Подполковник Комаров вернулся в Тульчин раньше Бурцева и первый сообщил южной управе Союза благоденствия о постановлении съезда.

Квартира Пестеля в Тульчине стала центром, куда сходились недовольные постановлением съезда.

Бурцев приехал в марте. Немедленно после его приезда было созвано собрание всех членов Тульчинской управы. Кабинет Пестеля, стены которого были сплошь уставлены книжными полками, стал в этот мартовский вечер местом рождения Южного общества декабристов. На собрании присутствовали Бурцев, Комаров, Пестель, Юшневский, Барятинский, Вольф, Аврамов, Ивашев и братья Крюковы. Барятинский был ближайшим другом Пестеля и ревностным членом общества; доктор Вольф был известен еще в Союзе благоденствия решительностью своих политических мнений: он “единственный не выражал опасений по поводу будущих народных восстаний, крови и междоусобий, грозивших повторением “ужасов французской революции”; полковник Аврамов не пользовался большим доверием: его считали колеблющимся человеком; живший тогда на квартире у Пестеля и еще не совсем оправившийся от болезни декабрист Ивашев был близким другом и единомышленником Пестеля. Друзьями и убежденными сторонниками Пестеля были братья Крюковы, Николай и Александр, люди, хорошо осведомленные в политической и философской литературе своего времени.

Председательствовал Пестель, предложения которого были горячо поддержаны большинством. Он выступил с заявлением, что Московский съезд не был вправе ликвидировать общество; члены бурно выражали свое негодование по поводу привезенного постановления. Бурцов и Комаров настаивали на решении съезда и демонстративно покинули разгоряченное собрание. Но за ними не последовал никто. Линия Пестеля победила.

После их ухода Пестель произнес страстную политическую речь и “увлек всех силою своих рассуждений”. Он говорил о любви к Отечеству, о высоких обязательствах, принятых на себя членами общества, призывал основать новое тайное общество. Его предложение было восторженно принято, все громко выражали свое согласие, пожимали друг другу руки. Пестель продолжал свою речь, сосредоточившись на программных вопросах. Прежде всего он остановился на вопросе о республике, подчеркнув необходимость продолжать линию совещания 1820 г., единогласно принявшего республиканское решение.

Таким образом, на первом же своем учредительном заседании Южное общество подтвердило требование республики и подчеркнуло, что тайное общество не уничтожено, действия его продолжаются: “...сим не новая цель вводилась, но старая, уже принятая, продолжалась”. Вместе с тем еще раз было подтверждено требование освобождения крестьян от крепостной зависимости. Пестель поставил вопрос и о тактике военной революции — “о революционном способе действия”, о “решительном ударе посредством войск”. Все это было принято единогласно.

На этом собрании Пестель выдвинул и требование цареубийства. Он находил необходимой казнь бывшего монарха для закрепления республики. Царь, оставленный в живых, представлял бы, по его мнению, постоянную угрозу существованию республиканского режима, оказался бы центром, который притягивал бы монархических заговорщиков, питал бы планы реставрации. Присутствовавшие согласились с Пестелем. После него слово взял Юшневский и произнес горячую речь с призывом остаться в обществе лишь тем, кто согласен с революционным способом действий и кто не остановится ни перед чем. Кто не согласен, пусть оставит общество. Никто не заявил о своем уходе, все решили остаться. Так возникло Южное общество декабристов.

Сейчас же вслед за первым заседанием было созвано второе, главным образом посвященное организационным вопросам. Пестель избран был председателем, Юшневский — блюстителем общества. Оба избирались и в директорию общества. Третьим членом директории был избран Никита Муравьев, радикальное республиканское выступление которого в прошлом году (1820) на съезде Коренной управы Союза было всем памятно. Главное же было в том, что Южное общество, приняв революционный способ действия “посредством войск”, считало начало военных действий в столице основным требованием успеха. Власть можно было захватить лишь в столице, сломив сопротивление царизма, свергнув его. Это было ясно само собой. В частности, об этом свидетельствовал и пример испанской революции: начавшись на окраине, военное восстание с Риего и Квирога во главе, несмотря на небольшие размеры территории страны, оказывалось бессильным до тех пор, пока не вспыхнуло поддерживавшее их военное восстание в самой столице Испании — Мадриде. Именно столичное восстание и определило успех дела. В такой огромной стране, как Россия, начинать действия на окраине было бы просто бессмысленно. Таким образом, в момент зарождения Южного общества декабристов уже был принципиально решен вопрос о необходимости возникновения Северного общества. “Без Петербурга ничего нельзя сделать”,— кратко показал декабрист Василий Львович Давыдов на следствии. Начинать надо было с центра, со столицы: успех столичного выступления решал дело.

Основным вопросом, разрешенным на втором заседании общества, был вопрос о диктаторской власти избранных начальников. Строжайшая дисциплина, безусловное и немедленное повиновение избранной директории были приняты безоговорочно. Особо было указано на право каждого директора в отдельности принимать в случае неотложной необходимости решения от имени всей директории.

В связи с принятием тактики военной революции решительно изменялись и условия вступления в союз новых членов. Уже и не шла речь о привлечении представителей разных сословий. Штатский член организации был не нужен в момент военного переворота; нужен был военный, и не вообще военный, а более всего тот, кто командует отдельной воинской частью. Новый член, естественно, был тем ценнее, чем большее количество войск находилось под его командой. “Общество имело желание как можно более начальников войск обратить к своей цели и принять в свой союз, особенно полковых командиров, предоставляя каждому из них действовать в своем полку, как сам наилучше найдет. Желало также и прочих начальников в общество приобрести, генералов, штаб-офицеров, ротных командиров”,—показывал Пестель.

После избрания директоров Южное общество разделилось на управы. Сначала их было две, позже образовались три управы. Центральной была Тульчинская управа под начальством Пестеля. Центральное значение Тульчина в жизни Южного общества объясняется тем, что там находился штаб II армии, сюда по служебным делам, постоянно приезжали командиры, — приезд военного в Тульчин никого не мог удивить и не вызывал никаких подозрений. Позже была образована управа в Василькове, а затем — третья управа в Каменке. Начальниками Васильковской управы стали Сергей Муравьев-Апостол и его друг Михаил Бестужев-Рюмин. Оба были переведены в армию из восставшего в 1820 г. и расформированного Семеновского полка. Во главе Каменской управы стояли декабристы Волконский и Давыдов. Для планов военной революции чрезвычайно характерно, что Васильковская управа носила военное название “управы левого фланга”, а Каменская — “управы правого фланга”. Правыми и левыми флангами они были по отношению к линии наступления на Петербург.

Ближайшим делом Южного общества был прием новых членов. Общество стало быстро расти численно, принимались в него исключительно военные. Встречались в нем и отставные военные, например полковник Давыдов, герой 1812 г., хорошо известный в армии; но такие члены обычно были приняты еще в старом Союзе благоденствия, до решения о тактике военной революции. После преобразования общества некоторые отставные военные были сохранены в его составе: опытные военачальники, известные солдатам, они могли сыграть серьезную роль в будущем перевороте. Штатских членов в Южное общество не принимали совсем, отдельные редкие исключения (прием Рынкевича, например) объясняются случайным стечением обстоятельств.

В то же время в обществе шла углубленная работа над программой и тактикой, соединенная с теоретической политико-самообразовательной работой. Как освободить крестьян, как разрешить аграрный вопрос, как организовать центральную власть и власть на местах, как провести самый переворот — все это были животрепещущие вопросы, подвергавшиеся постоянному обсуждению. Вопрос о ходе военного переворота имел особую конкретность для декабристов — людей военных, привыкших к детализации оперативных планов.

Александр I относился к Пестелю настороженно и недоброжелательно: подозревая его в политическом вольнодумстве, он тормозил его производство в полковники. А получение Пестелем полка было необходимейшим условием военного выступления, и глава Южного общества всеми силами добивался назначения полковым командиром. После блестяще выполненного Пестелем поручения по секретному сбору сведений о греческом восстании Александр I утвердил его назначение. Таким образом, с точки зрения планов военной революции 1 ноября 1821 г. в жизни тайного общества произошло значительное событие: Пестель был произведен в полковники и через две недели, 15 ноября 1821 г., назначен командиром Вятского пехотного полка. Под начальством члена тайного общества оказались реальные военные силы. В то же время получили непосредственные командные посты и другие члены тайного общества. Не успевшие получить под свою команду военные части усиленно хлопотали о них. Друг Пестеля Барятинский, состоявший при штабе, настойчиво просил, чтобы ему поручили создание учебного кавалерийского эскадрона.

Организацию Северного общества сначала задержал приказ 1821 г. о выводе гвардии из Петербурга на зимовку “в Литву” (точнее, в Минскую и Витебскую губернии). Это была одна из “предупредительных мер правительства” по борьбе с развитием “вольного духа” в гвардии. Надо было проветрить головы вольнодумцев после семеновских волнений. Александр I, вероятно, предполагал, что вольный дух этот повыветрится в обстановке дальнего похода, повышенных требований дисциплины, разрыва привычных столичных связей и походной жизни.

Никита Муравьев — в то время поручик Гвардейского генерального штаба — с осени 1821 г. находился в гвардейском походе. После Московского съезда и до “похода в Литву” он успел переговорить с Николаем Тургеневым в Петербурге о создании нового тайного общества. Знал Никита Муравьев и о том, что Южное общество выбрало его в состав директории. Имело место и несколько “совещаний” об “устроении общества”,—очевидно, в марте — апреле 1821 г.

Северное общество возникло на первых порах в виде двух сосуществующих групп: первая — группа Никиты Муравьева, который написал свой проект программы и устава нового тайного общества в духе более радикальном, чем постановления Московского съезда 1821 г.,— он подал тут руку южной, тульчинской, организации с Пестелем во главе; второй была группа Николая Тургенева, опиравшегося на членов общества в Измайловском полку, она была солидарна с программой Московского съезда.

Но в скором времени внезапные события потрясли всех членов тайного общества и на юге, и на севере. В следующем же, 1822 г. правительственные репрессии обрушились на одну из самых активных управ Союза благоденствия — на Кишиневское отделение тайного общества, возглавленное Михаилом Орловым. Произошел первый арест члена тайной организации.

Мы помним, что Орлов объявил на Московском съезде 1821 г., что выходит из тайного общества, поскольку съезд не принял его проекта немедленного начала революционных действий. Но он вскоре же вернулся предупредить тайное общество о том, что оно открыто правительством и что даже о только что закрывшемся Московском съезде уже донесено властям. Прощальный разговор его с Якушкиным все же возродил надежды, что Орлов вернется в организацию. Но теперь над Кишиневской управой нависла прямая опасность. Михаил Орлов оказался под ударом. Был арестовав член тайной организации Владимир Раевский, активнейший член тайного общества, друг и первый помощник Михаила Орлова.

При подготовке данной работы были использованы материалы с сайта http://www.studentu.ru