Реферат Философские идеи славянофилов и западников
Работа добавлена на сайт bukvasha.net: 2015-10-28Поможем написать учебную работу
Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
от 25%
Подписываем
договор
1.
2.
П. Я. Чаадаев об истории и историческом месте России
Воздействие просветительской философии истории не ограничилось XVIII столетием и было ощутимо в первые десятилетия следующего века. Всякий мыслитель, собирающийся вынести на суд публики свои философско-исторические построения, должен был определить свое отношение к тому, что было сделано просветителями. Не был исключением в этом плане и Петр Яковлевич Чаадаев (1794—1856), приходившийся внуком кн. М.М. Щербатову. Основное его произведение — «Философические письма» (1829—1830) — было написано по-французски не только из-за отсутствия устоявшейся и общепринятой русскоязычной философской терминологии, но прежде всего в надежде на публикацию за границей. При жизни Чаадаева из восьми писем было издано только первое в 1836 году. И эта публикация сделала его известным. Популярность письмам придали как обстоятельства их создания, так и суггестивная манера изложения, способ преподнесения материала, намеренно провокативная интерпретация русской истории, что осознавал и сам Чаадаев, именуя свои соображения «парадоксами» и «странными новостями».
«Философические письма» непосредственно не посвящены философии истории. Сам Чаадаев называл их письмами о «религиозном чувстве» или «мыслями о религии», а самого себя — «христианским философом». Тем не менее проблема русской и европейской истории, отношение к философии истории занимают у Чаадаева важное место. Он постоянно возвращается к историографическим вопросам и дает им историософское толкование.
Принимаясь за изложение своих взглядов, Чаадаев исходил из идеи, что формы повседневной жизни или «бытовые образцы», «инстинкты» создают народ, придают ему неповторимые черты, делают его личностью. Именно из анализа повседневной жизни у Чаадаева и вырастает столь яркое и прежде всего сохраняющееся в памяти противопоставление Запада России, русской истории европейской.
Народы Западной Европы, утверждает Чаадаев, как раз и представляют собой такие личности, несмотря на все свое своеобразие они имеют «общее лицо, семейное сходство». Чаадаев даже говорит о «физиологии европейца». Все это — результат общих форм повседневной жизни, отражающей и повторяющей постоянно из века в век одни и те же представления. Для европейцев это представления о долге, справедливости, праве, порядке. Но эти представления не возникают на пустом месте. Они черпаются из истории и создаются в истории, точнее в тех первоначальных событиях, из которых складывается общество. История Запада говорит о постоянном прогрессе европейских народов. И этот прогресс в первую очередь ощутим в повседневной жизни. Чаадаев даже склонен обожествлять Запад, считая, что в нем уже в какой-то мере реализовалось Царство Божие. Западная цивилизация рождает у Чаадаева утопические настроения и дает ему основание мечтать о создании в будущем «нового общества» на принципах прогресса, то есть на тех принципах, которые уже реализуются в европейской жизни и реализовались в истории Запада.
Характеристика России дается Чаадаевым через противопоставление Западу. Он намеренно приводит гипертрофированные оценки русской истории и жизни. Русский народ, согласно его взглядам, оказался вне истории, по крайней мере у России нет достойной истории, у истоков создания общества и государства нет ярких, героических событий. Начало русской истории тускло и безлико, его последующий ход столь же не примечателен. Оказавшемуся на обочине исторического процесса русскому народу «не было никакого дела до великой всемирной работы», поэтому мы лишь «пробел в интеллектуальном порядке». Не принадлежа ни Востоку ни Западу, русские оказались «межеумками», «чужими для самих себя», «незаконнорожденными детьми» истории. Ничем не отличившись в истории, России остается лишь преподать «урок» всему остальному миру. В чем этот урок, Чаадаев умалчивает. Причина такого печального исторического итога «нашей своеобразной цивилизации» кроется, на взгляд Чаадаева, в неправильном устройстве повседневного быта. Выход из плачевного положения, в котором оказалась Россия — ориентация на Запад. Судьба России теперь зависит от судьбы Запада.
Всякий народ, рассуждал Чаадаев, личность, индивидуальность, воспитываемая историей. Народ обладает историей также как отдельный человек — биографией. Основная воспитательная роль в этом процессе отводится русским мыслителем христианству. Более того, он прямо отождествляет исторические народы с христианскими. Христианство воздействует на индивида и на народы прежде всего в повседневности, через «мелочи жизни», придавая быту порядок и методичность.
Для христианской религии, о которой говорит Чаадаев, характерны два момента: единобожие или «высшее начало единства» и традиция или «непосредственная передача истины в непрерывном преемстве ее служителей». Исторически христианство сложилось как церковь, то есть как определенная социальная система, воспринимаемая верующими в качестве царства истины среди людей. В то же время церковь представляет собой нравственную силу, в ней воплощен принцип единства. Церковь устанавливает духовную дисциплину, задает «режим для души и для тела». Именно в обыденной жизни формируются те «навыки сознания», на основе которых «созревают зачатки добра». Христианство посредством церковной организации действует на двух уровнях: индивидуальном и историческом. Христианская философия реализуется как в нравственных постулатах, так и в истории церкви. Воздействуя на индивидуальное сознание, христианство воспитывает личность в повседневности. Воздействуя на общее сознание, оно воспитывает народ в истории. Но в каждом из этих случаев (и в отношении индивидуального, и в отношении общего сознания) осуществляется влияние невидимой силы. Мы можем наблюдать ее проявление в истории и в конкретном человеке, но не способны непосредственно ощущать ее.
Единственное, что мы можем признать, так это внешний характер действия такой силы. Она не доступна познанию, она принадлежит другому, неведомому нам миру.
Ограниченность познания, провозглашаемая Чаадаевым, неслучайна; она следствие общего принципа, властвующего, по его мнению, в нашем мире — принципа подчинения. То, что доступно познанию, идет от опыта, дающего достоверность понятий, и от разума, который, на первый взгляд, спонтанен, независим, свободен, самостоятелен. Однако на самом деле это не так. Познавая, разум не должен вменять ни предмету познания, ни самому себе принцип и закон бытия. Напротив, он должен подчиниться этому принципу, должен принять этот закон. Возможность познания кроется в «покорности ума». Сила разума состоит в его подчинении. Реальность — вне нас, истина трансцендентна; мы должны перед ней преклониться. Истина доступна не сильному, а слабому, подчиняющемуся ей. Таков же и закон нравственной жизни; долг — это тоже подчинение.
В мире действуют две силы. Одна из них несовершенна, это сила внутри нас, проявляющаяся как самозаконность разума и приводящая к ошибкам и заблуждениям.
Другая сила — вне нас; она совершенна и никогда не ошибается. Итак, наша задача и в жизни, и в познании, и в истории состоит в том, чтобы подчиниться высшей внешней силе. Высшая сила осознается, а не ощущается. Результат такого осознанного подчинения — единство и всеобщность. Ими обладают наука и религия. Это объективное единство. Мы можем наблюдать его в двух плоскостях: как единство индивидуального сознания и как единство истории. Оба они создаются этой высшей силой.
Проблема генезиса сознания органично вписывается в историософскую схему Чаадаева. Размышляя в духе просветительской философии, Чаадаев полагает, что сознание культивируется, воспитывается, задается. У истоков сознания лежит гипотетическая беседа Бога с человеком. Именно тогда в человеческое сознание были заложены первые идеи, или «первоначальные понятия»: о Высшем Существе, о добре и зле, о справедливом и несправедливом. Однако необходимо иметь в виду, что это идеи не врожденные, а привнесенные. Действие высшей силы дискретно; оно проявляется в определенные эпохи и непосредственно влияет на определенные индивидуальные сознания. Такие личности и эпохи будут в подлинном смысле историческими. «Первоначальные понятия» привносятся извне, внушаются отдельным людям. Далее эти понятия нужно сохранить для других людей и передать другим поколениям. Вот здесь и включается в работу социальная организация церкви, признаваемая Чаадаевым главной исторической силой. В соответствии с развиваемой им логикой, русский мыслитель провозглашает в качестве основных исторических лиц пророков и религиозных деятелей, то есть тех, через кого, по его мнению, действует высшая сила. Итак, сознание изначально не обладает «первоначальными понятиями», оно формируется благодаря языку и общению. «Мысль человека есть мысль рода человеческого», — утверждает Чаадаев. Значение религиозной традиции в этом процессе незаменимо. В ней сконцентрирован «опыт поколений», «сокрытый опыт веков»; по сути она и есть история.
Действие внешней высшей или божественной силы способны воспринимать лишь единицы, на которых Божество действует непосредственно. Все же остальные воспринимают высшую силу опосредованно, благодаря разуму. В зависимости от ориентации либо на внешнюю, либо на внутреннюю силы, разум различается как субъективный и объективный. Субъективный разум, или созданный, искусственный, основан на человеческой свободе; это разум во времени. Объективный разум есть отражение внешней, божественной силы; он понимается Чаадаевым как воспроизведение человеческим сознанием мысли Бога. Такой разум формируется традицией и есть в сущности разум исторический. Он проявляется и действует в истории через некоторые народы. Так у Чаадаева вырисовывается мессианская идея. Не все народы являются историческими, но только избранные Провидением. К избранным народам принадлежат европейцы, в то время как Россия, оставаясь христианской страной, но не принадлежа к католическому миру, остается вне истории.
В истории действуют народы-личности. Они узнаваемы и отличимы друг от друга; они имеют так сказать, свое лицо, обладают только им присущим «принципом жизни», придающим единство и своеобразие всем формам их исторического существования. Биологическая метафора, развиваемая Чаадаевым, побуждает его говорить о возрасте народов, о их исторических чувствах, то есть памяти, которая удерживает полученные в пору «юности» сильные впечатления, определяющие в дальнейшем характер такого исторического народа. В истории и через историю, согласно Чаадаеву, происходит воспитание человеческого рода.
Итак, история понимается Чаадаевым как история религиозных убеждений и интересов, как история идей, которые передаются традицией через определенные народы и личности. Все это позволяет Чаадаеву рассуждать о «религиозном единстве истории».
В довершение своих историософских построений, русский мыслитель отмечает четыре положения, составляющие содержание философии истории:
1. вывод о единстве истории; философ должен указать на это единство;
2. необходимость оценки истории;
3. критика понятия «исторический факт», то есть перед философом истории стоит задача понимать и осмысливать уже имеющиеся факты, а не открывать новые;
4. достоверность истории устанавливает практический разум, то есть ход истории, опекаемый Провидением, соответствует императивам нравственного сознания.
Отсюда вытекает троякая задача, возникающая перед философией истории:
1. дать оценку эпохам и историческим личностям; иными словами философ истории должен судить, выносить приговор и пророчествовать;
2. выявить базовые положительные идеи, на основе которых складывалось единство сознания человечества;
3. выработать истинное национальное самосознание.
Успех последней задачи зависит от понимания исторической судьбы и назначения. В широком смысле к исторической судьбе примыкает и «урок» истории, о котором говорит Чаадаев. В качестве такого урока он признает регресс, религиозно-нравственную деградацию человечества.
Прогрессивным развитием отмечены только европейские народы. Этот прогресс — заслуга христианства, ориентирующегося на духовные интересы, которые, в отличии от интересов материальных, бесконечны. Только христианские народы являются на данном этапе народами историческими. Именно поэтому Чаадаев отождествляет современную философию истории с вопросом о европейской цивилизации.
Историософию Чаадаева в целом следует признать реакцией на просветительскую философию истории. Его осознанная ориентация на французских традиционалистов (Де Местра, Бональда, Балланша, Шатобриана) только подтверждают этот вывод. В то же время для обоснования своего понимания истории он обращается к просветительским идеям: о роли мнений и убеждений в истории, о формировании сознания, о прогрессе и др.
2.Философские идеи славянофилов
Начало самостоятельной философской мысли в России XIX в. Связанно с именами славянофилов Ивана Киреевского и Хомякова. Их философия была попыткой опровергнуть немецкий тип философствования на основе русского толкования христианства, опирающегося на сочинения отцов восточной церкви и возникшего как результат национальной самобытности русской духовной жизни. Ни Киреевский, ни Хомяков не создали какой-либо философской системы, но они изложили определённую программу и вселили дух в философское движение, которое явилось наиболее оригинальным и ценным достижением русской мысли.
А. С. Хомяков
Непосредственным преемником Киреевского в области философии был Алексей Степанович Хомяков - наиболее выдающаяся личность среди славянофилов. Он родился 1 мая 1804 г. и умер от холеры 23 сентября 1860г. Подобно Киреевскому, Хомяков принадлежал к классу дворян-землевладельцев. Еще мальчиком Хомяков был глубоко религиозен. В семилетнем возрасте его привезли в Петербург. Он нашел этот город языческим и решил быть в нем мучеником за православную веру. Почти в это же время Хомяков брал уроки латыни у французского аббата Буавэна. Найдя опечатку в папской булле, он спросил своего учителя: "Как вы можете верить в непогрешимость папы?" Хомяков был страстным приверженцем освобождения славян и не переставал мечтать о их восстании против турок. В семнадцатилетнем возрасте он бежал из родного дома, чтобы принять участие в борьбе греков за независимость, но был задержан в окрестностях Москвы.
Учился Хомяков в Московском университете, окончив его физико-математическое отделение в 1822г. С 1823г. по1825г. Хомяков находится на службе в кавалерийском полку. В1825г. Хомяков вышел в отставку и уехал за границу, в Париж. Там он изучал живопись и писал трагедию "Ермак".Хомяков побывал в Италии, Швейцарии и в землях западных славян на территории Австрии. В1828г. он поступил на службу в гусарский полк и принял участие в русско-турецкой войне. Когда война окончилась, Хомяков снова вышел и занялся сельским хозяйством в своих имениях. Зимой он жил в Москве. В1847г. вместе с семьёй Хомяков совершил поездку в Германию и в Богемию. В Берлине он встречался с Шеллингом и Неандером, стремясь лично выяснить их интепритацию христианства. Но. По словам Хомякова, эти встречи ему ничего не дали. В Праге он получил большое удовлетворение от встречи с чешскими учёными Ганкой и Шафариком.
Литературное наследие Хомякова состоит главным образом из поэм, трагедий, политических и религиозно-философских статей. Последние 20 лет своей жизни он посвятил работе над большой книгой по истории философии-"Мысли по вопросам всеобщей истории". Основные философские и богословские статьи Хомякова: "Опыт катехизического изложения учения о Церкви"; три памфлета - "Несколько слов православного Христианина о западных вероисповеданиях", "Несколько слов православного Христианина о западных вероисповеданиях по поводу одного послания Парижского архиепископа", "Ещё несколько слов православного Христианина о западных вероисповеданиях по поводу разных сочинений, Латинских и ротестантских, о предметах веры".
Хомяков был человеком разносторонних талантов. Он изучал богословие, философию, историю и языкознание и составил словарь сходных русских и санскритских слов. Он успешно занимался сельским хозяйством и обладал рядом других практических талантов. Например, он изобрёл поровой двигатель, ружьё для стрельбы по дальним целям, а также был большим знатоком и любителем лошадей и собак.
Киреевский и Хомяков был сторонниками идеи конкретности и цельности реальности. В двух статьях о Киреевском Хомяков полностью присоединяется к мнению последнего о формальном, сухом и рационалистическом характере европейской культуры и так же как Киреевский, утверждает, что русская культура была вызвана к жизни идеалами разумности и цельности.
Хомяков рассматривал философию Гегеля как кульминационный пункт рационализма. По его мнению, Гегель принял "законы понимания за закон всецелого духа". У него, говорит Хомяков, "формула факта признаётся за его причину". Гегель полагал, что "земля кружиться около солнца не вслетвии борьбы противоположных сил, а в следствие формулы элепсиса....". Гегель стемится вывести всё из развития мышления, т.е. из законов мышления, забывая, что "понятие есть понимаемое в понимающем", но реальность остаётся за понимающим; в нём утверждается полюс положительный, обращающей предмет в отрицание. С другой стороны, напротив, в развитии мысли предмет логически предшествует понятию. Поэтому законы понимания не могут быть приняты за "закон всецелого духа".
Чтобы познать явления в их жизненной реальности, субъект должен выйти за пределы самого себя и перенестись в них "нравственною силою искренней любви". Таким образом, расширив свою жизнь посредством другой жизни, он приобретает живое знание, не отрываясь от реальности, а проникаясь ею. Будучи "внутренним" и "непосредственным", живое знание отличается от знания отвлечённого, как действительное ощущение света зрячим отличается от знания законов света слепорождённым.
Эти основные положения содержат зародыш метафизической системы, которая была в последствии подробно разработана в русской философии.
Хомяков указал только на основные принципы этой системы, но, опираясь на них, легко понять сущность тех учений о церкви, которые составляют наиболее ценную часть его богословской и философской мысли. Он разработал понятие о церкви, как о поистине органическом целом, как о теле, главой которого является Иисус Христос.
Необходимым условием постижения истин веры является единение с церковью на основе любви, так как полная истина принадлежит всей церкви в целом. "...неведение есть неизбежный удел каждого лица в отдельности, также как и грех"; "...полнота разумения, равно как и беспорочная святость, принадлежит лишь единству всех членов Церкви". К такому парадоксальному, но тем не менее, правильному заключению пришёл Хомяков. Любовью сердца мы должны вызывать к жизни полноту истины и праведности Христа и церкви, и тогда наши глаза откроются и мы будем обладать разумом в его полноте, постигающим сверхрациональные принципы и их связь с рациональными аспектами существования.
Под словом "церковь" Хомяков всегда понимает православную церковь. Будучи телом Христа, церковь тяготеет к единству. Католицизм и протестантство отошли от основных принципов церкви не по причинам извращения истины отдельными личностями, а принципиально. Поэтому Хомяков не применяет к ним термин «церковь», а говорит о романтизме, папизме, латинизме, протестантстве и т. д.
Но это ни в коей мере не означает, что он верил в осуществление православной церковью всей полноты правды на земле. Хомяков радуется, что православная церковь хранит в своих глубинах истинный идеал, но "в действительности", по его словам, никогда ещё не было ни одного народа, ни одного государства или страны в мире, которые бы осуществили в полной мере принципы христианства.
В своей критике римско-католической церкви и протестантизма Хомяков использует как отправной пункт принцип соборности, или общинности, а именно сочетания единства и свободы, опирающееся на любовь к богу и его истине и на взаимную любовь ко всем, кто любит бога. В католицизме Хомяков находит единство без свободы, а в протестантстве- свободу без единства. В этих вероисповеданиях нашли своё осуществление только внешнее единство и внешняя свобода. Юридический формализм и логический рационализм римско-католической церкви имели корни в римском государстве. Эти черты развились в ней сильнее, чем когда-либо, тогда, когда западная церковь, без согласия восточной, вставила слово ilioque (и от сына) в никеоцарьградский символ веры. Подобное произвольное изменение символа веры является показателем гордыни и отсутствием любви к единодушию в вере. Для того чтобы церковь не видела в этом ереси, романизм был вынужден приписать епископу Рима абсолютную непогрешимость. Таким способом католицизм откололся от церкви в целом и стал организацией, опирающейся на внешнюю власть. Его единство подобно единству государства: оно не сверхрациональное, а рационалистическое и носит административно-формальный характер.
Рационализм католицизма, установивший единство без свободы, вызвал к жизни как реакцию на существующее положение другую форму рационализма - протестантство, которое осуществляет свободу без единства. Библия, сама по себе безжизненная книга, субъективно толкуемая каждым отдельным верующем, является основой религиозной жизни протестантов. Они придают слишком большое значение историческому изучению святого писания. Написано "Послание к Римлянам" Павлом или кем-либо другим - вот жизненный вопрос для протестантов! Это означает, что протестанты рассматривают святое писание как непогрешимый авторитет и вместе с тем авторитет внешний по отношению к верующему.
У православной церкви иной взгляд на св. писание. "Св. Писание относится к человеку, как всякий другой предмет к субъективному разумению. Для Церкви, единицы органической и разумной, это отношение есть отношение внутреннее, иными словами : отношение объекта к субъекту, которому объект служит выражением, отношения человеческого слова к человеку, его произнесшему. Такое отношение ставит объект вне и выше всякого сомнения. Недостатки римской церкви и протестантства, по мнению Хомякова, имеют один и тот же психологический источник - страх. Одни боятся потерять единство церкви, другие боятся потерять свою свободу. Но как те, так и другие думают о небесном по земному. Католики считают, что ересь восторжествует в том случае, если будет отсутствовать центральная власть, решающая вопросы догматов. Протестанты придерживаются другого мнения. Они считают, что, если каждый будет вынужден соглашаться с мнением других, наступит интеллектуальное рабство.
Хомяков подчеркивает важность неразрывного единства любви и свободы. Именно это является особо ценным в его религиозных и философских работах.
Взгляды Хомякова на историческое развитие человеческого общества и на социальную жизнь неразрывно связанно с его религиозной философией. В "Мыслях по вопросам всеобщей истории" ("Семирамиде") Хомяков сводит весь исторический процесс к борьбе двух принципов - арийского и кушицкого. Арийский принцип означает духовное поклонение "свободно творящему духу", а кушицкий принцип (родиной которого является Эфиопия) - подчинение материи, "органической необходимости, определяющей свои результаты посредством неизбежных логических законов". Арийский принцип в религии - это величественный монотеизм, высочайшим проявлением которого является христианство. Кушицкий принцип в религии - это пантеизм с отсутствием определённого божества в нравственном смысле. Борьба этих двух принципов в истории является борьбой между свободой и необходимостью.
Осуществление идеалов христианства в процессе исторического развития Западной Европы задержано в силу рационалистического искажения их и гордого чванства её народов. Россия приняла от Византии христианство в его "чистоте и целостности", свободное от одностороннего рационализма.
Смиренность русского народа, его набожность и любовь к идеалам святости, его склонность к общественной организации в форме деревенской общины или артели, основанной на обязанности взаимопомощи, - всё это даёт основание полагать, что Россия пойдёт дальше Европы в вопросах достижения общественной справедливости и, в частности, найдёт путь к примирению интересов капитала и труда.
Хомяков говорит, что аристократический режим воинственных народов чужд славянам, которые составляют земледельческую нацию. Мы, говорит он, всегда останемся демократами, отстаивающими идеалы гуманности. Пусть каждая народность живёт мирно и развивается самобытно.
Больше всего Хомяков ненавидел рабство. По его словам, безнравственность является главным злом рабства. В противоположность Киреевскому и К.Аксакову, Хомяков не замазывает пороки русской жизни, а жестоко их обличает. Вначале Крымской кампании 1854-1855гг.(против Турции, Франции и Англии) со страстью и вдохновением пророка он осудил порядки современной ему России(перед реформами Александра I I) и призвал её к покаянию. Несмотря на то что Хомяков и Киреевский критически относились к Западной Европе, она оставалась для них сокровищницей духовных ценностей. В одной из своих поэм Хомяков говорит о Европе как о "стране святых чудес". Особенно он любил Англию. Хомяков считал, что главное достоинство общественной и политической жизни этой страны заключается в правильном равновесии, которое поддерживается между либерализмом и консерватизмом. Консерваторы являются сторонниками органической силы национальной жизни, развивающейся на основе первоначальных источников, в то время как либералы - сторонники личной, индивидуальной силы, аналитического, критического разума. Равновесие этих двух сил в Англии никогда еще не нарушалась, так как, по словам Хомякова, каждый либерал, будучи англичанином, вместе с тем является в какой-то мере консерватором. В Англии, как и в России, народ держится своей религии и берёт под сомнение аналитическое мышление. Но протестантский скептицизм подрывает равновесие между органическими и аналитическими силами, что создаёт угрозу будущего Англии. В России равновесие между такими силами было нарушено опрометчивыми реформами Петра Великого.
Наиболее ценные и плодотворные мысли Хомякова содержаться в его учении о соборности. Соборность означает сочетание свободы и единства многих людей на основе их общей любви к одним и тем же абсолютным ценностям. Эта идея может быть использована для разрешения многих трудных проблем социальной жизни. Хомяков показал, что она применима как к церкви, так и к общине. Анализируя сущность христианства, он вы двинул на первый план неразрывную связь между любовью и свободой, которую мы находим в христианстве. Будучи религией любви, христианство поэтому является и религией свободы.
Для полного понимания идеи сочетания любви и свободы требуется всесторонне разработанная система метафизики - теория об онтологической структуре личности и мира, конечном идеале, связи между богом и миром и т. д. Хомяков так и не развил своих теорий. Они были развиты значительно позднее Владимиром Соловьёвым.
3.социально-философские идеи либерального и революционно-демократического западничества
Существовали две категории западников: умеренные - либералы и радикальные - революционные демократы. Либералы - Грановский, Анненков, Кавелин, Редкин, Чернышевский (не все относят его к западникам); крайние западники (революционно-демократическое направление) - Белинский, Герцен, Огарёв.
Под либерализмом в философии и в социально-политическом аспекте понималось и понимается подчёркивание достоинств отдельно взятой личности, защита индивидуальной свободы человека от какой-либо коллективности и давления государства. Западники отстаивали частную собственность, были за рыночную экономику и минимальное вмешательство государства в экономику. У них было стремление преобразовать России по западному пути, к европеизации и воплощению западных идей.
Различия между либералами и крайними западниками были в понимании и способах этой европеизации. Радикальные западники выступали за воплощение в России идей западноевропейского социализма, либеральные - за капитализацию, за развитие капиталистического способа производства, за правовую защищённость.
Анненков
Основные сочинения: "Письма из-за границы", "Письма из Парижа". В этих трудах Анненков выступает за воплощение культурных ценностей западного мира, в первую очередь, за гуманистическое отношение к человеку, т.е. за защиту прав и свобод, правовую защищённость. Западноевропейские ценности помогают раскрепостить человека, способствуют возвышению личности, что позволяет выйти из сферы господства примитивных инстинктов.
Анненков замечает, что существуют некоторые язвы капиталистического общества; в первую очередь - бедственное положение значительной части населения, в первую очередь, рабочих. Однако он уверен, что капиталистическое общество справится со всеми сложностями и пойдёт по пути прогрессивного развития.
Анненков положительно оценивает реформы Петра I. Он считает, что, несмотря на то, что Россия долгое время была изолирована от Европы, она уже к XIX веку стоит в ряду цивилизованных европейских народов - этому, он считает, способствовали реформы "сверху" Петра I. При этом он выступает против революционных преобразований, за сохранение самодержавия в России, единственное что он хотел бы - поправить административную власть, убрать коррупцию - т.е. Анненков за реформистское преобразование России.
Грановский
Грановский, в основном, известен как историк. В отличие от языческой истории, которая с одной стороны была национальной (отвлекалась от других народов) и прагматической (нацеленной на некоторую практическую пользу), подлинная история - всемирная. Подлинная история начинается с установления христианства, которое "объединило разрозненные семьи человеческого рода".
В своей общественно-исторической концепции он использовал органическую теорию, т.е. уподоблял законы исторического развития законам биологического развития, а также взятую ещё из античности идею вечного возвращения, о циклах в истории. С помощью этих циклов он объяснял проблему развития культуры и проблему преемственности культурных ценностей: погибшие цивилизации оставляют след в виде ценностей, которые потом используются последующими цивилизациями.
Он так же положительно оценивал реформы Петра I, отстаивал индивидуальную свободу, частную собственность и так же, как и Анненков, выступал за монархию, но только за конституционную.
Кавелин
Кавелин считал, что основная задача, которая стоит перед Россией - раскрепощение человеческой личности, но в самом народе, однако, недостаточно сил, чтобы провести это раскрепощение, а потому нужно провести реформы сверху - как реформы Петра, которые он также положительно оценивал. При этом он так же, как и двое предыдущих представителей либерального западничества, выступает за капитализацию России и за сохранение монархии.
Редкин
Редкин считал, что прогресс в культурах и цивилизациях зависит от степени развитости правовых начал в народе. Если они низко развиты - значит, у цивилизации низкий культурный уровень развития.
Так же он положительно оценивал реформы Петра. Несмотря на отсталость и изолированность, Россия идёт по пути прогресса и в XIX находится уже среди европейских народов, а не в полной изоляции.
Кроме того, Редкин выступал за развитие политических и экономических свобод, за всемерное развитие наук, образования; и прежде всего, на первое место он ставил развитие правового самосознания русского народа.
Радикальные западники (Революционно-демократические западники)
Они выступали за воплощение идей западноевропейского социализма, но в силу того, что капитализм в России слабо развит, они учитывали специфику развития России, каждый по-своему.
Белинский
Входил в кружок Станкевича, после отъезда Станкевича за границу он возглавлял его вместе с Бакуниным. Вначале он занимался изучением философии Фихте, но впоследствии отошел от нее и поставил на первое место философию Гегеля. Первоначально они совсем неверно поняли основной тезис Гегеля: "всё действительное разумно, всё разумное действительно". Они решили, что действительное - всё то, что существует, поэтому они неизбежно пришли к идее примирения с действительностью. Позже Белинский писал, что ругает себя за гнусное стремление к примирению с гнусной действительностью. Далее Белинский нашёл позитивное зерно гегелевской философии, а именно метод спекулятивного мышления (диалектический метод). И здесь он на первое место поставил идею диалектического отрицания. Попросту говоря, если бы не было идеи диалектического отрицания, то есть идеи о том, что одна форма человеческого общежития отрицает другую форму человеческого общежития, то, как писал Белинский, "человеческое общество представляло бы собой застойное и вонючее болото".
Далее Белинский познакомился с европейским материализмом и перешёл с позиции объективного идеализма на позиции материализма. В частности он писал, что не следует рассматривать человеческую природу как двойственную, то есть как, с одной стороны, духовную, а с другой, материальную. Как и остальные сторонники радикального западничества, он подчёркивал единство человеческой натуры. При этом он считал, что не нужно отделять сознание от материи непосредственно, и в единстве мышление и бытие находятся именно в человеке. Что касается оценки социальных форм общежития в России, он весьма критически относился к крестьянской общине, поскольку она подавляла индивидуальную свободу, то есть по сути было подавление лица миром. Поэтому, в отличие от Герцена и Огарева, он не уповал в социалистических преобразованиях России на крестьянскую общину. В то же время он выступал за народную крестьянскую революцию, которая неизбежно должна смести самодержавие и соответственно выступал за социалистическое переустройство общества.
Герцен
Основные сочинения:
· "Дилетантизм в науке",
· "Письма об изучении природы".
Онтологические и гносеологические взгляды.
В отличие от Белинского, Герцен сразу понял истинность суждения Гегеля "всё действительное разумно, всё разумное действительно". Он не интерпретировал его, подобно Белинскому, как "все действительное, то есть все, что существует - оно разумно". На самом деле, по Гегелю под "действительным" понимается только то, что существует в силу необходимости, и когда историческая необходимость исчезает, исчезает и то, что было действительностью, только в развитой действительности есть необходимость. Герцен высоко ценил диалектику Гегеля, и также трактовал её как алгебру революции. В своих трудах "Дилетантизм в науке" и "Письма об изучении природы" Герцен подверг критике односторонность эмпиризма и рационализма. Эмпиризм полагался на опытное происхождение знаний, рационализм - на умозрительное происхождение источника знаний. Герцен выдвинул идею о подлинном методе постижения природы и общества, которым является синтез опытного познания и умозрения. Умозрение, основанное на данных опытного познания, как раз то средство, которое помогает постигать природу и общество.
Русский социализм Герцена.
Герцен вынужден был значительную часть жизни прожить за границей и видел, что европейские страны идут по пути капиталистического развития, поэтому он выдвинул идею раскрепощения человеческой личности, её возвышения, в смысле того, что преобразования в России должны идти по социалистическому пути развития. При этом он видел, что в западноевропейских обществах человек не может быть полностью свободен, если он не является материально независимым. Что бы быть материально независимым, надо иметь собственность. Но при этом он ясно понимал что западноевропейское общество поражено мещанством, то есть там материальный интерес, власть денег на первом месте. Если в то время в России крестьянин был рабом, крепостным, то в Западной Европе человек в погоне за деньгами становится рабом этих денег. По мнению Герцена, чтобы власть денег и мещанство не захлестнули русского человека, нужна не частная собственность, а общественная, коллективная. Он обращает взор на крестьянскую общину. Он увидел в ней положительные черты, а именно, общинное землепользование и коллективное самоуправление. На основе этих начал можно осуществить революционное преобразование из общин, в этом смысл русского социализма Герцена.
Используемая литература
1. Философия : Учебник для ВУЗов / под ред. проф. В.Н. Лавриненко, проф. В.П. Ратникова – М.: Культура и спорт ЮНИТИ, 1998 год.
2. История философии : Учебник для ВУЗов / А.Н.Волкова, В.С.Горнев – М.: изд-во Приор, 1997 год.
3. Философия : Учебник для ВУЗов – Ростов - на - Дону: «Феникс», 1997 год.
4. Лосев А.Ф. Русская Философия // Лосев А.Ф. Философия, мифология, культура. М., 1991.
