сдерживания, торможения действий индивида под влиянием присутствия других, что получило название эффекта социальной ингибиции. Однако гораздо большее распространение приобрело изучение именно социальной фацилитации, и главным итогом первого этапа исследований малых групп было открытие именно этого явления.
Второй этап развития исследований знаменовал собой переход от изучения коактных групп к изучению взаимодействия индивидов в малой группе. Так, в ряде исследований было показано, что при условии совместной деятельности в группе те же самые проблемы решаются более корректно, чем при их индивидуальном решении: особенно на ранних стадиях решения задач группа совершает меньше ошибок, демонстрирует более высокую скорость их решения и т.д. Так средняя скорость решения задач группой была сопоставлена со средней скоростью решения тех же задач, выполняемых индивидуально, и результат получился в пользу группы. При более детальном анализе, правда, было выявлено, что результаты зависят также и от характера деятельности, но эта идея не получила развития и твердо был установлен лишь факт, что важным параметром групповой деятельности является именно взаимодействие, а не просто «соприсутствие» членов группы.
На третьем этапе исследования малых групп стали значительно более разветвленными. Начали выявлять не только влияние группы на индивида, но и характеристики группы: ее структуру, типы взаимодействия индивидов в группе; сложились подходы к описанию общей деятельности группы. Совершенствовались и методы измерения различных групповых характеристик. Вместе с тем обозначился такой методологический принцип, как отказ от выявления связи группы с более широкими социальными общностями, в которые она входит, отсутствие вычленения ее как ячейки социальной структуры, а значит, и уход от решения вопроса о содержательной стороне тех социальных отношений, которые даны в малой группе. Именно по этим параметрам подход к исследованию малых групп в европейской традиции социального психологического знания принципиально отличается от подхода, свойственного ранней американской социальной психологии.
Что же касается интереса социальной психологии к малым группам, то он настолько велик, что в каком-то смысле всю традиционную социальную психологию можно рассматривать как социальную психологию малых групп. Существует ряд причин, как объективных, так и субъективных, почему малая группа стала своеобразным фокусом интереса социальной психологии. М.Г. Ярошевский справедливо характеризует причины этого явления как моменты общей познавательной ситуации в психологии XX в. (Ярошевский, 1974. С. 413). Во-первых, это общее усложнение общественной жизни, вызванное усиливающейся дифференциацией видов человеческой деятельности, усложнением общественного организма. Сам факт включенности людей в многочисленные образования по видам их деятельности, по характеру их общественных связей становится настолько очевидным, что требует пристального внимания исследователей. Можно сказать, что роль малых групп объективно увеличивается в жизни человека, в частности, потому, что умножается необходимость принятия групповых решений на производстве, в общественной жизни и т.д.
Во-вторых, более специальной причиной является тот факт, что проблема малой группы оказалась на перекрестке, который образован пересечением психологии и социологии. Поэтому образование социальной психологии на стыке этих двух наук «покрыло» собой прежде всего именно данную сферу реальности. К сказанному можно добавить еще и третью причину - методологического порядка. Сама специфика социально-психологического знания как бы оправдывает преувеличенный интерес к малой группе. Потребность в получении все более точных фактов, успехи экспериментального метода в других отраслях психологии заставляют социальную психологию искать такой адекватный объект, где были бы приложимы экспериментальные методы, в частности метод лабораторного эксперимента. Малая группа оказалась той самой единицей анализа, где более всего возможен и уместен эксперимент, что как бы «помогло» социальной психологии утвердить свое право на существование в качестве экспериментальной дисциплины.
Все названные причины обострения интереса к малым группам имеют определенный резон. Однако при некоторых условиях законный интерес к малым группам перерастает в абсолютизацию их значения. Именно это и произошло в 20-е - 30-е годы в социальной психологии США, где позже стали раздаваться голоса о переоценке значения малых групп в ущерб исследованию социально-психологической стороны массовых социальных процессов. Таким образом, ситуация в этой области исследования весьма противоречива. С одной стороны, поставлены многие действительно важные вопросы, проведены сотни часто весьма интересных и изощренных в техническом отношении экспериментов, изучены в деталях многочисленные процессы и эффекты малых групп. С другой стороны, - не говоря уже об отсутствии интеграции этих данных, об отсутствии адекватных теоретических схем, - многие элементарные вопросы оказываются нерешенными. Это часто коренные проблемы, определение исходных принципов, так что отсутствие ясности по ним представляется даже парадоксальным в условиях бесконечного множества проведенных исследований.
2. Определение малой группы и ее границы
Итак, первый вопрос, который необходимо решить, приступая к исследованию малых групп, это вопрос о том, что же такое малая группа, каковы ее признаки и границы? Если выбрать из бесчисленных определений малых групп наиболее «синтетическое», то оно сводится примерно к следующему: «Под малой группой понимается немногочисленная по составу группа, члены которой объединены общей социальной деятельностью и находятся в непосредственном личном общении, что является основой для возникновения эмоциональных отношений, групповых норм и групповых процессов». Это достаточно универсальное определение, не претендующее на точность дефиниции и носящее скорее описательный характер, допускает самые различные толкования, в зависимости от того, какое содержание придать включенным в него понятиям. Например, в системе интеракционистской ориентации, где исходным понятием является понятие «взаимодействия», фокус в этом определении усматривается именно в том, что малая группа это определенная система взаимодействия, ибо слова «общая социальная деятельность» толкуются здесь в интер-акционистском смысле. Для когнитивистской ориентации в этом же определении отыскивается другой опорный пункт: не важно, на основе общей деятельности или простого взаимодействия, но в группе возникают определенные элементы групповой когнитивной структуры — нормы и ценности, что и есть самое существенное для группы.
Это же определение в отечественной социальной психологии наполняется новым содержанием: установление факта «общей социальной деятельности» сразу же задает группу как элемент социальной структуры общества, как ячейку в более широкой системе разделения труда. Наличие в малой группе общей социальной деятельности позволяет интерпретировать группу как субъекта этой деятельности и тем самым предлагает теоретическую схему для всего последующего исследования. Для того чтобы именно эта интерпретация приобрела достаточную определенность, можно в приведенном определении выделить самое существенное и значимое, а именно: «малая группа - это группа, в которой общественные отношения выступают в форме непосредственных личных контактов». В этом определении содержатся в сжатом виде основные признаки малой группы, выделяемые в других системах социально-психологического знания, и вместе с тем четко проведена основная идея понимания группы с точки зрения принципа деятельности.
При таком понимании малая группа - это группа, реально существующая не в вакууме, а в определенной системе общественных отношений, она выступает как субъект конкретного вида социальной деятельности, «как звено определенной общественной системы, как часть общественной структуры» (Буева, 1968. С. 145). Определение фиксирует и специфический признак малой группы, отличающий ее от больших групп: общественные отношения вые ступают здесь в форме непосредственных личных контактов. Распространенный в психологии термин «контактная группа» приобретает здесь конкретное содержание: малая группа - это не просто любые контакты между людьми (ибо какие-нибудь контакты есть всегда и в произвольном случайном собрании людей), но контакты, в которых реализуются определенные общественные связи и которые опосредованы совместной деятельностью.
Теперь необходимо расшифровать количественные характеристики малой группы, ибо сказать: «немногочисленная по составу» группа — значит предложить тавтологию. В литературе довольна давно идет дискуссия о нижнем и верхнем пределах малой группы. В большинстве исследований число членов малой группы колебалось между 2 и 7 при модальном числе 2 (упомянуто в 71% случаев). Этот подсчет совпадает с представлением, имеющим широкое распространение, о том, что наименьшей малой группой является группа из двух человек — так называемая «диада».
Хотя на уровне здравого смысла представляется резонной мысль о том, что малая группа начинается с диады, с ней соперничает другая точка зрения относительно нижнего предела малой группы, полагающая, что наименьшее число членов малой группы не два, а три человека. И тогда, следовательно, в основе всех разновидностей малых групп лежат так называемые триады. Спор о том, диада или триада есть наименьший вариант малой группы, может быть также бесконечным, если не привести в пользу какого-то из подходов веских аргументов. Есть попытки привести такие аргументы в пользу триады как наименьшей единицы малой группы (Социально-психологические проблемы руководства и управления коллективами, 1974). Опираясь на экспериментальный опыт исследования малых групп как субъектов и объектов управления, авторы приходят к следующим выводам. В диаде фиксируется лишь самая простейшая, генетически первичная форма общения — чисто эмоциональный контакт. Однако диаду весьма трудно рассмотреть как подлинный субъект деятельности, поскольку в ней практически невозможно вычленить тот тип общения, который опосредован совместной деятельностью: в диаде в принципе неразрешим конфликт, возникший по поводу деятельности, так как он неизбежно приобретает характер чисто межличностного конфликта. Присутствие в группе третьего лица создает новую позицию — наблюдателя, что добавляет существенно новый момент к возникающей системе взаимоотношений: этот «третий» может добавить нечто к одной из позиций в конфликте, сам будучи не включен в него и потому представляя именно не межличностное, а деятельное начало. Этим создается основа для разрешения конфликта и снимается его личностная природа, будучи заменена включением в конфликт деятельностных оснований. Эта точка зрения находит определенную поддержку, но нельзя сказать, что вопрос решен окончательно.
Практически все равно приходится считаться с тем фактом, что малая группа «начинается» либо с диады, либо с триады. В пользу диады высказывается до сих большое направление исследований, именуемое теорией «диадического взаимодействия». В нем выбор диады как модели малой группы имеет и более принципиальное значение. Применение аппарата математической теории игр позволяет на диаде проигрывать многочисленные ситуации взаимодействия (см. главу 6). И хотя сами по себе предложенные решения представляют интерес, их ограниченность состоит именно в том, что группа отождествляется с диадой, и допустимое в случае построения модели упрощение оказывается упрощением реальных процессов, происходящих в группе. Естественно, что такой методологический принцип, когда диада, причем лабораторная, объявлена единственным прообразом малой группы, нельзя считать корректным.
Поэтому в литературе иногда высказываются мнения о том, что диаду вообще нельзя считать малой группой. Так, в одном из европейских учебников по социальной психологии введена глава с названием «Диада или малая группа?», где авторы настаивают на том, что диада — это еще не группа. Таким образом, дискуссия по этому вопросу не окончена.
Не менее остро стоит вопрос и о «верхнем» пределе малой группы. Были предложены различные решения этого вопроса. Достаточно стойкими оказались представления, сформированные на основе открытия Дж. Миллером «магического числа» 7±2 при исследованиях объема оперативной памяти (оно означает количество предметов, одновременно удерживаемых в памяти). Для социальной психологии оказалась заманчивой определенность, вносимая введением «магического числа», и долгое время исследователи принимали число 7±2 за верхний предел малой группы. Однако впоследствии появились исследования, которые показали, что если число 7±2 справедливо при характеристике объема оперативной памяти (что тоже, впрочем спорно), то оно является абсолютно произвольным при определении верхнего предела малой группы. Хотя выдвигались известные аргументы в пользу такого определения (поскольку группа контактна, необходимо, чтобы индивид одновременно удерживал в поле своих контактов всех членов группы, а это, по аналогии с памятью, может быть обеспечено в случае присутствия в группе 7±2 членов), они оказались не подтвержденными экспериментально.
Если обратиться к практике исследований, то там находим самые произвольные числа, определяющие этот верхней предел: 10, 15, 20 человек. В некоторых исследованиях Морено, автора социометрической методики, рассчитанной именно на применение в малых группах, упоминаются группы и по 30-40 человек, когда речь идет о школьных классах.
Представляется, что можно предложить решение на основе принятого нами принципа анализа групп. Если изучаемая малая группа должна быть прежде всего реально существующей группой и если она рассматривается как субъект деятельности, то логично не устанавливать какой-то жесткий «верхний» предел ее, а принимать за таковой реально существующий, данный размер исследуемой группы, продиктованный потребностью совместной групповой деятельности. Иными словами, если группа задана в системе общественных отношений в каком-то конкретном размере и если он достаточен для выполнения конкретной деятельности, то именно этот предел и можно принять в исследовании как «верхний».
Это специфическое решение проблемы, но оно не только допустимо, но и наиболее обосновано. Малой группой тогда оказывается такая группа, которая представляет собой некоторую единицу совместной деятельности, ее размер определяется эмпирически: при исследовании семьи как малой группы, например, на равных будут исследоваться и семьи, состоящие из трех человек, и семьи, состоящие из двенадцати человек; при анализе рабочих бригад в качестве малой группы может приниматься и бригада из пяти человек и бригада из сорока человек, если при этом именно она выступает единицей предписанной ей деятельности.
3. Классификация малых групп
Обилие малых групп в обществе предполагает их огромное разнообразие, и поэтому для целей исследований необходима их классификация. Неоднозначность понятия малой группы породила и неоднозначность предлагаемых классификаций. В принципе допустимы самые различные основания для классификации малых групп: группы различаются по времени их существования (долговременные и кратковременные), по степени тесноты контакта между членами, по способу вхождения индивида и т.д. В настоящее время известно около пятидесяти различных оснований классификации. Целесообразно выбрать из них наиболее распространенные, каковыми являются три классификации: 1) деление малых групп на «первичные» и «вторичные», 2) деление их на «формальные» «неформальные», 3) деление на «группы членства» и «референтные группы». Как видно, каждая из этих трех классификаций задает некоторую дихотомию.
Деление малых групп на первичные и вторичные впервые было предложено Ч. Кули, который вначале дал просто описательное определение первичной группы, назвав такие группы, как семья, группа друзей, группа ближайших соседей. Позднее Кули предложил определенный признак, который позволил бы определить существенную характеристику первичных групп - непосредственность контактов. Но при выделении такого признака первичные группы стали отождествлять с малыми группами, и тогда классификация утратила свой смысл. Если признак малых групп - их контактность, то нецелесообразно внутри них выделять еще какие-то особые группы, где специфическим признаком будет эта самая контактность. Поэтому по традиции сохраняется деление на первичные и вторичные группы (вторичные в этом случае те, где нет непосредственных контактов, а для общения между членами используются различные «посредники» в виде средств связи, например), но по существу исследуются в дальнейшем именно первичные группы, так как только они .удовлетворяют критерию малой группы. Практического значения эта классификация в настоящее время не имеет.
Второе из исторически предложенных делений малых групп — это деление их на формальные и неформальные. Впервые это деление было предложено Э. Мэйо при проведении им знаменитых Хоторнских экспериментов. Согласно Мэйо, формальная группа отличается тем, что в ней четко заданы все позиции ее членов, они предписаны групповыми нормами. Соответственно в формальной группе также строго распределены и роли всех членов группы, в системе подчинения так называемой структуре власти: представление об отношениях по вертикали как отношениях, определенных системой ролей и статусов. Примером формальной группы является любая группа, созданная в условиях какой-то конкретной деятельности: рабочая бригада, школьный класс, спортивная команда и т.д. Внутри формальных групп Э. Мэйо обнаружил еще и «неформальные» группы, которые складываются и возникают стихийно, где ни статусы, ни роли не предписаны, где заданной системы взаимоотношений по вертикали нет. Неформальная группа может создаваться внутри формальной, когда, например, в школьном классе возникают группировки, состоящие из близких друзей, объединенных каким-то общим интересом, таким образом, внутри формальной группы переплетаются две структуры отношений. Но неформальная группа может возникать и сама по себе, не внутри формальной группы, а вне ее: люди, случайно объединившиеся для игр в волейбол где-нибудь на пляже, или более тесная компания друзей, принадлежащих к совершенно различным формальным группам, являются примерами таких неформальных групп. Иногда в рамках такой группы (скажем, в группе туристов, отправившихся в поход на один день), несмотря на ее неформальный характер, возникает совместная деятельность, и тогда группа приобретает некоторые черты формальной группы: в ней выделяются определенные, хотя и кратковременные, позиции и роли. Практически было установлено, что в реальной действительности очень трудно вычленить строго формальные и строго неформальные группы, особенно в тех случаях, когда неформальные группы возникали в рамках формальных.
Поэтому в социальной психологии родились предложения, снимающие эту дихотомию. С одной стороны, были введены понятия формальная и неформальная структуры группы (или структура формальных и неформальных отношений), и различаться стали не группы, а тип, характер отношений внутри них. В предложениях Мэйо содержался именно такой смысл, а перенесение определений «формальная» и «неформальная» на характеристику групп было сделано достаточно произвольно. С другой стороны, было введено более радикальное различие понятий «группа» и «организация», что характерно для развития социальной психологии последних двадцати лет. Несмотря на обилие исследований по социальной психологии организаций, достаточно четкого разделения понятий «организация» и «формальная группа» до сих пор не существует. В ряде случаев речь идет именно о том, что всякая формальная группа в отличие от неформальной обладает чертами организации.
Несмотря на некоторую нечеткость терминологии, обнаружение самого наличия двух структур в малых группах имело очень большое значение. Оно было уже подчеркнуто в исследованиях Мэйо, и из них впоследствии были сделаны выводы, имевшие определенный социальный смысл, а именно: возможность использовать неформальную структуру отношений в интересах организации. В настоящее время имеется большое количество экспериментальных исследований, посвященных выявлению влияния определенного соотношения формальной и неформальной структур группы на ее сплоченность, продуктивность и т.д. Особое значение проблема имеет при исследовании вопроса об управлении и руководстве группой.
Таким образом, и вторая из традиционно сложившихся классификаций малых групп не может считаться строгой, хотя построенная на ее основе классификация структур является полезной для развития представлений о природе групп.
Третья классификация разводит так называемые группы членства и референтные группы. Она была введена Г. Хайменом, которому принадлежит открытие самого феномена «референтной группы». В экспериментах Хаймена было показано, что часть членов определенных малых групп (в данном случае это были студенческие группы) разделяет нормы поведения, принятые отнюдь не в этой группе, а в какой-то иной, на которую они ориентируются. Такие группы, в которые индивиды не включены реально, но нормы которых они принимают, Хаймен назвал референтными группами. Еще более четко отличие этих групп от реальных групп членства было отмечено в работах М. Шерифа, где понятие референтной группы было связано с «системой отсчета», которую индивид употребляет для сравнения своего статуса со статусом других лиц. В дальнейшем Г. Келли, разрабатывая понятия референтных групп, выделил две их функции: сравнительную и нормативную, показав, что референтная группа нужна индивиду или как эталон для сравнения своего поведения с ней, или для нормативной оценки его.
В настоящее время в литературе встречается двоякое употребление термина «референтная группа»: иногда как группа, противостоящая группе членства, иногда как группа, возникающая внутри группы членства. В этом втором случае референтная группа определяется как «значимый круг общения», т.е. как круг лиц, выбранных из состава реальной группы как особо значимых для индивида. При этом может возникнуть ситуация, когда нормы, принятые группой, становятся лично приемлемы для индивида лишь тогда, когда они приняты «значимым кругом общения», т.е. появляется еще как бы промежуточный ориентир, на который намерен равняться индивид. И такое толкование имеет определенное значение, но, по-видимому, в данном случае следует говорить не о «референтных группах», а о «референтности» как особом свойстве отношений в группе, когда кто-то из ее членов выбирает в качестве точки отсчета для своего поведения и деятельности определенный круг лиц (Щедрина, 1979).
Деление на группы членства и референтные группы открывает интересную перспективу для прикладных исследований, в частности в области изучения противоправного поведения подростков: выяснить вопрос, почему человек, включенный в такие группы членства, как школьный класс, спортивная команда, начинает вдруг ориентироваться не на те нормы, которые приняты в них, а на нормы совсем других групп, в которые он первоначально со всем не включен (каких-то сомнительных элементов «с улицы»). Механизм воздействия референтной группы позволяет дать первичную интерпретацию этого факта: группа членства потеряла свою привлекательность для индивида, он сопоставляет свое поведение с другой группой. Конечно, это еще не ответ на вопрос: почему именно эта группа приобрела для него столь важное значение, а та группа его потеряла? По-видимому, вся проблематика референтных групп ждет еще своего дальнейшем развития, ибо пока все остается на уровне констатации того, какая группа является для индивида референтной, но не объяснения, почему именно — она.
4. Основные направления исследования малых групп в истории социальнои психологии
Для того, чтобы перспективы изучения малых групп стали еще более отчетливы, необходимо более или менее систематически рассмотреть, в каких жеосновных направлениях развивалось их исследование в социальной психологии на Западе, где проблема малых групп стала основной. Но это достаточно емкая и самостоятельная задача, решить которую здесь можно лишь в общих чертах. Целесообразно выделить три основных направления в исследовании малых групп, сложившиеся в руслах различных исследовательских подходов: 1) социометрическое, 2) социологическое, 3) школа «групповой динамики».
Социометрическое направление в изучении малых групп связано с именем Дж. Морено. Дискуссия, которая постоянно возникает в литературе по поводу ограниченностей социометрического метода, требует краткого напоминания сути концепции. Морено исходил из идеи о том, что в обществе можно выделить две структуры отношений: макроструктуру (которая для Морено означала «пространственное» размещение индивидов в различных формах их жизнедеятельности) и микроструктуру, что, иными словами, означает структуру психологических отношений индивида с окружающими его людьми. Согласно Морено, все напряжения, конфликты, в том числе социальные, обусловлены несовпадением микро- и макроструктур: система симпатий и антипатий, выражающих психологические отношения индивида, часто не вмещается в рамки макроструктуры, а ближайшим окружением оказывается не обязательно окружение, состоящее из приемлемых в психологическом отношении людей. Следовательно, задача состоит в перестраивании макроструктуры таким образом, чтобы привести ее в соответствие с микроструктурой.
Хотя наивность предложенной схемы очевидна, ее методическое приложение оказалось достаточно популярным. На основании
применения этой методики (хотя не обязательно в рамках изложенной теоретической концепции) возникло целое направление исследований малых групп, особенно в прикладных областях. При этом чисто научная перспектива изучения малых групп попадала в довольно ограниченные рамки.
Главным просчетом предложенного подхода явилось своеобразное санкционирование смещения интереса. Фокус исследований малых групп в рамках данного направления сужался до минимума: предполагалось исследование лишь структуры психологических, т.е. межличностных отношений, непосредственных эмоциональных контактов между людьми. Такая программа неправомерна не потому, что эмоциональные контакты не значимы в групповой жизни, а потому, что они абсолютизированы, потеснив все остальные возможные «сечения» отношений в группе. Социометрическая методика практически стала рассматриваться как основной (а зачастую и единственный) метод исследования малых групп. И хотя методика сама себе действительно дает определенные возможности для изучения психологических отношений в малых группах, она не может быть неправомерно широко истолкована, как обеспечивающая полный анализ малых групп. Аспект деятельности малых групп в ней не просто не представлен, но умолчание о нем носит принципиальный характер: рождается представление о достаточности исследования только пласта собственно эмоциональных отношений. Введение «деловых» критериев социометрического выбора мало поправляет дело, так как не обеспечивает включения отношений деятельности в контекст исследования. Поэтому, указывая недостатки социометрической методики, в первую очередь необходимо говорить о недопустимости ее рассмотрения как общего метода изучения малых групп.
Применительно к другой, более конкретной задаче, — изучению эмоциональных отношений в малой группе, — методика, предложенная Морено, как известно, широко используется (Волков, 1970). Это не значит, что и в этой сфере она бесспорна, поскольку до сих пор не совсем ясно, что же, собственно, измеряет социометрический тест в современном его виде? Интуитивно предполагается, что измеряется уровень позитивных и негативных оценок, которые индивид дает членам группы, но это само по себе требует более глубокой интерпретации. Неоднократно отмечалась и другая слабость методики, значимая при исследовании именно эмоциональных контактов: отсутствие ответа на вопрос о мотивах выбора. Таким образом социометрическое направление как направление исследования малых групп оказалось крайне односторонним, чрезвычайно уязвимым по своим теоретическим предпосылкам.
Социологическое направление в изучении малых групп связано с традицией, которая была заложена в уже упоминавшихся экспериментах Э. Мэйо. Суть их состояла в следующем. Компания Вестерн Электрик столкнулась с фактом понижения производительности труда сборщиц реле. Длительные исследования (до приглашения Мэйо) не привели к удовлетворительному объяснению причин. Тогда в 1928 г. был приглашен Мэйо, который и поставил свой эксперимент, первоначально имеющий целью выяснить влияние на производительность труда такого фактора, как освещенность рабочего помещения. Эксперименты в Хоторне в общей сложности длились с 1924 по 1936 г., в них четко обозначены различные этапы, но здесь воспроизведена лишь основная схема эксперимента. В выделенных Мэйо экспериментальной и контрольной группах были введены различные условия труда: в экспериментальной группе освещенность увеличивалась и обозначался рост производительности труда, в контрольной группе при неизменной освещенности производительность труда не росла. На следующем этапе новый прирост освещенности в экспериментальной группе дал новый рост производительности труда; но вдруг и в контрольной группе - при неизменной освещенности - производительность труда также возросла. На третьем этапе в экспериментальной группе были отменены улучшения освещенности, а производительность труда продолжала расти; то же произошло на этом этапе и в контрольной группе.
Эти неожиданные результаты заставили Мэйо модифицировать эксперимент и провести еще несколько добавочных исследований: теперь изменялась уже не только освещенность, но значительно более широкий круг условий труда (помещение шести работниц в отдельную комнату, улучшение системы оплаты труда, введение дополнительных перерывов, двух выходных в неделю и т.д.). При введении всех этих новшеств производительность труда повышалась, но, когда по условиям эксперимента, нововведения были отменены, она, хотя и несколько снизилась, осталась на уровне более высоком, чем первоначальный.
Мэйо предположил, что в эксперименте проявляет себя еще какая-то переменная, и посчитал такой переменной сам факт участия работниц в эксперименте: осознание важности происходящего, своего участия в каком-то мероприятии, внимания к себе привело к большему включению в производственный процесс и росту производительности труда, даже в тех случаях, когда отсутствовали объективные улучшения. Мэйо истолковал это как проявление особого чувства социабилъности - потребности ощущать себя «принадлежащим» к какой-то группе. Второй линией интерпретации явилась идея о существовании внутри рабочих бригад особых неформальных отношений, которые как раз и обозначились, как только было проявлено внимание к нуждам работниц, к их личной «судьбе» в ходе производственного процесса. Мэйо сделал вывод не только о наличии наряду с формальной еще и неформальной структуры в бригадах, но и о значении последней, в частности, о возможности использования ее как фактора воздействия на бригаду в интересах компании. Не случайно впоследствии именно на основании рекомендаций, полученных в Хоторнском эксперименте, возникла особая доктрина «человеческих отношений», превратившаяся в официальную программу управления и преподаваемая ныне в качестве учебной дисциплины во всех школах бизнеса.
Что же касается теоретического значения открытий Мэйо, то оно состоит в получении нового факта - существования в малой группе двух типов структур, открывшего широкую перспективу для исследований. После Хоторнских экспериментов возникло целое направление в исследовании малых групп, связанное преимущественно с анализом каждого из двух типов групповых структур, выявления соотносительного значения каждого из них в системе управления группой.
Школа «групповой динамики» представляет собой наиболее «психологическое» направление исследований малых групп и связана с именем К. Левина. Американский период деятельности Левина после эмиграции из фашистской Германии начался с создания в Массачусетсском технологическом институте специального Центра изучения групповой динамики (позже был перенесен в Мичиганский университет, где существует до сих пор). Направление исследований в этом центре опиралось на созданную Левиным «теорию поля». Центральная идея теории поля, что законы социального поведения следует искать через познание психологических и социальных сил, его детерминирующих, была развита применительно к науке о группах, к анализу этих сил, их локализации и измерению. Важнейшим методом анализа психологического поля явилось создание в лабораторных условиях групп с заданными характеристиками и последующее изучение функционирования этих групп. Вся совокупность этих исследований получила название «групповой динамики». Основная проблематика сводилась к следующему: какова природа групп, каковы условия их формирования, какова их взаимосвязь с индивидами и с другими группами, каковы условия их успешного функционирования. Большое внимание было также уделено проблемам образования таких характеристик группы, как нормы, сплоченность, соотношение индивидуальных мотивов и групповых целей, наконец, лидерство в группах.
Отвечая на главный вопрос о том, какие потребности двигают социальным поведением людей, «групповая динамика» пристально исследовала проблему внутригрупповых конфликтов, сопоставляла эффективность групповой деятельности в условиях кооперации и конкуренции, способы вынесения групповых решений. Этот перечень можно было бы продолжить, так как практически весь набор проблем малой группы был представлен в работах этого направления.
Как и все психологическое наследие К. Левина, «групповая динамика» оказала большое влияние на последующее развитие социально-психологической мысли. Нет сомнения в том, что в рамках этого направления были высказаны чрезвычайно важные идеи относительно групповых процессов, тщательно исследованы некоторые из них, разработаны весьма оригинальные методики, сохраняющие свое значение до сих пор. С другой стороны, теоретический контекст - конструкции теории поля - является в значительной мере устаревшим. В большей степени, чем в случае какой-либо другой области социальной психологии, отбрасывание теоретической концепции Левина сочетается с полным или почти полным принятием созданных им методик. Они «работают» и в других теоретических рамках. Однако не решена еще полностью задача выявления степени их допустимого принятия в русле новой теоретической схемы, чего требует уважение к имени Левина и к его заслугам в психологии вообще и в социальной психологии в частности.
Заключение
Можно подвести некоторые итоги тому, как ставился вопрос о малых группах в истории социальной психологии. Хотя три рассмотренных направления несоизмеримы (трудно сопоставлять значение теоретических посылок Морено и результатов левиновских исследований), каждое из них задало определенную линию в изучении малых групп. Но ни одно из них не предложило решений, которые бы позволили подойти к анализу малых групп с точки зрения специфического содержания групповой деятельности, нигде не была подчеркнута специфика малых групп как элементов общественной структуры (это относится даже к исследованиям Мэйо, в которых в принципе было предложено соотносить результаты процессов, происходящих в группе, с более широким внегрупповым контекстом). В исследованиях малых групп можно обнаружить и совершенно иные теоретические подходы (например, традиция изучения групповых процессов в рамках психоаналитической ориентации или изучение групп с точки зрения интеракционизма), но ни в одном из них также не задан в качестве основополагающего принцип реализации в малой группе определенного вида общественных отношений.
Поэтому, хотя и в разной степени, все перечисленные подходы не дают целостной программы исследования реальных малых групп, функционирующих в определенном типе общества.
До сих пор является дискуссионным вопрос о самом определении малой группы, о ее наиболее существенном признаке (а следовательно, о принципах выделения малых групп). Также не решен вопрос о количественных параметрах малой группы, нижнем и верхнем пределах. Одна из причин этого заключается, несомненно, в отсутствии единого теоретического подхода; проблема малой группы в равной степени интересует представителей разных теоретических ориентации, а пестрота и противоречивость интерпретаций стимулирует, по-видимому, сохранение белых пятен в самых кардинальных частях разработки проблемы. Таким образом, ситуация, с которой столкнулась социальная психология, требует серьезного пересмотра положения в области, казалось бы, детально разработанной.
ПРОБЛЕМА ГРУППЫ В СОЦИАЛЬНОЙ ПСИХОЛОГИИ
Психология
Специфика социально-психологического подхода. Проблема групп, в которые объединяются люди в процессе своей жизнедеятельности, — важнейший вопрос не только социальной психологии, но и социологии. Реальность общественных отношений всегда дана как реальность отношений между социальными группами, поэтому для социологического анализа крайне важным и принципиальным вопросом является вопрос о том, по какому критерию следует вычленять группы из того многообразия различного рода объединений, которые возникают в человеческом обществе. Сразу же следует оговориться, что в общественных науках в принципе может иметь место двоякое употребление понятия «группа». С одной стороны, в практике, например, демографического анализа, в различных ветвях статистики имеются в виду условные группы: произвольные объединения (группировка) людей по какому-либо общему признаку, необходимому в данной системе анализа. Такое понимание широко представлено прежде всего в статистике, где часто необходимо выделить группу людей, имеющих какой-то определенный уровень образования, болевших сердечно-сосудистыми заболеваниями, нуждающихся в жилье и т.д. Иногда в таком понимании термин «группа» употребляется и в психологии, когда, например, в результате тестовых испытаний «конструируется» группа людей, давших показатели в каких-то одних пределах, другая группа — с другими показателями и т.п.
С другой стороны, в целом цикле общественных наук под группой понимается реально существующее образование, в котором люди собраны вместе, объединены каким-то общим признаком, разновидностью совместной деятельности или помещены в какие-то идентичные условия, обстоятельства (также в реальном процессе их жизнедеятельности), определенным образом осознают свою принадлежность к этому образованию (хотя мера и степень осознания могут быть весьма различными).
Именно в рамках этого второго толкования имеет по преимуществу дело с группами социальная психология, и именно в этом плане ей необходимо четко обозначить отличие своего подхода от социологического. С точки зрения социологического подхода, самое главное — отыскать объективный критерий различения групп, хотя в принципе и таких критериев может быть много. Различия групп можно видеть и в религиозных, и в этнических, и в политических характеристиках. Для каждой системы социологического знания важно принять какой-то критерий в качестве основного. С точки зрения этого объективного критерия социология и анализирует каждую социальную группу, ее соотношение с обществом, с личностями, в нее входящими.
Для социально-психологического подхода характерен другой угол зрения. Выполняя различные социальные функции, человек является членом многочисленных социальных групп, он формируется как бы в пересечении этих групп, является точкой, в которой скрещиваются различные групповые влияния. Это имеет для личности два важных следствия: с одной стороны, определяет объективное место личности в системе социальной деятельности, с другой — сказывается на формировании сознания личности. Личность оказывается включенной в систему взглядов, представлений, норм, ценностей многочисленных групп. Поэтому крайне значимо определить, какова будет та
«равнодействующая» этих групповых влиянии, которая и определит содержание сознания личности. Но, чтобы ответить на этот вопрос, необходимо установить, что же значит для человека группа в психологическом плане; какие ее характеристики значимы для личности, входящей в нее. Именно здесь-то социальная психология и сталкивается с необходимостью соотнесения социологического подхода, с которым она не может не считаться, и психологического, который тоже имеет свою традицию рассмотрения групп.
Если для первого, как мы видели, характерен прежде всего поиск объективных критериев для различения реальных социальных групп, то для второго характерно в большей мере рассмотрение лишь самого факта наличия некоторого множества лиц, в условиях которого протекает деятельность личности. Это множество лиц, «окружающих» человека или даже взаимодействующих с ним в какой-то конкретной ситуации, тоже, конечно, может быть интерпретировано как «группа», но фокус интереса в данном случае — не содержательная деятельность данной группы, а, скорее, форма действий индивида в условиях присутствия других людей или даже взаимодействия с ними. В многочисленных социально-психологических исследованиях, особенно на ранних этапах развития социальной психологии, вопрос ставился именно так. Группа здесь не выступает как реальная социальная ячейка общества, как «микросреда» формирования личности. Однако с такой традицией нельзя не считаться: для некоторых целей, особенно в рамках общепсихологического анализа (например, при выяснении специфики протекания определенных психических процессов в условиях «группы»), такой подход может быть оправдан. Вопрос лишь в том, является ли этот подход достаточным для социальной психологии?
По-видимому, на него нужно ответить отрицательно. Что дает для социальной психологии определение группы как простого множества, элементом которого является человек, или даже как взаимодействия людей, отличающихся общностью социальных норм, ценностей и находящихся в определенных отношениях друг к другу? Констатация наличия не одного человека, а многих (действующих рядом или даже совместно), не содержит никаких характеристик этой группы, и из анализа полностью выпадает содержательная сторона этого множества: остается лишь тот факт, что людей в данном случае «много», т.е. весьма формальная характеристика собранных вместе индивидов. Мало что добавляет и такая прибавка, как наличие внутри множества определенных «отношений». Хотя само по себе наличие отношений между людьми в рамках какого-то объединения существенно, отсутствие расшифровки характера этих отношений обесценивает это дополнение. Какие-нибудь отношения возникают, естественно, всегда, если присутствуют несколько человек, а не один; они возникают, даже если просто посадить рядом двух незнакомых людей. Значимость для личности этих отношений может быть вскрыта лишь тогда, когда сами отношения поняты как существенная характеристика социальной группы, включенной в некоторую систему общественной деятельности (Обозов, 1979. С. 121).
Все сказанное позволяет сделать вывод о том, что для социальной психологии недостаточна простая констатация множества людей или даже наличия внутри него каких-то отношений. Стоит задача объединить социологический и (будем называть его так) «общепсихологический» подход к группе. Если признать, что социальная психология прежде всего исследует закономерности поведения и деятельности людей, обусловленные фактом их
включения в реальные социальные группы, то надо признать и то, что фокус анализа — именно содержательная характеристика таких групп, выявление специфики воздействия на личность конкретной социальной группы, а не просто анализ «механизма» такого воздействия. Такая постановка логична с точки зрения общих методологических принципов теории деятельности. Значимость группы для личности прежде всего в том, что группа — это определенная система деятельности, заданная ее местом в системе общественного разделения труда и потому сама выступает субъектом определенного вида деятельности и через нее включена во всю систему общественных отношений.
Для того чтобы обеспечить такого рода анализ, социальной психологии необходимо опереться на результаты социологического анализа групп, т.е. обратиться к тем реальным социальным группам, которые выделены по социологическим критериям в каждом данном типе общества, а потом уже на этой основе осуществить описание психологических характеристик каждой группы, их значимости для каждого отдельного члена группы. Важной составной частью такого анализа является, конечно, и механизм образования психологических характеристик группы.
Если принять предложенную интерпретацию группы как субъекта социальной деятельности, то, очевидно, можно выделить некоторые черты, свойственные ей именно как субъекту деятельности. Общность содержания деятельности группы порождает и общность психологических характеристик группы, будем ли мы называть их «групповое сознание» или каким-либо иным термином. К психологическим характеристикам группы должны быть отнесены такие групповые образования, как групповые интересы, групповые потребности, групповые нормы, групповые ценности, групповое мнение, групповые цели. И хотя современный уровень развития социальной психологии не располагает ни традицией, ни необходимым методическим оснащением для анализа всех этих образований, крайне важно поставить вопрос о «законности» такого анализа, ибо именно по этим характеристикам каждая группа в психологическом плане отличается от другой. Для индивида, входящего в группу, осознание принадлежности к ней осуществляется прежде всего через принятие этих характеристик, т.е. через осознание факта некоторой психической общности с другими членами данной социальной группы, что и позволяет ему идентифицироваться с группой. Можно сказать, что «граница» группы воспринимается как граница этой психической общности. При анализе развития групп и их роли в истории человеческого общества, (Поршнев, 1966) было установлено, что главной, чисто психологической характеристикой группы является наличие так называемого «мы-чувства». Это означает, что универсальным принципом психического оформления общности является различение для индивидов, входящих в группу, некоторого образования «мы» в отличие от другого образования — «они». «Мы-чувство» выражает потребность отдифференцировать одну общность от другой и является своеобразным индикатором осознания принадлежности личности к некоторой группе, т.е. социальной идентичности. Констатация принадлежности личности к группе представляет для социальной психологии значительный интерес, позволяя рассмотреть психологическую общность как своеобразный психологический «срез» реальной социальной группы. Специфика социально-психологического анализа группы именно здесь и проявляется: рассматриваются выделенные средствами социологии реальные социальные группы, но в них, далее,
определяются те их черты, которые в совокупности делают группу психологической общностью, т.е. позволяют каждому ее члену идентифицировать себя с группой.
При такой трактовке фиксируются психологические характеристики группы, а сама группа может быть определена как «общность взаимодействующих людей во имя сознаваемой цели, общность, которая объективно выступает как субъект действия» (Шерковин, 1975. С. 50). Степень подробности, с которой в дальнейшем анализе можно раскрыть характеристики такой общности, зависит от конкретного уровня разработки проблемы. Так, например, некоторые авторы не ограничиваются только исследованием названных групповых характеристик, но и предлагают усмотреть в группе, по аналогии с индивидом, такие показатели, как групповая память, групповая воля, групповое мышление и т.д. В настоящее время, однако, нет достаточно убедительных теоретических и экспериментальных доказательств того, что данный подход продуктивен.
В то время как последние из приведенных характеристик вызывают спор с точки зрения того, относятся ли они к психологическому описанию группы, другие, как, например, групповые нормы или групповые ценности, групповые решения исследуются в социальной психологии именно как принадлежащие к особым групповым образованиям. Интерес к этим образованиям не случаен: только их знание поможет более конкретно раскрыть механизм связи личности и общества. Общество воздействует на личность именно через группу, и чрезвычайно важно понять, каким образом групповые влияния выступают посредником между личностью и обществом. Но для того, чтобы выполнить эту задачу, и нужно рассмотреть группу не просто как «множество», а как реальную ячейку общества, включенную в широкий контекст социальной деятельности, выступающей основным интегрирующим фактором и главным признаком социальной группы. Общее участие членов группы в совместной групповой деятельности обусловливает формирование психологической общности между ними и, таким образом, при этом условии группа действительно становится социально-психологическим феноменом, т.е. объектом исследования в социальной психологии.
В истории социальной психологии уделялось большое внимание исследованиям различных характеристик групп, их воздействия на индивида и т.д. Однако можно отметить несколько характерных черт этих исследований. Во-первых, сам по себе «групповой подход» рассмотрен лишь как один из возможных вариантов социально-психологического подхода. Наряду с «групповым» подходом в американской, например, социальной психологии существует еще и «индивидуальный» подход. Эти два подхода являются следствием двух источников происхождения социальной психологии: из социологии и из психологии. Для сторонников того и другого подхода характерен поиск причин социального поведения людей. Однако сторонники индивидуального подхода ищут лишь ближайшие причины такого поведения. Поэтому для них группа важна только как факт одновременного присутствия многих людей, но вне широкой социальной системы, в которую она сама включена. Именно здесь сосредоточено чисто формальное понимание группы. С другой стороны, «групповой» подход в гораздо большей степени пытается проникнуть за пределы самой группы, где индивид непосредственно черпает свои нормы и ценности, в социальные характеристики общественных отношений. Такой подход более характерен для европейской социальной
психологии, где как раз и обоснована идея необходимости учета «социального контекста» в каждом исследовании, включая анализ психологии группы. С этой точки зрения подвергается критике такое изучение групп, когда групповые процессы дробятся на мелкие фрагменты, и значение содержательной деятельности группы полностью утрачивается. На это обстоятельство указывает С. Московией: «Поразительно, что при исследовании групповой динамики никогда не возникали вопросы о том, каким именно образом группа становится продуктом своей собственной деятельности» (Московией, 1984. С. 215).
Во-вторых, как бы ни толковалась группа различными авторами, для многих было характерно известное разъединение двух основных блоков социально-психологических исследований. Один блок традиционно связан с изучением различных процессов, характеризующих человеческое общение и взаимодействие, т.е. коммуникации, интеракции, перцепции, аттракции и т.д. В принципе, конечно, подразумевается, что все эти процессы протекают не в вакууме, а в группе. Однако в исследованиях такая переменная, как групповая деятельность, не представлена. Зато другой блок исследований, связанный именно с изучением групп, стоит как бы особняком. В рамках этого блока изучаются размер группы, ее композиция и структура, а групповые процессы, рассмотренные в первом блоке, хотя и упоминаются, но вне связи с совместной групповой деятельностью. В результате возникает относительно изолированное описание процессов и групп, во всяком случае исключаются существенные параметры группы при изучении происходящих в ней процессов.
Наконец, в-третьих, для традиционной социальной психологии, особенно в ее американском варианте, характерно внимание лишь к определенному типу групп, а именно к малым группам, внутри которых преимущественно исследуются складывающиеся там межличностные отношения без выяснения того, как эти межличностные отношения зависят от характера групповой деятельности, а следовательно, как они связаны с общественными отношениями.
Все сказанное заставляет с особой четкостью сформулировать требования нового подхода к исследованию группы. Задача заключается в том, чтобы исследованные в общем виде закономерности человеческого общения и взаимодействия теперь более конкретно рассмотреть в тех реальных общественных ячейках, где они и проявляются. Но, для того чтобы выполнить эту задачу, кроме принятых определенных методологических принципов, надо еще и задать концептуальный аппарат, в рамках которого может быть исследована группа в социальной психологии, описаны ее основные характеристики. Эта понятийная схема необходима для того,чтобы можно было сравнивать группы между собой и получать в экспериментальных исследованиях сопоставимые результаты.
Основные характеристики группы. К элементарным параметрам любой группы относятся: композиция группы (или ее состав), структура группы, групповые процессы, групповые нормы и ценности, система санкций. Каждый из этих параметров может приобретать совершенно различное значение в зависимости от типа изучаемой группы. Так, например, состав группы может быть описан по-разному в зависимости от того, значимы ли в каждом конкретном случае, например, возрастные, профессиональные или социальные характеристики членов группы. Не может быть дан единый рецепт описания состава группы в связи с многообразием реальных групп; в каждом конкретном случае начинать надо с того, какая реальная группа выбирается в качестве
объекта исследования: школьный класс, спортивная команда или производственная бригада. Иными словами, мы сразу задаем некоторый набор параметров для характеристики состава группы в зависимости от типа деятельности, с которым данная группа связана. Естественно, что особенно сильно различаются характеристики больших и малых социальных групп, и они должны быть изучены по отдельности.
То же можно сказать и относительно структуры группы. Существует несколько достаточно формальных признаков структуры группы, которые, правда, выявлены в основном при изучении малых групп: структура предпочтений, структура «власти», структура коммуникаций. Пример последней показан на схеме (рис. 10).
Рис. 10. Типы коммуникативных сетей (струтур коммуникаций в группе)
Однако, если последовательно рассматривать группу как субъект деятельности, то и к ее структуре нужно подойти соответственно. По-видимому, в данном случае самое главное — это анализ структуры групповой деятельности, что включает в себя описание функций каждого члена группы в этой совместной деятельности. Вместе с тем весьма значимой характеристикой является эмоциональная структура группы — структура межличностных отношений, а также ее связь с функциональной структурой групповой деятельности. В социальной психологии соотношение этих двух структур часто рассматривается как соотношение «неформальных» и «формальных» отношений.
Сам перечень групповых процессов тоже не является чисто технической задачей: он зависит как от характера группы, так и от угла зрения, принятого исследователем. Если следовать принятому методологическому принципу, то к групповым процессам прежде всего следует отнести такие процессы, которые организуют деятельность группы, причем рассмотреть их в контексте развития группы. Целостное представление о развитии группы и о характеристике групповых процессов особенно детально разработано именно в отечественной социальной психологии, что не исключает и более дробного анализа, когда отдельно исследуется развитие групповых норм, ценностей, системы межличностных отношений и т.д.
Таким образом, композиция (состав), структура группы и динамика групповой жизни (групповые процессы) — обязательные параметры описания группы в социальной психологии.
Другая часть понятийной схемы, которая используется в исследованиях групп, касается положения индивида в группе в качестве ее члена. Первым из понятий, употребляемых здесь, является понятие «статус» или «позиция», обозначающее место индивида в системе групповой жизни. Термины «статус» и «позиция» часто употребляются как синонимы, хотя у ряда авторов понятие «позиция» имеет несколько иное значение (Божович, 1967). Самое широкое применение понятие «статус» находит при описании структуры межличностных отношений, для чего более всего приспособлена социометрическая методика. Но получаемое таким образом обозначение статуса индивида в группе никак нельзя считать удовлетворительным.
Во-первых, потому, что место индивида в группе не определяется только его социометрическим статусом; важно не только то, насколько индивид как член группы пользуется привязанностью других членов группы, но и то, как он воспринимается в структуре деятельностных отношений группы. На этот
вопрос невозможно ответить, пользуясь социометрической методикой. Во-вторых, статус всегда есть некоторое единство объективно присущих индивиду характеристик, определяющих его место в группе, и субъективного восприятия его другими членами группы. В социометрической методике есть попытка учесть эти два компонента статуса (коммуникативный и гностический), но при этом вновь предполагаются лишь компоненты эмоциональных отношений (тех, которые индивид испытывает к другим членам группы, и тех, которые к нему испытывают другие). Объективные характеристики статуса при этом просто не фигурируют. И в-третьих, при характеристике статуса индивида в группе необходим учет отношений более широкой социальной системы, в которую данная группа входит, — «статус» самой группы. Это обстоятельство небезразлично для конкретного положения члена группы. Но этот третий признак также никаким образом не учитывается при определении статуса социометрической методикой. Вопрос о разработке адекватного методического приема для определения статуса индивида в группе может быть решен только при одновременной теоретической разработке этого понятия.
Вторая характеристика индивида в группе — это «роль». Обычно роль определяют как динамический аспект статуса, что раскрывается через перечень тех реальных функций, которые заданы личности группой, содержанием групповой деятельности. Если взять такую группу, как семья, то на ее примере можно показать взаимоотношение между статусом, или позицией, и ролью. В семье различные статусные характеристики существуют для каждого из ее членов: есть позиция (статус) матери, отца, старшей дочери, младшего сына и т.д. Если теперь описать набор функций, которые «предписаны» группой каждой позиции, то получим характеристику роли матери, отца, старшей дочери, младшего сына и т.д. Нельзя представлять роль как что-то неизменное: динамизм ее в том, что при сохранении статуса набор функций, ему соответствующих, может сильно варьировать в различных однотипных группах, а главное в ходе развития как самой группы, так и более широкой социальной структуры, в которую она включена. Пример с семьей ярко иллюстрирует эту закономерность: изменение роли супругов в ходе исторического развития семьи — актуальная тема современных социально-психологических исследований.
Важным компонентом характеристики положения индивида в группе является система «групповых ожиданий» . Этот термин обозначает тот простой факт, что всякий член группы не просто выполняет в ней свои функции, но и обязательно воспринимается, оценивается другими. В частности, это относится к тому, что от каждой позиции, а также от каждой роли ожидается выполнение некоторых функций, и не только простой перечень их, но и качество выполнения этих функций. Группа через систему ожидаемых образцов поведения, соответствующих каждой роли, определенным образом контролирует деятельность своих членов. В ряде случаев может возникать рассогласование между ожиданиями, которые имеет группа относительно какого-либо ее члена, и его реальным поведением, реальным способом выполнения им своей роли. Для того чтобы эта система ожиданий была как-то определена, в группе существуют еще два чрезвычайно важных образования: групповые нормы и групповые санкции.
Все групповые нормы являются социальными нормами, т.е. представляют собой «установления, модели, эталоны должного, с точки зрения общества в целом и социальных групп и их членов, поведения» (Бобнева, 1978. С.З).
В более узком смысле групповые нормы — это определенные правила, которые выработаны группой, приняты ею и которым должно подчиняться поведение ее членов, чтобы их совместная деятельность была возможна. Нормы выполняют, таким образом, регулятивную функцию по отношению к этой деятельности. Нормы группы связаны с ценностями, так как любые правила могут быть сформулированы только на основании принятия или отвержения каких-то социально значимых явлений (Обозов, 1979. С. 156). Ценности каждой группы складываются на основании выработки определенного отношения к социальным явлениям, продиктованного местом данной группы в системе общественных отношений, ее опытом в организации определенной деятельности.
Хотя проблема ценностей в ее полном объеме исследуется в социологии, для социальной психологии крайне важно руководствоваться некоторыми установленными в социологии фактами. Важнейшим из них является различная значимость разного рода ценностей для групповой жизнедеятельности, различное их соотношение с ценностями общества. Когда речь идет об относительно общих и абстрактных понятиях, например о добре, зле, счастье и т.п., то можно сказать, что на этом уровне ценности являются общими для всех общественных групп и что они могут быть рассмотрены как ценности общества. Однако при переходе к оцениванию более конкретных общественных явлений, например, таких, как труд, образование, культура, группы начинают различаться по принимаемым оценкам. Ценности различных социальных групп могут не совпадать между собой, и в этом случае трудно говорить уже о ценностях общества. Специфика отношения к каждой из таких ценностей определяется местом социальной группы в системе общественных отношений. Нормы как правила, регулирующие поведение и деятельность членов группы, естественно, опираются именно на групповые ценности, хотя правила обыденного поведения могут и не нести на себе какой-то особой специфики группы. Нормы группы включают в себя, таким образом, и общезначимые нормы, и специфические, выработанные именно данной группой. Все они, в совокупности, выступают важным фактором регуляции социального поведения, обеспечивая упорядочивание положения различных групп в социальной структуре общества (Бобнева, 1976. С. 145). Конкретность анализа может быть обеспечена только в том случае, когда выявлено соотношение двух этих типов норм в жизнедеятельности каждой группы, причем в конкретном типе общества.
Формальный подход к анализу групповых норм, когда в экспериментальных исследованиях выясняется лишь механизм принятия или отвержения индивидом групповых норм, но не содержание их, определяемое спецификой деятельности, явно недостаточен. Понять взаимоотношения индивида с группой можно только при условии выявления того, какие нормы группы он принимает и какие отвергает, и почему он так поступает. Все это приобретает особое значение, когда возникает рассогласование норм и ценностей группы и общества, когда группа начинает ориентироваться на ценности, не совпадающие с нормами общества.
Важная проблема — это мера принятия норм каждым членом группы: как осуществляется принятие индивидом групповых норм, насколько каждый из них отступает от соблюдения этих норм, как соотносятся социальные и «личностные» нормы. Одна из функций социальных (и в том числе групповых) норм состоит именно в том, что при их посредстве требования общества
«адресуются и предъявляются человеку как личности и члену той или иной группы, общности, общества» (Бобнева, 1978, С. 72). При этом необходим анализ санкций — механизмов, посредством которых группа «возвращает» своего члена на путь соблюдения норм. Санкции могут быть двух типов: поощрительные и запретительные, позитивные и негативные. Система санкций предназначена не для того, чтобы компенсировать несоблюдение норм, но для того, чтобы обеспечить соблюдение норм. Исследование санкций имеет смысл лишь при условии анализа конкретных групп, так как содержание санкций соотнесено с содержанием норм, а последние обусловлены свойствами группы.
Таким образом, рассмотренный набор понятий, при помощи которых осуществляется социально-психологическое описание группы, есть лишь определенная концептуальная сетка, наполнить содержанием которую еще предстоит.
Такая сетка полезна и нужна, но проблема заключается в том, чтобы четко понять ее функции, не сводить к простой констатации, своеобразной «подгонке» под эту сетку реальные процессы, протекающие в группах. Для того чтобы сделать следующий шаг по пути анализа, необходимо теперь дать классификацию групп, которые являются предметом рассмотрения в рамках социальной психологии.
Классификация групп. В истории социальной психологии предпринимались многократные попытки построить классификацию групп. Американский исследователь Юбенк вычленил семь различных принципов, на основании которых строились такие классификации. Эти принципы были самыми разнообразными: уровень культурного развития, тип структуры, задачи и функции, преобладающий тип контактов в группе и др. К этому часто добавлялись и такие основания, как время существования группы, принципы ее формирования, принципы доступности членства в ней и многие другие. Однако общая черта всех предложенных классификаций — формы жизнедеятельности группы. Если же принять принцип рассмотрения реальных социальных групп в качестве субъектов социальной деятельности, то здесь требуется, очевидно, и иной принцип классификации. Основанием ее должна служить социологическая классификация групп соответственно их месту в системе общественных отношений. Но прежде чем дать такую классификацию, надо привести в систему те употребления понятия группы, о которых речь шла выше.
Прежде всего для социальной психологии значимо разделение групп на условные и реальные. Она сосредоточивает свое исследование на реальных группах. Но среди этих реальных существуют и такие, которые преимущественно фигурируют в общепсихологических исследованиях — реальные лабораторные группы. В отличие от них существуют реальные естественные группы. Социально-психологический анализ возможен относительно и той, и другой разновидностей реальных групп, однако наибольшее значение имеют реальные естественные группы, выделенные в социологическом анализе. В свою очередь эти естественные группы подразделяются на так называемые «большие» и «малые» группы. Малые группы — обжитое поле социальной психологии. Что же касается больших групп, то вопрос об их исследовании значительно сложнее и требует особого рассмотрения. Важно подчеркнуть, что эти большие группы также представлены в социальной психологии неравноценно: одни из них имеют солидную традицию исследования (это по преимуществу большие, неорганизованные, стихийно возникшие группы, сам термин «группа» по
отношению к которым весьма условен), другие же — организованные, длительно существующие группы, — подобно классам, нациям, значительно слабее представлены в социальной психологии в качестве объекта исследования. Весь смысл предшествующих рассуждений о предмете социальной психологии требует включения и этих групп в сферу анализа. Точно так же малые группы могут быть подразделены на две разновидности: становящиеся группы, уже заданные внешними социальными требованиями, но еще не сплоченные совместной деятельностью в полном смысле этого слова, и группы более высокого уровня развития, уже сложившиеся. Эта классификация может быть наглядно представлена в следующей схеме (рис. 11). Все, начиная с рубрики «реальные естественные группы» является объектом исследования социальной психологии. Все дальнейшее изложение будет проводиться по данной схеме. Проанализированные выше общие закономерности общения и взаимодействия людей должны быть теперь рассмотрены в контексте тех реальных групп, где эти закономерности приобретают свое особое содержание.
Список литературы
Бобнева М.И. Социальные нормы как объект психологического исследования //Методологические проблемы социальной психологии. М., 1975.
Бобнева М.И. Социальные нормы и регуляция социального поведения. М., 1978.
Божович Л.И. Личность и ее формирование в детском возрасте. М., 1967.
Московией С. Общество и теория в социальной психологии // Современная зарубежная социальная психология. Тексты... М., 1984.
Обозов Н.Н. Психология малых групп и коллективов // Социальная психология. Л., 1979.
Поршнев Б.Ф. Социальная психология и история. М., 1966.
Шерковин Ю.А. Понятие группы в марксистской социальной психологии // Социальная психология. Под ред. Г.П. Предвечного и Ю.А. Шерковина. М., 1975.
1. Кричевский Р.Л., Дубовская Е.М. Психология малой группы. – М.: МГУ, 1991.
3. Щедрина Е.В. Психологическая теория коллектива. – М., 1979.
[1]
[2] Андреева Г.М. Социальная психология.- М., 2008.-149
