Диплом Феномен праздника в условиях советского и постсоветского индустриального города на примере г.Но
Работа добавлена на сайт bukvasha.net: 2015-10-24Поможем написать учебную работу
Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
от 25%
Подписываем
договор
Федеральное агентство по образованию и науке Российской Федерации
Государственное образовательное учреждение
Высшего профессионального образования
Новокузнецкий филиал-институт
Кемеровского государственного университета
Гуманитарный факультет
Кафедра философии
Утверждаю
зав. кафедрой философии
канд. филос. наук, доцент
«___» ___________ 200_ г.
______________Н.А. Иванова
ДИПЛОМНАЯ РАБОТА
по специальности «Социология», 040201.65
ФЕНОМЕН ПРАЗДНИКА В УСЛОВИЯХ СОВЕТСКОГО И ПОСТСОВЕТСКОГО ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА (НА ПРИМЕРЕ г. НОВОКУЗНЕЦКА)
Выполнена
студенткой
5 курса, гр. С-04
гуманитарного факультета
Жигаловой Ириной Сергеевной
Дипломная работа Научный руководитель
Защищена с оценкой канд.филос.наук, доцент
«______________» кафедры философии
«____» ________200_г. Иванова Наталья Александровна
__________________
Новокузнецк 2009
СОДЕРЖАНИЕ
Введение 3
Глава I. Теоретические основы исследования феномена праздника 5
1.1. Основные теории и концепции изучения праздника 5
1.2. Специфика праздника в условиях советской и постсоветской России 23
1.3. Особенности индустриального города в советских и
постсоветских условиях (на примере г. Новокузнецка) 35
Глава II. Анализ феномена праздника в условиях советского и
постсоветского города (на примере г.Новокузнецка) 43
2.1. Обоснование метода и выборки исследования 43
2.2. Анализ феномена праздника в условиях советского и
постсоветского индустриального города 49
2.2.1. Контент-анализ прессы 49
2.2.2. Качественный анализ прессы 61
Заключение 80
Список литературы 86
ВВЕДЕНИЕ
Праздник во все времена у всех народов был особым событием, выделяющимся из череды будней, имеющим особое значение. На протяжении истории человечества праздничная культура выработала множество правил и ритуалов, мифов, сохраняла память о значимых датах, событиях, отмечаемых в разных странах, городах, семьях, трудовых сообществах. Несмотря на многокрасочность и разнообразие культурно-исторических форм празднования, выработанных многовековым опытом всех народов мира, праздник всегда оставался универсальной формой эмоционального, символического, ценностного и мировоззренческого выражения установок коллективного и индивидуального субъектов. Праздник как важнейшая составляющая социальной истории и современности, неотъемлемый элемент социокультурной системы, служит залогом социальной гармонии и интеграции, одновременно обладая потенциалом нестабильности и беспорядка, и потому часто выступает инструментом идеологического управления. В динамично изменяющейся современной социокультурной ситуации в ценностном бытии праздника происходят трансформации: празднества не всегда согласуются со смыслообразующими ценностями, их взаимоотношения приобретают противоречивый характер, феномен праздника сводится к явлению сугубо развлекательной сферы ускоренно трансформирующегося бытия. Не смотря на это, праздник пронизывает социальную биографию каждого человека и, изменяясь в ходе истории, выступает явлением многоплановым, представляя интерес для социологического осмысления феномена праздника в системе культуры.
Проблема. Функциональная и идеологическая модификация советского и постсоветского праздника.
Объект. Праздник как социокультурный феномен
Предмет. Феномен праздника в условиях советского и постсоветского индустриального города.
Цель. Изучение динамики функциональных и идеологических изменений праздничности советской и постсоветской действительности.
Достижение цели предполагает решение следующих исследовательских задач:
· проанализировать основные теории и концепции изучения праздника;
· описать специфику праздника в условиях советской и постсоветской России;
· рассмотреть особенности индустриального города в советских и постсоветских условиях (на примере г. Новокузнецка);
· описать метод и выборку исследования;
· проанализировать феномен праздника в условиях советского и постсоветского индустриального города.
Метод. Количественный и качественный контент-анализ прессы.
Основная гипотеза. Праздники, как и любая сфера общественной жизни, трансформируются под воздействием изменений социальной реальности, что выражается в модификации их функциональной и идеологической специфики.
Глава
I
. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИССЛЕДОВАНИЯ ФЕНОМЕНА ПРАЗДНИКА
1.1. Основные теории и концепции изучения праздника
Понятие «праздник» встречается в самых разных текстах, относящимся к социальным и гуманитарным наукам. Уже у древних авторов могут быть вычленены описания празднеств, как религиозных, так светских и домашних, которые служат основанием для социально-гуманитарной реконструкции и рефлексии феномена праздника. Это понятие подробно разработано как в зарубежной, так и в современной отечественной этнографии, культурологии.
В современной социальной теории изучение праздника происходит в диалоге между последователями структурализма и его критиками. В традиции Ж.-Ж. Руссо, Э. Дюркгейма, К. Маркса, З. Фрейда, М. Мосса развивается линия К. Леви-Стросса, одного из основателей структурализма. Здесь подчеркивается объяснительная роль архаики для понимания современности, в том числе и для осмысления современного праздника. Другая линия, альтернативная Леви-Строссу, обвиняет его в руссоизме. Здесь в методологическом плане существенна фигура Ж. Делеза, подвергнувшего критике структурализм как «бинаризм».[1]
В России начало систематизации праздников было положено в 30-е годы XIX века фольклористами И.М. Снегирёвым, И.П. Сахаровым, А.А. Терещенко, представителями мифологического направления – А.Н. Афанасьевым, Ф.И. Буслаевым, А.А. Потебней, и последователями существовавшего в фольклористике направления «Школы заимствования» – А.И. Веселовским, Е.В. Аничковым, и др. В трудах этих учёных праздник получил осмысление как духовный элемент жизни русской деревни, ими был предпринят опыт периодизации, определены подходы к описанию аграрного праздничного календаря.
В трудах Н.А. Хренова осмыслены обряды, ритуалы и праздники, изучена их специфика на различных этапах развития человека и общества, выявлены общие и специфические черты разнообразных праздников, осуществлён анализ функциональной природы празднеств в тоталитарных и демократических общественных системах.
Антрополог Л.А. Абрамян рассматривает праздник как выход из рутины повседневности в пространство высоких смыслов, как единение с другими людьми, независимо от социальной принадлежности.[2]
Феномен праздника неоднократно привлекал внимание историков культуры, этнографов, культурантропологов и философов культуры. Однако каждого исследователя этот объект интересовал в определенном аспекте. Поэтому предмет анализа, сущностные характеристики, классификации и дефиниции праздника нередко оказывались различными.[3] Да и в обыденном словоупотреблении праздник фигурирует в разных значениях. В религиозном обиходе – это день (или несколько дней подряд), посвященный памяти какого-нибудь религиозного (исторического или легендарного) события или так называемого святого (церковного) праздника. Под праздником также понимают день торжества в память какого-нибудь выдающегося исторического, гражданского события, отмечаемый публичными собраниями, парадами, демонстрациями; официально установленный общий день отдыха по таким дням, противоположный будням; веселье, бал, устраиваемый кем-нибудь; день массовых игр, развлечений; счастливый, радостный день, ознаменованный каким-нибудь важным, принятым событием, удачей и т. п.; переносное – испытываемое от чего-нибудь наслаждение, источник наслаждения.[4]
Этимологическая сущность праздника в значительной степени объясняет его смыслы. В этом плане он не раз становился объектом научного филологического изучения. Само слово «праздник» заимствовано из церковно-славянского и восходит к древнерусскому «порожьнь», что означает – порожний, то есть свободный, незанятый, иными словами праздный.
У В.И. Даля этимологический ряд выглядит следующим образом: «праздный, о месте, просторе, незанятый, пустопорожний; праздновать, быть праздным, или не делать, не работать». Сам праздник В.И. Даль трактует как «день, посвященный отдыху, не деловой, не работный, противоположное буден; день, празднуемый по уставу церкви или же по случаю, относящемуся до местности, до лица». Однако в протославянском слоговом письме слово праздник расшифровывается как слагаемые взаимосвязанных смыслов и представляет собой П-Ра-З-Д-Ни-К (песня Богу-солнцу «Ра» звенит (доходит) до ничейной (любой) души). То есть, в данном случае праздник есть прославление Солнца-Бога Ра, совершаемое звучно и очевидно. Коллективно с высоким эмоциональным настроем, что позволяет донести его чувства и смыслы до всякой души (человека).[5]
М. Бахтин дает определение понятию «праздник» как очень важной первичной форме человеческой культуры. Ее нельзя вывести и объяснить из практических условий и целей общественного труда или еще более вульгарная форма объяснения – из биологической (физиологической) потребности в периодическом отдыхе. Празднество всегда имело существенное и глубокое смысловое миросозерцательное содержание. Никакое «упражнение» в организации и усовершенствовании общественного процесса, никакая «игра в труд» и никакой отдых или передышка в труде сами по себе никогда не могут стать праздничными, к ним должно присоединиться что-то из иной сферы бытия, из сферы духовно-идеологической. Они должны получить санкцию не из мира средств и необходимых условий, а из мира высших целей человеческого существования, т. е. из мира идеалов.[6] Определяя праздник как «первичную форму культуры», М. Бахтин указывает на очень важное обстоятельство, что данное понятие нельзя вывести, а, следовательно, и объяснить до конца, исходя из практических условий и целей. Это положение и явилось с методологической точки зрения принципиальным для теории праздника.
Особой популярностью в отечественной науке пользуется игровая концепция праздника, изложенная Й. Хейзингой в книге «Человек играющий» (1938), в которой праздник рассматривается в связи с игрой. [7]
В рамках этой концепции происходит обоснование (с авторской точки зрения) элементов, присущих другим праздничным концепциям. Так Й. Хейзинга рассматривает в своей работе архаический культ, о котором, в данном ключе говорили и другие ученые: «в ходе священных празднеств, возвращающихся с каждым из времен года, люди сообща отмечают великие события в жизни природы, устраивая посвященные им представления. Они воспроизводят смену времен года, изображая восход и заход созвездий, рост и созревание плодов, рождение, жизнь и смерть людей и животных. По выражению Л. Фробениуса, человечество разыгрывает порядок вещей в природе в той мере, в какой оно его постигает.[8] Однако Й. Хейзинга объясняет праздничный культ с игровой точки зрения, подчеркивая, что в игре и через игру (человечество) воплощает представленные события и помогает тем самым поддержанию мирового порядка.[9]
Игровой способ проживания праздничной действительности в силу органической связи игры и праздника (праздник разыгрывается) наиболее адекватно отражает структуру праздничной действительности и соответствующий ей тип общения. Игра выступает как средство разыгрывания и реализации замысла праздника; игровой элемент может преобладать в праздничной жизни, чуть присутствовать, либо в ней совсем растворяться (так во всех вариантах празднуется масленица).[10]
В публикациях о природе праздников прослеживаются четыре основные концепции: 1) религиозно-обрядовая; 2) трудовая; 3) рекреативная; 4) миросозерцательная (философско-культурная).
Религиозно-обрядовая концепция природы праздника представляет собой совокупность взглядов и суждений, согласно которым календарь, содержание и форма праздника происходят из религиозной жизни людей, ее обрядового оформления. При рассмотрении религиозной концепции праздника встает вопрос о претензии современных религий на роль «родителей» праздника. Неосновательность такой претензии очевидна. Во-первых, праздник гораздо старше современных религий. Во-вторых, сама философия и сущность мировых религий противоположна празднику. Обе ветви христианства и ислам утверждают воздержание, смирение, аскетизм, подавление плотских желаний, отрицают веселье, радости «плотской» жизни. Наиболее рьяные ортодоксы религии боролись с народными праздниками. Третье обстоятельство, не позволяющее признать приоритет современной церкви в природе праздника, то, что свои праздники церковь стала приспосабливать к традиционному народному праздничному календарю. В идеологически размытом народном сознании происходит противоестественное смешение христианского и языческого начал, а природа человека не позволяет ограничиваться только возвышенным и благочестивым, она требует эмоционального выхода в песнях, плясках, карнавальности.[11]
Наиболее распространенной среди этнографов (В.И. Чичеров) является трудовая концепция праздника, где праздник и связанные с ним обряды объясняются сельскохозяйственным календарем, трудовыми заботами человека. То, что ритм многих праздников совпадает с ритмом трудовой деятельности уловить несложно. Труд и его результаты жизненно важная сторона человеческого бытия, она не могла не наложить отпечаток на социальное развитие и не стать мощным пластом миропонимания, сознания, психики, всей духовной жизни.[12]
На первый взгляд, занимающая противоположную сторону, но тесно привязанная к трудовой концепции выступает рекреативная концепция, объясняющая происхождение, календарь и содержание праздников на чередование ритмов труда и отдыха, как ответ на потребность в отдыхе. Для праздничной ситуации есть хорошая питательная среда: ослабление бремени забот и известная мера изобилия скорее порождают иллюзию благополучной, беспечной и сытой жизни, которая черпалась из мира идеалов. А это уже нечто противоположное трудовой концепции праздника, где забота и тревога земледельца являются преобладающими. Но с позиций рекреативной концепции трудно объяснить то обстоятельство, что поздняя осень на Руси не богата праздниками, что самый регулярный праздник (Масленица) отмечается на излете зимы, когда у бедной части населения запасы кончаются или их уже нет. И все же, как пишет В. Миллер, «даже самые бедные, отложив на «потом» тяжелые раздумья о куске хлеба, изо всех сил стараются выложиться, но обеспечить обильную еду и пиршество». При отсутствии материальных условий для праздника люди творили себе праздник даже за счет осложнения и утяжеления будней жизни.[13]
С точки зрения миросозерцательной, философско-культурной концепции праздник рассматривается как противоположная будням идеальная жизнь. Можно предположить, что личных праздников в самые древние времена не было. Праздновалось событие важное для всей общины, группы. Праздник был реализацией или ступенью к реализации надежд, идеалов. В эту праздничную жизнь из будней бралось самое привлекательное, лучшие фрагменты жизни реальной, что, собственно, отражало дискретность, фрагментарность обыденного сознания. Однако эти привлекательные, яркие фрагменты обыденной жизни в праздничном контексте, сохраняя будничную форму, обретали иной смысл, их функции трансформировались.[14] Сторонником данной концепции является М. Бахтин. Он говорит о том, что признаками настоящего праздника являются элементы духовно-идеологической сферы и высшие цели человеческого существования – мир идеалов. Воплощением такого идеального мира по М. Бахтину и был карнавал, поскольку люди на время праздника вступали «в утопическое царство всеобщности, свободы, равенства и изобилия».[15]
Размеренной безмятежной жизни, заполненной повседневными трудами, с ее системой запретов и всевозможными предостережениями, где максима quieta non movere (не тронь того, что покоится) поддерживает порядок мира, противостоит кипение праздника. Гигантские сборища в высшей степени благоприятствуют возникновению и распространению возбуждения, которое проявляется в криках и жестах и побуждает людей бесконтрольно подчиняться самым безотчетным импульсам. И раньше, и сегодня для праздника характерны танцы, пение, возбуждение, застолье с едой и выпивкой. Празднику надо отдаваться до конца, до полного изнеможения. Таков закон праздника.
Неотъемлемой частью праздника является праздничная одежда, которая предполагала не только подготовку специальной красивых нарядов, но и маскарадные костюмы, одежды ряженых, которые позволяли до неузнаваемости изменить облик, спрятаться за новой личиной. Вследствие этого приобреталась особая свобода действий, которая приводила к казусам, шуткам, преступлениям и др. Это меняло и этические мерки, часто допускалось озорство, напористость, развязность, что также свидетельствует о «выходе» за рамки обычных норм поведения. Праздничная одежда предполагала все то, что противоречит норме, выходит за пределы обыденности.
В отечественной этнографической науке концепция ряженья предстает в разных аспектах: как символ обновления природы (Н. П. Степанов), как отражение культа предков (С. Г. Кагаров, Ф. О. Путинцев, А. Н . Соболев, Б. М. Соколов), как имитация прихода нечистой силы (А. Н. Афанасьев, И. Е. Забелин, И. М. Снегирев), как воплощение мифологических представлений (Л. М. Ивлева), как маскарад, радость перевоплощения в другое лицо (В. Я. Пропп). Однако во всех случаях мир, представляемый ряжеными ориентирован не на действительность, а на противопоставление ей.[16]
Таким образом, и маска, и ряженье символизировали «выход» человека за пределы своей обычной сущности и были признаком восхождения в особый мир – мир праздника, который был противопоставлен реальному бытию.
При рассмотрении понятия «повседневность» и «праздник» выявляется взаимообусловленность этих феноменов. Событийная основа праздника, особенно трудового, как концентрированного выражения духовно-материальной жизни, формируется в повседневной действительности. Праздник представляет собой сопредельное состояние между реальной жизнью и сакральной сферой, освященное переломным событием. Структурирование временного пространства, жизнь «от события к событию» является одним из фундаментальных признаков праздника. Вместе с тем праздник, не сопряженный с созидательным отношением к происходящему сам в этом случае не воспринимается как праздник, а, наоборот, становясь обычной передышкой в трудовом процессе, утрачивает культуротворческую миссию и включается во «временной контекст повседневности».[17]
Таким образом, праздник создает чередование в общественной и культурной жизни двух фаз: повседневной, в которой поддерживаются обыденные жизнеобеспечивающие функции, и праздничной, когда группа или общество в целом воплощает в праздничном действии некоторые особые, высшие ценности. Было бы неверно противопоставлять одну фазу другой и связывать первую только с хозяйственной стороной, а вторую с собственно культурной.[18]
Всякий праздник, так или иначе, соотнесен со временем и, более того, участвует в конституировании самого феномена времени. Праздник играет важную роль и в конституировании совместного пространства, поскольку пространство культуры, как и ее время, не дано, а создается усилиями особого рода. Для праздника важно создать эффект того, что между сакральным событием и настоящим присутствием в культуре нет временного разрыва. Здесь и сейчас происходит то, что имело место там и тогда, и время для нас теряет смысл, потому что смысл – в том идеале, в том вечном миге, в том моменте бытия красоты, который имел место когда-то и остается поныне для нас весьма значимым.
Время в празднике нелинейно и обратимо, поэтому тяготеет по своим характеристикам к вечности как обители идеалов. Годовой цикл праздников в культуре любой эпохи – это ритмичное воспроизводство вечности во времени истории.[19] Хронотоп праздника, являющийся отражением реального пространства, поставленного в связь со временем, включает в себя объединение трех обязательных элементов: реального отрезка времени в прошлом, в котором состоялось празднуемое событие, территории, на которой это событие произошло и восстановление в празднике пространственно-временного континуума, воссоздающего эмоциональный отклик на событие в сегодняшнем дне. Праздник, развиваясь во времени, всегда имеет чёткие пространственные контуры и привязан к определённой местности, а человек (общность людей), как субъект праздничного действия, выступает центром созданного им пространства.[20]
Таким образом, праздники несут в себе определенную концепцию пространства и времени, расставляя смысловые акценты в ритмическом чередовании будней, знаменуя прекращение одних циклов жизнедеятельности и начало других.
Праздник как многомерный феномен культуры тесно переплетен в своем становлении и развитии с такими культурными формами как ритуал и миф. Понятие «ритуала» является родовым для понятия «праздник». Одной из важнейших проблем исследования ритуала была проблема его определения. Большинство исследователей (Дж. Харрисон, Б. Малиновский, Э. Дюркгейм и т.д.) рассматривали ритуал как категорию поведения, религиозного по характеру и преследующего религиозные цели.
В функционализме ритуал рассматривается как поведение, обращенное к священным объектам, и по существу как символическое выражение социальных отношений. Э.Дюркгейм называет ритуалами формы поведения, посредством которых официальные ценности находят образцовое и обязательное выражение. Социальной функцией ритуала Э.Дюркгейм считал «укрепление коллективных чувств и поддержание социальной солидарности».
В то время как большинство исследователей относят ритуал исключительно к сфере магико-религиозного поведения, в рамках интерпретативной модели ритуалы рассматриваются как особый аспект любого поведения, включая ритуалы, связанные с разрывом в повседневности, к которым мы относим праздничные ритуалы.[21]
Ритуал – это, прежде всего, повтор, повторение того, что должно быть. За счет повторяемости, цикличности, неизменности, неизбежности ритуала все утверждаемые им смыслы приобретают онтологическую значимость, универсальность, фундаментальность. Именно коллективный опыт, преемственность и традиция позволяют повторять ритуалы из года в год, из века в век, передавать миф из поколения в поколение.[22]
В ритуале человек является скорее посредником, медиатором между мирами, медиумом, выполняющим волю высших сил. Не случайно ядром всех ритуалов является жертвоприношение: возлияние на землю вина, сжигание жертвы. То, что праздник призван укреплять и возобновлять социальный порядок, известно. Однако новый порядок обязан не празднику, а его смысловому центру – жертвоприношению.[23]
Главным жертвоприношением является самопожертвование.[24] Праздник всегда предполагает особые праздничные напитки, как правило, непосредственно химическим путем изменяющие сознание человека. Трагическая радость вина подстегивается акцентированием его «опасности для здоровья». Вкушая вино в празднике, человек инсценирует как бы жертву своей собственной жизнью ради тех подлинных трансцендентных ценностей, которые принципиально «важнее, чем выжить».[25]
Стоит отметить, что инобытием жертвоприношения, по мнению многих авторов, в своей сакральной сути является праздничная трапеза. Она семантически связана со вступлением в диалог с «высшими силами», потому как концентрирует внимание сотрапезников на праздничном событии, усиливает его эмоциональное переживание, что отражено в застольных текстах: тостах, пожеланиях, величаниях.
К праздничным ритуальным практикам в современном мире можно отнести ритуалы дарения подарков, которые в архаических обществах принимали форму такого феномена, как потлач, который описывают в своих работах и Й. Хейзинга («Homo Ludens», 1938) и М. Мосс («Очерк о даре», 1925).
В современной праздничной культуре акт дарения и феномен подарка остаются непременными атрибутами праздника. В некоторых случаях традиционная форма дарения, смысл которой состоит в том, чтобы делиться, обмениваться надындивидуальной родовой сущностью, приобщаясь тем самым к коллективному культурному порядку, претерпевает определенные изменения. Одаривание было и есть одним основных действий в период праздника. Но в современном мире смысл акта дарения претерпевает некоторую трансформацию.[26] Праздник и подарок – это феномены, имеющие двойственную сущность. С одной стороны, они предполагают объективную основу, а с другой – ее переживание.[27] В случае праздника надындивидуальной основой являются например установленные государством «красные дни календаря», которые могут и не вызывать у индивида праздничных чувств и настроений, а восприниматься только, как дополнительный выходной. Объективной стороной подарка является его форма. Праздник и подарок имеют также субъективный компонент: радостное переживание ситуации. Даримый объект – это лишь предпосылка подарка. О подарке в полном смысле слова можно говорить, когда ситуация дарения переживается как праздничная. Праздник может быть без подарка, но ситуация дарения тесно связана с праздничной ситуацией. Иначе говоря, подарок предполагает наличие праздника – общественного или личного. Подарок – это неординарное радостное событие того или иного масштаба. Он случается время от времени. Ситуация дарения разрывает повседневность благодаря порождаемой ею эмоциональной встряске. Если подарки дарить очень часто, они превращаются в часть повседневного потребления, то есть перестают быть подарками. Подарок, подобно празднику выполняет функцию разрыва повседневности или способствует ей.
Праздничное бытие разворачивается в русле мифологического сознания, направленного на поддержание порядка в жизненном мире и отражающего контакт человека с природой, границы дозволенного в котором он ощущал расплывчато во все эпохи, начиная с античности, не владеет этой тайной и поныне.[28] С точки зрения мифа праздник необходим и имеет космогоническое значение. Будучи однажды сотворен, мир существует в циклическом времени и периодически приходит в упадок, следовательно, нуждается в восстановлении. В течение года бытие износилось, испортилось, и поэтому требуется повторное творение, новое вмешательство высших сил. Праздник знаменует конец старого и начало нового цикла, новой жизни.[29]
Паздник не только демонстрирует обряд перехода, но и демонстрирует то, что А. ван Геннеп называет лиминальным обрядом, иллюстрирующим пребывания человека или группы в промежуточном или переходном состоянии. Праздник предусматривает выпадение человека из социума, предполагающего жесткую регламентацию поведения. В праздничном времени нормы такого регламентированного поведения перестают действовать.[30] Отсюда совершенно закономерно замечание многих социологов и психологов, что во внерабочее время, по праздничным дням происходит ослабление социального контроля, которое может приводить к росту антисоциального поведения, пьянству, хулиганству, увеличению преступности.
В структуре праздника можно выделить следующие элементы: коллективные эмоциональные переживания радости; присутствие символов; мифологическое содержание; общение (непосредственное и в символической форме); консолидация сообщества и утверждение в нем своей идентичности; утверждение и передача младшему поколению нравственных идеалов; позитивное эмоциональное научение; творческая свобода и ее проявления в виде танцев, песен, пожеланий, состязаний, игр; регулирование ритуалом начала праздника, его последовательности и завершения.[31]
Среди социальных функций праздника следует отметить:
· идеологическую или ценностно-ориентационную функцию. Праздник изначально был способом приобщения подрастающего поколения к традициям, идеям и верованиям предков. Идеологичность заложена в природе праздников. Во-первых, праздник вызывает сильные эмоциональные переживания и удобен для эффективной пропаганды. Во-вторых, повторяемость праздника как архаического элемента культуры позволяет внедрить данные эмоции и сопутствующую пропаганду в подсознание, сделать их привычными и органичными. В-третьих, проведение праздников зачастую есть государственная задача;
· консолидирующая функция. Праздник объединяет общество вокруг единой идеи, способствует социализации индивидов и служит «барометром» социальной аутентичности культуры;
· компенсаторная функция. Праздник возмещает запретные в будни удовольствия. Праздник существует как контраст повседневной психофизиологической умеренности и социальной регламентации;
· рекреативная функция. Если компенсаторная функция связана прежде всего с удовлетворением социопсихологических потребностей, то рекреативная – биопсихологических. Было бы недостаточным видеть в празднике отдых от каждодневного труда. Н.Ф. Максютин отмечает, что «если уж говорить о биопсихологических потребностях, то точнее будет назвать гедонистическую функцию, удовлетворение потребности в телесных и чувственных удовольствиях». Так что если говорить о биопсихологических потребностях, то не об отдыхе от трудов должна идти речь, а об удовлетворении потребности в удовольствиях, наслаждении жизнью;
· коммуникативная функция. Праздник является формой социальной памяти, транслирующей опыт обретения мирочеловеческой гармонии и эмоционально-аксиологическую оценку этого события обществом; хранение и адекватная трансляция этой информации осуществляется посредством символов и ритуала, а также благодаря цикличности праздника в культуре.
Так как круг исследовательских интересов данной работы обозначен советскими и постсоветскими праздниками, стоит отметить, что, на наш взгляд, праздники данных периодов несут в себе различную функциональную нагрузку. Так, при советском строе на первый план выходит идеологическая функция, на что указывает постоянное стремление властных структур внедрить в сознание масс (народа) теми или иными способами (в том числе и с помощью праздников) основные постулаты государственной идеологии. С развалом же Советского Союза крах претерпевает и советская идеология, вследствие чего идеологическая функция утрачивает свою значимость и на смену ей приходят компенсаторная и рекреативная (развлекательная).
С точки зрения времени существует деление праздников на периодически отмечаемые и непериодические, обусловленные моментом. Установление даты праздника, в основе которого лежит историческое событие, придающее ему ритм (например, победа в войне), превращает его в периодически отмечаемый праздник, торжественную годовщину.
Гораздо реже встречаются и обычно имеют меньшее значение – особенно в современной культуре – непериодические праздники, обусловленные моментом. К таковым можно отнести, например, праздники, отмечаемые по случаю необычайного события в общественной жизни: прекращения эпидемии, строительства, рождение наследника престола и т.д.
При делении праздников в порядке их очередности, особенно важном для анализа религиозных праздников, разграничивают два класса праздников – постоянные и непостоянные с точки зрения даты, времени, на которое они приходятся. По природе своей к постоянным относятся праздники, увековечивающие определенное событие и приходящиеся на одно и то же календарное время. Непостоянные праздники не имеют точно определенного времени, выпадают на разные дни в рамках определенного интервала, соответственно принципу их вычисления, принятому в данном календаре.
Наряду со временем праздники также можно классифицировать по пространственному критерию. Речь идет о связи праздника с территорией, точнее говоря – с пространственным аспектом жизни общности, с географией человека. По данному основанию выделяются местные (локальные), региональные, национальные, государственные и, наконец, международные праздники.[32]
С точки зрения социологического анализа наиболее существенное деление праздников связано с определением их места в социальном пространстве. Первым основанием для классификации может выступать сфера деятельности человека. Здесь назовем вполне принятые и устоявшиеся признаки, пригодные для праздников: политические – дни Конституции, образования государства и т.д.; экономические – праздник урожая, посвящения в профессию, профессиональные праздники и т.д.; религиозные – Пасха, Курбан-байрам, Петровки и т.д.; культурные – дни славянской письменности, фестивали искусств; бытовые – свадьбы, крестины, новоселья.
Второе основание – диапазон праздника: личностные (дни рождения); семейные (свадьбы); местные региональные праздники (юбилеи городов); этнические и национальные праздники (Сабантуй); общегосударственные (День Победы, 8 Марта); всемирные праздники.
Третье основание классификации – демографические признаки, прежде всего половозрастные. Это праздники женские (матроналии в Риме), мужские (23 февраля), юношеские (день молодежи, выпускные балы), детские (день защиты детей) и т.п.[33]
В качестве классификации также можно выделить деление праздников на религиозные, народные и государственные. Религиозные праздники обычно имеют тожественный характер и сопровождаются ограничениями на работу, ритуалами и ритуальной кухней.
Народные праздники, проводимые иногда вразрез с правилами господствующей религии, большей частью связаны с древними, еще языческими поверьями и отличаются веселой, часто разгульной обстановкой, вольностями, не допускаемыми в остальное время. Государственные праздники связаны обычно с юбилеем государства или господствующего дома, с властью, которая утверждает единство своих интересов с народными, а вместе с тем – свою мощь и влияние. Их проведение обычно включает отдание почестей символам, воплощающим идею государства, память о национальных героях, а также демонстрацию вооруженной силы для подчеркивания суверенности и международного значения нации.[34]
Гипертрофия руководства праздником в рамках новоевропейской цивилизации ведет к тому, что праздник превращается в бизнес, возникают компании по организации праздников. В связи с глубинным воздействием протестантской этики собственно праздничное начало отодвигается на второй план. Оно становится технологией восстановления затраченных сил, которые пригодятся в завтрашнем напряженном труде. Праздник превращается в оздоровительную процедуру и в способ «сплочения коллектива» с целью повышения производительности труда.
Таким образом, современное общество диктует новые формы и смыслы празднования, со временем трансформируется структура праздничной культуры, ее функции и внешнее выражение.
Рассмотренные работы и представленные концепции праздника позволили нам придти к следующему определению понятия «праздник», которое и будет использоваться в ходе дальнейшего исследования. Итак, праздник – противопоставленный будням (повседневности) отрезок времени, характеризующийся радостью и торжеством, выделенный в потоке времени в память, или в честь кого или чего-либо, обладающий сущностной связью со сферой сакрального, отмечаемый в культурной или религиозной традиции как институционализированное действо, которое обеспечивает его участникам максимальную причастность к этой сфере.
1.2. Специфика праздника в условиях советской и постсоветской России
Первое советское десятилетие сотворило уникальную гибридную праздничную культуру, вобравшую в себя не только революционный интернационалистский пафос и романтику, но и – подчас независимо от воли и осознания ее творцов – опирающуюся на опыт, традиции, формы вековой российской праздничности. Эта гибридная праздничная культура, несколько видоизменялась и дополнялась в последующие советские десятилетия, пережила сотворившую ее политическую систему и вступила в новое столетие.[35]
После Октябрьской революции в России под запрет попали все религиозные праздники.[36] В то время происходила совершенно осознанная, запланированная советским правительством ломка многих предыдущих праздничных традиций, полное искоренение религиозных праздников, прочно утвердившихся в сознании народа. На смену религиозным обрядам и праздникам приходили более актуальные и нужные общеколхозные, производственно-бытовые.[37] Под предлогом борьбы с Рождеством в конце 1920-х гг. запретили наряжать елку на Новый год. И только в середине 1930-х гг. запрет на новогоднюю елку был отменен. Ее вновь стали украшать, заменив, правда, библейскую Вифлеемскую звезду советской пятиконечной.
В
Как это ни странно прозвучит, но многие традиционные формы советских празднований уходят своими корнями в дореволюционную традицию официальных празднеств, или, по крайней мере, вызывают вполне прозрачные ассоциации.
После Октября
Может быть, не столь массовыми, но никак не меньшими по силе эмоционально-психологического воздействия на участников и зрителей зрелищными формами раннесоветских праздников были историко-революционные инсценировки и массовые театрализованные действа («революционные празднества»), производившиеся нередко под открытым небом и на огромных пространствах. Эти действа проводились в годы гражданской войны 1918-20 гг. в Петрограде и отчасти в Москве, а после ее окончания и в других городах. Именно эти масштабные, многочасовые зрелища, в которых активно участвовали десятки тысяч горожан, выступавшие не только зрителями, но и непосредственными участниками, несли основную нагрузку в сотворении историко-революционных мифов в ходе празднеств, в создании нового историко-революционного метанарратива и в процессе трансляции этого «послания» в народную память.[38]
Все инсценировки демонстрировали прежде всего то, против чего революция направлена, что она призвана разрушить. Но они бессильны были показать, за что революция в конечном итоге боролась и что должна была созидать. Революция раскрывается здесь скорее как конец старого, нежели как начало нового мира. Инсценировку больше интересует сам революционный сдвиг в истории, чем последствия этого сдвига в их положительном значении.[39]
Однако историко-революционная инсценировка во второй половине 1920-х годов постепенно отмирает, превращаясь из серьезного конвенционального ритуального действа, закреплявшего в исторической памяти приемлемый вариант исторических событий, в развлекательное действо, форму досуга, игру. Помимо развлекательной функции, однако, инсценировка теперь служила иллюстрацией для характеристики «текущего момента» либо вообще выполняла узкоутилитарные задачи.
Ориентация неофициальной части празднования на развлекательность и «камерность», «семейность» (активно предлагаются такие формы, как семейные вечера в районных клубах, с чаепитиями, играми) была тесно связана с установкой власти на внедрение советских праздников в быт широких масс населения.[40]
Революционные празднества – часть той самой «культуры 1», о которой писал В.Паперный. Во всяком случае, в них и их мифологии отразились характерные черты этой культуры 1920-х годов и ее отличия от «культуры 2» – культуры 1930-50-х гг. – «горизонтальность» культуры, ее «растекание» (в отличие от иерархичной и вертикальной «культуры 2»): ценности периферии становятся выше ценностей центра, культура во многом предоставлена сама себе; мечта «культуры 1» – все перемешать и разлить равномерным слоем по земле; не выделение человека из массы, коллективизм «культуры 1», ее субъект – коллектив; как следствие этого, «культура 1» очень символична, это культура символов (в отличие от «культуры 2» – культуры имени).[41]
Среди связанных с раннесоветскими праздниками и празднествами изменений городского пространства условно можно выделить как временные, краткосрочные изменения (праздничное преображение улиц и площадей), так и долгосрочные, «окончательные» перемены.
К временным праздничным переменам можно отнести праздничное убранство и освещение городских улиц к дням советских праздников. В определенной степени в этом прослеживалась прежняя праздничная традиция.
С марта
К «окончательным», постоянным изменениям городского пространства можно отнести, в частности, связанные с праздничной культурой изменения в топонимике.
Изменение форм празднования к 10-летию Октября свидетельствовало об изменении целей и характера празднования. Заострение внимания на задачах текущего дня, которое требовалось от организаторов празднеств, и появление новых соответствующих форм празднования (например, политизированные «карнавалы молодежи») говорило о том, что праздники второго советского десятилетия были ориентированы теперь, прежде всего, на легитимацию современной политики режима, а не его происхождения, его истории.
Уже были выработаны достаточно прочные и надежные механизмы поддержания созданного символического универсума советского общества. Стабильной власти, как и всякой другой нормальной власти, требовался обыватель, мещанин, средний слой – спокойный, надежный, предсказуемый.
Причина исчезновения историко-революционных инсценировок, разумеется, заключалась не только в боязни эксцессов. К началу 1930-х годов историческая мифология революционных празднеств выполнила свою функцию. «Визуальное» познание истории уже не было единственным путем для вчерашних неграмотных масс, в результате овладения грамотой получивших доступ к популярной литературе. Сюжеты мифологии революционных празднеств воплотились и закрепились в общеисторическом популярном нарративе советской историографии. В ней к началу 1930-х годов завершался процесс формирования единого мифа о революции и власти.
Конец 1920-х – начало 1930-х годов обозначили переход к унифицирующему единству праздничных и тесно связанных с ними досуговых практик периода сталинизма. Процессами унификации оказалось затронуто и традиционное праздничное пространство провинциального города. К концу 1920-х годов уже ясно просматривается наличие стабильной иерархии этого пространства с единым центром официальных торжеств, со стандартным маршрутом жестко регламентированных шествий, с четко определенным обязательным минимумом декорирования.
«Политкарнавал» как новая форма массового советского празднества возник в 1923г. Советский праздник карнавального типа своим рождением был обязан перемене в настроениях масс в сторону спокойствия, уверенности и веселости, что объяснялось укреплением позиций Советской страны, ее внутренней стабилизации.
«Политкарнавал» просуществовал до конца 1920-х – начала 30-х годов. В середине 1930-х годов на смену ему пришел «маскарад» – костюмированный вечерний праздник, уже не связанный прямо с политической демонстрацией.[43]
В 1930-е гг. в праздничные дни на Красной площади проходили парады физкультурников. Это были яркие театрализованные зрелища, в которых принимали участие тысячи юношей и девушек – представителей различных спортивных обществ и учебных заведений. Парады физкультурников должны были демонстрировать силу и здоровье советских людей.
Ни один советский праздник не обходился без демонстраций трудящихся. Поначалу праздничные демонстрации носили стихийно-добровольный характер. Позже, когда политический запал народа иссяк, демонстрации превратились в организованно-принудительное мероприятие: власти обязывали людей участвовать в них.[44]
Восьмого мая
По указу
Помимо Дня победы в период развитого социализма Новый год, взявший на себя функцию Рождества – семейного зимнего торжества, – был единственным совсем-совсем неидеологизированным советским праздником. Некая несуразица, сопровождающая многие советские праздники, сработала и здесь: народ не отказывал себе в удовольствии доотмечать дату с немыслимым при переводе на другой язык названием – старый Новый год. В 1970-1980-е гг. Рождество стало праздником вполне диссидентским. Если разобраться, голодный до застолья народ как будто бессознательно отвергал большевистские реформы. Во всяком случае, не было же старого Восьмого марта или старого Седьмого ноября, – только Новый год, как смутно помнилось человеку нового типа, мог быть и старым – наверное, даже существовал когда-то, независимо от решений партии. Было в этом почтичтопразднике нечто, совершенно немыслимое для 1920-х или 1930-х гг.[45]
Стремление к колоссальному проявляется в количественных масштабах. Эти масштабы обнаруживаются и в зрелищах (праздниках). Эпохи диктаторов способствуют развитию зрелищных форм культуры, в особенности, зрелищ традиционных, связанных с огромными площадями, грандиозными архитектурными сооружениями, марширующими колоннами, парадами, появлениями перед массой их вождей и т.д. Культура времени диктаторов и вождей возвращается к формам древних зрелищ.[46]
Переход России к новым политическим и экономическим преобразованиям в начале 1990-х гг. явился следствием обострения кризисных явлений во всех сферах общественной жизни. С началом перестроечных процессов в нашем обществе роль и значение духовно-нравственного и патриотического воспитания потеряли былую актуальность, а деятельность, продолжавшая осуществляться в этом направлении подверглась критике.[47]
Календарь за 1980 год включал в себя всего пять государственных праздников: Новый год (1 января), Международный женский день (8 марта), Международный день солидарности трудящихся (1 мая), День Победы (9 мая) и, наконец, День Великой Октябрьской революции (7 ноября). К 2007 году этот список увеличился до восьми праздничных дней: Новый год, Рождество (7 января), День российской армии (23 февраля), Международный женский день (8 марта), Праздник Весны и труда (1 мая), День Победы (9 мая), День России (12 июня), День народного единства (4 ноября).
Первый из вышеперечисленных праздников – Новый год. Его культурный смысл и традиции празднования существенных изменений не претерпевали. Появление в 1930-е годы в СССР Нового года как государственного праздника было призвано вытеснить «антисоветский» обычай праздновать Рождество Христово, чем и объясняется перенесение рождественских традиций на празднование Нового года.
Наиболее устойчивое положение в культуре занимают два «старых праздника» – 23 февраля и 8 марта. 8 марта – это дата проведения демонстрации американских социалисток за гражданские права в 1909 году. Никогда не бывший праздником в самих США, этот день в России отмечался и до революции. В первые годы советской власти идеологическое и историческое содержание даты сохранялось – он праздновался как день освобожденного труда (День работницы) и день женской солидарности в борьбе за гражданские права. Однако с течением времени исторический контекст как-то забылся и во времена развитого социализма этот день стал Женским днем (государство в 1965 году окончательно закрепило за ним статус официального праздника, сделав его выходным).
День 23 февраля изменялся скорее внешне, чем в смысловом поле, последовательно превращаясь из Дня Советской армии и Военно-морского флота в День Защитника Отечества. Любопытно, что на протяжении всей истории его существования идеологическая и историческая составляющая оттеснялась на периферию. Главный смысл был и остается один – это Мужской день. Уже в середине 1960-х годов 8 марта и 23 февраля сложились в устойчивую гендерную «пару» и утратили первоначальный смысл. Именно этим и объясняется «нетронутость» этих праздников в изменившейся России.[48]
Следующая дата – 1 мая – праздник, превратившийся из Международного дня солидарности трудящихся в Праздник Весны и Труда. С разрушением старой модели культуры в начале 1990-х годов исчезла традиция первомайской демонстрации. На первый план выходит митинг, как способ выражения нарождающегося гражданского самосознания, но митинг имеет другую социальную природу. Современный россиянин не имеет культурных практик, в которых фиксируется содержание данного праздника. Именно поэтому для большинства людей 1 мая – дополнительный выходной день, который люди проводят на природе или на приусадебных участках.
На сегодняшний день существует только один праздник не вызывающий никаких сомнений в своей социальной значимости – это День Победы. Подавляющее большинство россиян независимо от политических убеждений, вероисповедания, пола и возраста считают этот день главным Праздником и Священным днем нашей истории. Для многих семей День победы является не только и не столько государственным праздником, а глубоко личным, семейным. Актуальность этого праздника определяется не только сохранением его главного содержания, но и закреплением его в ритуально-обрядовых формах культуры. Формы эти различны и включают в себя как исторически сложившееся, так и возникшее недавно. На государственном уровне к таким формам относятся обряд возложения венков к могилам павших на полях сражений, и, разумеется, военный парад на Красной площади и в крупных городах России. Особенно эти формы ярко «зазвучали» в 2005 году – году празднования шестидесятилетия Победы. В 2007 году празднования 9 мая прошли как нельзя более торжественно и широко. Особо хотелось бы отметить новую форму, инициированную рядом общественных организаций – акцию «Георгиевская ленточка». Каждый человек, закрепивший на своей одежде или автомобиле георгиевскую ленточку как символ России-победительницы, тем самым включает себя в общность исторической судьбы народа. День Победы – это тот редкий праздник, когда пропагандистские акции и действия государства находят понимание и поддержку российского народа.
К числу новых праздников относится 12 июня – День России. История этой даты такова. В 1994 году первый президент России Б. Ельцин своим указом придает 12 июня государственное значение – День принятия декларации о государственном суверенитете России. Официально новое название праздник получил лишь 1 февраля 2002 года, когда в силу вступили положения нового Трудового кодекса.
На сегодняшний момент День России не получил необходимого содержательного наполнения, возможно потому, что история этой даты очень близка и не ясно какое место будет Дню России отведено в нашей исторической памяти. Кроме того, сегодня не существует адекватных обрядовых форм культуры, в которых бы фиксировалась и реализовывалась социально-интегрирующая функция праздника. 12 июня продолжает существовать в сознании большинства россиян как дополнительный выходной день и не более.
Самый «молодой» среди современных праздников – 4 ноября День народного единства, однако именно в нем сконцентрировался узел проблемы трансформации праздничной модели в российской культуре. Начнем с того, что в сознании большинства людей этот праздник возник как альтернатива празднованию для Октябрьской революции. Идея сделать праздничным 4 ноября как День народного единства была высказана Межрелигиозным советом России в сентябре 2004 года. Она была поддержана думским комитетом по труду и социальной политике, и, таким образом, приобрела статус думской инициативы. 27 декабря 2004 года проект был принят в третьем чтении и стал законом. Так в 2005 году мы получили новый праздник, само появление которого явилось попыткой найти в нашей истории ту «точку», которая объединит общество.
В данном случае, как и в случае с Днем России отсутствуют обрядовые формы репрезентации, как самого исторического события (смуты, воссоздание российского государства и правления после периода смуты), так и его значения для современной России. Если мы хотим, чтобы 4 ноября действительно стало Днем народного единства необходимо не просто пропагандировать новый праздник, а раскрывать многогранность и сложность нашей истории в ее эволюции, выявляя ключевые моменты, как в становлении государственности, так и самосознания российского общества.[49]
Помимо вышеперечисленных праздников, оставшихся в наследство от советского строя, можно также отметить традицию празднования Дней рождения городов. Она прочно вошла в культурный контекст социальной жизни и празднуются ежегодно.[50] День города – один из немногих постсоветских праздников, которые очень хорошо были приняты населением. В СССР праздники, подчеркивающие локальную идентичность жителей определенного населенного пункта, не одобрялись. Однако в середине 1990-ых традиции празднования Дня города стали распространятся во всех регионах России, особую роль здесь сыграли юбилейные торжества в Москве в 1997 году. В настоящий моменты День города стали отмечать даже в районных центрах, причем различные элементы торжеств отсылают к разновременным традициям: дореволюционным городским гуляниям, советским праздничным шествиям, концертам самодеятельности.[51]
Таким образом, мы можем видеть, что в нашем праздничном календаре отражаются разные системы идеологии, разные представления о человеке и его идеалах. С одной стороны, сохранились многие праздники, доставшиеся в наследство от бывшего СССР (8 Марта, 1 Мая, многие профессиональные праздники). С другой стороны, мы являемся свидетелями и участниками возрождения ряда традиционных праздников, прежде всего, религиозных. И, в-третьих, у части населения, в особенности у молодежи, становятся популярными новые, заимствованные у других народов праздничные традиции, такие как День Св. Валентина, Хэллоуин и т. п.[52]
1.3. Особенности индустриального города в советских и постсоветских условиях (на примере г. Новокузнецка)
Город – это особое социально-пространственное образование наряду с деревнями, селами, поселками и другими локальными ареалами существования людей. Становление городов связано с переходом от первобытного общества к классовому. Понятие города является условным и обозначает населенный пункт, отнесенный согласно законодательству данного государства к категории городов. При этом важное значение имеет количество населения: как правило, к городам относят население свыше 8-12 тысяч человек.
Возникновение и развитие городов обусловлено рядом факторов:
· усилением хозяйственно-экономических связей;
· задачами политического объединения;
· военно-оборонительными функциями;
· необходимостью религиозной централизации;
· географическим местоположением;
· ростом народонаселения.
В социологии города при организации практически любого исследования важно иметь представление о типологии городов, которая основана на ряде признаков.
Каждый город выполняет определенные обязанности в народнохозяйственном разделении труда, у каждого города есть своя специализация. Город может выполнять одну или несколько функций, то есть быть моно- или полифункциональным. В зависимости от набора функций формируется соответствующая социальная и демографическая среда.
В зависимости от выполняемых функций можно выделить города:
· индустриальные центры;
· транспортные центры (порты, крупные железнодорожные узлы);
· научные города;
· курортные города;
· административные центры;
· города, связанные с обслуживанием сельскохозяйственного производства.[53]
Бурное развитие городов, получившее название урбанизации, происходит в XIX-XX в. связи с мощным и индустриальным развитием стран. Главным фактором советской урбанизации выступила промышленность, преимущественно тяжелая. Урбанизация развивалась на волне индустриализации. Промышленность породила большую часть новых городов и среди них множество монофункциональных, узко специализированных центров. Страна превратилась в гигантскую строительную площадку. На карте индустриализации необъятная территория Советского Союза засветилась сотнями лампочек возводимых промышленных объектов.[54]
Именно промышленность заставляла молодые города расти стремительно, в результате чего получались города-акселераты, в которых рост существенно опережал развитие. Можно сказать, что промышленность усеяла территорию страны «городами-полуфабрикатами». Внедряясь в старые центры, промышленность расширяла их экономическую базу, но и наделяла своего рода «промышленным флюсом». Получая значение приоритетной отрасли, она подчас лишала ресурсов другие виды деятельности.
Правда, следует отметить, что в ряде случаев возникшие на базе промышленности центры постепенно превращались в многофункциональные города. И в этом положительную уже роль играла та же промышленность, «обрастая» научными учреждениями, проектно-конструкторскими бюро, учебными заведениями, создавая театры, дома культуры, музеи, библиотеки, поскольку развитие социальной сферы и жилищно-коммунальное строительство финансировалось через промышленные предприятия. Такой путь совершил Новокузнецк.[55]
Новокузнецк – город областного подчинения (Новокузнецкий городской округ); административный центр Новокузнецкого района Кемеровской области Российской Федерации; крупнейший, после Тольятти, из российских городов, не являющихся областным центром, и один из двух региональных городов (наряду с Череповцом), превосходящих свой областной центр (Кемерово) как по численности населения, так и по промышленному потенциалу; один из крупнейших металлургических и угледобывающих центров России.
Население города — 562,2 тыс. жителей (2008), 26-е место в России. Не являясь городом-миллионником, город образует с многочисленными близлежащими городами и другими населёнными пунктами полицентрическую Новокузнецкую агломерацию численностью 1,13 млн человек (2005), 14—16-е место в России.
Современный Новокузнецк образован 3 июля 1931 решением Президиум ЦИК СССР из посёлка Сад-город (с 1929) при строящемся металлургическом заводе. Переименованный в мае 1932 в Сталинск, который перед этим в марте 1932 поглотил Кузнецк.[56]
Рассказывая о городе сквозь призму исторических событий, мы можем выделить два этапа его существования: во-первых, советский, начинающийся в
Сталинск (Новокузнецк) разрабатывался и строился как «город при заводе». Строительство завода создало условия для строительства города, а потребности градообразующего предприятия играли ведущую роль в развитии города. В соответствии с этими потребностями определялось количество строителей, рабочих, обслуживающего персонала, то есть населения города, формировалась система образования, здравоохранения, социально-бытовая сфера. При этом потребности города как особой целостной системы в условиях 1930-х гг. были вторичны по отношению к производству.
На Кузнецкстрое практически полностью отсутствовали жилье, санитарные учреждения, бани, прачечные, магазины, школы, детские сады, другими словами, не было ничего, имеющего отношения к соцкультбыту. В результате очень скоро строительная площадка завода оказалась в плотном кольце землянок и шалашей, возводимых без всякого плана и согласования. Стремление строить жилье близ строительной площадки объяснялось как чрезвычайно острой ситуацией с доставкой рабочих к месту работы, так и представлениями о неразрывности производства и жилья.[57]
Город и завод были не только тесно связаны между собой, но являлись фактическим продолжением друг друга. Следствием тесной привязки города к заводу явилось то, что вся инфраструктура города была создана градообразующим предприятием – металлургическим комбинатом.[58]
К
В качестве основы проектирования города был избран конструктивизм. Эрнст Май, вместе с группой специалистов, разработал проект города на 83 тыс. жителей. Проект Мая предусматривал особую систему застройки – «строчную» – с однообразной сеткой улиц, подчиненной мередиональному и широтному направлению, с постановкой домов торцами на улицу.
В годы войны на смену мужчинам, ушедшим на фронт, на комбинат, в шахты, на стройки пришли женщины, подростки и старики. Только на КМК в
Изменился и облик города. Тусклое освещение улиц, вой сирен во время учебных тревог, новые бараки на пустырях, которые стали основным жилым фондом города. Унылые приземистые сооружения резко выделялись на фоне гигантских заводов из кирпича, металла и бетона.
В послевоенные годы получило распространение индивидуальное строительство. В
Началом периода с 1950 по 1980-е гг. послужили общественные преобразования, последовавшие после смерти Сталина в
За основу развития центра города архитекторы приняли три луча, идущие от вокзала и соединяющие все жизненно важные районы города. Проспект Курако – прямой как стрела, – соединяет вокзал с площадью Побед, его перспектива завершается мощным силуэтом Кузнецкого металлургического комбината, проспект Металлургов – завершается треугольной площадью. Проспект Бардина выходит к реке Томь, в зону будущего центра города. Все три луча пересекаются широкой магистралью – улицей Кирова, соединяющей три района города. Проспекты Металлургов и Курако разрезаются улицами Кутузова и Суворова, образуя своеобразный треугольник.
Несмотря на то, что в годы войны появились новые предприятия (алюминиевый, ферросплавный, машиностроительный и т.д.), по-прежнему уровень развития города определяло градообразующее предприятие – КМК. С завершением строительства ЗСМК в стране появилась третья угольно-металлургическая база – Сибирская. Однако строительство индустриального гиганта рядом с КМК еще больше ухудшило экологическую обстановку города. В
К концу 80-х годов Новокузнецк превратился в крупный индустриальный научный и культурный центр Сибири.
В целом для Кузбасса и в частности для Новокузнецка, в 80-е годы ХХ столетия характерны такие черты развития, как предельная концентрация сырьевых ресурсов, недостаточное внимание к обновлению оборудования и к условиям жизни людей. В
Вторая половина ХХ века в истории Новокузнецка отмечена бурным развитием всех сторон жизни города. Новокузнецк не только увеличил свой промышленный потенциал, количество жителей, расширил границы, но и в большей степени стал «городом», со своей культурой и традициями.
К 90-м годам прошлого века экономика СССР оказалась в кризисе. Экономическая реформа
Изменение ситуации произошло на рубеже 1999-2000 гг. Было введено эффективное антикризисное управление.
В настоящее время металлургические комбинаты города осуществляют коренную реконструкцию и техническое перевооружение, и на основе повышения качества и снижении затрат они получат более сильные позиции на рынке металлопроката.
Город стремится сохранить и развить пищевую промышленность, на сегодняшний день в Новокузнецке десятки предприятий, которые обеспечивают новокузнечан хлебом, хлебобулочными, макаронными, кондитерскими, колбасными изделиями.
Проблема крупных промышленных городов России, таких как Новокузнецк, – их зависимость от градообразующих предприятий. Но в настоящее время начинается развитие других сфер экономики – малого бизнеса и предпринимательства, которые создают не только новые рабочие места, платят налоги, но и в последнее время формирую облик города и качество жизни в нем.[61] (139) Сегодня Новокузнецк привлекателен для открытия и ведения бизнеса, он вошел в число 50-ти крупных городов России с лучшим предпринимательским климатом.
В последнее десятилетие ХХ в. и начало XXI в. культура города развивалась достаточно интенсивно. Новокузнецк включен в список исторически населенных мест РФ, что подчеркивает культурно-историческую значимость города в рамках России. Для того чтобы сохранить для потомков объекты, относящиеся к истории города, ведется реконструкция и обновление парков и скверов, других памятников истории старины. Наиболее значительные из них – архитектурный комплекс «Кузнецкая крепость», здание уездного казначейства, Спасо-Преображенский собор, здание уездного училища – включены в историческую хону «Кузнецк», утвержденную городским собранием.
В настоящее время Новокузнецк – город со стабильно развивающейся экономикой. Бурными темпами развивается торговля и сфера обслуживания, что делает город более удобным и комфортным для проживания. На фундаменте экономики развиваются здравоохранение, культура, градостроительство и народное образование.
Тем не менее, индустриальный центр Кемеровской области был и остается металлургической столицей Сибири и Дальнего Востока.
Глава
II
. АНАЛИЗ ФЕНОМЕНА ПРАЗДНИКА В УСЛОВИЯХ СОВЕТСКОГО И ПОСТСОВЕТСКОГО ИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА (НА ПРИМЕРЕ г.НОВОКУЗНЕЦКА)
2.1. Обоснование метода и выборки исследования
В основе данной работы лежит метод анализа документов, относящийся к неопросным методам. В повседневной жизни понятие «документ» фигурирует в своем узком значении – как официальная бумага. В социологии термин «документ» используется в предельно широком значении – как любой носитель информации о социальны явлениях и процессах. Кроме того, любой документ – всегда и репрезентация самого автора (или авторов), выраженная в содержании документа, его стиле и средствах выражения.[62]
Любой документ – всегда кодированная информация, вбирающая цели и намерения коммуникатора, его видение, интерпретацию реальности.
Итак, документом в социологии называется специально созданный человеком предмет, предназначенный для передачи или хранения информации. Документ – материальный объект, содержащий в зафиксированном виде по установленным формам и правилам информацию, необходимую для научно-исследовательских и практических целей. [63]
В данной работе в качестве документа выступает городская газета «Кузнецкий рабочий». Изучение газетных текстов помогает составить представление о, том, какого рода события и явления считались наиболее заслуживающими внимания в тот или иной промежуток времени. Пресса помогает по прошествии определенного времени как бы заново восстановить и осмыслить ту или иную цепь событий.[64] Метод анализа документов можно считать целесообразным для данного исследования, потому что праздники в данной работе рассматриваются в динамике сквозь призму сменяющих друг друга, в культурном и политическом плане, эпох (советское и постсоветское пространство), т.е. в данном случае можно говорить об историко-социологическом анализе.
Анализируемые документы по критерию «статус документа» относится к официальным. По критерию «степень персонификации документа» – к безличным. Безличными считаются документы, не имеющие конкретных авторов и не относящиеся к тому или иному человеку. По способу фиксирования информации – к печатным.
Использованные в данной работе документы по критерию «ситуация создания документа» являются неспровоцированными, по источнику информации – вторичными.
Неспровоцированные документы – материалы, которые составлены не ради решения научных задач, а для каких-то иных целей. Их существование ни прямо, ни косвенно не обусловлено техникой проведения социологического исследования. Это документы естественным образом существующие в социуме, «обслуживающие» нашу повседневную жизнь. Вторичные документы представляют обработку, обобщение или описание, сделанное на основе данных первичных источников. Помимо этого, данные документы по их прямому содержанию относятся к публицистическим.[65]
В настоящей работе пресса проанализирована как документ советского и постсоветского общества, позволяющий делать заключения о тех или иных сторонах и деталях духовной и материальной жизни и культуры данных эпох.
В исследовании для интерпретации документов используется метод анализа документов – на первом этапе это формализованный (контент-анализ или анализ содержания), относящийся к количественным методам, на втором этапе – более глубокий вид анализа документов – традиционный анализ (качественный).
Существенно различаясь между собой, эти методы не исключают, а взаимно дополняя друг друга, позволяя компенсировать имеющиеся в каждом недостатки.
Итак, контент-анализ – это техника выведения заключения, производимого благодаря объективному и систематическому выявлению соответствующих задачам исследования характеристик текста.
Основным направлениями использования контент-апализа в данной работе являются выявление и оценка характеристик текста как показателей определенных сторон изучаемого объекта.
В свою очередь под традиционным, классическим анализом понимается все многообразие умственных операций, направленных на интерпретацию сведений, содержащихся в документе, с определенной точки зрения, принятой исследователем в каждом конкретном случае. Проведение традиционного анализа означает интерпретацию содержания документа, его толкование.
Традиционный анализ – это цепочка умственных, логических построений, направленных на выявление сути анализируемого материала. Он позволяет улавливать основные мысли и идеи, прослеживать их генезис, выяснять логику их обоснования, взвешивать следствия.
Традиционный классический анализ позволяет охватывать глубинные, скрытые стороны содержания документа: этот анализ стремится как бы до конца проникнуть в глубь документа, исчерпать его содержание. Традиционный анализ есть анализ интенсивный.[66] В традиционном анализе различают внешний и внутренний уровни.
Внешний анализ – это анализ «исторического контекста» документа, то есть анализ контекста документа в собственном смысле этого слова и всех тех обстоятельств, которые сопутствовали его появлению.
Внутренний анализ – это исследование содержания документа, на который, по существу, направлена нижеследующая работа.
В данном исследовании использован подход, который рассматривает любой текст как продукт деятельности социальных агентов, всегда включенных в социальные взаимодействия и структуры, конкретную политическую и культурно-историческую ситуацию. В рамках данного направления принято считать, что текст вплетен в некую «паутину значений» – сеть, «сотканную» и автором, и адресатом, а также обществом и культурой, в которых и стало возможным общение между ними. В тексте и его интерпретациях обнаруживается сама история, поскольку любые высказывания приобретают определенный смысл только в конкретной исторической ситуации. Поэтому «паутину значений» можно понимать как культуру или «систему смыслов», которые ориентируют человеческие существа по отношению друг к другу и окружающему миру (К. Гирц).
Объектом нашего прикладного исследования, как было отмечено несколько выше, является газета «Кузнецкий рабочий» («Большевистская сталь», «Сталинское знамя»).
Данное периодическое издание начинает свой жизненный путь в начале 1930-х гг., практически одновременно с образованием соцгорода Сталинска, и продолжает существовать до сегодняшнего дня, оставаясь одним из ведущих городских газетных изданий общественно-политического характера. Генеральную совокупность составили все выпуски газеты начиная с 1931 года и заканчивая настоящим моментом. Подвергать анализу всю генеральную совокупность на наш взгляд было нецелесообразным. С одной стороны это обусловлено неоправданно высокой затратой временных ресурсов, а с другой исследовательским предположением о том, что праздничная культура была не столь динамична, чтобы кардинально изменяться (видоизменяться) с каждым последующим годом. В выборку вошли газеты с 1936 по 2008 год. Моделирование выборочной совокупности осуществлялось в несколько этапов. На первом этапе производился систематический отбор, посредством которого удалось выявить те годы, номера газет которых будут подвергнуты непосредственному анализу.
Таким образом, посредством метода систематической выборки в выборочную совокупность были отобраны 1936, 1939, 1942, 1945, 1948, 1951 гг. (в сталинский период отбирался каждый третий год от начала периода, так как данный временной отрезок был поделен еще на три более мелких периода, события которых, по нашему мнению, могли оказать то или иное влияние на праздничную культуру не только государства в целом, но и города в частности), 1954, 1959, 1964, 1969, 1974, 1979, 1984, 1989, 1994, 1999, 2004, 2008гг. (в постсталинский советский и постсоветский периоды отбирался каждый пятый год).
Период с 1936 по 2008 гг. был поделен на советский (1936-1991 гг.) и постсоветский (1992-2008 гг.), советский, в свою очередь, был поделен также на два периода – сталинский (1936-1953 гг.) и постсталинский (1954-1991 гг.). В сталинском периоде были выделены – довоенный (1936-40гг.), военный (1941-45гг.) и послевоенный (1946-1953) периоды. В постсталинском также можно условно выделить 3 периода – хрущевский (1954-64гг.), брежневский (1965-82гг.) и горбачевский (1983-91гг.).
Периодическое деление поможет увидеть феномен праздника в динамике – от советского к постсоветскому обществу, кроме того, сделать сравнительный анализ как между периодами, так и внутри них. Таким образом, в выборочную совокупность попал 3 951 номер газеты «Кузнецкий рабочий» за 18 вышеперечисленных лет.
На следующем этапе использовалась неслучайная (невероятностная) выборка.
Неслучайная (невероятностная) выборка – это способ отбора единиц, при котором мы не можем заранее рассчитать вероятность попадания каждого элемента в состав выборочной совокупности, что, разумеется, не дает возможности рассчитать, насколько правильна (репрезентативна) выборка. По этой причине предпочтение обычно отдается вероятностной выборке, хотя по условиям данного исследования оказалось единственно возможным провести неслучайную выборку.
По содержательным критериям невероятностная выборка имеет преимущества – более глубокое, качественное и всестороннее раскрытие предмета по сравнению с вероятностной.
В исследовании используется один из двух основных видов неслучайного отбора – направленный или целевой отбор. Направленный отбор характеризуется выбором единиц по какому-либо заранее определенному принципу. Отбирались публикации любого рода, касающиеся праздников, а именно: предпраздничные публикации – приуроченные к какому-либо празднику, рассказывающие о каком-либо празднике или о мероприятиях приуроченных к данному празднику; праздничные и постпраздничные публикации – репортажи с места проведения праздников или других мероприятий, приуроченных к ним. В обоих случаях отбирались праздничные статьи с городской и федеральной (или всесоюзной в случае периода существования СССР) спецификой. Таким образом, было отобрано 1217 статей, из них статей о праздниках на городском уровне – 339. На основании данной выборки проводился первый количественный этап исследования. На втором качественном этапе исследования наше внимание было акцентировано на статьях, затрагивающих праздники исключительно на городском уровне.
2.2. Анализ феномена праздника в условиях советского и постсоветского индустриального города
Практическое исследование включало в себя два больших этапа:
I этап. Анализ содержания (или контент-анализ) прессы, а именно газеты «Кузнецкий рабочий».
II этап. Традиционный содержательный анализ газетных статей, касающихся праздников, городских, государственных и других, справляемых на уровне г. Новокузнецка (ранее г. Сталинска).
2.2.1. Контент-анализ прессы
На этапе количественного анализа прессы, являлось необходимым выделение:
1. Объекта контент-анализа;
2. Категорий анализа;
3. Смысловых единиц;
4. Единиц счета.
Объектом анализа выступает общественно-политическое газетное издание местного (городского) значения «Кузнецкий рабочий» (ранее «Большевистская сталь»).
Среди категорий анализа были выделены
· Тип праздника;
· Вид праздника по территориальному основанию;
· Тип публикации;
· Расположение публикации;
· Размер шрифта;
· Характер публикации;
· Площадь публикации;
Смысловой единицей анализа выступает всякая публикация, приуроченная к празднику или связанному с ним праздничному мероприятию, рассказывающая о нем (о празднике) в том или ином ключе на этапе подготовки к празднику, этапе празднования, а также постпраздничном этапе.
Единицей счета выступает публикация (статья, заметка, репортаж и т.д.)
Ввод, обработка и анализ данных осуществлялась с помощью пакета SPSS.v.17 и электронных таблиц Excel. Т.о. были получены следующие данные.
В довоенный период (1936 и 1939 гг.) самым популярным был День октябрьской революции (21,2%), а также сугубо городской праздник – 10 лет города и завода (21,2%), который отмечался в
Основываясь на критерии пространства (рассчитанной площади, которую занимает публикация) можно сказать, что самым значимым праздником в данный период выступал десятилетний юбилей города (Сталинска) и завода (3 695 см2), за ним следует Годовщина Великой Октябрьской революции (2 375 см2), достаточно большую площадь занимают статьи посвященные Дню авиации (1 635 см2) и Дню военно-морского флота (1 336 см2). Дню солидарности трудящихся отведено 1 347 см2, достаточно значимым с этой точки зрения является День физкультурника (1 199см2). Международный женский день занимает одно из лидирующих положений в отношение пространства (1 680 см2), Новый год же при одинаковом количестве публикаций с 8 марта занимает всего 251 см2 площади, что несомненно говорит о его низкой значимости. День защитника отечества также находится на лидирующих позициях (1 010см2).
Основание «тип публикации» позволяет нам оговорить о праздниках, которые справлялись или каким-либо образом отмечались в данный период времени в г. Сталинске (Новокузнецке). К ним относятся: общегосударственные – День конституции, 8 марта, 1 мая, 7 ноября; профессиональные – День физкультурника, День военно-морского флота, День авиации; юношеские и детские – Последний звонок, Международный юношеский день; а также 10летний юбилей города и завода.
В военные годы все также остается доминантным Годовщина октябрьской революции (25% от всех публикаций), к ней присоединяется День красной армии (ныне День защитника отечества) (22,9%). Популярность 23 февраля здесь можно объяснить через призму военного времени и необходимость морального поддержания боевых фронтов, солдат, сражающихся за свободу родины. Новый год и День железнодорожника имеют по 12,5% от объема всех праздничных статей этого периода. По 4,2% имеют 8 марта, 1 мая, День физкультурника и Международный юношеский день.
По пространственному критерию в годы войны лидирует День защитника отечества (2 382 см2), за ним следует 7 ноября (1 696 см2). День железнодорожника в этот период также является достаточно значимым праздником на городском уровне (1 165см2).
1 мая, 8 марта и День физкультурника находятся примерно на одном уровне в отношении пространственной соразмерности.
В этот период в Сталинске отмечаются только 7 ноября и День физкультурника. Оба празднества приходятся на 1945 год – период после окончания ВОВ. Т.о. можно предположить, что никаких грандиозных массовых праздничных гуляний в период войны не проводилось.
В послевоенный период на первом месте по городу находится праздник Дня шахтера (24,6%), который впервые начал отмечаться в 1951 году. 15,8% от общего объема занимают публикации Годовщины ВЛКСМ. Позиции Дня солидарности трудящихся укрепляются в сравнении с предыдущими годами – объем публикаций, посвященных данному празднику увеличивается с 5 до 14%. Годовщина октябрьской революции занимает в этот период менее значимое место – объем статей составляет всего 8,8%. День физкультурника и 23 февраля набирают по 5,3%, День железнодорожника – 7%.
По пространственному критерию на первый план послевоенного сталинского периода выходит День шахтера (3 408 см2), за ним следует Годовщина ВЛКСМ (2 013 см2), публикации приуроченные к 1 мая занимают 1 799 см2 площади, День железнодорожника – 1 298 см2. Несмотря на небольшое количество статей посвященных Годовщине октябрьской революции, по пространственному критерию данный праздник находится в тройке лидеров (2 067см2).
По Новокузнецку отмечаются такие праздники как 1мая, День физкультурника, День шахтера, День железнодорожника, 7 ноября, Последний звонок.
Итак, в сталинский период лидером среди всех праздником является Годовщина великой октябрьской революции, отмечаемая 7 ноября. Статьи, посвященные данному празднику в газете начинают встречаться уже в марте-апреле. За 7 ноября следуют, находящиеся почти на равных позициях, День шахтера и День Красной Армии. Весомое место в данном периоде занимает дата, имеющая большое значение для города – 10 лет города и завода. Можно сказать, что это первый праздник города, который входит в праздничную традицию к концу существования советского строя. Не последнее место в сталинский период занимает День железнодорожника.
Из диаграммы (рис.1) мы видим, что и в довоенный (43,4%), и в военный (70,8%), и в послевоенный (35,1%) общегосударственные праздники занимают лидирующую позицию. Вторыми по значимости являются праздники профессиональные, значимость их особенно возрастает в послевоенные (38,6%) годы. В военные годы детские и юношеские праздники сходят практически на нет. В военные годы из праздников освещаются в прессе лишь самые основные.
В период с 1954 по 1964, который был условно назван «хрущевским», самым передовым продолжает оставаться 7 ноября (15,9%), но на тот же уровень поднимается и 1 мая (14,6%). На более высокую ступень поднимается праздник Нового года (9,8%). Значимыми остаются День шахтера (8,5%) и День железнодорожника (7,3%). Появляются также новые праздники – День металлурга (3,7%), День строителя (6,1%), День молодежи (2,4%), День защиты детей (1,2%). День 8 марта и 23 февраля теперь находятся не на очень высоких позициях по отношению к прошлым годам (2,4 и 3,7%). Возрождается традиция празднования Масленицы (Проводов русской зимы). Появляется городской праздник песни, который в последствие получает название Кузнецкая весна (2,4%).
Относительно пространственного критерия лидерами данного периода остаются также 7 ноября (4 677 см2) и 1 мая (4 449 см2), за ними следую День шахтера (1 122 см2) и Новый год (1 262 см2). Значительное место занимают профессиональные праздники – День железнодорожника (1 407 см2), День металлурга (971 см2), День строителя (697 см2). Публикации, касающиеся праздника Кузнецкая весна составляют (548 см2).
В хрущевский период в Новокузнецке отмечали 1 мая, 7 ноября, День железнодорожника, Новый год, День металлурга, День молодежи, Масленицу.
В период с 1965 по 1982 (брежневский период) 1 мая (15,2%) и 7 ноября (18,8%) остаются в лидерах. Новому году отведено 8,9% от всех праздничных публикаций. В этот период активно множатся статьи, посвященные Коммунистическому субботнику (11,6%), что обусловлено 100летним юбилеем со дня рождения Ленина. 8 марта и 23 февраля как и в предыдущий период остаются малозначимыми (3,6 % и 2,7%). День металлурга, 9 мая и Кузнецкая весна набирают по 2,7%. Следует отметить то обстоятельство, что только на данном этапе, спустя почти 20 лет начинает широко праздноваться День победы советского народа над фашистской Германией. Появляется еще больше новых праздников – День радио, День работников пищевой промышленности, Праздник советской музыки, День учителя. В 1959 году свое 50летие отмечает Кузнецкстрой (3,6%).
Статьи приуроченные к 7 ноября занимают в этот период 6 528 см2, за 7 ноября по занимаемой площади в газете следует 1 мая (5 386см2), Ленинский субботник, праздник, который едва ли можно назвать таковым в классическом понимании данного понятия, по площади публикаций находится на 3м месте (3 033см2). Новый год отходит на второй план, но не растворяется в ряду других не столь значимых праздниках (1 902 см2). Площадь статей ко Дню шахтера составляет 1 730 см2, к 50летию Кузнецкстроя – 1495 см2. 8 марта и 23 февраля находятся на тех же позициях 513 и 317 см2 соответственно.
Среди празднуемых в Новокузнецке в данный отрезок времени можно отметить – Новый год, 1 мая, 9 мая, 7 ноября, Последний звонок, 1 сентября, Кузнецкая весна, Масленица, Коммунистический субботник, День шахтера, День молодежи, 50 лет Кузнецкстроя. Уже на данный момент можно наблюдать не только тенденции появления с каждым годом все новых и новых праздников, но и увеличение праздников именно празднуемых (отмечаемых демонстрациями, митингами, народными гуляньями) в городе.
Горбачевский период, отмеченный нами с 1983 по 1991 год характеризуется популярностью 7 ноября (24,4%) в то время как 1 мая уходит в тень (9%). Набирает обороты праздник 9 мая (6,4%). Новогодние статьи составляют 7,7%. День шахтера и День металлурга сравниваются по количеству статей (по 5,1%). Начинает отмечаться День города как периодический праздник (2,6%). Появляются праздники Дня медицинского работника, День работника торговли.
По пространственному критерию лидирующую позицию занимает все также 7 ноября (4 830 см2), далее следует 1 мая (4 171 см2). Близок к лидирующим позициям День победы. Не последнее место занимают День металлурга (819 см2), День молодежи (565 см2), День шахтера (603 см2), Новый год (630 см2).
С 1982 по 1991 в Новокузнецке отмечаются 7 ноября, 1 мая, 9 мая, День физкультурника, День пионерии, 1 сентября, Кузнецкая весна, 8 марта, День города, День молодежи и Новый год.
Значимость общегосударственных праздников в «сталинское» и «хрущевское» время остается почти на одинаковом уровне, в «брежневский» период значимость данных праздников несколько возрастает, в «горбачевский» период значимость общегосударственных праздников снижается по сравнению с предыдущим периодом, но все-таки остается высокой. В «хрущевский» период резко возрастает значимость профессиональных праздников. (рис.2)
Общегосударственные, профессиональные, детские и юношеские праздники в сталинский и постсталинский периоды находятся практически на одинаковом уровне. На месте лидеров остаются праздники общегосударственные, за ними следуют профессиональные и детские и юношеские. Праздники-открытия по данным диаграммы остаются актуальными лишь в сталинский период. (Рис.3)
Постсоветский период характеризуется появлением статей, касающихся религиозных, а именно православных, праздников. В это период на первый план выходит праздники Нового года (15,4%) и 9 мая (10,3%). Из профессиональных праздников на первое место выходит День металлурга (9,5%), за ним следует День шахтера (8,4%). Годовщина 390летия со дня основания Новокузнецка (Кузнецка) (8,1%), 8 марта (7%), День города (кроме юбилеев) (5,1%), Рождество (2,9%). Центральные советские праздники сходят на нет. Уже в 1994 году не встречается ни одной статьи приуроченной к 7 ноября и всего одна приуроченная к 1 мая. Новые праздники, среди которых День согласия и примирения, заменивший собой 7 ноября (1,5%) и День независимости (0,7%) не прижились, судя по количеству статей посвященным им. Появляется великое множество всевозможных праздников, среди которых и праздники заимствованные из не православной религиозной традиции – День св.Валентина и Хеллоуин. Среди православных можно выделить Крещение, Рождество, Пасху. Среди светских – День театра, День ветерана, День работника прокуратуры, День пограничника. Появляются статьи о праздниках, устраиваемых коммерческими организациями в сугубо рекламных целях (7 лет «Посуда-центру»).
Среди отмечаемых по Новокузнецку можно выделить – 9 мая, День согласия и примирения, День шахтера, День молодежи, День знаний, День города, Новый год, День защиты детей, День металлурга, День пограничника, 390летие Новокузнецка, Крещение, Масленицу.
В постсоветский период понижается значимость общегосударственных праздников и повышается значимость профессиональных. Несколько понижается значимость детских и юношеских праздников. Значимыми становятся дни рождения городов, а точнее день рождения Новокузнецка. (рис.4)
Что касается типа публикаций, то в советский период о праздниках больше всего печатается статей и заметок – 56,4% (269), репортажей с места празднования 20,6% (182), призывов, лозунгов, планов демонстраций и других подобных публикаций – 12,5% (110), объявлений о праздновании или связанных с ними – 4,4% (39), поздравлений – 3,8% (34) (поздравление появляются преимущественно во второй половине периода). (рис.5)
В постсоветский период на первом месте также остаются статьи и заметки, касающиеся праздников – 34% (116), репортажей становится почти в 2 раза меньше – 10,8% (36), возрастает количество поздравительных публикаций – 25% (83), появляются рекламные статьи, приуроченные к тем или иным праздникам: предлагающие товары и услуги под знаком какого-либо праздника (например, подарки к Новому году или 8 марта;) или поздравительные, которые явно являются частью пиара или саморекламы – 23,2% (77), призывы, лозунги, планы праздничных мероприятий и шествий сокращаются до 0%. (рис.6)
В сталинский период статьи, касающиеся общегосударственных праздников, находились на первых страницах газеты 76,8% (152), остальные находились в середине или в конце – 21,7% (43). Публикации о городских праздниках, расположенных на последних страницах несколькими процентами больше – 58,4% (114), чем праздничных статей на первых страницах – 41,7% (85).
В хрущевский период публикации об общесоюзных праздниках опять же в основном расположены на первых страницах – 88,9% (96), на последних находится всего 11,1% (12).
В тот же период о праздниках на городском уровне – на первых страницах газеты 42,7% (35) публикаций, на последних – 57,4% (47).
В брежневский период практически все статьи о праздниках на всесоюзном уровне сосредоточены на первых полосах газеты – 89,4% (59), в то время как в конце расположено всего 10,6% (7) публикаций. Статей о праздниках на городском уровне сосредоточенных в начале – 80,4% (90), а в конце всего 19,7% (22).
В период Горбачева сохраняется та же тенденция что и в предыдущий период: 75,7% (28) в начале; 24,3% (9) в конце – из статей о праздниках на общесоюзном уровне. О городских праздниках в начале – 73,1% (51), в конце – 26,9% (21).
В постсоветский период статьей о праздниках на федеральном уровне, расположенных в начале – 71,2% (42), расположенных в конце – 28,8% (17), на городском: 89,7% (245) – в начале; 10,3% (29) – в конце.
Из графика изображенного выше (рис.7)мы видим, что с каждым последующим периодом значимость праздников на местном уровне повышается, тогда как на государственном – понижается.
2.2.2. Качественный анализ прессы
Итак, данный этап начинается с процедуры приведения газетных статей в форму, пригодную для аналитической работы, так как они представляют собой неструктурированные тексты. Для этого нам необходимо следовать поэтапно следующей логической схеме:
1. Первичное прочтение текста целиком, на основании которого можно будет выделить центральные моменты, на которых стоит сосредоточить внимание для последующего анализа. На данном этапе были выделены статьи пригодные для анализа – в основном это репортажи с места празднования, то есть непосредственное описание течения праздничного действия.
2. Вторичное, более детальное вчитывание в текст. После внимательного прочтения текста в целом нужно отобрать единицы будущего анализа(отдельные слова, предложения или фразы, смысловые абзацы). На этапе вторичного прочтения текста уже отобранных статей, мы концентрируем свое внимание на отдельных словах, предложениях или фразах, касающихся как доминантных, так и альтернативных аспектов празднования. После, имеющийся собранный материал с некоторыми комментариями и пометками необходимо структурировать и сделать более упорядоченным, так как это позволит нам с большей легкостью производить аналитические процедуры.
3. Аналитически описать – значит перечислить все интересующие нас характеристики объекта анализа (человека, события, группы). На данном этапе проводился последовательный сравнительный анализ специфики праздников сначала внутри каждого периода, затем между периодами.
Таким образом, с помощью анализа прессы была сделана попытка воссоздать картину праздничной культуры г. Новокузнецка начиная с 1936 года и заканчивая сегодняшним днем.
Итак, самый первый в очереди праздник, с которого начинается всякий годовой цикл советской и постсоветской действительности – Новый год. Впервые празднование Нового года в Сталинске происходит в 1936 году. Устраивается первая Елка для детей, как ни удивительно, домохозяйкой Куйбышевского района в ее доме: «Первый раз в своей жизни дети увидели разукрашенную игрушками елку». В 1939 году Новый год отмечается уже и в детских садах, здесь кроме всего прочего появляется фигура Деда Мороза, который дарит детям подарки. Новый год в данный период времени воспринимается исключительно как детский праздник. Он не похож на классику советского праздника, своей функцией он имеет переключение людей с религиозных на светские праздники. Вся символика советского новогодья указывает на то, что в советском обществе переплелись и европейские модернизационные влияния, и национальная традиция, и христианский социальный идеал и светские ценности. Елка позаимствована из традиции западных рождественских праздников, но красная звезда на елке символизирует светский, всеобщий характер праздника, что естественно для цивилизации, которая с одной стороны принесла в Россию многие западные ценности, а с другой провозглашая себя марксистской, в то же время была связана с российской традицией «архаического крестьянского коммунизма». Советский Дед Мороз приходит не только к детям элиты, как Дед Мороз дореволюционный, но ко всем детям, что есть знак советского эгалитаризма, главного свойства этой цивилизации, поставившей во главу угла принцип социальной справедливости. Новый год в сталинский период позиционируется как исключительно детский праздник. Для взрослых людей, тружеников города и завода детские праздники не актуальны, для данной возрастной категории существуют «серьезные» строго структурированные в сути своей праздники, сконструированные специально, но о них немного позже. Странным остается то, что в тот же 1936 год, в который впервые отмечался Новый год, его символика переносится на другой праздник (по крайней мере, в статье он называется праздником), тоже детский (для старших школьников) – Последний день весенних каникул, который учащиеся отмечали большим маскарадом. Заметим, что данный праздник (или лучше назвать его праздничным мероприятием) ни прямо, ни косвенно не относится к Новому году. Мало того, что здесь присутствует елка как главный атрибут Нового года (Рождества), к тому же, воспроизводится чисто Новогодний ритуал. Вот как это описано в репортажной статье с места события: «На несколько минут выключается свет, устанавливается напряженная тишина… Все с настороженным вниманием наблюдают, когда зажжется елка, что интересного она сулит школьникам… Наконец елка вспыхивает, на ней загораются разноцветные лампочки… На елке и под елкой множество подарков».
На начальном этапе своего существования Новый год является праздником незначительным в ряду других таких же маломасштабных, которые все равно существуют тем или иным образом. Например, праздник под названием Сабантуй, который отмечается и в Сталинске в данный период времени, а затем исчезает. Это татарский народный праздник, который имеет тысячелетнюю историю. Раньше Сабантуй праздновали в честь начала весенних полевых работ (в конце апреля), теперь же — в честь их окончания (в июне). Удивительно, что из народных отмечают именно татарский вместо, например, русского праздника Проводов зимы (Масленицы)…Данный праздник был рожден в календаре крестьянина и земледельца, зависящего от внешних природных условий в своей непосредственной деятельности – то были праздники, связанные с аграрным культом. К тому же под вопросом остается, зачем индустриальному городу аграрный праздник?
Естественно, что ни один из классических ходов (или вариантов) данного праздника не соблюдался, были вырваны лишь некоторые моменты и пересыпаны сформировавшейся уже к тому времени советской традицией проведения праздников: в начале краткая история праздника, выступление лучших нацменов-стахановцев о производственных победах и успехах, беговые соревнования, перетягивание канатов, даже сдача норм на значок «ГТО» (готов к труду и обороне), индийский бой, бег с куриным яйцом, метание копья, казахская и татарская борьба. Из вышеперечисленного к традициям Сабантуя относятся лишь некоторые соревновательные моменты.
Примечательным на наш взгляд является празднование Последнего звонка в данный период. Итак, у празднования этого праздника в предвоенный сталинский период существует четкая схема: во-первых, это всеобщий сбор возле учебных заведений в заранее определенный утренний час, после того следование всем составом к пунктам отправки к пункту непосредственного празднования (станция Водная на Кондоме), соответственно прибытие, парад школьников, обед, игры, танцы, катание на лодках, отправление домой. Приводят детей на праздник и уводят упорядоченными колоннами (на это делается особый акцент в статьях). Дисциплина прежде всего. Стоит подчеркнуть, что именно в этом заключается один из механизмов идеологической обработки человека, которого с самого детства пытались сровнять с остальными. Детей готовили к выходу во взрослую жизнь. С людьми воспитанными по-новому было легче совладать, их было легче подчинить своей воле.
Водная станция в этот период также центр празднования и других «красных дат», например, Дня железнодорожника, который предполагал кроме народных гуляний митинг, массовые культурные игры, неотъемлемое для большинства праздников сталинского периода выступление физкультурников, спортивные соревнования, а также сдачи нормативов на значок «ГТО» (данная традиция спустя некоторое время перестает существовать).
Популярными были физкультурные парады. Подобного рода шествиями отмечались праздники Дня конституции, которые, как и многие другие, начинались с митинга, на котором звучали лозунги во славу Сталина, культ которого поддерживался всеми возможными способами, в том числе и при помощи праздников; во славу советского народа, сталинской конституции и мировой революции. Сквозь призму праздника происходит не только пропаганда культа личности вождя, но и внушение базовых постулатов господствующей идеологии.
Один из популярнейших праздников данного периода (не считая центральных – майского и ноябрьского) – День авиации, который отмечался соревнованиями по переходу в противогазах, пуском планеров, прыжками с парашютом с вышки и т.п. Все вышеперечисленное напоминает скорее не празднование даты, а мероприятия по военной подготовке. Празднуется также День военно-морского флота. В 1939 году он отмечается шлюпочным походом Сталинск-Томск, смысл которого не только в том, чтобы успешно пройти заданный маршрут, но провести оборонную работу среди колхозников в пунктах остановки, а также собрать для краеведческого музея экспонаты, имеющие историческую и геологическую ценность. День физкультурника отмечается военизированным походом, всевозможными соревнованиями и сдачей нормативов. Данные тенденции могут объясняться международным положением Советского Союза в данный период времени и происходившими на мировой арене событиями. На западе, вместо слабой разоруженной Германии, появилась агрессивная нацистская империя Гитлера. Когда в 1936 году Германия и Япония заключили Антикоминтерновский пакт и возникла так называемая «Ось Берлин-Токио», Сталин и люди в Кремле почувствовали надвигающуюся опасность. Отсюда следует, что советский праздник раннего периода подчинен утилитарным целям, в частности военной подготовке населения.
Годовщина Октябрьской революции и День солидарности трудящихся – центральные, главные праздники Советского Союза. Данные праздничные даты отмечаются в первую очередь демонстрацией трудящихся. Термин «демонстрация» происходит от латинского demonstratio – показывание. По природе своей демонстрация далека от понятия праздника, она определяется скорее как организованное публичное выражение общественных настроений группой граждан с использованием во время передвижения плакатов, транспарантов и иных средств наглядной агитации. Таким образом, можно сказать, что демонстрации были необходимы для отслеживания общественных настроений и их контролирования, в то же время они являлись специфической отчетной деятельностью о проделанной работе трудящимися в определенный период времени, в частности в периоды предпраздничных социалистических соревнований. Трудящиеся не только отчитывались, но и давали клятвы в том, что все усилия бросят на повышение производительности труда. Помимо всего прочего демонстрации являлись поддержанием идеи монолита, единства советского народа, которая являлась одним из главных элементов легитимности советского государства, советского лагеря, мирового коммунистического движения. Неотъемлемой частью любой советской демонстрации выступал пантеон жестко регламентированных символов – портреты членов политбюро, Ленина, Сталина, серп с молотом, Маркс с Энгельсом вместе и по отдельности, красные стяги с лозунгами и призывами, улицы, украшенные кумачом, знамена, транспаранты. «Жить стало лучше, товарищи, жить стало веселее!» и «Да здравствует Сталин!» – у каждой колонны на кумаче начертаны эти слова. Шествие предстает в виде упорядоченных строго структурированных колонн, которые, по сути, идентичны построению военных частей в порядке следования одной за другой. Демонстрация начинается традиционно по гудку теплоэлектроцентрали (ТЭЦ), колонны формируются по шесть человек в ряд. Члены семьи участвуют в демонстрации с главой семьи по месту работы последнего. Знамена и флаги сосредоточены в голове колонны; плакаты, лозунги и карнавальные группы – по колоннам. По маршруту следования колонн устанавливаются не только торговые продуктовые точки, но и, как бы это ни было удивительно, пункты медицинской помощи, и очевидно, что все это для одной цели – досконального контроля. Все должно пройти по плану и не уклониться ни на дюйм, ничто не должно нарушить ход событий. Важнейшей чертой тоталитарного строя можно считать стремление к максимальному контролю над всеми сторонами жизни общества и личности. Здесь абсолютно не идет и речи о спонтанности и необузданности народного праздника. Подобные меры (в виде пунктов медицинской помощи), имеют место быть только в сталинский период.
Маршрут следования колонн из года в год меняется, но в итоге их средоточие устанавливается на площади Побед, возле непосредственного индустриального сердца города – Кузнецкого Металлургического Комбината (КМК), где они (колонны) продолжают шествие мимо трибуны, с которой их приветствуют руководители партийных и советских организаций.
Нередкими в подобных демонстрациях были крики «ура», которые тоже наталкивают на ассоциации военной тематики, ведь «ура» – это в первую очередь боевой клич войск при атаке или клич, выражающий коллективное восторженное одобрение, восхищение, например приветствие войск военачальнику. В данный период демонстрацию сопровождают боевые песни, которые прославляют большевистскую партию, советский народ, Сталина, Красную Армию.
Одним из элементов демонстрации на протяжении всего советского периода являются митинги и манифестации, которые служат инструментом идеологической пропаганды и воспитания патриотизма к своей стране. Придавая большое значение митингу в массово-пропагандистской работе первых лет советской власти, В.И. Ленин отмечал: «Не пройдя через общие обсуждения, нельзя было ничего начинать, потому что народ держали десятки и сотни лет под запретом что-нибудь обсуждать, а революция не могла развиваться иначе, как через период всеобщего универсального митингования по всем вопросам, ибо митингование – это и есть настоящий демократизм трудящихся их выпрямление, их побуждение к новой жизни… которое они сами должны научиться налаживать по-своему, для себя, на началах своей советской, а не чужой, не барской, не буржуазной власти».
Массовые празднества выступали в этот период как одна из важнейших форм идейно-политической организации и самоорганизации масс, как инструмент собирания сил, как проявление энергии творчества инициативы трудящихся. В крупнейших праздниках данного периода определились многие отличительные черты советских массовых празднеств. Основными из этих черт были: революционное содержание и политическая актуальность, грандиозный размах, широкое привлечение тысяч участников. Праздники, не наделенные символикой из вышеперечисленного списка, в сталинское время – не в почете.
В сталинский период одним из центральных праздников для города можно назвать и 10летие города и завода Он точно также как и два предыдущих начинается с шествия колонн до площади Побед, на которой должен состояться митинг (уже не демонстрация, но все же). В плане все идентично Первомаю или 7 ноября – и пункты медицинской помощи, и порядок построения, и сигнал к началу следования колонн и их кумачовое оформление.
Вечером в честь Юбилея города и завода устраиваются массовые гулянья, все на той же площади Побед, а также на станции Водной, включающие в себя спортивные выступления, игры, танцы. Для детей устраивается отдельный праздник, напоминающий мини-модель демонстрации трудящихся – в начале большой парад пионеров, затем митинг. Продолжается все массовыми играми и выступлением детской художественной самодеятельности.
Существуют праздники, которые отмечаются только торжественными собраниями локально, на местах. К таким относится, например, 8 марта. Данный праздник отмечают не просто женщины, а в первую очередь общественницы КМК, жены инженеров, техников, рабочих служащих и т.д. Подобные мероприятия также имеют под собой стандартизированную процедуру – зачитывается «Доклад о Международном женском дне», после происходит коллективное отправление телеграммы Сталину или другая подобная процедура демонстрации поклонения и верности вождю. Советским женщинам не давали забыть, кому и чему они обязаны своим выигрышным положением. Соответственно, каждая из статей о данном празднике заканчивается словами огромной благодарности «товарищу Сталину». В данном случае он выступает как патриарх, – как «отец народа», «благодетель», гарант свободы и независимости советской женщины.
Такова картина празднования красных дат в довоенное сталинское время. С последующим периодом, который мы назвали «военный» картина меняется, но скорее не качественно, а количественно – праздники исчезают с улиц города, иногда устраиваются торжественные заседания в честь какого-либо события (в основном в этом отношении повышается значимость Дня Советской Армии). Первым, изменившим данную ситуацию праздником, является День победы над фашистской Германией – 9 мая, который в последствии был упразднен на 20 лет. В этот день люди выходят на улицы праздновать не по гудку теплоэлектроцентрали, а ведомые внутренними силами – радостью, ликованием, искренней гордостью за свой народ. В статье, посвященной данному событию, очень образно воссоздается картина происходящего: «К 9 часам утра по всем районам нашего города угля и металла проходили бесконечные потоки трудящихся». В этот день устраивается митинг, где в первую очередь поются дифирамбы во славу Сталина, который называется великим полководцем, ведущим народ к светлому будущему – и победа в войне это еще одно доказательство того. В действительности же в военном деле Сталин ничего не понимал. Многие его действия вызывали в армии только хаос.
Итогом митинга, посвященного победе, становится исполнение оркестром Гимна Советского Союза, но люди еще долго не расходятся с площади.
Начинают оживать и выходить на улицы традиционные советские праздники, несмотря на послевоенную разруху, необходимость восстанавливать многие сферы народного хозяйства – идеологическая обработка посредством праздников продолжается. Итак, первым из подобных праздников становится 7 ноября, который в сути своей остается неизменным до конца всего советского периода, но сквозь призму анализируемых статей, можно заметить некоторые изменения – репертуар песен, сопровождающих колонны дополняется старинными русскими и рожденными в годы войны. Оформление колонн остается все тем же преимущественно алым, также присутствуют лозунги, знамена и флаги стран народной демократии, всюду портреты Сталина и слова, его прославляющие.
В послевоенный период праздничная культура совсем оживает, вновь по улицам города начинают течь алые потоки ноябрьских и майских демонстраций. Теперь центром средоточия колонн становится проспект Молотова. В первых рядах колонн, как и прежде, выступают знаменосцы и передовики производства, за ними следуют руководители предприятий районов, далее предприятия в соответствии с их показателями по выполнению производственного плана.
Отмечаются народными гуляньями и спортивными соревнованиями профессиональные праздники – Дни шахтера, Дни железнодорожника.
Праздники 23 февраля и 8 марта продолжают отмечаться торжественными заседаниями с докладами и беседами О героическом пути Советской Армии (в случае 23 февраля) и Международном женском дне (в случае 8 марта), только теперь итогом подобных собраний являются либо концерты художественной самодеятельности, либо спектакли.
Праздник Нового года продолжает устраиваться преимущественно как детский, к его символике добавляется фигура Снегурочки.
Дальнейшее становление и развитие советского государства, происходящие в мире события международного значения, вносило изменения в систему общественно-политических праздников страны, на модель которых опиралась и праздничная культура регионов.
После смерти Сталина начинается процесс «десталинизации», который сопровождался постепенным смягчением режима. Официальная идеология начала терять рычаги воздействия на частную жизнь граждан социалистического отечества, но сущность режима все-таки мало изменилась, и настоящей свободы дано народу не было. Отсюда самым заметным изменением в традиции праздничных демонстраций в «хрущевский» период является исчезновение лика Сталина из пантеона портретов, достойных быть элементом праздничного убранства. Ноябрьские и майские демонстрации помимо традиционного кумачового оформления сопровождают макеты плодов, кукурузы, других растений, которые выступают символами дальнейшего подъема сельского хозяйства страны; присутствуют панно, рассказывающие о светлом завтрашнем дне, о грандиозных планах народного хозяйства и культуры. Страна теперь держит курс не на индустриализацию, а на восстановление сельского хозяйства, поднятие целинных земель, освоение новых сельскохозяйственных культур и пр.
Изменяется отношение к празднику Нового года. Клубы и дворцы культуры устраивают не только детские новогодние утренники, но и вечера с балами и маскарадами для представителей старших групп населения. Помимо этого данный праздник выходит на улицы города, о чем свидетельствует новогодняя елка, установленная на площади Маяковского, вокруг которой вращаются искусственные модели спутника и ракеты. Вертолет в канун праздника выбрасывает не агитки, а листовки с текстом: «Моим юным друзьям. Буду через 20 минут. Берегите уши и нос! С приветом Дед Мороз!». После чего на площадь пребывает сам Дед Мороз на тройке серых коней. Помимо елки на площади появляются снежные скульптуры сказочных персонажей, теремки, цветные панно с сюжетами русских народных сказок.
Именно в это время на столах появляется салат «оливье» с колбасой, а в телевизорах – «Голубой огонек». В 50-е гг. советские традиции празднования Нового года сложились окончательно: елка, шампанское, обильный стол.
Данный период знаменателен появлением, точнее возрождением, праздника Проводов русской зимы, который ни в одной из советских статей не называется Масленицей. Скорее всего, в силу того, что Масленица, будучи изначально языческим славянским праздником, в последствие слилась с церковной православной традицией. Потому введение подобного праздника было опасным шагом для атеистической советской культуры и его осторожно называли просто праздником Проводов русской зимы, избегая названия «Масленица» – более близкого к религиозной традиции. Из статей посвященных данному празднику можно увидеть попытку возрождения в его ходе традиционных народных обычаев и обрядов: сожжение соломенного чучела, печение жертвенного хлеба – блинов, переряживание, лазанье на гладкий столб и т. д.
Центром гулянья были площадь Маяковского и проспект Металлургов. Во многих местах находились афиши с текстом по стилистике отличным от советской агитки, лозунга или призыва, все было нацелено на поддержание духа праздника, сделаны акценты на его самобытность: «Обратите внимание! 22 февраля народное гуляние. По обычаю старины состоится праздник русской зимы. Вас ждут веселье, пляски, смех – потеха для всех: лихие тройки, призовые столбы, ледяные горки, игры, карусели. И вы, конечно, покушать должны вкусные булки, блины».
Официальная часть праздника была назначена на 3 часа дня, но люди уже к 12 часам заполнили центральные места празднования. Праздник сопровождался русскими народными песнями, ряженными и скоморохами, конными тройками и пр. По описанию он (праздник) прошел достаточно весело и был несравним, например, с угрюмыми демонстрациями сталинского периода. Но, несмотря на все веселье данного народного праздника, он скорее является его симуляцией, потому как даже вспыхнувший к вечеру костер был имитированным, ненастоящим; не произошло сожжения соломенного чучела.
Естественно, данный праздник теперь не может носить той же функции, что сто лет назад, потому как в первую очередь это праздник аграрный, крестьянский, знаменующий собой приближение весеннего сева, подобные праздники со всей их символикой для индустриального города не являются актуальными. Вырываются наиболее стереотипные традиции, которые уже не наделяются тем же смыслом что раньше, а используются в развлекательных целях.
В «хрущевский» период начинает отмечаться День советской молодежи, который сопровождала все та же советская символика – алые стяги, транспаранты и лозунги, молодежное шествие и карнавал в заключение празднования. К профессиональным праздникам День шахтера и День железнодорожника добавляются День строителей и День металлургов, которые празднуются по единой схеме – торжественная часть, спортивные соревнования и концертные программы.
В «брежневский» период претерпевают изменения некоторые праздничные традиции. Например, можно увидеть трансформации в праздновании 8 марта, которое все также отмечается торжественным собранием, но исчезают доклады «О Международном женском дне», речи от напутственных сводятся к поздравительным. В данную эпоху вообще можно отметить некоторую «приватизацию» праздничного пространства, что, однако, не означает сокращения его масштабов. Международный день трудящихся женщин стал уверенно превращаться в «женский день» – праздник всех женщин, вне зависимости от возраста и статуса занятости. Из Международного женского дня «день 8 марта» трансформировался в праздник мам, бабушек и внучек, торжество в семье, небольшом коллективе на работе, школьном классе. Празднование сохраняет свой традиционный сценарий, включая официальные поздравления, подведение итогов, бюрократические моменты, связанные с ритуалом публичных заседаний, в тех же официальных обращениях все чаще появляются теплые, носящие более личный характер слова, адресованные женщинам, в репертуаре приглашенных артистов эстрады вместо патриотического репертуара появляются песни о любви.
Центр майских и ноябрьских демонстраций и митингов перемещается с площади Побед на Театральную площадь. Исчезает сельскохозяйственная символика. На демонстрациях появляются разноцветные шары. Содержание лозунгов становится более аморфным, пропадает конкретика: «Слава КПСС!», «Да здравствует нерушимое единение партии и народа!», «Май, мир, дружба!». Остальное остается прежним.
Вот как описывается одна из ноябрьских демонстраций: «Торжественные звуки фанфар возвестили о начале праздничного шествия. Чеканя шаг, идет сводный отряд юных горнистов и барабанщиков. За ними группа малышей с алыми гвоздиками». «Гвоздика» в привязке к 1960-м годам – это официальный цветок революции. «Красная гвоздика - спутница тревог, / Красная гвоздика - наш цветок», песня из пионерских сборников, которую школьники учили наизусть в обязательном порядке. В официальной иконографии В.И.Ленин часто изображался с красной гвоздикой в петлице, букет красных гвоздик – обычный элемент оформления праздничных открыток к 7 ноября и 9 мая. Странным остается то, что анализируемая статья датируется 1974 годом, как раз в то время, когда происходит снижение образа гвоздики как символа революции, вызванное потерей доверия к официозу.
Данный период знаменателен началом реанимации Дня победы, который, по сути, праздновался лишь единожды – непосредственно в сам День победы 9 мая 1945 года. Во всех районах проходят митинги и торжественные вечера, посвященные ветеранам ВОВ, на площади Побед во главе с участниками ВОВ возлагаются венки к памятнику советским воинам, павшим в боях за Родину, а на Театральной площади проходят митинги. Такова картина празднования Дня победы на начало «брежневского периода». День победы конца вышеуказанного периода проводится уже на бульваре Героев. Начинается с демонстрации, которая продолжается митингом, минутой молчания и ритуалом возложения венков и цветов к вечному огню.
Праздник Проводов русской зимы сохраняет в себе традицию лазания на обледеневший столб за подарками. Товар праздничной ярмарки нынче не ограничивается традиционными блинами, а дополняется другой пищей, не являющейся символичной для данного праздника: беляши, пельмени, пироги, калачи, шашлыки (вообще далекое от русских национальных традиций блюдо) и т.д. Кроме скоморохов и ряженых – традиционных фигур праздника примешиваются фигуры исключительно новогодние – Дед Мороз и Снегурочка (которые, между прочим, в данный период участвовали еще и в одной из ноябрьских демонстраций, о чем свидетельствует фото с места события). Налицо смешение символики, которое наблюдалось и ранее.
Фигуры Деда Мороза и Снегурочки присутствуют на празднике Проводов русской зимы и в «горбачевский» период. Один из таких праздников устраивается в лесу в Сосновом бору. Кроме лазанья на гладкий столб вся традиции праздника будто уходят в небытие и заменяются соревновательными мероприятиями – лыжной эстафетой, турниром по футболу и т.д.
8 марта теперь встречают не торжественными заседаниями или собраниями, а праздничными вечерами, выставками рукоделия, демонстрацией модной одежды, большими праздничными концертами. Официальные обращения к женщинам в прессе сменились камерными поздравлениями в их адрес. К «трудящимся советским женщинам» все чаще обращаются как к просто женщинам, женам, матерям, подругам. Заложенное ранее, в начале XX века К. Цеткин осмысление этого дня, как дня международной солидарности трудящихся женщин, отходило в реальной жизни все более на второй план. Происходит деполитизация «женского праздника», приватизация его публичного пространства.
Данный период интересен тем, что в нем начинает модифицироваться на уровне города один из центральных советских праздников – 1 мая. Вот как начинается одна из статей, посвященная Первомаю: «Меняется страна, меняются люди… Меняется и Первомай». И действительно в одном из районов города вместо традиционной демонстрации Первомай отмечается в форме маевки, а точнее майского агитпредставления. Начало знаменуется рассказом об истории празднования Первомая. Прошло 100 лет со дня провозглашения 1 мая Международным днем солидарности трудящихся, поэтому в небо взлетают разноцветные шары с цифрой «100». Праздник продолжается большим концертом, кукольным представлением для детей, спортивными соревнованиями. «На маевку люди пришли семьями, они не торопились, и их никто не торопил».
Происходит попытка празднования Дня города. В плане довольно широкий круг мероприятий зрелищно-развлекательного характера: марш-парад духовых оркестров по проспекту Металлургов, театрализованное представление на Театральной площади, праздничный концерт лучших художественных коллективов самодеятельности города, демонстрация моделей одежды и причесок, в парке Гагарина выставки народно-прикладного искусства, на Водной станции спортивные соревнования и пр. В итоге праздник был испорчен плохой погодой, которая сорвала большинство мероприятий. Встает вопрос, действительно ли дело в погоде, когда, например, празднование Дня молодежи также не увенчалось успехом. Срыву праздника посодействовала его никчемная организация и люди, пришедшие на праздник, долго ждали начала, которое благополучно сорвалось и не ожидали такого быстрого окончания праздника, после которого, как говорит сам автор статьи: «Кто-то пойдет домой, кто-то самостоятельно устроит дискотеку прямо на площади, а кто-то будет драться. А пока еще даже не стемнело».
Ноябрьская демонстрация в своих лозунгах, которыми украшен праздник Годовщины Октябрьской революции, несет идею перестройки: «Перестройка – продолжение дела Октября», в остальном все идентично предыдущим периодам.
Очевидно наступление кризиса праздничности конца советского периода, плавно перетекающего в постсоветский. О том свидетельствует, например, празднование Дня победы в первые годы постперестроечного периода, которое состояло в митинге и возложении цветов к вечному огню. Данное мероприятие описывается как немноголюдное, оно укладывается в 30 минут, после чего бульвар пустеет. Об остальных праздниках, отмечаемых на городском уровне вообще практически не идет и речи. Праздник Первомая лишается своего идеологического содержания и приобретает название Праздника Весны и Труда, а Годовщина Октябрьской революции практически канула в лету, сначала заменившись Днем согласия и примирения, а потом и вовсе исчезнув, по воле власть имущих.
К концу 1990х гг. намечается тенденция возрождения праздничной культуры, которая наделяется новым содержанием и символикой относительно прежней советской. Она черпает себя из досоветской эпохи. Советская символика уходит в небытие вместе с советским строем. Происходит попытка возрождения, во-первых, национальных русских дореволюционных традиций в целом, во-вторых, православных религиозных традиций в частности. Примером может служить проведение в некоторых школах вечеров посвященных Рождеству, Пасхе, Крещению. Новый год окончательно превращается в семейный праздник. Как и прежде, не обходится без предновогодних хлопот, традиции «выпить» за год уходящий и год наступающий, поздравлений главы государства с экранов телевизоров, традиционного выхода на улицу «со стрелялками», а далее «изрядно отпивши» большинство устремляется на площадь Торжеств, где периодически ударяют фейерверки, народ развлекается, катаясь с горки и фотографируясь на фоне снежных скульптур. Затем с песнями люди разбредаются по домам к остаткам телепрограмм.
Из советского в постсоветский период перетекает традиция празднования Проводов русской зимы или Масленицы. «…Пошла «стенка» на «стенку», полетели наземь шапки, замелькали кулаки; потешными боями, веселыми хороводами, удалой кадрилью провожали зиму-матушку горожане на Вознесенской горе близ бастионов Кузнецкой крепости». В постсоветский период начинается освоение нового праздничного пространства, которое в советское время находилось в запустении. Не только Масленица, но и Дни города из года в год начинают свое торжественное открытие именно с Кузнецкого острога, восстановленного уже после перестройки. В воротах крепости, которые названы Барнаульскими, с самого утра дежурят молодые казаки. О наступлении торжества теперь свидетельствует не гудок теплоэлектроцентрали, а колокольные перезвоны с башен Преображенского собора и пушечные выстрелы со стен крепости. От собора начинается Крестный ход, посвященный празднику. Торжества продолжаются в центральном районе всевозможными зрелищно-развлекательными мероприятиями, художественными выставками и ярмарками на центральных улицах города. Праздник, таким образом, становится одной из форм театрализованного представления на тему народного праздника, которые, по меньшей мере, выполняют две задачи: главным образом коммерческую, и культурную.
Стоит отметить, что День победы становится одним из центральных праздников настоящего времени. Теперь в честь данного праздника на улицах Новокузнецка устраивается военные блиц-парады и парады боевой техники, за которыми следует традиционное шествие к Вечному огню для минуты молчания и возложения цветов к памятникам боевой славы: «Когда закончился военный блиц-парад, красные знамена Победы, медленно качнувшись, поплыли к мемориалу, уводя за собой людей. Вечный огонь утонул в нарциссах и гвоздиках, а живой водоворот людей тихо склонился к его подножию; сыпал цветами. Скромно и гордо несли свои медали ветераны войны». День победы на сегодняшний момент можно отнести к таким праздникам, которые имеют особую точку – точку соприкосновения всех людей, что-то общее, искренне переживаемое большинством, а не навязанное правительством, которое устанавливает праздники не способные консолидировать, объединить людей своего государства.
Широко празднуются профессиональные праздники – День шахтера и День металлурга, которые отмечаются спортивными соревнованиями, концертными программами и выступлением звезд российской эстрады, апофеозом данных праздников обычно является фейерверк. День молодежи, также как и большинство сегодняшних праздников, отмечаемых в городе, имеет развлекательный характер: устраиваются всевозможные аттракционы, соревнования по экстремальным видам спорта и «граффити», выступления местных молодежных коллективов. Средоточием почти всех праздников теперь становится Площадь общественных мероприятий.
Можно отметить, что на сегодняшний день большую значимость имеют праздники локального местного значения, в отличие от советского периода, когда любое проявление инициативы, выходящей «за рамки» не приветствовалось. Кроме того, некоторые праздники уходят в дома людей, теряют массовость, становятся индивидуализированными.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В ходе работы мы попытались достичь цели, поставленной в начале исследования, посредством решения конкретных задач. Рассмотрев основные концепции и теории изучения феномена праздника, мы пришли к определению данного понятия. Итак, в настоящей работе праздник рассматривается как противопоставленный будням (повседневности) отрезок времени, характеризующийся радостью и торжеством, выделенный в потоке времени в память, или в честь кого или чего-либо, обладающий сущностной связью со сферой сакрального, отмечаемый в культурной или религиозной традиции как институционализированное действо, которое обеспечивает его участникам максимальную причастность к этой сфере.
Среди социальных функций праздника следует отметить: идеологическую или ценностно-ориентационную; консолидирующую; компенсаторную; рекреативную и коммуникативную.
Изучив специфику праздников советской и постсоветской России, мы пришли к выводу о том, что первое советское десятилетие сотворило уникальную гибридную праздничную культуру, вобравшую в себя не только революционный интернационалистский пафос и романтику, но и опыт, традиции, формы вековой российской праздничности. Эта гибридная праздничная культура, несколько видоизменялась и дополнялась в последующие советские десятилетия, пережила сотворившую ее политическую систему и вступила в новое столетие. На сегодняшний день в нашем праздничном календаре с одной стороны, сохранились многие праздники, доставшиеся в наследство от бывшего СССР; с другой стороны, мы являемся свидетелями и участниками возрождения ряда традиционных праздников, прежде всего, религиозных. И, в-третьих, у части населения, в особенности у молодежи, становятся популярными новые, заимствованные у других народов праздничные традиции, такие как День Св. Валентина, Хэллоуин и т.п.
Далее, рассмотрев особенности условий советского и постсоветского индустриального Новокузнецка, мы пришли к выводу о том, что Сталинск (Новокузнецк) разрабатывался и строился как «город при заводе». Потребности города как особой целостной системы в условиях 1930-х гг. были вторичны по отношению к производству.
В постсталинский период начался этап индустриального домостроения. Несмотря на то, что в годы войны появились новые предприятия (алюминиевый, ферросплавный, машиностроительный и т.д.), по-прежнему уровень развития города определяло градообразующее предприятие – КМК. К концу 80-х годов Новокузнецк превратился в крупный индустриальный научный и культурный центр Сибири.
К 90-м годам начинается тяжелое время перехода промышленных предприятий города на рельсы рыночной экономики. В настоящее время металлургические комбинаты города осуществляют коренную реконструкцию и техническое перевооружение. Проблема крупных промышленных городов России, таких как Новокузнецк, – их зависимость от градообразующих предприятий. Но в настоящее время начинается развитие других сфер экономики – малого бизнеса и предпринимательства, которые создают не только новые рабочие места, платят налоги, но и в последнее время формирую облик города и качество жизни в нем.
Проанализировав литературу, касающуюся предмета нашей работы, мы перешли на следующий этап исследования – анализ и интерпретацию данных, предварительно обосновав метод и выборку исследования.
В исследовании для интерпретации документов используется метод анализа документов – на первом этапе это формализованный, на втором этапе – более глубокий вид анализа документов – традиционный анализ (качественный).
Объектом нашего прикладного исследования является местная газета «Кузнецкий рабочий» («Большевистская сталь», «Сталинское знамя»). Данное периодическое издание начинает свой жизненный путь в начале 1930-х гг., практически одновременно с образованием соцгорода Сталинска, и продолжает существовать до сегодняшнего дня, оставаясь одним из ведущих городских газетных изданий общественно-политического характера.
Посредством метода систематической выборки в выборочную совокупность отбирались газеты каждого третьего года с 1936 по 1951 гг. и каждого пятого года с 1954 по 2008 гг.
Были выделены периоды, которые условно обозначились как советский: сталинский (довоенный, военный, предвоенный) и постсталинский (хрущевский, брежневский, горбачевский); и постсоветский.
Таким образом, в выборочную совокупность попал 3 951 номер газеты «Кузнецкий рабочий» за 18 вышеперечисленных лет. Общее количество публикаций о праздниках составило 1 121 статью. На основании данной выборки проводился первый количественный этап исследования. На втором качественном этапе исследования наше внимание было акцентировано на статьях, затрагивающих праздники исключительно на городском уровне.
Таким образом, была проанализирована пресса, в ходе чего мы пришли к следующим выводам. На протяжении всего советского периода первые места занимают праздники, посвященные Годовщине Октябрьской революции и Первомаю. В довоенный сталинский период значимое место отводится праздникам военной тематики – День авиации, День военно-морского флота, День Красной Армии (День защитника Отечества) и т.д. В военный период кроме Годовщины Октября на ведущие позиции выходит День Красной Армии (День Советской армии). Популярность его можно объяснить спецификой военного периода, и как следствие, необходимостью морального поддержания боевых фронтов в целом, и солдат, сражающихся за свободу Родины, в частности. В период войны в Сталинске никаких грандиозных массовых праздничных гуляний не проводилось.
В послевоенное время начинает отмечаться праздник День шахтера. Данный праздник быстро набирает обороты и оказывается особенно популярным в г. Новокузнецке.
Всю советскую праздничную культуру пронизывает идеологическая составляющая, особенно это касается первой половины советского периода.
Так в сталинский период все праздники подчинены следующим основным целям:
· мобилизации, приведению в активное состояние трудящихся масс, сосредоточению и напряжению имеющихся ресурсов, сил и средств для достижения трудовых успехов;
· трансляция мифов господствующей идеологии, которые, в принципе, пронизывают советские праздники на протяжении всего периода – мифа монолита, чуда, труда как высшей ценности, установки на гигантизм и спешку и т.д.;
· поддержание культа личности Сталина.
Демонстрации, шествия, митинги, парады являются основными формами праздников в стране советов. Они служат инструментом идеологической пропаганды и воспитания патриотизма к своей родине. Центральные праздники – 7 ноября и 1 мая претерпевают на протяжении всего советского периода лишь небольшие изменения. Существуют праздники, которые отмечаются только торжественными собраниями локально, на местах. К таким относится, например, 8 марта. Данный праздник отмечают не просто женщины, а в первую очередь общественницы КМК, жены инженеров, техников, рабочих служащих и т.д.
Символика праздников данного отрезка времени сопровождает многие праздники на протяжении всего советского периода – это портреты членов политбюро, Ленина, Сталина, серп с молотом, Маркс с Энгельсом вместе и по отдельности, красные стяги с лозунгами и призывами, улицы, украшенные кумачом, знамена, транспаранты и т.д.
В «хрущевский» более значимым становится праздник Нового года. Прослеживается тенденция к количественному увеличению праздников, в частности профессиональных. Среди справляемых по Новокузнецку к стандартному списку из ключевых советских праздников добавляется праздник Проводов русской зимы, который, однако, ни в одной из статей не назван Масленицей.
После смерти Сталина начинается процесс «десталинизации». Отсюда самым заметным изменением в традиции праздничных демонстраций в «хрущевский» период является исчезновение лика Сталина из пантеона портретов, достойных быть элементом праздничного убранства. В праздничных демонстрациях и шествиях отражается курс государства на восстановление и поднятие сельского хозяйства.
В «брежневский» период начинает широко праздноваться День победы. Появляется еще больше новых праздников, в основном профессиональных. В этот же период претерпевают изменения некоторые праздничные традиции. Например, достаточно зримыми являются трансформации в праздновании 8 марта, который стал уверенно превращаться в «женский день» – праздник всех женщин. В данную эпоху вообще можно отметить некоторую «приватизацию» праздничного пространства.
В «горбачевский» период помимо стандартного набора в Новокузнецке начинает отмечаться День города как периодический праздник. Данный период интересен тем, что в нем начинает модифицироваться на уровне города один из центральных советских праздников – 1 мая. В одном из районов города вместо традиционной демонстрации Первомай отмечается в форме маевки, а точнее майского агитпредставления.
На рубеже советского и постсоветского периода происходит кризис праздничности, который в первом случае выражается в попытке введения новых праздников, например, Дня города, которая терпит неудачу, а во втором случае – в минимальном количестве отмечаемых на уровне города праздников на начало периода.
В постсоветский период понижается значимость общегосударственных праздников и повышается значимость профессиональных. К концу 1990-х гг. намечается тенденция возрождения праздничной культуры, которая наделяется новым содержанием и символикой относительно прежней советской. Она черпает себя из досоветской эпохи. Происходит попытка возрождения, во-первых, национальных русских дореволюционных традиций в целом, во-вторых, православных религиозных традиций в частности. Исчезает политический контекст праздника. Главные советские праздники тихо пропадают из виду, становятся неактуальными с наступлением нового периода.
В городе начинается освоение нового праздничного пространства, которое в советское время находилось в запустении. Не только Масленица, но и Дни города из года в год начинают свое торжественное открытие с Кузнецкого острога, который был отреставрирован после перестройки. Праздник становится одной из форм театрализованного представления на тему народного праздника, что может указывать на выдвижение в постсоветский период на первый план развлекательной функции праздника.
В итоге можно говорить о том, что современное общество диктует новые формы и смыслы праздника, со временем изменяется содержание праздничной культуры, ее функции и внешнее выражение.
Таким образом, на наш взгляд, выдвинутая в начале исследования гипотеза о том, что праздники, как и любая сфера общественной жизни, трансформируются под воздействием изменений социальной реальности, что выражается в модификации их функциональной и идеологической специфики подтвердилась.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Абрамян, Л. Время праздника [Электронный ресурс] // Отечественные записки. – 2003. – №1. – Режим доступа: http://www.strana-oz.ru/?numid=10&article=23
2. Алексеева, Е.В. Тенденция развития профессиональных праздников в современной культуре : автореф. дис. … канд. культуролог. : 24.00.01 [Текст] / Е.В. Алексеева ; СБбГУКИ. – СПб., 2008. – 18 с.
3. Алексеевский, М. День города в современной праздничной культуре России [Электронный ресурс] / М. Алексеевский. – Режим доступа: http://mdalekseevsky.narod.ru/kongress2007.html
4. Бахтин, М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса [Электронный ресурс] / М. Бахтин. – Режим доступа: http://www.philosophy.ru/library/bahtin/rable.html
5. Астанина, А.В. Город в ретроспективе: мечтали о городе-саде… а построили Новокузнецк [Текст] / А.В. Астанина // Кузнецк – Сталинск – Новокузнецк. Проблемы города и горожан: материалы Всероссийской научно-практической конференции, Новокузнецк, 14 ноября
6. Борина, Л.С. Город и завод (на материалах соцгорода Сталинска) [Текст] / Л.С. Борина, А.Г. Борин // Кузнецк – Сталинск – Новокузнецк. Проблемы города и горожан: материалы Всероссийской научно-практической конференции, Новокузнецк, 14 ноября
7. Ванченко, Т.П. Смысловая основа массового праздника [Электронный ресурс] / Т.П. Ванченко // Аналитика культурологии. – 2008. – №1(10). – Режим доступа: http://www.analiculturolog.ru/index.php?module=subjects&func=viewpage&pageid=420
8. Гвоздецкий, В.Л. Индустриализация: стратегия, условия и методы [Электронный ресурс] / В.Л. Гвоздецкий. – Режим доступа: http://www.portal-slovo.ru/impressionism/39137.php
9. Готлиб, А.С. Введение в социологическое исследование. Качественный и количественный подходы. Методология. Исследовательские практики [Текст]: Учеб. пособие / А.С. Готлиб. – 2-е изд., перераб. и доп. – М. : Флинта : МПСИ, 2005. – 384 с.
10. Гужова, И.В. Праздник как феномен культуры в контексте целостного подхода : автореф. дис. … канд. филос. наук. : 09.00.13 [Текст] / И.В. Гужова ; ТГУ. – Томск, 2006. – 18 с.
11. Гурин, С.П. Праздник. Опьянение. Чудо [Электронный ресурс] / С.П. Гурин // Маргинальная антропология. – Режим доступа: http://psy-games.narod.ru/margin/g2p3.htm
12. Добреньков, В. И. Методы социологического исследования [Текст]: Учебник / В. И. Добреньков, А. И. Кравченко. – М.: ИНФРА-М, 2006. – 768 с.
13. Ерасов, Б.С. Праздник как институт культуры [Электронный ресурс] / Б.С. Ерасов // Социальная культурология: Учебник для студентов высших учебных заведений. – Режим доступа: http://yanko.lib.ru/books/cultur/erasov-soc_cult-a.htm
14. Жигульский, К. Праздник и культура [Текст] / К. Жигульский. – М.: Прогресс, 1985. – 336 с.
15. Журавков, Ю.М. Роль Кузнецкого металлургического комбината в формировании градо-строительной структуры г. Новокузнецка (1930-50-е годы) [Текст] / Ю.М. Журавков // Ретроспективная художественная выставка «65-летию КМК». – Новокузнецк. – 1997. – 42 с.
16. Захаров, А.В. Работа и праздники [Электронный ресурс] // А.В. Захаров. – Режим доступа: http://sociologist.nm.ru/articles/zaharov_08.htm
17. Зеленов, Л.А. Социология города [Текст]: Учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений / Л.А. Зеленов. – М.: Гуманит. изд. центр ВЛАДОС, 2000. – 192с.
18. Ильин, В. Подарок как социальный феномен [Электронный ресурс] / В. Ильин. – Режим доступа: http://www.acapod.ru/2067.html
19. История России глазами очевидцев. ХХ век [Текст] / под ред. Ю.С. Рябцева. – М. : Эксмо-Пресс, 2005. – 416 с.
20. Кайуа, Р. Праздник [Электронный ресурс] / Р. Кайуа // Коллеж социологии. 1937—1939 / сост. Д. Олье. – Режим доступа: http://www.gumer.info/bogoslov_Buks/Philos/hollier/29.php
21. Карпова, Г.Г. Праздник в контексте социальных изменений: традиции и власть [Текст] / Г.Г. Карпова. - Саратов: ООО Издательство «Научная книга», 2008. – 150 с.
22. Лаппо, Г.М. Результаты урбанизации в России к концу XX века [Текст] / Г.М. Лаппо, П.М. Полян // Мир России. – 1999. – №4 – С. 35-46
23. Мазаев, А.И. Праздник как социально-художесвенное явление. Опыт историко-теоретического исследования [Текст] / А.И. Мазаев. – М. : Наука, 1978. – 392 с.
24. Малышева, С.Ю. Советская праздничная культура в провинции: пространство, символы, исторические мифы (1917-1927) [Текст] / С.Ю. Малышева. - Казань: Рутен, 2005. – 400 с.
25. Митрохина, О. Скажи мне что ты празднуешь… [Электронный ресурс] / О. Митрохина. – Режим доступа: http://his.1september.ru/2002/48/2.htm
26. Паперный, В. Культура Два [Электронный ресурс] / В. Паперный. – Режим доступа: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Culture/papern/index.php
27. Праздник [Электронный ресурс] // Толковый словарь русского языка: в 4 т. / под ред. Д.Н. Ушакова. – Режим доступа: http://slovari.yandex.ru/dict/ushakov
28. Рабочая книга социолога [Текст] / Под общ. ред. и с предисл. Г. В. Осипова. – Изд. 3-е. – М.: Едиториал УРСС, 2003. – 480 с.
29. Ромах, О.В. Праздничная трансформация ментальности личности [Электронный ресурс] / О.В. Ромах, М.А. Медведева // Аналитика культурологии. – 2007. – №1(7). – Режим доступа: http://www.analiculturolog.ru/index.php?module=subjects&func=viewpage&pageid=272
30. Слюсаренко, М.А. Праздник как объект философской рефлексии: онтологический статус – экзистенциональный смысл : автореф. дис. … канд. филос. наук. : 09.00.01 [Текст] / М.А. Слюсаренко ; ТГПУ. – Кемерово, 2007. – 20 с.
31. Тихомирова, С. В. Динамика социальных представлений о празднике у современной российской молодежи : автореф. дис. … канд. псих. наук. : 19.00.05 [Текст] / С.В. Тихомирова ; Институт психологии РАН. – М., 2008. – 25 с.
32. Хейзинга, Й. Homo Ludens. Статьи по истории культуры [Электронный ресурс] / Й. Хейзинга. – Режим доступа: http://lib.ru/FILOSOF/HUIZINGA/huizinga.txt
33. Хренов, Н.А. Зрелища в эпоху восстания масс [Текст] / Н.А. Хренов. – М. : Наука, 2006. – 646 с.
34. Цибизова, Е. Б. «Мой город – Новокузнецк» [Текст]: учеб. пособие для школ / Е.Б. Цибизова. – Новокузнецк, – 2006. – 147 с.
35. Шабалина, Т. Праздники театрализованные [Электронный ресурс] / Т. Шабалина // Энциклопедия «Кругосвет». – Режим доступа: http://slovari.yandex.ru/dict/krugosvet
36. Юдин, Н.Л. Социальный смысл праздника : автореф. дис. … канд. филос. наук. : 09.00.11 [Текст] / Н.Л. Юдин ; ИГАСУ. – Иваново, 2006. – 15 с.
37. Юрлова, С.В. Новая модель праздничной культуры и проблема национальной идентичности [Текст] / С.В. Юрлова // Медиакультура новой России. Материалы Международной научной конференции: в 2 т. Т 2 / под ред. Н.Б. Кирилловой и др. – Екатеринбург-Москва: Академический проект, 2007. – С. 244-253.
38. Ядов, В. А. Стратегия социологического исследования [Электронный ресурс] / В.А. Ядов. – Режим доступа: http:/www.max.ru/cgi-bin/rsp/show=http://soc.lib.ru/su.
