Собственно говоря, феномен «экономического чуда» - быстрого роста в течение двух десятилетий и больше - в послевоенный период практически всегда был связан с повышением доли инвестиций и экспорта в ВВП, и практически никогда с низким уровнем таможенной защиты. Вопреки, казалось бы, здравому смыслу, именно протекционистские страны увеличивали быстрее всех долю экспорта в ВВП и становились «драконами» и «тиграми», тогда как страны, практиковавшие свободную торговлю, так и не удивили мир ни быстрым увеличением экспорта, ни высокими темпами роста.

1.1. Опыт Китая.

В современной литературе часто происходит смешение двух понятий внешнеторговой «открытости» - «открытость» как высокая доля экспорта и внешней торговли в ВВП и «открытость» как либеральная внешнеторговая политика. Ф. Родригес и Д. Родрик представили множество доказательств того, что вторая «открытость» совсем не обязательно ведет к первой ^{F. Rodriguez and D. Rodrik. "Trade and Economic Growth: A Skeptic's Guide to the Cross-National Evidence". CEPR Discussion Paper No. 2143, 2008.}.

История Китая дает самый яркий пример того, что открытость не гарантирует быстрый рост. Проиграв «опиумные» войны в 40-50-х годах XIX столетия, Китай вынужден был подписать кабальные договоры, открывшие китайские порты для иностранной торговли, предоставившие иностранцам экс­территориальные права и зафиксировавшие таможенные пошлины на 5% уровне. Вот когда наступила полная глобализация и свобода торговли. Даже опиум, который англичане производили в Индии, в Китае стал продавался без ограничений по требованию англичан, не имевших других конкурентоспособных товаров для оплаты чая, импортируемого из Китая.

С тех пор 100 лет Китай вкушал плоды политики экономической либерализации и открытости - китайские таможенные тарифы были одними из самых низких в мире, 4% в 1913г. и 8,5% в 1925г. против порядка 30% в США в эти же годы, а отношение экспорта в ВВП по ППС повысилось только с 0,7% в 1870г. до 1,9% в 1950г. Физический объем экспорта объем в 1867­-1936гг. вырос лишь в 4 раза, то есть даже меньше чем за 25 лет изоляции накануне реформ (в 1950-78гг. физический объем экспорта вырос в 6 раз). Когда в 1949 году коммунисты пришли к власти китайский подушевой ВВП был точно таким же, как и в 1850 г. ^{A. Maddison. Monitoring the World Economy, 1820-2009. Paris, OECD, 2005; A. Maddison. Chinese Economic Performance in the Long Run. Paris, OECD, 2009.}

После начала экономических реформ в 1978г. в Китае именно экспорт стал мотором экономического роста: доля экспорта в ВВП выросла с 5% в 1978г. до более 35% сегодня, если оценивать ВВП по официальному курсу, и с 1% до 7-8%, если считать ВВП по ППС. Однако пореформенный Китай отнюдь не придерживался свободы торговли: еще и в начале 90-х годов импортные пошлины в Китае были чуть ли не самыми высокими в мире - 40% от стоимости импорта.

1.2. Протекционизм, экспортная ориентация и импортозамещение.

Дискуссии между протекционистами и фритрейдерами ведутся столько, сколько существует экономика. Во второй половине XIX века Англия стала главным бастионом свободы торговли, а ее основные конкуренты защищали свою промышленность протекционистскими пошлинами. Маркс и Энгельс, высказываясь в принципе за свободу торговли, считали протекционизм оправданным средством «фабрикации фабрикантов» при отставании страны от основных конкурентов, как это было в Германии в середине XIX века (Маркс, Энгельс, Соч., т. 4, с. 62; т. 21, с. 372-4).

«Если Америка должна стать промышленной страной, и у нее есть все шансы на то, чтобы не только догнать, но и перегнать своих соперников, то перед ней открываются два пути, - писал после Гражданской войны в США Ф. Энгельс, - или, придерживаясь свободы торговли, в течение, скажем, пятидесяти лет вести чрезвычайно обременительную конкурентную борьбу против английской промышленности, опередившей американскую почти на сто лет; или же покровительственными пошлинами преградить доступ английским промышленным изделиям, скажем, на двадцать пять лет, с почти абсолютной уверенностью в том, что по истечении этих двадцати пяти лет американская промышленность будет в состоянии занять независимое положение на мировом рынке...» (Маркс, Энгельс, Соч., т. 21, с. 377-8).

Сегодня расстановка сил в принципе та же, что и раньше: самая развитая часть мира - Запад, и в особенности США, настаивает на свободе торговли, тогда как развивающиеся страны не желают отказываться от протекционистских инструментов, обоснованно подозревая, что эти инструменты могут при умелом использовании помочь повысить темпы экономического роста, так чтобы быстрее догнать Запад. Сегодня, однако, дискуссии о свободе торговли ведутся в рамках более общей дискуссии о промышленной политике. Ведь таможенные тарифы исторически были первым и главным государственным налогом, поэтому в XIX веке внимание было сосредоточено в основном на них. Теперь таможенные пошлины уже менее важны, чем защита с помощью занижения валютного курса (так называемый «протекционизм валютного курса», практикуемый Китаем и другими странами, быстро накапливающими валютные резервы^{В. Полтерович, В. Попов. «Последняя надежда». - Эксперт, № 48, 22 декабря 2008г. Полный вариант: Accumulation of Foreign Exchange Reserves and Long Term Economic Growth (co-authored with V. Polterovich). - In: Slavic Eurasia's Integration into the World Economy. Ed. By S. Tabata and A. Iwashita. Slavic Research Center, Hokkaido University, Sapporo, 2008} ), с помощью контроля над ценами, субсидий, налоговых скидок и преференциальных кредитов отдельным отраслям и предприятиям.

Кроме того, сегодня в результате прогресса экономической науки появилось гораздо более четкое понимание, почему протекционистские меры и другие рычаги промышленной политики могут быть успешными и при каких условиях этот успех достигается. Первое требование к успешной промышленной политике состоит в том, что она должна быть экспортно-ориентированной. Таможенная или прочая защита отечественных производителей обязательно должна дополняться поощрением экспорта, тогда это и называется экспортно-ориентированной промышленной политикой. А без поощрения экспорта протекционизм ведет только к импортозамещению.

В экономической теории считается, что специализация страны на мировом рынке определяется ее сравнительными преимуществами: у кого-то есть природные ресурсы, кто-то обладает большими резервами недорогой рабочей силы, другие просто научились очень хорошо и дешево, лучше чем кто-либо в мире, производить, скажем, бытовую электронику.

Однако надо отдавать себе отчет в том, что эти сравнительные преимущества не даны странам раз и навсегда от бога (за исключением невозобновляемых ресурсов, доля которых в международной торговле уже невелика), а создаются в ходе развития, в том числе и в результате целенаправленной правительственной политики. Если, скажем, страна не производит электронику, а импортирует ее из-за границы, и даже не пытается ее производить, то, видимо, никогда и не будет: ведь при освоении производства любого товара издержки всегда высоки, так что с точки зрения сиюминутной перспективы всегда лучше производить то, что уже умеешь. Тогда, однако, придется законсервировать структуру экспорта и отказаться от участия на мировых рынках многих «чужих» и постоянно возникающих новых продуктов. Большинство стран, если не все, признавать поражение без борьбы не желают и пытаются диверсифицировать экспорт. Какие отрасли поддерживать в первую очередь? Вот здесь и возникают варианты.

Есть два типа промышленной политики - импортозамещение и поощрение экспорта. В рамках первого варианта приоритет отдается слабым и неконкурентоспособным отраслям, тогда как в рамках второго варианта стимулируются, напротив, сильные и конкурентоспособные отрасли. При импортозамещении госсубсидии идут в отрасли, которые не только не экспортируют свою продукцию, но и не могут конкурировать с импортом на внутреннем рынке. При экспортной ориентации, напротив, поддержка оказывается отраслям и предприятиям, которые уже прорвались на внешний рынок или у которых есть хорошие шансы увеличить экспорт.

Можно защитить внутренний рынок от иностранной конкуренции (скажем, высокими таможенными пошлинами) и при этом довольствоваться тем, что он снабжается отечественными производителями, не экспортирующими свою продукцию (импортозамещение). А можно поддерживать отрасли уже экспортирующие или с перспективой на экспорт, то есть самые конкурентоспособные или ориентированные на то, чтобы стать таковыми (если не становятся и не начинают экспортировать, поддержка прекращается). И в том и в другом случае используется протекционистская защита внутреннего рынка; разница в том, что одна эта защита - без стимулирования экспорта - ведет только к сохранению неэффективных производств, а такая же защита со стимулированием экспорта сохраняет неэффективные производства лишь на время, а затем превращает их в эффективные. В своем крайнем варианте импортозамещение - это стратегия опоры на собственные силы, направленная на то, чтобы производить все внутри страны. Экспортная ориентация - это политика, тоже призванная создать новые отрасли, возможно и с нуля, но которые непременно должны стать конкурентоспособными не только на национальном, но и на мировом рынке.

СССР периода индустриализации и дальше, коммунистический Китай до реформ, Латинская Америка и Индия до 90-х годов, развивающиеся страны социалистической ориентации - все эти государства и регионы практиковали именно импортозамещающую промышленную политику, стараясь обеспечить экономическую независимость. Везде, от Северной Кореи до Индии и от СССР до Латинской Америки, эти попытки неизменно заканчивались одним и тем же -созданием мертворожденных промышленных комплексов, которые еще могли кое-как функционировать в тепличной протекционистской среде, но которые рассыпались, как карточные домики, при первом столкновении с иностранной конкуренцией. При субсидировании слабых отраслей за счет сильных развитие неизменно заходило в тупик: сильные отрасли, из которых изымались средства, хирели, а слабые, хоть и поддерживаемые, но не работающие на экспорт, так и не становились жизнеспособными.


Другая стратегия - создание государством стимулов к перемещению ресурсов в отрасли с перспективой прорыва на мировой рынок. Если эти отрасли не смогут экспортировать продукцию после n
лет поддержки, то эта поддержка прекращается. Такая политика проводилась сначала в Японии, затем в Южной Корее, на Тайване, в Гонконге и Сингапуре, позже - в странах ЮВА и в Китае и привела к впечатляющим результатам. В Китае именно экспорт был мотором экономического роста, а доля экспорта в ВВП выросла с 5% в 1978г. до более 30% сегодня. Все эти страны в разное время проводили схожую политику - всемерно поощряли национальные фирмы экспортировать производимую продукцию, даже когда эти фирмы и на национальном рынке занимали еще слабенькие позиции.

Способов поддержки экспорта много, но главным инструментом является занижение валютного курса через накопление валютных резервов центробанком: когда последний закупает валюту в размерах, превышающих предложение участников рынка, то есть создает избыточный спрос на валюту, курс национальной денежной единицы понижается. Искусственная заниженность курса создает преимущества для всех производителей торгуемых товаров за счет производителей неторгуемых товаров, что позволяет стимулировать экспорт, производство и сбережения через ограничение импорта и потребления. Такого же эффекта можно в принципе добиться, манипулируя налогами, скажем, через введение импортных пошлин и экспортных субсидий. Однако занижение курса через накопление резервов - неселективный инструмент промышленной политики, имеющий очевидное преимущества перед селективными (дифференцированные по отраслям и предприятиям налоги и субсидии) в условиях высокой коррупции.

Заниженный курс имели Япония, Корея, Тайвань и Сингапур несколько десятилетий назад, когда они еще были "бедными" и догоняли развитые страны; заниженным курсом пользуются в последние десятилетия государства Юго-Восточной Азии, поддерживая его на уровне 20-40% от паритета покупательной силы, то есть на таком уровне, что их цены при пересчете в доллары оказываются в 2,5-5 раз ниже американских. Китай упорно отказывается ревальвировать курс несмотря на нажим США, хотя его цены составляют всего 20-25% от американских, и продолжает накопление валютных резервов.


В 2005г. Китай обогнал Японию и вышел на первое место в мире по объему валютных резервов - почти 900 млрд. долл. Но даже и в 2002г. на Восточную Азию (включая Японию) приходилась 1/3 всех золото-валютных резервов мира. Только на Китай (включая Гонконг и Тайвань) приходится четвертая часть всех мировых резервов. Отношение валютных резервов к ВВП почти во всех восточноазиатских странах превышает 20% (кроме Японии - 11 %) против 9% в среднем в мире и 1,5% в США (2002 г.).
Глава 2. Выбор экспортоориентации.

Представим теперь страну, у которой самые конкурентоспособные отрасли - нефте- и газодобыча, как в России, или производство текстиля, как в Китае. Надо ли такой стране поощрять перемещение труда и капитала из остальной экономики в эти самые конкурентоспособные отрасли? Или, чтобы довести пример до крайности, представим, что страна специализируется на мытье тарелок или на предоставлении массажных услуг. Надо ли поощрять такую специализацию? Здравый смысл подсказывает, что ответ должен быть отрицательным, хотя бы только по неэкономическим соображениям, то есть даже если с чисто экономической точки зрения такой вариант наиболее эффективен. Каждая страна, например, желает сохранить свой язык и культуру, даже если эффективнее перейти на английский (китайский).

Недавние исследования, кроме того, показывают, что поощрение сложного наукоемкого экспорта выгодно и с чисто экономической точки зрения. И не потому, что ресурсы могут кончиться или подешеветь, а потому, что общественная отдача от развития наукоемких производств больше, чем отдача для конкретных фирм, которые занимаются такой деятельностью. Это так называемая экстерналия, внешняя выгода, которую рынок правильно учесть не может, так что необходима господдержка, чтобы вывести развитие таких отраслей на оптимальный уровень. Экстерналию измерить очень сложно. Общепризнано, например, что существуют значительные экстернальные эффекты от развития образования, здравоохранения, фундаментальной науки, так что государство должно поддерживать эти отрасли, но в какой именно мере - не вполне ясно. Во всяком случае экстерналия от развития наукоемких производств на экспорт больше, чем экстерналия от экспорта ресурсов и технически несложных товаров.

В статьях Рикардо Хаусманна, Джейсона Хванга и Дэни Родрика Hausmann, Ricardo, and Dani Rodrik, "Economic Development as Self-Discovery," Journal of Development Economics, December 2008; Hausmann, Ricardo, Jason Hwang, and Dani Rodrik, "What You Export Matters," NBER Working Paper, January 2006; Dani Rodrik What's so special about China's Exports? Harvard University, January
2008. предложен остроумный индекс сложности экспорта, который рассчитывается в два этапа. Сначала исчисляется средневзвешенный ВВП на душу для стран, экспортирующих определенный товар (из 5000 возможных товарных позиций) -получается доход на душу в гипотетической стране, которая специализируется на экспорте именно и только этого товара. Затем такой же гипотетический уровень ВВП на душу исчисляется для страны с данной структурой экспорта и сопоставляется с фактическим для этой страны уровнем ВВП - оказывается, что это сопоставление очень информативно для объяснения темпов экономического роста.

Китай, например, и в 1992 г., и в 2003 г. имел наибольший разрыв между гипотетическим и фактическим уровнем ВВП на душу, то есть структура китайского экспорта соответствовала уровню развития страны, которая в несколько раз опережала Китай по ВВП на душу населения. Да, в последние годы коэффициент такого опережения сократился - с 6 раз в 1992г. до менее 2 раз в 2009г., но это опережение все равно остается самым высоким в мире.

Собственно говоря, именно такая политика, нацеливающая национальных предпринимателей не просто на экспорт, а на постоянное усложнение экспорта, и объясняет экономический успех Китая. В этом как раз и состоит второй принцип успешной промышленной политики: не всякий экспорт стоит поддерживать, а только тот, который дает наибольшую экстерналию, внешнюю выгоду, возникающую тогда, когда общественная отдача от вложений в определенный вид деятельности больше, чем отдача для конкретных фирм, непосредственно занимающихся такой деятельностью.
2.1. Позиции Китая.

Есть, однако, и другие исследования, которые заключают, что китайский экспорт по своей структуре менее «продвинут», чем экспорт стран с аналогичным уровнем развития. Маер Йорг и Адриан Вуд, например, в результате межстрановых сопоставлений заключили, что доля изделий, для изготовления которых требуются большие затраты квалифицированного труда, в китайском экспорте в 1990г. должна была быть 40% (исходя из уровня ВВП на душу) против 33% в действительности.

В 2008 году в журнале «Foreign Affairs» была опубликована статья руководителя «Shell China» Джорджа Гилбоя «Миф за фасадом китайского чуда» George J. Gilboy. The Myth Behind China's Miracle. Foreign Affairs, July/August
2008.. Вывод статьи - Китай не станет серьезным конкурентом США в ближайшем и даже в отдаленном будущем, так как сильно отстает от Кореи и Японии периода 20-летней и 30-летней давности соответственно по доле наукоемких изделий в экспорте, по затратам на НИОКР, по доле наукоемких изделий, производимых отечественными, а не иностранными производителями, и т. д. В Китае происходит бурный рост без развития, технологически он еще долго будет сильно отставать от США.



⁶ Mayer, Jorg, and Adrian Wood, "South Asia's Exports in a Comparative Perspective," Oxford Development Studies, 29(1), 2008.

Действительно, 55% всего китайского экспорта и 75% экспорта компьютеров и частей к ним пришлось на иностранные компании, действующие в Китае. Доля расходов на НИОКР в ВВП Китая - всего 1% против 2,5-3% в Корее и Японии. А по числу научных работников в расчете на 1 миллион населения Китай почти в 5 раз отстает от Кореи и в 8 раз от Японии.

Говорят, что Китай просто экономит силы, используя более дешевую стратегию создания высокотехнологичного сектора, нежели в свое время Корея и Япония. Они не полагались на иностранные прямые инвестиции, а Китай полагается, так что при малых затратах на собственные НИОКР может заимствовать технологию и производить массу наукоемких изделий. По доле расходов на информационные и коммуникационные технологии в ВВП (5%) Китай уже мало уступает Корее (7%) и Японии (8%) . А по доле наукоемких товаров в экспорте изделий обрабатывающей промышленности, которая увеличилась с 6% до 23% всего за десять лет, в 1992-­2002гг., почти что догнал Японию. Китай уже стремительно наращивает расходы на НИОКР, и в дальнейшем этого не избежать, но пока можно заимствовать технологию через приток прямых иностранных инвестиций, почему бы этого не делать?

В 1992г., еще при жизни Дэн Сяопина, Китай провозгласил политику «шичан хуан цзишу», буквально «технология в обмен на рынок», то есть уступка части национального рынка транснациональным компаниям в обмен на получение от них передовой технологии при создании совместных предприятий. Со стороны, особенно с нашей, российской стороны, эта китайская политика кажется исключительно успешной: с начала 90-х годов начался массированный приток иностранных прямых инвестиций в Китай, накопленный объем этих инвестиций достиг 500 млрд. долл., ежегодный приток в последние годы держится на уровне 50 млрд. долл.

Все чаще крунейшие мировые фирмы не только переносят производство в Китай -этот процесс уже идет полтора десятилетия, но и переводят туда свои научно-исследовательские подразделения. И неудивительно: зарплата компьютерных инженеров, которых ежегодно десятками тысяч «производят» китайские университеты и квалификация которых не уступает мировой, составляет всего лишь одну треть японской. О Китае теперь говорят как о стране низких зарплат и высоких технологий. Японская «Мацусита» ("Matsushita Electric Industrial Company") в 2001-2002гг. открыла две исследовательские лаборатории - в Пекине, по разработке мобильных телефонов, и в Сучжоу (провинция Цзянсу, к северу от Шанхая), по разработке бытовой техники (кондиционеров, холодильников, стиральных машин). В этих лабораториях к 2007г. работали около 2000 китайских инженеров. «Номура» и «Тошиба» имеют в Китае исследовательские центры по разработке програмного обеспечения и электронных чипов соответственно - к 2007г. в каждом из них работали по 1000 компьютерных инженеров. Уже к концу 2000г. 29 ведущих транснациональных компаний, в том числе американские «Ай-Би-Эм» и «Майкрософт», французская «Алкатель» и финская «Нокиа», японские «Мицубиси» и Тошиба», «Хонда» и «Ямаха» имели исследовательские подразделения в Китае.

Иностранные фирмы вынуждены передавать технологию свои китайским партнерам. Быстрый рост национальных производителей в высокотехнологичных секторах объясняется в немалой степени поддержкой правительства, которое целенаправленно настаивало, чтобы приходящие в Китай иностранные компании делились технологией. В начале 90-х годов на рынке китайском телефонных станций доминировали западные компании - «Lucent", "Alcatel" и "Siemens". Теперь их продают три китайские компании, которых даже не существовало в 1985г. - «Хуавэй», производящая также мобильные телефоны, «Датан» ("Datang") и "ZTE". Доля «Хуавэй» на этом рынке выросла к 2002г. в 2 раза и достигла 35%. "Capitel Group", другой китайский производитель мобильных телефонов, например, имеет соглашение о производственном сотрудничестве с финской «Нокиа Чайна» ("Nokia China"), но одновременно с ней и конкурирует за долю рынка.

На таких же принципах были построены контракты с производителями генераторов для гидростанции в Трех ущельях, да и контракты с нами на поставку вооружений, в частности «сушек», составлены аналогичным образом - в 1999г. Китай приобрел лицензию на производство этих истребителей, правда, без права экспорта; в 2001г. Китай заключил контракт на поставку 50 истребителей СУ-30МК - тоже с правом производства этих истребителей по российской лицензии. В 2003г. сборка первых истребителей начала осуществляться на заводе в Шэньяне (провинция Ляонин), который был построен по российскому проекту. В 2004г. российская корпорация «Аэрокосмическое оборудование» открыла в Китае свое представительство, первоочередной задачей которого является техническое содействие в освоении лицензии и переходе на китайские комплектующие.

В самом Китае, однако, политика заимствования технологии подвергается все большей критике. Китай сравнивает себя не с Россией, а с Кореей и Японией и с самим собой периода Мао, и здесь сравнение далеко не в пользу пореформенного Китая. Китай взорвал свою первую атомную бомбу в 1964г., через 15 лет после СССР и 19 лет после США; в 1970г., всего на 13 лет позже СССР, запустил первый спутник. Однако строительство атомных станций началось в Китае лишь в 80-е годы, а первая сконструированная в Китае атомная станция «Циньшань-1» вступила в строй только в конце 1991 г.; первый непилотируемый космический корабль был запущен в 1999г., первый китайский «тайконавт» поднялся в космос в 2004г. - 34 года спустя после запуска первого спутника. Собственные большие самолеты вообще не производятся в Китае до сих пор, хотя при Мао страна была близка к созданию собственной авиационной промышленности. Китайские авиа инженеры до сих пор не могут простить Дэн Сяопину, что он прекратил все работы по собственному китайскому самолету в начале 80-х годов, когда таковой уже был создан в металле и летал в экспериментальном варианте.

В 2004г. китайский журнал «Шан У Чжоукань» («Business Watch Magazine") опубликовал статью с характерным названием "Переосмысление стратегии привлечения прямых иностранных инвестиций - политика "рынок в обмен на технологию" полностью провалилась?" В этой статье, среди прочего, профессор Пекинского университета Лу Фен на основе своих исследований автопромышленности заключил, что отрасль уже попала в порочный круг "отсталость - закупки технологии - отсталость" (сейчас 90% китайского авторынка контролируется ТНК).

Лю Йаньхуа, заместитель министра науки и техники Китая, в ноябре 2005г. выступил с развернутой критикой политики "рынок в обмен на технологию", назвав ее самообманом. Китай и Корея стали закупать ядерные реакторы за границей практически одновременно, сказал он, но теперь Корея продает их за рубеж, а Китай продолжает их импортировать. Между тем, с начала 70-х годов Китай разрабатывает свои реакторы по 300 тысяч и 600 тысяч киловатт, но энергетики предпочитают покупать иностранные с мощностью 900 тысяч или 1 миллион киловатт, так что собственные НИОКР в этой сфере пришли в запустение.

Очень часто ТНК после покупки китайских предприятий увольняют научно-исследовательский персонал, как это сделал "Фольксваген" после приобретения "Шанхай авто" и "Чанчунь авто". По словам Лю, корейское правительство с самого начала придерживалось четкой политики: технология может быть куплена за границей только один раз, а госфинансирование распределяется в пропорции 1/5 на импорт технологии и 4/5 - на приспособление к местным условиям и собственные НИОКР. В Китае такая пропорция сегодня 1: 0.08.

В общем политика, которую большинство в мире считает сказочно успешной, в Китае критикуется со всех сторон.
Глава 3. Национальная и мировая торговая политика стран в условиях мирового экономического кризиса.

3.1. Протекционизм как спасение национального рынка.

На лондонском саммите G20 страны-участницы подтвердили свое стремление бороться с протекционизмом — чтобы не дать миру скатиться к торговым войнам и избежать повторения сценария Великой депрессии. Но несмотря на громкие заявления, практически все участники встречи постоянно эти обещания нарушают.

Согласно исследованию Всемирного банка, за последний год 17 из 20 стран G20 уже приняли более 47 мер протекционистского характера, которые ограничивают международную торговлю и грозят перерасти в торговые войны. Еще 31 мера была предложена на правительственном уровне, но пока не реализована. Треть этих мер приходится на повышение импортных тарифов с целью защиты внутренних производителей.

Больше всего на поприще повышения тарифов отличился Эквадор — в этой латиноамериканской стране были повышены импортные пошлины более чем на 600 видов товаров. Впрочем, большинство стран, ограниченные правилами ВТО, вынуждены избегать столь кардинальных методов. Так, Аргентина ввела новые нетарифные барьеры на импорт автозапчастей, текстиля, телевизоров, игрушек, обуви и изделий из кожи. Индонезия ограничила ввоз некоторых видов товаров — включая одежду, обувь, игрушки, электронику, продукты питания и напитки — лишь пятью морскими портами.

В некоторых странах ужесточение торговых стандартов привело к сокращению импорта. Например, Китай запретил импорт ирландской свинины, некоторых видов бельгийского шоколада, итальянского бренди, британских соусов, голландских яиц и испанских молочных продуктов. Индия ввела запрет на импорт китайских игрушек. И Индия, и Китай при этом активно субсидируют своих экспортеров, компенсируя им траты на преодоление иностранных заградительных пошлин. Эти две страны повысили скидки на возмещение НДС для экспортеров, и хотя экономисты спорят, является ли эта мера косвенной субсидией, уместность ее реализации во время кризиса вызвала много вопросов.

Некоторые страны решили ввести прямые экспортные субсидии, что нарушает предложения в рамках Дохийского раунда переговоров ВТО. Так, Евросоюз объявил о введении экспортных субсидий на масло, сыр и молочный порошок. А французское правительство уже требует от ЕС рассмотреть вопрос о возобновлении субсидирования экспорта свинины.

"Мы наблюдаем ползучее возвращение к протекционистским мерам. Кампании “покупайте это” или “покупайте то”, “рабочие места для этих рабочих” или “никаких виз этим рабочим”. Лидеры “двадцатки” не должны поддаваться желанию делать заявления о протекционистских мерах, будь то меры, касающиеся торговли, стимулирования внутреннего спроса или госфинансирование и выкуп компаний и банков, — заявил по поводу роста протекционистских настроений глава Всемирного банка Роберт Зеллик. — Экономический изоляционизм может запустить нисходящую спираль событий, подобных тем, которые мы наблюдали в тридцатых, когда протекционизм значительно усугубил Великую депрессию".
3.2. Использование субсидий.

Одной из наиболее популярных защитных мер стало использование субсидий для поддержания на плаву некоторых отраслей. Причем субсидии, а не таможенные тарифы в основном используют развитые страны, тогда как развивающиеся применяют более простые способы защиты своих рынков. Наиболее же субсидируемой отраслью оказалось автомобилестроение. По оценкам Всемирного банка, общее число объявленных субсидий на поддержку автомобилестроителей составило 48 млрд долларов, при этом львиная доля этой суммы (42,7 млрд) пришлась на развитые страны.

Эта сумма включает в себя прямые субсидии в 17,4 млрд долларов, которые США выделили на поддержание «детройтской тройки» — General Motors, Ford и Chrysler. Среди других правительств, решивших выделить средства автомобилестроителям, оказались Канада, Франция, Германия, Британия, Китай, Аргентина, Бразилия, Швеция, Италия и Россия. Причем указанная выше оценка не включает в себя субсидии Южной Кореи и Португалии производителям автомобильных компонентов.


⁷ "Эксперт" №15 "Если это не протекционизм" 20 апреля 2009.

«Мировой автопром обременен излишними мощностями, а масштабные субсидии мешают умереть неэффективным предприятиям, не имеющим никакого будущего. Хуже того, эти субсидии связаны с требованиями к компаниям, получающим помощь своих правительств, сохранять рабочие места на национальных рынках. Даже если это и означает закрытие более эффективных заводов за рубежом, в основном в развивающихся странах. А так как многие страны объединены в региональные торговые блоки, то они вынуждены повторять действия своих соседей. Например, вслед за субсидиями Вашингтона Детройту на аналогичный шаг была вынуждена пойти Канада, чтобы удостовериться, что расположенные в этой стране заводы, принадлежащие американским компаниям, продолжат работу», — рассказал Эйрон Брэгмен, аналитик по автомобильному сектору исследовательской компании IHS Global Insight.
⁷
Министр экономики Германии Карл-Теодор цу Гуттенберг предложил изменить немецкую практику выделения субсидий на покупку частными лицами автомобилей, сделав ее более национально ориентированной. Дело в том, что до настоящего времени гражданин Германии, покупающий новый автомобиль при одновременной утилизации старого, получал 2500 евро субсидии вне зависимости от того, автомобиль какого автопроизводителя он выбирает (что приводило к заметному выигрышу зарубежных производителей дешевых малолитражек). Теперь же министр Гуттенберг предлагает выделять деньги, только если гражданин покупает немецкий автомобиль. Правительство Германии пока воздержалось от такого шага, но не исключено, что идеи Гуттенберга еще найдут сторонников, ведь, скажем, в сфере поддержки финансовых институтов протекционизм не вызывает у немецкого правительства никакого отторжения. Так, в один только кризисный банк Hypo Real Estate немецкие власти влили более 87 млрд евро и готовят его принудительную национализацию.

«Масштабное субсидирование — очевидное свидетельство того, насколько более мощными являются бюджетные возможности развитых стран, даже в условиях растущего дефицита. Хотя по мере роста дефицита бюджета в ближайшие годы развитые страны могут пересмотреть свою политику в сфере протекционизма и обратиться к более традиционным методам», — сказал Джулиан Джессоп, главный экономист лондонского исследовательского центра Capital Economics.

В США тенденция к ужесточению протекционизма уже заметна. Так, контролирующие обе палаты Конгресса демократы попытались включить в «план Обамы» некоторые протекционистские меры. Например, палата представителей проголосовала за требование использовать только американскую сталь во всех проектах, которые будут получать госфинансирование. Использование иностранной стали разрешалось лишь в тех случаях, если это удешевляло проект на 25% или более. Ряд правительств включая Канаду и Евросоюз, а также целый ряд видных экономистов выступили против подобных решений. Администрация Обамы была вынуждена надавить на сенат, который включил в свою версию закона поправку о том, что данная мера должна соответствовать «обязательствам Соединенных Штатов по международным соглашениям». Таким образом, импорт стали из 27 стран Евросоюза и еще из 12 стран, с которыми у США имеются соглашения о свободной торговле, не подпадет под новую протекционистскую меру. Но на эти страны суммарно приходится лишь 25% импорта стали в США. Поэтому экспортеры стали из Китая, Индии и России столкнутся с этой новой американской протекционистской мерой.
3.3. Легальный протекционизм.

У сельского хозяйства сегодня нет потребности в новых протекционистских мерах — существующие законы автоматически приводят к повышению субсидий из-за снижения цен на сельскохозяйственное сырье. Многие программы по защите внутренних продовольственных рынков, в частности в Евросоюзе, США, Японии и Южной Корее, предусматривают защиту фермеров от снижения цен. Поэтому, когда цены падают (даже и с явно завышенных по историческим меркам уровней 2007–2008 годов), прямые выплаты из госбюджетов производителям растут.

Например, субсидии американским фермерам в 2010 году, по оценкам Всемирного банка, вырастут с 8,1 млрд долларов в 2009 году до 9,9 млрд долларов (если цены вдруг не начнут вновь расти). Эта и аналогичные меры в развитых странах означают, что от снижения цен пострадают производители сельскохозяйственного сырья в Африке, Азии и Латинской Америке, где правительства не имеют финансовых возможностей субсидировать собственных фермеров.

Возможность «легально» повышать таможенные пошлины — это настоящий кошмар для сторонников свободной торговли. Все последние годы десятки стран мира в одностороннем порядке снижали свои импортные пошлины — такая добровольная либерализация мировой торговли происходила на фоне постоянного и казавшегося неостановимым роста мировой экономики. Сегодня у большинства этих стран есть возможность отыграть добровольное одностороннее снижение назад, не опасаясь никаких санкций от ВТО и других международных организаций.

Так, согласно докладу Института немецкой экономики IW, Таиланд может поднять свои ввозные пошлины в среднем на 18 процентных пунктов, Аргентина — почти на 20, Мексика — на 23,5. Самое большое пространство для маневра у Китая — на этом гигантском рынке ввозные пошлины в среднем легко могут взлететь на 35,7 процентного пункта.
«По подсчетам Еврокомиссии, одни только повышения таможенных пошлин развивающимися странами в рамках, разрешенных ВТО, могут стоить мировой экономике 400 миллиардов евро. Речь идет о таможенных пошлинах, пониженных этими странами в одностороннем порядке после Уругвайского раунда», — предупреждает аналитик из Deutsche Bank Research Тим Шписслер.

По мнению г-на Шписслера, особая опасность нынешнего витка протекционизма заключается в его нетипичности. «Все чаще протекционизм выражается в непрямых формах, например в субсидиях, поддержке покупателей отечественной продукции, конъюнктурных пакетах и так далее. Это затрудняет как оценку его масштабов, так и противодействие ему», — уверен он.

С Тимом Шписслером согласен вице-президент кильского Института мировой экономики Рольф Лангхаммер: «То, что в ходе каждого кризиса возникает искушение обратиться к протекционистским мерам, не новое явление. Новость в том, что сегодня протекционизм охватывает совершенно новые области — государственные субсидии, обменные курсы, регулирование иностранных инвестиций и мобильности рынка труда». По мнению господина Лангхаммера, новые типы протекционизма все сильнее охватывают те страны, которые на словах продолжают резко осуждать протекционистские меры, а именно развитые страны, прежде всего страны Евросоюза.
3.4. Европротекционизм.

Вопреки мнению о полной свободе торговли в рамках Евросоюза даже в годы быстрого экономического роста европейские страны и компании предпочитали держать про запас мощные протекционистские меры — и не стеснялись при случае пускать их в ход. Так, всего пару лет назад французский автопроизводитель Renault полностью закрыл доступ в связанные с ним контрактом сервисные центры немецкому производителю запчастей Hella. В свою очередь немецкие сети, работающие на рынке запчастей ФРГ объемом 2,5 млрд евро в год, ответили аналогичным бойкотом французских производителей запчастей, разработанных для немецких автомобилей, что, по подсчетам немецкого автомобильного клуба AvD, порой удваивало стоимость запчастей для конечного потребителя.

Внутриевропейские торговые войны шли и на уровне целых отраслей экономики. Так, отдельную проблему все прошедшие годы представляла собой сертификация товаров, для которых не разработаны общеевропейские технические стандарты. По подсчетам Еврокомиссии, объем внутриевропейской торговли подобной техникой составляет ежегодно около 430 млрд евро — и каждый раз произведенные внутри ЕС товары, чтобы попасть на рынки конкретных стран ЕС, должны были получать в этих странах сертификаты технического соответствия. На деле такое сертифицирование часто являлось разновидностью таможенного барьера. Национальные сертификационные органы, защищавшие интересы местных производителей, требовали от компаний-производителей внести конструкционные изменения.

До сих пор протекционизм сохраняется и на других внутренних рынках ЕС, например на внутриевропейском рынке ювелирных украшений. Желающим продавать свою продукцию на рынках Бельгии, Великобритании, Голландии или Франции необходимо получение дополнительных сертификатов чистоты от надзорных органов данных стран, что делает приход на эти национальные рынки ювелиров из других европейских стран затратным и крайне сложным процессом.
По подсчетам немецкого Центра европейской политики CEP, в сумме такие барьеры обходятся экономике Евросоюза в 150 млрд евро убытков ежегодно и препятствуют созданию на территории ЕС 2,5 млн дополнительных рабочих мест.

Неудивительно, что система защиты национальных рынков, успешно существовавшая даже в периоды бурного экономического роста, во время кризиса получила мощный импульс к развитию. Официальные нормы Евросоюза предписывают ограничивать субсидии компаниям 5 млн евро, но все больше правительств выступает с предложениями поднять эту планку. Лидерами в продвижении протекционистской политики выступают французы. Париж уже предоставил ведущим национальным автопроизводителям Renault и Peugeot льготные пятилетние кредиты при условии, что в течение этих пяти лет они не будут выводить производство за рубеж. Хотя план этот не настолько радикален, как предполагалось вначале (французское правительство все-таки решило не предоставлять компаниям денег за закрытие своих заводов в Восточной Европе и возвращение их во Францию), он все равно является более чем протекционистским.

«Если это не протекционизм, то что тогда такое протекционизм!» — высказывается Рольф Лангхаммер из IfW. Но хранители свободного европейского рынка — Европейская комиссия и комиссар по вопросам конкуренции Нели Крус — пока предпочитают сохранять демонстративное спокойствие, по факту допуская протекционистские действия национальных правительств.

«Нынешний кризис оказался гораздо более глубоким, чем предполагали любые эксперты. Он существенно расширил “серую зону” и заставил Еврокомиссию сквозь пальцы смотреть на те действия правительств, которые еще недавно были бы однозначно квалифицированы как протекционистские», — констатирует аналитик немецкого экономического института DIW Кристиан Дрегер.
<sup>8

8</sup>"Эксперт" №15 "Если это не протекционизм" 20 апреля 2009.


3.5. Национальная защита рынка труда.

Нынешний кризис открыл и новую страницу в истории протекционизма — массовым явлением стала защита национальных рынков труда. Так, работники стали требовать ограничений на использование иностранной рабочей силы. Особенно ярко эта тенденция проявилась в странах ЕС. Например, в Британии спор по поводу использования португальских и итальянских рабочих на НПЗ компании Royal Dutch Shell привел к серии общенациональных акций протеста в январе и феврале 2009 года. Британские рабочие посчитали, что компании не обращали внимания на наличие квалифицированных кадров внутри страны, предпочитая ввозить более дешевых сотрудников из стран Южной и Восточной Европы.

Свою роль сыграла и фраза, неосторожно брошенная британским премьером Гордоном Брауном еще до кризиса: «Британские рабочие места — британским рабочим». Хотя изначально Браун имел в виду создание квалифицированных рабочих мест для британцев, уровень образования и квалификация которых из года в год растут, эта фраза превратилась в девиз для протекционизма на рынке труда.

«Гордон Браун расплачивается за решение лейбористского правительства открыть рынок восточноевропейским трудовым мигрантам в 2004 году. В условиях бурного экономического роста британское общественное мнение готово было мириться с присутствием сотен тысяч поляков, которые заполняли вакансии во многих секторах, где не хотели работать британцы. Но экономическая ситуация изменилась, и безработица быстро растет, — говорит заместитель директора лондонского Центра европейских реформ Катинка Бариш. — Это ведет к росту протекционистских настроений в британском обществе, которое недовольно, что рынок труда Британии более открыт для мигрантов из других стран ЕС, чем рынки труда Германии или Франции, закрытые для восточноевропейцев до 2011 года».
Поскольку правительство Гордона Брауна по закону обязано провести следующие парламентские выборы не позднее мая 2010 года, оно вынуждено реагировать на требования работников. Так, с марта 2009−го при объявлении вакансий британские компании должны сначала искать работников внутри страны. И лишь при отсутствии интереса со стороны британских рабочих вакансии можно рекламировать за рубежом. С апреля 2009 года были ужесточены правила иммиграции в Британию из-за пределов ЕС. Теперь желающие въехать в страну по программе для высококвалифицированных мигрантов отныне должны иметь как минимум магистерскую степень (а не степень бакалавра, как раньше).

Миграционные ограничения коснулись и США. Все банки и финансовые институты, получившие кредиты в рамках «плана Полсона», в случае увольнения американских сотрудников потеряли право выступать спонсорами для высококвалифицированных мигрантов по визам H-1B. А поскольку практически все банки сокращали персонал, теперь они не смогут нанять иностранных выпускников ведущих бизнес-школ (включая американские) для работы в Нью-Йорке и других финансовых центрах на территории США. В результате банки были вынуждены отозвать предложения о работе у нескольких тысяч иностранцев, получающих в этом году степени МВА.
<sup>9

9</sup>"Emergency Economic Stabilization Act of 2008 (EESA)" 2008.


3.6. Антикризисная протекционистская политика Китая.

Наибольшую настороженность рост протекционизма в мире вызывает в Китае. Это и понятно: согласно данным ВТО, Китай и до кризиса чаще других стран становился объектом протекционистских и антидемпинговых мер.

Кризис возродил все старые страхи и претензии к товарам, произведенным в Китае, — от «несправедливого» курса юаня до проблем с качеством. В Китае признают часть проблем, но перекладывают ответственность на иностранных закупщиков. Взять, к примеру, ситуацию с китайскими игрушками, запрещенными к ввозу в Индию. «Да, часть игрушек действительно была некачественной, но ведь они закупались индийскими бизнесменами, которые выбирали самые дешевые варианты», — заявил один из китайских бизнесменов, работающих в этой отрасли.

В Китае достаточно болезненно восприняли решение Конгресса США включить в антикризисный пакет мер рекомендации использовать только продукцию, произведенную в США, однако скандала по этому поводу раздувать не стали. В передовице агентства «Синьхуа», где обычно представлена официальная позиция китайского руководства, были выражены сожаление по этому поводу и уверенность в том, что «протекционизм не сможет решить проблем американской экономики». Китай также заявил, что никогда не включит условие о «покупке только китайского» в собственные антикризисные программы.

Впрочем, по мнению профессора кафедры экономики Университета технологий Ли Цяньюя, китайские товары будут и дальше становиться объектом дискриминации со стороны других стран. «Бороться с этим можно, только уменьшив значение экспорта для экономического развития КНР, что сейчас и пытаются сделать китайские власти», — полагает он.

Экспорториентированные страны Восточной и Юго-Восточной Азии солидаризируются с Китаем в его публичной кампании против протекционизма. Южную Корею кризис застал на последнем этапе заключения соглашений о свободной торговле с США и ЕС. Теперь, скорее всего, эти планы будут отложены на неопределенное время. Администрация Обамы считает условия соглашения несправедливыми, а утверждение договора с ЕС упирается в ряд технических деталей, которые в нынешней ситуации могут стать ключевыми.

Страны АСЕАН пытаются выработать общую позицию в развитии межрегиональной торговли. Из-за протекционистских мер, принимаемых в Европе и США, страны АСЕАН все больше ориентируются на Китай, который постепенно снижает импортные тарифы. С 2010 года должна начать действовать зона свободной торговли Китай—АСЕАН, в рамках которой от импортных тарифов будет освобождено более 90% всего товарооборота.

В целом Восток и Запад поменялись местами. Еще десять лет назад основными протагонистами свободной торговли выступали Европа и США, а теперь либерализация торговли выгодна в первую очередь развивающимся странам Азии. Это связано и с заметным укреплением экономической мощи стран региона, и с тем, что все последние годы развивающиеся страны снижали тарифные барьеры и во многих случаях уже вышли на уровень развитых стран.

Впрочем, Китай проводит протекционистскую политику по отдельным направлениям. Его стремительное превращение в один из важнейших потребительских рынков мира заставляет власти прибегать к нетарифным видам протекционизма. Прежде всего речь идет о защите китайских торговых марок от поглощения иностранными компаниями. Самый известный пример — запрет на покупку Coca-Cola крупнейшего производителя 100−процентных соков Huiyuan. C января 2008 года в КНР действует новое антимонопольное законодательство, которое позволяет блокировать подобные сделки в стратегически важных отраслях промышленности, а также в случае угрозы создания монопольной ситуации в том или ином рыночном сегменте.

Правда, по мнению многих юристов, в первую очередь закон направлен на защиту китайских производителей и является своего рода ответом КНР на дискриминационное отношение к китайским компаниям, пытающимся приобрести активы за рубежом. Достаточно вспомнить сорвавшуюся сделку по приобретению американской нефтяной компании Unocal — китайская компания CNOOC предложила больше, чем ее конкуренты, но по политическим мотивам ее предложение было отклонено. Теперь свои компании защищает от поглощений уже сам Китай.
3.7. Стабилизация мировой торговой системы.

И все же ситуация не настолько плоха, как может показаться. Целый ряд факторов уменьшил давление протекционистских мер по сравнению с тридцатыми годами прошлого века.

«Страны мира сегодня значительно более взаимосвязаны экономически из-за того, что технологические цепочки, часто в рамках одних и тех же компаний, охватывают сразу много стран. Современные экономики зависят от импорта сырья, комплектующих и даже услуг. Интересы экспортеров сегодня значительно более важны для государств, чем интересы отраслей, которые конкурируют с иностранным импортом. А внутренние производители тоже очень зависят от импорта, — рассказывает Роберт Уорд, директор подразделения глобальных прогнозов лондонского исследовательского центра Economist Intelligence Unit. — Сегодня объем международной торговли составляет 96 процентов мирового ВВП по сравнению с 55 процентами в 1970 году. При этом более половины международной торговли приходится не на конечные товары, а на сырье и компоненты для их производства».
¹⁰

К тому же договоренности о международной торговле в рамках ГАТТ/ВТО несмотря на все изъяны, как оказалось, обеспечивают большую юридическую стабильность для участников международной торговли. Скажем, из-за изменений в мировой экономике и торговле некоторые протекционистские меры, предлагавшиеся в течение последнего года, так и не были одобрены.

Например, кампания «Покупайте американское», запущенная в США, быстро провалилась по той причине, что американцы не могут обходиться без покупки импортных товаров, прежде всего товаров массового потребления. А в Бразилии власти пытались ввести систему широкомасштабного лицензирования и контроля за импортом, аналогичную системе семидесятых годов ХХ века. Но бразильские компании выступили против — и правительство пошло на попятную.

¹⁰"Economist Intelligence Unit Limited 2010"., R.Ward


Заключение.

Китайский успех уже сейчас кажется нам недостижимым. Он заставляет беспокоиться и более развитые страны. «На протяжении 4000 лет предшествующей истории Япония была периферийным государством для Китая, за исключением только одного последнего века, - пишет Кеничи Омае, японский гуру менеджмента, как его называют, в изданной в Японии в 2002г. книге «Влияние Китая». - В будущем Япония будет для Китая тем же, чем Канада является для США, Австрия - для Германии и Ирландия - для Британии».

Премьер-министр Сингапура, в котором китайцев три четверти населения, тоже очень беспокоится по поводу наступления китайских товаров. Он призвал отечественный бизнес переключаться с электроники на новые экспортные товары - на нефтехимию, фармацевтику и биотехнологию, поскольку в электронике конкурировать с китайцами уже безнадежно. «Для нас главное требование будущего, - сказал он, - состоит в том, чтобы найти себе (производственную) нишу в мире, который Китай заваливает высококачественными и более дешевыми товарами. Китайская экономика потенциально равняется десяти японским».

Можно, конечно, сказать, как говорили раньше: «Сингапур нам не указ». А можно подумать, в чем для нас состоит главное требование будущего. Сегодняшние китайские дискуссии о соотношении заемной и собственной технологии весьма поучительны и для нас. Экспортная ориентация, конечно, хороша, но далеко не всякая. Ведь Китай экспортирует даже не ресурсы, а продукцию обрабатывающей промышленности, причем в возрастающей степени не текстиль и игрушки, как раньше, а электронику. Но по продвинутости своего экспорта в сравнении с ВВП на душу Китай все более отстает - нет, не от других стран, а от самого себя периода 15-летней давности - и это вызывает в Китае нарастающее беспокойство.

Если от развития технически сложных и наукоемких отраслей общество действительно получает экстерналии - а подтверждения этому есть, значит, экспортная специализация именно в этих сферах дает максимальную отдачу. Так что, выходит, что и в идее импортозамещения было свое рациональное зерно: надо развивать передовые отрасли, которые в отсталой стране полностью отсутствуют, а не полагаться на естественные и уже существующие сравнительные преимущества, надо постоянно поднимать планку выше существующего уровня, даже если этот уровень успешно повышается, а иначе нового рекорда не поставить. Да, если при этом не пытаться экспортировать, а работать лишь на внутренний рынок, эффективный и конкурентоспособный сектор создать не удастся. Но если экспортировать только нефть или текстиль, то поддерживать высокие темпы роста в долгосрочной перспективе тоже не получится. Структуру экспорта надо постоянно совершенствовать, переключаясь с менее наукоемких товаров на более наукоемкие и технически продвинутые.

Россия в последние годы похоже, делает все наоборот. Таможенные пошлины низки, реальный курс переоценен из-за голландской болезни, расходы на НИОКР упали с 3,5% ВВП в СССР до 0,5% сейчас (рис.5), доля машинотехнической продукции и в общем объеме производства, и в общем экспорте снизилась за счет повышения доли ресурсов. Промышленная политика, если и проводится, то главным образом в виде скрытых субсидий энергоемким производствам (через поддержание заниженных внутрироссийских цен на энергоносители и электроэнергию) и открытых субсидий сельскому хозяйству.

Между тем, сейчас есть реальный шанс увеличить вложения в НИОКР и наукоемкие производства, чтобы обеспечить задел для будущего долгосрочного и эффективного роста. Этот задел нужен не столько потому, что ресурсы когда-нибудь кончатся, сколько потому, что рост, основанный на вывозе ресурсов, в конечном счете менее эффективен (дает меньшую экстерналию и следовательно требует больших затрат), чем рост базирующийся на экспорте товаров высокой технологии. Иначе говоря, из двух одинаковых по всем другим характеристикам стран более высокие темпы роста будет иметь та, которая экспортирует продукцию электроники и биотехнологии, а не нефть.

И последнее. Если все страны будут субсидировать экспорт наукоемких изделий, то разве не возникнет на мировом рынке нездоровая конкуренция? И кто же будет производить в таком случае нефть и текстиль? Ответ, видимо, заключается в следующем: развитые страны уже производят и экспортируют основную часть технически продвинутой и наукоемкой продукции, так что речь идет о том, чтобы предоставить развивающимся странам справедливую, причитающуюся им по праву долю мирового рынка высокотехничных изделий, от производства и экспорта которых можно получать экстернальные эффекты, способствующие быстрому росту. В конце концов развитые страны уже развиты, а развивающимся надо развиваться.
Содержание:

Введение..................................................................................................................1

Глава 1. Свободная торговля или протекционизм...............................................2

1.1. Опыт Китая.............................................................................................3

1.2. Протекционизм, экспортная ориентация и импортозамещение........5

Глава 2. Выбор экспортоориентации....................................................................10
2.1. Позиции Китая.......................................................................................12

Глава 3. Национальная и мировая торговая политика стран в условиях мирового экономического кризиса..............................................................................17

3.1. Протекционизм как спасение национального рынка.........................17

3.2. Использование субсидий......................................................................19

3.3. Легальный протекционизм...................................................................22

3.4. Европротекционизм..............................................................................24

3.5. Национальная защита рынка труда.....................................................26

3.6. Антикризисная протекционистская политика Китая........................28

3.7. Стабилизация мировой торговой системы.........................................31

Заключение.............................................................................................................32
Литература:

1. F. Rodriguez and D. Rodrik. "Trade and Economic Growth: A Skeptic's Guide to the Cross-National Evidence". CEPR Discussion Paper No. 2143, 2008.



2. A. Maddison. Monitoring the World Economy, 1820-2009. Paris, OECD, 2009; A. Maddison. Chinese Economic Performance in the Long Run. Paris, OECD, 2009.

3. Маркс, Энгельс., Сочинения, т. 4, т. 21

4. В. Полтерович, В. Попов. «Последняя надежда». - Эксперт, № 48, 22 декабря 2008г. Полный вариант: Accumulation of Foreign Exchange Reserves and Long Term Economic Growth (co-authored with V. Polterovich). - In: Slavic Eurasia's Integration into the World Economy. Ed. By S. Tabata and A. Iwashita. Slavic Research Center, Hokkaido University, Sapporo, 2008.

5. Hausmann, Ricardo, and Dani Rodrik, "Economic Development as Self-Discovery," Journal of Development Economics, December 2008; Hausmann, Ricardo, Jason Hwang, and Dani Rodrik, "What You Export Matters," NBER Working Paper, January 2008; Dani Rodrik What's so special about China's Exports? Harvard University, January 2008.

6. George J. Gilboy. The Myth Behind China's Miracle. Foreign Affairs, July/August

2009.

7. Mayer, Jorg, and Adrian Wood, "South Asia's Exports in a Comparative Perspective," Oxford Development Studies, 29(1), 2009.

8. R.Ward., " Integrating risk and performance".,"Economist Intelligence Unit Limited" 2010.

9. Henry Merritt Paulson Jr. "Emergency Economic Stabilization Act of 2008 (EESA)" 2008.

10. М. Завадский., "Если это не протекционизм".,"Эксперт" №15., 20 апреля 2009.

35