Европейская политика России в 1816 – 1820 гг.

Гончарова Оксана Валентиновна

Автореферат диссертации на соискание ученой степени  кандидата исторических наук

Воронеж 2003

I. Общая характеристика работы.

Актуальность темы. Изучение внешней политики России периода формирования и развития Венской системы международных отношений является актуальным в настоящее время. Победоносное завершение войны с Наполеоном поставило Россию в один ряд с сильнейшими державами мира. Россия оказывала большое влияние на международную политику. Впервые позиция петербургского кабинета становится определяющей в решении большинства насущных задач Европы, где после Венского конгресса сложилась новая система международных отношений. Наряду с Австрией, Великобританией, Пруссией и позже Францией, Россия явилась важным формирующим фактором Венской системы и в дальнейшем составляла ее неотъемлемую часть.

Венская система международных отношений представляет особенный интерес, поскольку обеспечила народам мир в течении долгого промежутка времени. Сильнейшие державы Европы – Австрия, Великобритания, Пруссия и Россия (участники договора о Четверном союзе), несмотря на внутренние разногласия, стремились к тесному сотрудничеству во имя мира. Именно в этот период были заложены основы современной дипломатии и создана модель международных отношений, которая сохранилась до настоящего момента.

Сегодня мы являемся свидетелями формирования новой политической системы в рамках Евросоюза. Примечательно, что в тот период Россия выдвигала конкретные предложения по организации европейского сообщества. Европейское направление было приоритетным во внешней политике России. И, хотя сама идея создания Евросоюза была не нова, у российского императора Александра I она приобретает вполне определенную политическую окраску и направленность. В тот период русским императором предпринималась попытка организации Европейского союза, и именно этой цели была подчинена вся внешняя политика эпохи конгрессов.

Изучение миролюбивой европолитики России (в частности, предложение о всеобщем разоружении, которое не поддержали Австрия, Англия и Пруссия) развенчивает миф об имперском характере внешнеполитического курса петербургского кабинета, который распространился в зарубежной историографии. Либерально–конституционная направленность политики России в Европе опровергает сложившееся мнение о России как о «жандарме Европы».

Степень изученности темы.

Русская дореволюционная историография внесла большой вклад в изучение европейской политики России периода формирования "венской системы" международных отношений. Исследования Н. К. Шильдера, С. М. Соловьева не потеряли своей научной ценности, поскольку основывались на большом документальном материале. Н. К. Шильдер, например, имел доступ к секретным архивам царской семьи и опубликовал некоторые бумаги из личной переписки Александра I. Его концепция основывалась на традиционной для дворянской историографии точке зрения - политика западно-европейских стран (Австрии и Великобритании) представлялась коварной и агрессивной, а российская внешняя политика - справедливой и бескорыстной[1].

Советская историография (Н. С. Киняпина, Л. А. Зак, О. В. Орлик и др. ) как правило делала акцент на реакционную сторону внешней политики России, а ее либеральный курс игнорировался.

Большой опыт исследования восточной проблемы данного периода в работах И. С. Достян, А. В. Фадеева, В. Н. Виноградова и др. Поскольку на Востоке Россия традиционно соперничала с Англией, в этих произведениях раскрывается реакционная политика лондонского кабинета[2].

A parte, либеральный характер российской европолитики показан в некоторых работах, посвященных исследованию двусторонних отношений и региональных проблем. Исследованию русско-французских отношений посвящены работы В. Г. Сироткина и И. С. Рыбаченок, в которых показана исключительная помощь России по скорейшему восстановлению Франции после Венского конгресса[3]. Русско-испанским отношениям посвящены работы М. А. Додолева и А. Л. Нарочницкого. В монографии М. А. Додолева "Россия и Испания 1808 - 1823 гг." автор доказывает, что политика России, приведшая к заключению союзного договора с Регентским Советом, признание ей кортесов и принятой ими конституции, объективно оказала поддержку испанским патриотам. Академик А. Л. Нарочницкий так же указывает на то, что Александр I убеждал короля Испании Фердинанда VII в необходимости конституционных преобразований, и если они не последуют, будет революция[4]. Однако Нарочницкий, как и Додолев не уделяет большого внимания факту признания русским правительством новых испанских кортесов (парламента), появившихся в результате революции 1820 г. Л. Ю. Слезкин в своей книге останавливается вскользь на этом событие, но интерпретирует его как лживую и лицемерную политику царизма[5]. В работах Б. Н. Комиссарова и Н. Н. Болховитинова рассматривается позиция России в период становления независимости латиноамериканских государств. Они подчеркивают, что в течение 16 лет войны за независимость, Россия проводила политику нейтралитета. Официально не признавая новые суверенные государства Латинской Америки, российское правительство в силу своей торгово-экономической и политической заинтересованности, поддерживало связи со многими из них[6]. Работы А. Н. Шапкиной и М. С. Стецкевича посвящены анализу англо-русских отношений. Рассматривая англо-русские отношения, авторы указывают на постоянное сотрудничество лондонского и венского кабинетов и их стремление противодействовать политике России. Стецкевич и Шапкина отмечают, что Англия поддерживала реакционную политику Австрии в Германии и Италии в противовес либеральным предложениям России[7].

За последнее десятилетие также вышел ряд работ, посвященных проблемам внешней политики России XIX века. Особенно стоит отметить большой коллективный труд "История внешней политики России. Первая половина XIX века. От войн России против Наполеона до Парижского мира 1856 г."[8]. Эта публикация доказывает значимость для истории страны периода 1815-1820 гг., и в то же время ярко иллюстрирует отсутствие научных исследований по целому ряду проблем. В частности, в этой монографии отсутствуют освещение позиции России по отношению к событиям в Вартбурге 1817 г., к Карлсбадским постановлениям и многие другие факты, которые характеризуют либеральный курс внешней политики России до конгресса в Троппау. Следует отметить так же труд Орлик О. В. "Россия в международных отношениях 1815-1829 гг. (От Венского конгресса до Адрианопольского мира). Работа основана на обширном документальном материале, но концепция реакционной внешней политики царизма в ней по-прежнему преобладает. Так, например, Орлик утверждает, что реакционные Карлсбадские декреты не встретили противодействия России, что не соответствует действительности[9].

Работы зарубежных исследователей представляют фактологический интерес. Труды Г. Темперлея, Л. Пенсона, Ч. Вебстера и др. содержат обширный фактический материал, собранный из большого круга архивных и опубликованных источников[10]. Но концептуально они необъективны, поскольку вся внешняя политика России посленаполеоновской эпохи освещается предвзято. Западные историки, так же как и советские, в основном считают всю внешнюю политику России реакционной и имперской. Вебстер, тем не менее, отмечает, что британский кабинет почти всегда поддерживал реакционную австрийскую политику в противовес политике России. Вебстер так же признает многие заслуги императора Александра и в первую очередь, его верность договорам, которые не всегда соблюдались другими участниками Четверного союза. По мнению Вебстера, Александр привнес в европейскую политику моменты, далеко опережающие его время (Священный Союз, дискуссия по международному разоружению, польская конституция и др.)[11].

А. Дебидур, как и подавляющее большинство зарубежных буржуазных историков, больше критикует внешнюю политику России, приуменьшает ее заслуги в либерализации Европы. Ряд очень важных фактов Дебидур просто не упоминает в своем фундаментальном труде "Дипломатическая история Европы". Он ничего не пишет о предложении России по разоружению, о позиции России по отношению к событиям в Вартбурге 1817 г., и т.д. Дебидур очень неохотно упоминает о том, что именно благодаря Александру I, Франция получила конституционную хартию, ничего не говорит о том, что Александр входя в Париж, был настолько лоялен к местному населению, что отменил обряд передачи ключей, а также сохранил Вандомскую колонну и спас Лувр от разграбления англичанами. Дебидур признает заслуги России по отношению к Франции после битвы под Ватерлоо во времена Второго Парижского мира - однако, считает, что всем Франция была обязана дипломатическому таланту премьер-министра Ришелье, которому благоволил Александр I[12].

Отдельно стоит сказать о труде профессора Гарвардского университета и государственного деятеля США Генри Киссинджера "Восстановление мирового порядка. Меттерних, Каслри и проблемы мира в 1812-1822 гг.". Киссинджер считает, что система легитимизма и европейского равновесия была создана австрийским министром К. Меттернихом и британским министром иностранных дел Р. Каслри, таким образом, сводя на нет роль России, которая в действительности была не меньшей. Киссинджер пытался доказать политическую прозорливость Каслри и Меттерниха, которые основали венскую систему на принципах легитимности и равновесия, а не на принципе самоопределения наций, к которому склонялся Александр [13].

Ж. А. Пиренн в работе "Священный союз. Европейская организация всеобщего мира" утверждает, что Александр I стремился к установлению мировой гегемонии России. Так же Пиренн выдвинул тезис о том, что осью мировой политики в тот период было англо-русское соперничество. Одной из целей создания Священного союза была заинтересованность России в ограничении преобладающей роли Англии и Австрии в Четверном союзе. За противоборством Священного и Четверного союзов скрывалось противоречие между интересами России и Великобритании. Эти противоречия достигли своего апогея в 1818 г. на конгрессе в Аахене. Победителем на конгрессе Пиренн называет Меттерниха, который сумел воспользоваться разногласиями внутри союза и провести свою собственную политику. Пиренн делает вывод, что "международная политическая система, созданная на Аахенском конгрессе в результате усилий Меттерниха, стала орудием, направленным против освобождения народов"[14].

Профессор Женевского университета М. Буркен в своей работе "История Священного союза" считает, что внешняя политика России эпохи конгрессов была либеральной и миролюбивой. Он справедливо отмечал, что Пиренн "проявил склонность преувеличивать значение своего центрального тезиса, что выразилось в попытках иногда навязать фактам свою интерпретацию". Буркен рассматривал союз европейских держав, создавших Венскую систему, как прообраз международных европейских организаций XX века. Он отмечает российское предложение о создании всеобщего союза европейских государств. Главной причиной его провала Буркен считает "несоответствие между институтом и реальными потребностями эпохи"[15].

Но в основном зарубежная историография представляла Россию как главную реакционную силу континента, готовую решать международные конфликты силой своего оружия. На основе подобных утверждений об агрессивности внешней политики России строят свои концепции некоторые зарубежные государственные деятели. Поэтому объективное изучение истории внешней политики России является политически актуальным в наши дни.

Завершая обзор литературы, следует подчеркнуть, либеральные тенденции внешней политики России рассматривались как сопутствующие, частично и неполно, в работах посвященным другим проблемам и никогда не являлись предметом отдельного исследования. Несмотря на значительное место, занимаемое в отечественной и зарубежной исторической литературе, проблема эта сохраняет целый ряд недостаточно изученных вопросов. Необходимо всестороннее исследование европейского направления во внешней политике России периода формирования Венской системы международных отношений. Не рассмотренными остались российское предложение по всеобщему разоружению и проект о создании всеобщего союза европейских государств. Не раскрыты всесторонне конституционные тенденции во внешней политике, в частности, введение октроированных конституций в европейских государствах. Необходимо дальнейшее исследование внешнеполитических деклараций России в контексте исторических событий. Представляется важным определить преобладающие черты, характеризующие российскую внешнюю политику данного периода, а именно позицию России по отношению к важным европейским событиям (студенческая манифестация в Вартбурге, Карлсбадские декреты, правительственный кризис во Франции 1820 г., революции в Испании и Италии).

Цель диссертации - определить характер внешней политики России в 1816-1820 гг. в сравнении с внешней политикой других держав, участниц договора о Четверном союзе.

Задачи диссертации:

- выявить роль России в международных отношениях первых лет Венской системы, ее участие в решении политических проблем посленаполеоновской эпохи в рамках Четверного союза;

- исследовать отношение России к либерально-конституционному движению в Европе;

- рассмотреть европейскую политику России, ее развитие и изменение с 1816 г. до начала конгресса в Троппау (1820 г.);

- вскрыть внутренние противоречия и разногласия среди государств участников договора о Четверном союзе;

- рассмотреть на основе изучения вышеуказанных вопросов основные тенденции внешней политики России, участие петербургского кабинета в решении актуальных задач континента.

Источниковая база исследования. К работе над диссертацией привлечены разнообразные источники, которые условно можно классифицировать в несколько групп: неопубликованные архивные данные, документальные публикации, материалы периодической печати рассматриваемого периода, а также мемуары, дневники и письма. Основу исследования составляют документы как опубликованные, так и никогда не издававшиеся. За сто с лишним лет не утратил своей значимости для исследователей сборник известного юриста-международника Ф. Ф. Мартенса "Собрание трактатов и конвенций, заключенных Россиею с иностранными державами". Этот труд содержит базовые документы, необходимые для изучения внешней политики России, такие как прелиминарные переговоры и заключительные акты конгрессов в Аахене и Троппау (в частности, применительно к данной теме). Кроме этого сборник содержит трактаты с Австрией, Великобританией, Францией, фрагменты дипломатической переписки, обширный фактический материал и анализ как вышеупомянутых документов, так и предшествующих или последующих событий. Тем не менее "Собрание трактатов и конвенций, заключенных Россиею с иностранными державами" имеет ряд недостатков: во-первых, ошибки и пропуски, допущенные в опубликованных материалах; во-вторых, неполное отражение протоколов конгрессов. Более того, Мартенс оставил без внимания материалы подготовительных совещаний и протоколы официальных переговоров на конгрессах.

Одним из самых представительных собраний опубликованных дипломатических документов является "Сборник Русского Исторического Общества". Сборник дает обширный материал по дипломатической переписке и касается в первую очередь русско-французских отношений. В то же время эти документы содержат ценную информацию и по другим аспектам внешней политики России, в частности, по интересующему нас конгрессу в Аахене и подготовке конгресса в Троппау. Достоинством этого собрания документов является то, что он был составлен, используя не только материалы российского МИДа, но и Министерства иностранных дел Франции, а недостаток все тот же - полным этот сборник назвать нельзя.

Большой интерес представляет многотомное издание "Внешняя политика России XIX и начала XX века. Документы Российского Министерства Иностранных дел". Документальные публикации (многие комментарии, к которым носят характер самостоятельных исследований) свидетельствуют о либеральных тенденциях внешней политики России, в частности, "исследуемой в данной диссертации "Эпохи конгрессов". Документы показывают, что российское правительство содействовало восстановлению роли Франции как великой державы, стремилось уменьшить численность оккупационных войск, ускорить их вывод при условии выполнения финансовых обязательств в более сокращенных размерах, нежели по Второму Парижскому миру. Для этого России приходилось преодолевать сопротивление Англии, Австрии и Пруссии. Документы свидетельствуют о том, что Россия стремилась быть верной договорам, несмотря на противоречия внутри Четверного союза. Россия поддерживала самостоятельные действия Сардинского королевства (Пьемонта), Королевства Обеих Сицилий и конституционно-монархические режимы южногерманских государств. Историк Г. С. Кучеренко, рецензируя это издание (период 1815-1821), справедливо отмечает: "Россия противостояла намерениям Австрии расширить свое влияние на Апеннинском полуострове, Балканах и в южногерманских государствах". Однако Кучеренко делает не правильные выводы о том, что русско-австрийское сближение происходит на почве Карлсбадских постановлений и австрийских контрреволюционных интервенций. Напротив, Россия никогда не поддерживала реакционные Карлсбадские декреты и не рекомендовала другим государствам; так же Россия очень долго сопротивлялась планам Австрии, которую поддерживал Лондон, решить итальянские проблемы вооруженной рукой. Тем не менее, Кучеренко, верно отмечает, что во время революций 20-х годов либеральные тенденции внешнеполитического курса России значительно ослабли, но не исчезли бесследно<![if !supportFootnotes]>[16]<![endif]>. Большой интерес для данного исследования представляют материалы архивов - Архива внешней политики Российской империи (АВПРИ) и Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ). Особо следует выделить Архив внешней политики Российской империи, в частности, фонд "Канцелярия", куда вошли "исходящие" и "входящие" документы, "expeditions" и "receptions", а так же фонды конгрессов Священного Союза и фонды русских миссий за границей. В фонде "Канцелярия" АВПРИ интерес представляет раздел "Аахен. Министерство. Основные переговоры", куда вошли "Записки" первого статс- секретаря И.А. Каподистрии императору Александру о ходе переговоров, планах и позиции Англии и Австрии по ряду вопросов, материалы совещаний, протоколы переговоров и приложения к ним. Большого внимания заслуживают материалы, касающиеся конференций, носивших конфиденциальный характер. Именно во время таких неофициальных совещаний рассматривалась проблема дальнейшего устройства европейского сообщества, определялось значение Четверного и Священного союзов и роли Франции на континенте. Большой интерес представляет документ под названием "Канва мемуара", долженствующего быть представленным на конференции в Аахене". Мемуар был написан Каподистрией и положен в основу программы российский делегации на конгрессе в Аахене. Этот документ ярко иллюстрирует приоритетное европейское направление внешней политики России "эпохи конгрессов" и стремление к мирному сосуществованию со всеми европейскими державами на основе паритетного сотрудничества и урегулирования конфликтов посредством дипломатических переговоров, а именно встреч или конференций. Лейтмотивом через весь документ проходит тема всеевропейской конституции. И хотя из-за непримиримой оппозиции в лице Австрии и Англии российской делегации не удалось поставить конституционную проблему в европейском масштабе, документы свидетельствуют о том, что такие планы у России были.

Следующая группа источников - материалы русской периодической печати, издаваемой частными лицами, а так же русской официальной прессы на французском языке. В этой связи необходимо упомянуть фонд русских журналов библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина в Санкт-Петербурге. Наиболее полное отражение находила международная тематика на страницах "Исторического, статистического и географического журнала или современной истории Света". Журнал выходил на кафедре Московского университета под редакцией профессора М. Г. Гаврилова. Там публиковались сообщения о внутреннем положении европейских государств, о конгрессах Четверного союза, печатались некоторые документы. Очень важным источником является газета "Беспристрастный консерватор". Это был дипломатический официоз, издававшийся на французском языке. На его страницах печатались декларации, принятые на конгрессах Четверного союза, обзоры иностранной прессы и событий международной жизни.

В работе использованы и материалы личного характера: дневники, мемуары, письма. Хотя эти источники носят субъективный характер, тем не менее, они позволяют проследить истоки тех или иных внешнеполитических планов, выявить цели некоторых дипломатических акций, раскрыть борьбу союзных кабинетов по вопросам внешней политики.

Перечисленные группы источников позволили при всестороннем и глубоком их изучении достаточно полно и достоверно осветить основные аспекты исследования и сделать ряд новых выводов. При работе над диссертацией мы стремились выявить документы, которые наиболее обстоятельно и объективно отражают исторический процесс.

Хронологические рамки диссертации охватывают период с 1816 по 1820 год. Россия начинает играть одну из ведущих ролей в международной политике, складывается внешнеполитический имидж Российской Империи. Европейское направление становится приоритетным в политике петербургского кабинета. Формируются внешнеполитические планы России - создание европейского союза во имя мира с введением конституций во всех европейских государствах. В этот период либеральные тенденции внешней политики России становятся доминирующими.

Методологическая основа исследования. В процессе отбора, классификации и изложения фактического материала автор стремился к объективности исследования, опираясь в своих оценках на принцип историзма, а также использовал специальные исторические методы: актуализации, проблемно-хронологический, метод компаративизма. Метод компаративизма основан на сравнительном анализе европейской политики сильнейших государств Европы (Великих держав) - России, Великобритании, Австрии и Пруссии - в контексте их сотрудничества в рамках Четверного союза.

Научная новизна исследования - впервые подробно исследуется вопрос о либерально-конституционных тенденциях внешней политики России в рамках ее участия в системе Четверного союза и в сравнении с другими государствами - членами Четверного союза. Впервые предпринята попытка показать и обосновать исключительную роль России в проектах организации европейского сообщества на принципах, далеко опередивших данную эпоху и поэтому оставшейся нереализованной - повсеместное введение конституций, создание системы коллективной безопасности, паритетное сотрудничество государств, преобладание интернационального сознания над эгоистичными национальными интересами.

Практическая значимость исследования. Результаты исследования могут быть использованы при разработке общих и специальных курсов, спецсеминаров и сборников по истории России и дипломатии.

Апробация исследования. Основные положения исследования отражены в пяти авторских публикациях, докладывались на кафедре Отечественной истории нового и новейшего времени.

II.Структура и основное содержание диссертации.

Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы.

Во введении обосновывается актуальность избранной темы, определяются цели и задачи исследования, его хронологические и территориальные рамки, рассматриваются степень изученности проблемы, источниковая база, выявляются научная новизна, теоретическая и практическая значимость диссертации. Дана характеристика политического климата данной эпохи, а так же мировоззренческие особенности, типичные для представителей второго десятилетия 19 века.

В первой главе - «Европейские аспекты внешней политики России в 1816-1818 гг.» - рассматриваются следующие проблемы: российское предложение о всеобщем разоружении, позиция России по отношению к германским государствам и речь Александра I на открытии первого сейма Царства Польского.

В 1816 г. Россия выступила с предложением о всеобщем и пропорциональном сокращении вооруженных сил. Александр I впервые вынес на обсуждение европейских политиков проблему разоружения. Петербургский кабинет полагал, что союзники должны поддержать эту меру, которая очевидно была необходима в связи с завершением войн с Наполеоном и воцарившимся миром. Австрия и Великобритания не поддержали российское предложение, однако потребовали, чтобы Россия начала разоружение в одностороннем порядке, дабы показать союзникам искренность своих намерений. Петербургский кабинет предпринял шаги в этом направлении (был расформирован шестой резервный армейский корпус и отменен на два года рекрутский набор), ожидая ответных действий союзников, которых не последовало. Ни одна из держав, кроме России, не захотела сократить свои вооруженные силы. Российский посол в Лондоне Х. А. Ливен, так комментировал враждебность и недоверие союзников: "Колоссальное могущество России, ее тесные связи почти со всеми кабинетами континента, привычка к славе, приобретенная ее многочисленными армиями, и приписываемая императору склонность к войне, дают... основания испытывать страх и недоверие к ней”[17]. Мирная инициатива России не встретила поддержки. Австрия и Англия не могли начать разоружение по причине своих имперских замыслов и внешнеполитических амбиций. Их одиозное требование о сокращении вооружения Россией в одностороннем порядке естественно принято не было.

В данной главе также были рассмотрены либеральные тенденции русской европейской политики в контексте отношения России к конституционно-монархическим режимам Германии. По глубокому убеждению российского МИДа во всех княжествах, составляющих Германскую конфедерацию, необходимы были демократические преобразования. Петербургский кабинет считал обязательным в Германии переход к конституционной форме правления, введение свободы печати, слова, собраний и д. т. Петербургский кабинет противостоял намерениям Австрии остановить конституционные процессы в Германии. Россия рекомендовала немецким князьям начинать конституционные преобразования согласно ст. XIII Заключительного акта Венского конгресса. Уже в 1816 г. великий герцог Саксен-Веймарский и герцог Саксен-Кобург-Саальфельдский даровали конституции своим подданным. Желание это было продиктовано не обязательно либеральными убеждениями монархов. У некоторых из них превалировало стремление угодить русскому императору, так как в нем видели единственного заступника суверенитета их государств от постоянных посягательств австрийской короны. Другие германские князья, как, например, великий герцог Баденский и король Вюртембергский, склонялись к смене формы правления в пользу конституции, поскольку находились под влиянием Александра и являлись его близкими родственниками. По отношению к студенческим выступлениям в Вартбурге в 1817 г., которые вызвали большой общественный резонанс, Россия заняла позицию активного противодействия планам венского и берлинского кабинетов. Австрия и Пруссия, при конфиденциальной поддержке Великобритании настаивали на вмешательстве во внутренние дела Германского союза с целью упразднения либеральных учреждений, введения строгой цензуры и полицейских мер. Россия единственная из четырех великих держав выступила категорически против вмешательства в дела Германии. Александр I взял под свое покровительство германских сюзеренов и их конституции. Российский МИД настоял на сохранении либеральных учреждений и поддержал конституционные стремления других германских государей. Этот эпизод продемонстрировал конституционные тенденции российской дипломатии, которые пройдут лейтмотивом через весь период до конгресса в Троппау. Благодаря позиции России, мероприятия, направленные на установление политической реакции в Германии в 1817 году не были осуществлены и либеральные тенденции получили дальнейшее развитие. Такая позиция Петербургского кабинета способствовала дальнейшему распространению либерализма и введению октроированных конституций. С 1814 по 1821 год народное представительство ввели у себя Бавария, Баден, Вюртемберг, Гессен-Дармштадт с тремя саксонскими герцогствами Саксен-Веймарским, Саксен-Кобургским и Саксен-Мейнингенским.

Россия, противодействуя реакционным планам Австрии в Германии, объективно способствовала развитию национально-освободительного и конституционного движения.

Ряд историков (в частности, составители собрания документов "Внешняя политика России) считают, что, отказавшись открыто вмешаться в дела Германии, Россия пыталась оказать давление, используя печать. Они ссылаются на сочинение А. С. Стурдзы "Записка о современном положении в Германии". Это неудачное произведение содержало предложения о незамедлительном установлении строгого контроля над университетами и введения цензуры над печатью. Такой взгляд отечественных историков по отношению к позиции России по данной проблеме не совсем правильный. Сочинение Стурдзы действительно имело место и получило большую известность. Но, во-первых, оно появилось гораздо позже описываемых событий (на конгрессе в Аахене, 1818 г.) и в тот период никак не могло повлиять на позицию немецких государей, и, во-вторых, ответственность за его публикацию официальный Петербург на себя не взял. В общем, публикация эта является скорее дипломатическим казусом, нежели политическим событием. История ее появления не совсем ясна. Известно, что на конгрессе в Аахене (1818 г.) во время обсуждения состояния германских государств статс-секретарь российского МИДа И. А. Каподистрия показал записку Стурдзы Александру I. Император посчитал тон записки слишком резким и повелел переписать. Далее, по версии, представленной Александром, Каподистрия сообщил ему о намерении Стурдзы напечатать свое произведении в немногих экземплярах для раздачи союзным делегациям. Александр посчитал, что это будет частная публикация, излагающая точку зрения Стурдзы по вопросам внутреннего положения дел в Германии, напечатанная по личному желанию автора. По другой версии, К. В. Нессельроде вместе с Каподистрией попросили разрешить им напечатать записку Стурдзы. Александр утверждал, что дал разрешение только потому, что не имел времени ее прочитать. Стурдза же заявил, что был лишь исполнителем повелений своих начальников. По третьей версии, этот документ вообще не предназначался для публикации, но был предан гласности членом прусской делегации в Аахене историком Шеллем. Так или иначе, Александр оказался тогда в неловком, даже двусмысленном, положении и перед лицом своих союзников, и по отношению к германским государствам, либеральные учреждения которых он ревностно защищал. Безусловно, доля ответственности за публикацию падает и на императора, и на российский МИД, но, тем не менее, это было сочинение частного характера, не имеющее ничего общего с внешнеполитическим курсом России данного периода.

Речь Александра I 15 (27) марта 1818 г. на открытии первого сейма Царства Польского стала событием знаковым в европейской политике, так как в речи были подробно изложены внешнеполитические планы царя, а также некоторые аспекты внутренней политики России. В историографии получил распространение тезис о демагогическом характере выступления Александра I на открытии первого сейма Царства Польского. Данная диссертация имеет целью показать ошибочность таких суждений касательно внешней политики России в период до конгресса в Троппау вообще, и выступления Александра I 15 (27) марта 1818 г., в частности. Речь Александра I не может быть рассмотрена иначе как в контексте всего внешнеполитического курса, который носил преимущественно либеральный характер. Именно Александр I был вершителем внешней политики России. Министр иностранных дел Великобритании Роберт Каслри не раз комментировал тот факт, что подчиненные императора ограничены в своих возможностях самостоятельно решать и действовать по своему личному усмотрению. Международная политика находилась прямо и непосредственно под личным руководством Александра, все факты говорят, что он осуществлял персональный и скрупулезный контроль над ней. Александр был хорошо осведомлен о работе министерства иностранных дел и сам принимал непосредственное участие в свершении внешней политики петербургского кабинета. Его внешнеполитическим кредо было создание всеобщего союза и октроированные конституции. Колебания внешней политики России лишь отчасти могли быть вызваны степенью влияния того или другого государственного деятеля на государя. Александр был абсолютно уверен в необходимости конституционных реформ в новой Европе. Он настаивал на подписании конституционной Хартии во Франции, он даровал конституцию Царству Польскому и добился принятия прусским королем Фридрихом-Вильгельмом III и германскими князьями обязательств осуществить конституционные преобразования. Типичным примером конституционной политики Александра явилась позиция России по отношению к германским государствам. Та же тенденция будет прослеживаться вплоть до конгресса в Троппау (1820 г.) Поэтому речь Александра является не «минутным отклонением», не демагогией и лицемерием, а выражением его внешнеполитического кредо.

На территории Российской империи к данному моменту уже функционировали конституционные учреждения. Октроированная польская конституция являлась самой либеральной на тот момент в Европе.

В главе второй - «Внешняя политика России в период подготовки и проведения конгресса четырех союзных держав в Аахене (1818 г.)» - предметом исследования является российский проект о создании всеобщего союза европейских государств, а также позиция Австрии и Великобритании по данному аспекту.

Прелиминарные переговоры и дипломатическая переписка накануне конгресса свидетельствуют о предварительной договоренности Англии и Австрии по всем вопросам, касательно конгресса, их обоюдной заинтересованности в сужении состава участников до четырех союзных держав и Франции. Показано стремление России привлечь как можно больше государств для участия в конгрессе и не допустить никаких решений без участия заинтересованных сторон.

Австрия и Великобритания были заинтересованы в сохранении Четверного союза и желали оставить Францию в неравноправном положении; Пруссия в основном поддерживала Австрию и Великобританию; Россия намеревалась способствовать возвращению Франции в систему великих держав и заменить Четверной союз «великим союзом» всех европейских государств, подписавших венские трактаты, на основе конституционной законности. 24 июня (6 июля) 1818 г. на высочайшее усмотрение был представлен доклад " О встрече в Аахене", в котором говорилось, что вопрос о выводе оккупационного корпуса из Франции (согласно ст. V Второго Парижского мирного договора) уже практически решен. Совещанию предстоит сделать выбор между двумя системами: системой Четверного союза, основанной на принципе исключительности, и системой всеобщего союза. Австрия и Англия желали бы, конечно, ограничить круг держав, имеющих право на исключительное руководство общей политикой и решение всех спорных вопросов, четырьмя дворами, подписавшими союзный договор. В докладе отмечалось, что цель лондонского и венского кабинетов - изолировать Россию от Испании, Франции, Германии и всех второстепенных государств, удерживая ее в замкнутой системе Четверного союза. Тесные отношения между Австрией и Англией обусловлены опасением могущества России и ростом ее авторитета на международной арене. Согласно австрийской точке зрения, Четверной союз обязывает Россию следовать линии, намеченной им для ее союзников и всех других держав. С помощью системы Четверного союза Австрия и Англия стремятся реализовать свои внешнеполитические планы - держать Францию и Испанию под опекой, сделать Нидерланды и Португалию зависимыми от Англии, итальянские государства превратить в вассалов Австрии; а также вооружить Германский союз как противовес России и усилить вмешательство в русско-турецкие и русско-персидские отношения. Российский МИД выступает против такой позиции и считает ее вопиющим нарушением всех норм международного права. По убеждению петербургского кабинета Четверной союз не является инструментом для проведения волюнтаристских планов и удовлетворения внешнеполитических амбиций его членов за счет других государств. В докладе говорилось о необходимости искоренения и пресечения консерватизма, обскурантизма и ретроградства, особенно подчеркивалось, что общему спокойствию Европы угрожают не только революционеры, но и сами правительства, стремящиеся поддерживать старую политику; категорически осуждался "произвол в сфере управления".

Доклад получил высочайшее одобрение, и был принят за принципиальную основу программы российской делегации на конгрессе в Аахене.

26 сентября (8 октября) 1818 г. Российские уполномоченные И. А. Каподистрия и К. В. Нессельроде представили конгрессу документ - "Конфиденциальный мемуар русского кабинета", вокруг которого разгорелась полемика, и обсуждение которого заняло большую часть времени работы конгресса в Аахене. Мы восстанавливаем настоящую хронологию обсуждения российского предложения – замечаний и контрпроектов союзных делегаций, поскольку в историографии до сих пор имеет место неверное изложение последовательности событий. В мемуаре предлагалось считать Четверной союз исходным началом всеобщего союза европейских государств. Поскольку Четверной союз имеет силу только в случае войны или революции во Франции, а ситуация там стабилизировалась, то актуальным становится создание всеобщего союза на принципах Священного, но с более определенными обязательствами. Первой в этот союз должна вступить Франция на общих со всеми основаниях. Также было выдвинуто предложение о периодичности конгрессов - в определенном месте и через конкретный промежуток времени - вместо случайных съездов, продиктованных обстоятельствами.

Россия выступила за создание всеобщего союза европейских государств, за паритетное сотрудничество всех держав Европы. Российский проект о создании всеобщего союза был ориентирован на создание системы антиреволюционной, антиэкспансионистской и антиреакционной. Традиционно в подавляющем большинстве исследований, касающихся данной темы, акцент ставился на антиреволюционную направленность. Однако без последующих составляющих, смысл российского проекта искажается радикально и не соответствует действительности. Главное предназначение союза - проводить политику, направленную на ликвидацию причин, порождающих революции - предполагалось постепенное введение октроированных конституций в европейских государствах. Таким образом, сохранение легитимной власти ни в коем случае не являлось conditio sine qua non проекта. Россия намеревалась поставить конституционную проблему во всеевропейском масштабе. Таким образом, в этом документе нашли свое выражение взгляды царя на необходимость конституционализации всей Европы по примеру Польши. Этому препятствовали Австрия, Великобритания и Пруссия. Как только министры иностранных дел Австрии и Великобритании - К. Меттерних и Р. Каслри ознакомились с российским предложением, они поняли, что речь идет о создании новой системы европейского равновесия, системы в которой они не были заинтересованы. И Англия, и Австрия желали бы вершить судьбы Европы, не учитывая мнения других государств. Жесткая полемика вокруг российского предложения продолжалась до 20 октября. Дважды российские уполномоченные представляли новые проекты создания европейского сообщества, в которых по-прежнему преобладала идея паритетного сотрудничества, и акцент делался не на Четверной, а на всеевропейский союз. Но непримиримая оппозиция венского и лондонского кабинетов вынудила Российский МИД отказаться от реализации проекта на конгрессе в Аахене, с тем, чтобы иметь возможность вновь поставить вопрос о всеобщем союзе и всеевропейской конституции в дальнейшем.

Подводя итоги и анализируя решения конгресса в Аахене, мы отмечаем, что главный проект России - создание великого союза всех европейских государств, подписавших парижские соглашения и акты Венского конгресса - был сорван стараниями австрийских и британских представителей. Но сам факт существования этого предложения, острая дипломатическая борьба за этот проект на конгрессе, еще раз доказывает, что внешняя политика России в первые годы Венской системы международных отношений носила преимущественно либеральный характер.

Глава третья – «Внешняя политика России в Европе 1819-1820 гг. (от Карлсбадских декретов до начала совещаний в Троппау)» - посвящена исследованию позиции России по отношению к значительным событиям в Европе. В данной главе рассматриваются 3 аспекта: позиция России по отношению к Карлсбадским постановлениям и конференции германских государей в Вене (1819-1820 гг.); отношение России к правительственному кризису во Франции и революции в Испании (1820 г.); европейская политика России накануне конгресса в Троппау (1820 г.).

В зарубежной и отечественной исторической литературе сложилось мнение, что российское правительство полностью поддержало Карлсбадские декреты и реакционный курс Австрии в Германии 1819-1820 гг. Но документы свидетельствуют о том, что Россия активно препятствовала планам Австрии и Пруссии по упразднению конституций и введению абсолютистских режимов. Несмотря на постоянное давление со стороны Австрии в лице К. Меттерниха и на личные просьбы императора Франца I, Александр I не дал одобрительной оценки Карлсбадским постановлениям и не рекомендовал германским государям. В циркулярной депеше от 22 ноября (4 декабря) 1819 г. российским посланникам в германских государствах сообщалось окончательное решение Александра I не вмешиваться в конституционные процессы западноевропейских стран, в частности Германии[18].

С началом работы конференции германских государей в Вене, когда серьезную оппозицию австрийской политики составили южно-германские конституционно-монархические государства во главе с Вюртембергом, позиция России стала более категоричной. 21 ноября (9декабря) 1819 г. датируется записка министерства иностранных дел России, озаглавленная "Изложение мыслей императора о делах Германии". Этот документ определял всю российскую политику в Западной Европе на конец 1819 г. Александр I резко осудил сепаратные попытки Австрии обособить проблему Германии от "великого союза" и решить ее односторонне, путем "строительства нового политического здания". Такая политика, по мнению императора, ведет к подрыву Венской системы, поскольку эта система одновременно гарантировала введение октроированных конституций. Грубое вмешательство в дела Германии, Карлсбадские декреты и венские постановления непременно приведут к смуте, поскольку подрывается национальный и суверенный престиж сюзеренов, а также уверенность подданных в правомочности их действий. Ни Четверной, ни «великий союз» не могут допустить противопоставления решений Венского конгресса по германскому вопросу односторонним Карлсбадским[19].

Депешей от 22 ноября (4 декабря) 1819 послу в Лондоне Х. А. Ливену было предписано обсудить с лордом Каслри возможность совместных действий по отношению к Венской конференции с целью осудить австрийское давление. Петербургский кабинет считал, что Россия и Великобритания, подписавшие в 1815 г. Заключительный акт Венского конгресса и заинтересованные в его соблюдении, имеют право вмешаться в дела Германского союза, если возникнет угроза нарушения федеральной конституции, которая является составной частью этого акта. Но инициатива России не встретила поддержки в лице своего британского союзника. Официальный ответ британского правительства заключался в следующем: Великобритания одобряет в целом решения, принятые в Карлсбаде и решительно отказывается выступить с каким-либо заявлением по поводу внутреннего положения в Германии. Лондон не считает, что ситуация в Германии дает основания для подобного демарша. Лондонский кабинет не высказывался публично, но в принципе одобрял репрессивные меры, предложенные Меттернихом. Задача Великобритании состояла в том, чтобы помешать России защитить право сюзеренов октроировать конституции.

Но, несмотря на солидарность берлинского, венского, лондонского кабинетов, на пассивную позицию кабинета Тюильри, Россия продолжала предпринимать все новые демарши, чтобы сохранить конституционные институты в Германии. Вюртембергский король и германские монархи, которые его поддерживали, чувствуя покровительство российского императора, упорно отстаивали свою позицию на совещаниях в Вене. В марте 1820 г. король Вюртемберга стал требовать, чтобы мероприятия, являвшиеся дополнением к акту Венского конгресса, были представлены на рассмотрение и утверждение всей Европы. Такое предложение могло найти поддержку в лице императора Александра, поскольку Петербург уже говорил о необходимости обсуждения германской проблемы на конгрессе пентархии с участием немецких государей. В этом случае Австрия и Пруссия остались бы в меньшинстве, так как ни Великобритания, ни Франция не стали бы открыто поддерживать мероприятия, направленные на установление реакции. Британский кабинет, опасаясь конфликта между Россией и Австрией, побудил последнюю пойти на серьезные уступки. Венская конференция закончилась 15 мая 1820 г. принятием Акта, который 8 июня 1820 г. получил название Заключительного акта и в принципе, являлся пересказом акта 1815 г. Таким образом, Россия в 1819-1820 гг., как и в 1817 г., единственная протестовала против применения реакционной политики Австрии в Германии. Другие державы пентархии либо полностью отстранились от проблемы Германии (Франция), либо полностью поддержали репрессивные мероприятия, санкционированные Меттернихом, открыто (Пруссия) или завуалировано (Великобритания). Благодаря позиции России, венскому кабинету не удалось реализовать свои планы в полном объеме. Самое главное - конституции - были сохранены, и сохранено право сюзеренов их даровать.

В данной главе освещается также реакция петербургского кабинета на известие об убийстве герцога Беррийского во Франции, которая была неожиданно спокойной. Официальный Петербург ограничился выражением соболезнований. Ожидания венского и берлинского кабинетов, что это событие вызовет ухудшение франко-русских отношений, и повернет внешнеполитический курс России в сторону реакции не оправдались. Статс-секретарь МИДа И. А. Каподистрия в беседе с французским послом подчеркнул, что "сие трагическое событие никак не меняет ни наших отношений, ни расположения императора к Франции"[20]. Что касается революции в Испании, то в петербургском кабинете известие о присяге испанского короля на верность конституции (9 марта 1820г.) было встречено позитивно. В меморандуме от 18 (30) апреля 1820 г. выражалось глубокое удовлетворение этим обстоятельством. Там же говорилось о том, что Россия еще с 1812 г. одобрила испанскую конституцию, "в которой воплотилась мудрость создавшего ее народа". Одновременно в меморандуме выражалось сожаление по поводу того, что этот результат был достигнут революционным путем, а не пожалован монархом[21]. Российское правительство так же согласилось, принимая во внимание тяжелое экономическое положение Испании, отсрочить выплату долга императорской казне за передачу российских кораблей[22].

Внешнеполитический курс России данного периода не меняет своей направленности и по-прежнему ориентирован на введение и защиту конституций (Франция, Германия, Испания). Во имя конституционной идеи российское правительство даже допустило революционные методы, естественно, с условием, что власть сюзерена будет ограничена, но не отменена вовсе. "Я должен одобрить у других, - писал Александр в инструкции российским дипломатам, - то, что я счел необходимым ввести у себя... Вы приведете в пример национальную организацию, данную великому княжеству Финляндскому, Бессарабии и Царству Польскому... как неоспоримое доказательство возможности объединить желаемый веком образ правления с принципами порядка и дисциплины..."[23].

Рассматривая политику России в Европе в период с июля 1820 г. до начала конгресса в Троппау (1820 г.) надо отметить, что в историографии сложилось ошибочное мнение о том, что петербургский кабинет выступал за проведение конгресса с целью подавить революцию в Неаполе и обосновать право вмешательства, чтобы впоследствии иметь карт бланш на проведение контрреволюционной интервенции. Документы, касающиеся переговоров накануне конгресса в Троппау, свидетельствуют о том, что Россия противостояла планам венского и лондонского кабинетов сделать вопрос о революции в Королевстве Обеих Сицилий чисто австрийским и не дала согласие на немедленное вторжение австрийский войск в Неаполь. Россия настаивала на созыве конгресса всех союзных государств и до последнего момента рассчитывала урегулировать ситуацию мирным путем. Даже, если конгрессом будет признана необходимость вооруженной интервенции, программа российской делегации предполагала употребить в первую очередь моральное воздействие на бунтовщиков, непременным условием Петербурга являлось введение конституции в Неаполе. Также на конгрессе в Троппау петербургский кабинет намеревался вновь поднять вопрос о создании всеобщего союза европейских государств с обязательным принятием конституции.

Петербургский кабинет рассчитывал на помощь в лице Англии и Франции, которые выступили бы в качестве посредников между великими державами и революционным Неаполем: «Посредничество задело бы в меньшей степени национальную гордость народов, нуждающихся в восстановлении порядка»[24]. Но Англия заняла позицию «блестящей изоляции» и отказалась участвовать в конгрессе. Лорд Каслри заявил, что не будет препятствовать Австрии проводить политику, которую она сочтет нужной. Стараниями венского и лондонского кабинетов план французского посредничества был сорван. Также Сент-Джеймский двор убедил кабинет Тюильри не участвовать в конгрессе. Перед самым началом совещаний в Троппау 8 (20) октября 1820 г. посланник в Вене Ю. В. Головкин дал подробную характеристику предварительным переговорам в документе, озаглавленном "Дополнительные соображения к официальным сообщениям": "Как только … австрийский кабинет понял, ...что итальянские дела, которые он хотел превратить в чисто австрийский вопрос, станут в связи с совещанием вопросом европейским… у него возникло стремление изолировать российский кабинет от всех единомышленников. …Кабинет Тюильри отступил от своего первоначального предложения, и его посол выезжает в Троппау не как лицо, облеченное полномочиями своего правительства, а лишь в качестве дипломата, аккредитованного при венском дворе». Головкин убежден, что на Францию повлияла Англия, и что последняя действовала в сговоре с Австрией. «...Путем простого сопоставления некоторых дат легко убедиться, что еще до того, как Лондон заявил о своей отрицательной позиции, в Вене уже комментировали этот вопрос с целью заранее оправдать такую позицию. Не требуется большой проницательности, чтобы без особого труда заметить, что вся эта политическая кампания была лишь сговором с распределенными ролями"[25].

Конгресс пяти великих держав не состоялся, два конституционных государства не приняли в нем участия. Англии было выгодно подавление неаполитанской революции австрийскими силами. Великобритания поддерживала Австрию, но не могла открыто санкционировать вооруженное вмешательство. Франция последовала в фарватере политики лондонского кабинета, и Россия лишилась союзника в лице кабинета Тюильри. России вновь не удалось поставить идею конституции и всеобщего союза в европейском масштабе, несмотря на то, что такие планы у петербургского кабинета были. Ни Пруссия, ни Австрия не считали возможным обсуждать российский проект в принципе.

В заключении сделано резюме всей диссертации, подведены итоги исследования, обобщены его результаты и сформулированы выводы, вытекающие из его содержания. Внешняя политика России в Европе периода 1816-1820 гг. носила преимущественно либеральный характер. Безусловно, речь идет об относительно либеральном курсе России, применительно к данному периоду и в сравнении с остальными великими державами-участницами договора о Четверном союзе - Австрией, Великобританией, Пруссией, Францией.

Лейтмотивом через весь период проходит идея всеобщего союза европейских государств. Существенную роль Александр I отводил идее объединенной Европы. Александр I в своем проекте европейского сообщества учитывал национальные особенности и признавал право народов на их самоопределение. В этом аспекте ему приходилось преодолевать сопротивление Англии и Австрии, которые всегда действовали сообща против России. Международное сообщество, по мнению Александра I, должно быть основано на равновесии, которое возможно только при соблюдении интересов всех государств. Российский проект создания европейского союза, в основу которого были положены принципы христианской морали, должен был исключить возможность возникновения войн и революций в Европе. Союзники практически подвергли остракизму российское предложение о всеобщем и пропорциональном сокращении вооруженных сил, которое явилось первым заявлением подобного рода в истории. Проект о создании всеобщего союза европейских государств был также сорван из-за нежелания допустить все европейские государства к участию в решении актуальных вопросов континента, а также из-за страха конституционализации Европы, как это предлагалось в российском проекте. Идеей октроированных европейских конституций проникнута вся континентальная политика России данного периода. Российский МИД был убежден, что причина всех революционных потрясений не в народе, а в правительствах, которые не выполнили свои конституционные обещания или выполнили их в не полном объеме. Чтобы уничтожить революции необходимо реформировать правительства так, чтобы во всех государствах Европы действовали конституции. Это было основное внешнеполитическое кредо России. Временной промежуток, взятый для рассмотрения в данной диссертации 1816 -1820 гг. доказывает это со всей очевидностью. Именно сохранению и развитию конституционных тенденций была посвящена значительная часть европейской внешней политики России периода формирования Венской системы международных отношений.

Содержание диссертации отражено в следующих работах автора:

1. Егорова О. В. "Вартбургский праздник" и позиция России/О. В. Егорова// Российская цивилизация: история и современность: Межвузовский сборник научных статей/ Воронеж: Изд-во "Истоки". - 1998. - Вып. 1.- С.75-81.

2. Егорова О. В. Некоторые аспекты англо-русских отношений накануне конгресса в Троппау (1820 г.)/О. В. Егорова// Российская цивилизация: история и современность: Межвузовский сборник научных статей/ Воронеж: Издательско-полиграфическая фирма Воронеж.- 1999. - Вып. 4. - С. 184-190.

3. Гончарова (Егорова) О. В. Российский проект о создании всеобщего союза европейских государств на конгрессе в Аахене (1818 г.)/О. В. Гончарова// Российская цивилизация: история и современность: Межвузовский сборник научных трудов/Воронеж: Воронежский государственный педагогический университет. - 2002. - Вып. 14. - С.57-69.

4. Гончарова (Егорова) О. В. Александр I и идея Священного союза в произведениях русских философов (Н. Я. Данилевского, Г. В. Флоровского, Д. Л. Андреева)/О. В. Гончарова// Российская цивилизация: история и современность: Межвузовский сборник научных трудов/Воронеж: Воронежский государственный педагогический университет. - 2002. - Вып. 15. - С. 101-106.

5. Гончарова (Егорова) О. В. Европейские аспекты внешней политики России периода формирования Венской системы международных отношений/О. В. Гончарова//Россия и Запад в XVII-XX вв.: история, взаимоотношения, интеграция: Тезисы докладов Международной научной конференции 21-23 апреля 2003 г./Рязань: Рязанский государственный педагогический университет им. С. А. Есенина. – 2003. – С. 83-84.

[1] Шильдер Н. К. Император Александр I, т. IV, с.118, Соловьев С. М

[2] Достян И. С. Основные этапы и особенности политики России на Балканах, с. 24; Фадеев А. В. Россия и восточный кризис 20-х годов XIX века; Виноградова В. Н. Британский лев на Босфоре, с. 3, 13;Нарочницкий А. Л. Греческое национально-освободительное движение и Россия, 115-131

[3] Сироткин В. Г. Послереволюционная Франция и создание "венской системы" международных отношений в Европе, с. 3-16.; Рыбаченок И. С. Русско-французский союз: сто лет изучения, с. 128-151.

[4] Додолев М. А. Россия и Испания. 1808 -1823 гг. (Война и революция в Испании и русско-испанские отношения), Нарочницкий А. Л. Испания 1808-1823 годов глазами российских дипломатов, с. 41-53.

[5] Слезкин Л. Ю. Россия и война за независимость в испанской Америке, с. 212.

[6] Болховитинов Н. Н. Русско-американские отношения, 1815-1823 гг.; смотрите так же Комиссаров Б. Н. Петербург - Рио-де-Жанейро: становление отношений.

[7] Шапкина А. Н. Русско-английские отношения в первые годы "венской системы" (до Аахенского конгресса 1818 г.) в оценке российских дипломатов, с. 61-77; Стецкевич М. С. О позиции Великобритании по отношению к войне за независимость в Испанской Америке, с. 11-112.; Стецкевич М. С. Основные идеи внешней политики Каслри, с. 84-90.

[8] ."История внешней политики России. Первая половина XIX века. От войн России против Наполеона до Парижского мира 1856 г.", с. 129-135.

[9] Орлик О. В. "Россия в международных отношениях 1815-1829 гг. (От Венского конгресса до Адрианопольского мира), с. 39.

[10] Temperley H. W., Penson L. Faundation of British Foreign Policy..., p. 61.

[11] Webster Ch. K. The Foreign Policy of Castlereagh. 1815-1822, p. 89-97.

[12] Дебидур А. Дипломатическая история Европы, т. I, с. 26, с. 35.

[13] Kissinger H. A. A World Restored. Metternich, Castlereagh, and the Problems of Peace. 1812-1822. с.138.

[14]Pirenne H. La Sainte-Alliance. Organisation europeenne de la paix mondiale, Vol. II, р. 92.

[15] .Bourquin M. Histoire de la Sainte-Alliance, p. 183.

[16] Кучеренко Г. С. Документы о внешней политике XIX и начала XX века, с. 165.

[17] ВПР, т. IX, с. 66.

[18] АВПРИ, ф. Канц., д. 11840, л. 52; д. 756, лл. 561-562.

[19] ВПР. Т. XI, с. 153-162.

[20] Николай Михайлович, вел. кн. Александр I, т. II, с. 304.

[21] Слезкин Л. Ю. Россия и война за независимость в Испанской Америке, с. 212.

[22] ВПР, т. XI, с. 424-425.

[23] Русская старина, 1871, т. 4, с. 81-90.

[24] ВПР, т. XI, с. 527-532.

[25] ВПР, т. X1, с. 552-554.

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.humanities.edu.ru/