Содержание.

- Введение (стр. 3)

- Русская литература (стр.4)

- Декадентские течения, символизм (стр.6)

- Кинематограф и театральное искусство (стр.7)

- Живопись (стр.10)

- Список литературы (стр.18)
Введение
Искусство 20 века – искусство перелоное, а не просто старый или просто новый период его истории. Это искусство кризисное в изначальном, словарном смысле слова, выражающем наивысшую напряженность перелома. Наивным было бы видеть в нем либо только линейное восходящее движение, все стилеобразующие начала которого уже сложились во всей несомненности и остается лишь ждать созревание плодов, или же, в наиболее сложных случаях, - превращение гадкого утенка в прекрасного лебедя. Старое и новое не располагаются в истории искусства 20 века в элементарной последовательности, а действуют во взаимном пересечении, охватывающем глобальное пространство и обширное историческое время.

В искусстве 20 века с черезвычайной и во многом определяющей силой распоряжаются законы, присущие именно исключительно переломному времени.

Они проявляются не только в том – что и как отражает искусситво, не только в развитии охранительских тенденций в новаторстве, отвергающем художественный опыт прошлого, вплоть до отрицания возможности воплотить новые идеи в изобритательной форме. Никак не в меньшей мере действие законов перелома сказывается в общем потрясеном состоянии, в которое приходит искусство, теряющее на великих исторических рубежах старую и обретающее новую почву для своего развития. В этих обстоятельствах с остротой невиданной для классических эпох истории искусства, возбуждаются вопросф о том, что выдвигается искусством в качестве его позитивных ценностей; само же искусство нередко проникает неудовлетворенностью и собой, и окружающей жизнью, возбуждая при этом сомнения по части того – всегда ли удовлетворительным образом оно выражает свою неудовлетверенность действительностью.

Генеральное свойство искусства 20 века заключается в том, что оно, принадлежит эпохе великих переворотов, соерщающихся  на путях социальной и национальной борьбы, разрещающейся мировыми войнами, революциями, становлением нового общественного строя. В 20 веке утверждается и развивается социалистическая художественная культура, первые движения которой вызревают в недрах капиталистического общества соотносятся с буржуазной культурой. Однако в исторически обозримое время старый мир никуда не исчезает и всвою очередь успешно продолжает свое развитие. В силу этого социально-историческую панораму искусства стран и народов мира образуют в 20 веке художественные культуры самых различных типов: от первобытного по характеру творчества народов и племен, находящихся на уровне родоплеменного строя, и от средне-вековых  по типу художественных культур до разнообразных по своему состоянию художественных школ капиталистических стран. Социально-историческая типология той или иной культуры определяют основополагающие

3

 Историко-художественные свойства искусства стран и народов мира, которые вместе с тем существуют на земном шаре одновременно.
Русская литература 20 века.

Великая Отечественная война – это тяжёлое испытание, выпавшее на долю русского народа. Литература того времени не могла оставаться в стороне от этого  события.

Так в первый день войны на митинге советских писателей прозвучали такие слова: «Каждый со­ветский писатель готов все, свои силы, весь свой опыт и талант, всю свою кровь, если это понадо­бится, отдать делу священной народной войны против врагов нашей Родины». Эти слова были оправданны. С самого начала войны писатели по­чувствовали себя «мобилизованными и призван­ными». Около двух тысяч писателей ушли на фронт, более четырехсот из них не вернулись. Это А. Гайдар, Е. Петров, Ю. Крымов, М. Джалиль; совсем молодыми погибли М. Кульчицкий, В. Багрицкий, П. Коган.

Фронтовые писатели в полной мере разделяли со своим народом и боль отступления, и радость побед. Георгий Суворов, писатель-фронтовик, по­гибший незадолго до победы, писал: «Свой доб­рый век мы прожили как люди, и для людей».

Писатели жили одной жизнью со сражающим­ся народом: .мерзли в окопах, ходили в атаку, со­вершали подвиги и ...писали.

Русская литература периода ВОВ стала литературой одной темы – темы войны, темы Родины. Писатели чувствовали себя "окопными поэтами" (А. Сурков), а вся литература в целом, по меткому выражению А. Толстова, была "голосом героической души народа". Лозунг "Все силы – на разгром врага!" непосредственно относился и к писателям. Писатели военных лет владели всеми родами литературного оружия: лирикой и сатирой, эпосом и драмой. Тем не менее первое слово сказали лирики и публицисты.

Стихи публиковались центральной и фронтовой печатью, транслировались по радио наряду с информацией о важнейших военных и политических событиях, звучали с многочисленных импровизированных сцен на фронте и в тылу. Многие стихи переписывались в фронтовые блокноты, заучивались наизусть. Стихи "Жди меня" Константина Симонова, "Землянка" Александра Суркова, "Огонек" Исаковского породили многочисленные стихотворные ответы. Поэтический диалог писателей и читателей свидетельствовали о том, что в годы войны между поэтами и народом установился невиданный в истории нашей поэзии сердечный контакт. Душевная близость с народом является самой примечательной и исключительной особенностью лирики 1941-1945 годов.

Родина, война, смерть и бессмертие, ненависть к врагу, боевое братство и товарищество, любовь и верность, мечта о победе, раздумье о судьбе народа – вот основные мотивы военной поэзии. В стихах  Тихонова, Суркова, Исаковского, Твардовского слышится тревога за отечество и беспощадная ненависть к врагу, горечь утрат и сознание жестокой необходимости войны.

В дни войны обострилось чувство отчизны. Оторванные от любимых занятий и родных мест миллионы советских людей как бы по-новому взглянули на привычные родные края, на дом, где родились, на самих себя, на свой народ. Это нашло отражение и в поэзии: появись проникновенные стихи о Москве Суркова и Гусева, о Ленинграде Тихонова, Ольги Берггольц, о Смоленщине Исаковского.

Любовь к отечеству и ненависть к врагу – это тот неиссякаемый и

4

единственный источник, из которого черпала в годы ВОВ свое вдохновение наша

лирика. Наиболее известными поэтами того времени были: Николай Тихонов, Александр Твардовский, Алексей Сурков, Ольга Берггольц, Михаил Исаковский, Константин Симонов.

В поэзии военных лет можно выделить три основные жанровые группы стихов: лирическую (ода, элегия, песня), сатирическую и лирико-эпическую (баллады, поэмы).
В годы Великой Отечественной войны получили развитие не только стихотворные жанры, но и проза. Она представлена публицистическими и очерковыми жанрами, военным рассказом и героической повестью. Весьма разнообразны  публицистические жанры: статьи, очерки, фельетоны, воззвания, письма, листовки.

Статьи писали: Леонов, Алексей Толстой, Михаил Шолохов, Всеволод Вишневский, Николай Тихонов. Они воспитывали своими статьями высокие гражданские чувства, учили непримиримо относиться к фашизму, раскрывали подлинное лицо "устроителей нового порядка". Советские писатели противопоставляли фашистской лживой пропаганде большую человеческую правду. В сотнях статей приводились неопровержи­мые факты о зверствах захватчиков, цитировались письма, дневники, свиде­тельские показания военнопленных, назывались имена, даты, цифры, дела­лись ссылки на секретные документы, приказы и распоряжения властей. В своих статьях они рассказывали суровую правду о войне, поддерживали в народе светлую мечту о победе, призывали к стойкости, мужеству и упорству. "Ни шагу дальше!" – так начинается статья Алексея Толстова "Москве угрожает враг".

Публицистика оказала огромное влияние на все жанры литературы военных лет, и прежде всего на очерк. Из очерков мир впервые узнал о бессмертных именах Зои Космодемьянской, Лизы Чайкиной, Александра Матросова, о подвиге молодогвардейцев, которые предшествовали роману "Молодая гвардия". Очень распространен в 1943-1945 годах был очерк о подвиге большой группы людей. Так, появляются очерки о ночной авиации "У-2" (Симонова), о героическом комсомоле (Вишневского), и многих других. Очерки, посвященные героическому тылу представляют собой портретные зарисовки. Причем с самого начала писатели обращают внимание не столько на судьбы отдельных героев, сколько на массовый трудовой героизм. Наиболее часто о людях тыла писали Мариетта Шагинян, Кононенко, Караваева, Колосов.

Оборона Ленинграда и битва под Москвой явились причиной создания ряда событийных очерков, которые представляют собой художественную летопись боевых операций. Об этом свидетельствуют очерки: "Москва. Ноябрь 1941 года" Лидина, "Июль - Декабрь" Симонова.

В годы Великой Отечественной войны создавались и такие произведения, в которых главное внимание обращалось на судьбу человека на войне. Человеческое счастье и война – так можно сформулировать основной принцип таких произведений, как "Просто любовь" В. Василевской, "Это было в Ленинграде" А. Чаковского, "Третья палата" Леонидова.

В 1942 году появилась повесть о войне В. Некрасова «В окопах Сталинграда». Это было первое произведение неизвестного тогда писателя-фронтовика, дослужившегося до капи­тана, провоевавшего под Сталинградом все дол­гие дни и

5

ночи, участвовавшего в его обороне, в страшных и непосильных боях, которые вела на­ша армия

Война стала для всех большой бедой, несчасть­ем. Но именно в это время люди проявляют нрав­ственную суть, «она (война) как лакмусовая бу­мажка, как проявитель какой-то особенный». Вот, например, Валега — малограмотный чело­век, «...читает по слогам, и спроси его, что такое родина, он, ей-богу ж, толком не объяснит. Но за эту родину... он будет драться до последнего пат­рона. А кончатся патроны — кулаками, зуба­ми...». Командир батальона Ширяев и Керженцев делают все возможное, чтобы сберечь как можно больше человеческих жизней, чтобы выполнить свой долг. Им противопоставлен в романе образ Калужского, который думает только о том, чтобы не попасть на передовую; автор также осуждает и Абросимова, который считает, что если поставле­на задача, то ее надо выполнять, несмотря на лю­бые потери, бросая людей под губительный огонь пулеметов.Читая повесть, чувствуешь веру автора в рус­ского солдата, у которого, несмотря на все страда­ния, беды, неудачи, нет никаких сомнений в справедливости освободительной войны. Герои по­вести В. П. Некрасова живут верой в будущую победу и готовы без колебаний отдать за нее жизнь.
Декадентские течения, символизм.

    В условиях обострившейся политической  и  идейной  борьбы  обозначилось

резкое  идеологическое  размежевание  в   русской   национальной   культуре.

Симптомы социального кризиса буржуазного миропорядка отчётливо выразились  в кризисе  буржуазной  идеологии,  характерной   чертой   которой   становится

«реакция по всей линии» (В. И. Ленин). Социальные сдвиги, подъем  классового

самосознания  трудящихся  привели  к  крайнему  обострению  идейной  борьбы,

важным орудием которой становятся философия искусство.

    Особенностями  исторического  времени  объясняется  и  возникновение  в

русском   искусстве   декадентства,   идейно-художественного    направления,

и программно отказавшегося от традиций русского  освободительного  движения,

философского  материализма,  реалистической  эстетики.  В   искусстве  этого

направления  складывался  определенный тип  сознания,  отношения  к  миру  и

человеку,  отразивший  духовный  кризис  буржуазного  общества  упадок   его

культуры. В этом "смысле  декадентство  не  только  одно  из  направлении  в

искусстве  или  категория  художественного   стиля,   но   и   опре-делённое

мировоззрение   в  основе  которого  лежал    агностицизм   и    релятивизм,

идеалистическое представление о непознаваемости мира и  закономерностей  его

развития,   мировоззрение,   противостоящее   материалистическим   принципам

познания.

    Типическими чертами декадентства  как  художественного   мировоззрения,

свойственными   всем   течениям    этого    направления  —  от    символизма

до  акмеизма     и     футуризма,   —   было    игнорировано     объективной

реальности,  неверие  в  объективность  человеческого  разума;  единственным

критерием  познания  признавался  внутренний,  духовный   опыт,   неуловимые

ощущения и мистические прозрения.

    К началу века признанным вождем и руководителем символистского движений

в России становится В.  Брюсов.  Как  теоретик  символизма  он  выступает  в

середине  90-х   годов.   Эстетические   взгляды   Брюсова   выразились   во

6

вступительных статьях к первым поэтическим  сборникам  «Русские  символисты»

(1894—1895), большинство  стихов  в  которых  принадлежало  Брюсову,  к  его

книгам «Chefs d’oeuvre» (1894—1896),  «Me  eum  esse»  (1896—1897),  «Тetria

Vegillia » (1898—1900) и в статьях о литературе и искусстве.  Ранний  Брюсов

обосновал свою концепцию символизма,  опираясь  прежде  всего  на  философию Канта и эстетические идеи А.  Шопенгауэра,  который,  как  и  Ницше,  оказал сильнейшее влияние на философию и эстетику  символизма.  Но,  в  отличие  от Мережковского,  Брюсов  не  сводил  содержание  искусства  к  мистике.  Цель искусства он видел в выражении «движений  души»  поэта,  тайн  человеческого духа, личности художника. В статье «Ключи  тайн»  (1904),  открывшей  первый номер журнала символистов «Весы», Брюсов подводит итоги  своим  эстетическимисканиям этих лет.
Кинематограф и театральное искусство.

Большую роль в развитии искусства,  начиная с первых военных лет, сыграла театральная драматургия А. Корнейчука, К. Симонова, Л. Леонова и др. По их пьесам «Партизаны в степях Украины», «Фронт», «Парень из нашего города», «Русские люди», «Нашествие»  позже по этим пьесам были поставлены фильмы.

           

Агитзадание и публицистика, карикатура и стихотворение, запись из фронтового блокнота и пьеса, напечатанная в газете, роман и радиоречь, плакатная фигура врага и возвышенный до пафоса образ матери, олицетворяющий Родину, - многоцветный спектр искусства и литературы тех лет включал в себя кинематограф, где немало из видов и жанров боевого искусства переплавлялось в зримые, пластические образы.

В годы войны иным, чем в мирных условиях, стало значение разных видов кино.      

В искусстве на первое место выдвинулась кинохроника как самый оперативный вид кино. Широкий разворот документальных съемок, оперативный выпуск на экран киножурналов и тематических короткометражных  и полнометражных фильмов - кинодокументов позволил хронике как виду информации публицистике занять место рядом нашей газетной периодикой.

Иным, чем до войны, но по - прежнему могучим средством идейного воспитания масс стала художественная кинематография. Мастера художественной кинематографии стремились рассказать о героях фронта и тыла так, чтобы их подвиги вдохновили на новые героические дела тысячи и десятки тысяч солдат, офицеров, партизан, тружеников тыла.Кинооператоры на фронте вначале снимали также, как и в мирные дни во время маневров. На экране неслись лавины танков, летели эскадрильи самолетов, бежали на общих планах бойцы...

С осени 1941 года характер изображения войны во фронтовых

7

кинорепортажах начинает медленно изменятся. Поначалу киносюжеты фронтовых операторов  напоминали по своему стилю военные сводки. Однако постепенно все явственнее ощущалось стремление дать не только подробную информацию, но и попытаться осмыслить героическую эпопею Великой Отечественной войны.

Новое в характере изображения войны возникло, когда фронт подошел к крупнейшим центрам страны, и население приняло участие в защите своих городов. Съемки обороны городов-героев сыграли особую роль в развитии советской публицистики. Именно по этим лентам легче всего проследить, как постепенно углублялось в сознании документалистов понимание народного характера войны, и как с изменением взгляда на войну менялся стиль и характер документальных съемок.

Одна из первых попыток нового отражения героической эпопеи Отечественной войны была сделана в кинорепортаже, снятом операторами В. Микошей, М. Трояновским и С. Коганом в Одессе и Севастополе.

В первые, июньские дни войны, проводы уходящих на фронт снимались преимущественно общим планом. Кинооператоров интересовал прежде всего сам факт.

Спустя несколько месяцев те же хроникёры уже иначе снимали запись москвичей в народное ополчение. Камера медленно скользит по рядам добровольцев, она то останавливается на лице старого интеллигента, то доброжелательно следит, как пожилой рабочий не спеша примеряет ватник, то наблюдает за молодым пареньком, впервые берущим в руки винтовку. Оператор словно зовёт зрителей внимательнее вглядеться в эти лица, постараться запомнить их: ведь люди идут защищать Москву, и многие, наверное, не вернутся...

В трудные для Москвы дни, когда враг оказался на расстоянии 25-30 километров от города, москвичи увидели на экранах новый киножурнал - «На защиту родной Москвы». Его стала выпускать группа кинорежиссёров, оставшихся в Москве (Л. Варламов, Б. Небылицкий, Р. Гиков,  Н. Карамзинский, И. Копалин, С. Гуров). Из материалов, присылаемых на студию фронтовыми

кинооператорами, они монтировали короткие очерки и отдельные сюжеты, в которых рассказывалось о боях на подступах Москвы, о военных буднях советской столицы. Последние номера киножурнала (за зиму 1941/42 г. было выпущено девять выпусков) информировали зрителя о ходе контрнаступления частей Красной Армии и разгроме фашистских войск под Москвой. Большая часть этого материала вошла в последствии в документальный фильм «Разгром немецко-фашистских войск под Москвой»

Кроме сюжетов в киножурналах документалисты с первых же дней войны

8

приступили к выпуску короткометражных картин и обзорных киноочерков, которые рассказывали о жизни Советского государства, подвергнувшегося нападению гитлеровской армии. К их числу относятся: «Молодежь, на защиту Родины!» (режиссер О. Подгорецкая), «Наша Москва» (режиссер Я. Посельский), «24-й Октябрь» (режиссер Л. Варламов), «Хлеб - Родине» (режиссер Л. Степанова) и др.

В начале 1942 года вышел на экраны большой документальный фильм «Разгром немецко-фашистских войск под Москвой» (режиссеры Л. Варламова  и И. Копалин, дикторский текст П. Павленко, текст песни А. Суркова, композитор Б. Мокроусов). Фильм рассказывал о наступательной операции советских войск под Москвой в декабре 1941 - январе 1942 года, сыгравшей огромную роль в ходе всей мировой войны.

Со времени Сталинградской битвы начались эксперименты с синхронной записью звука и изображения в боевых условиях. Были единичные опыты и в области цветной и стереоскопической фронтовой съемки. В середине 1942 года кинооператор И. Гелейн снял на цветной пленке ряд кадров  в боях за Витебск: подготовка к штурму города, атака, залп «катюш», действия авиации, бойцы ночью у костра, операция в медсанбате. В 1944 году кинооператор Д. Суренский вскоре после снятия блокады Ленинграда произвел две стереоскопические съемки в разрушенном фашистами Петродворце и в Ленинграде.

В завершающий период войны (1944-1945) наступательные действия Советской Армии, ее освободительная миссия становятся темами документальной кинематографии. Операторы хроники шли вместе с продвигавшимися на запад воинскими частями, снимали встречи, митинги в освобожденных городах, людей, побывавших в фашистских неволе, первые трудовые усилия народа по восстановлению разрушенного.

На основе кинодокументов, запечатлевших жизнь фронта и тыла, в этот период были смонтированы такие фильмы, как «Битва за нашу Советскую Украину», «Победа на Правобережной Украине» (автор-режиссер А. Довженко),  «Освобождение Советской Белоруссии» ( авторы-режиссеры В. Корш-Саблин, Н. Садкович),  «Освобожденная Чехословакия» (автор-режиссер И. Копалин).

Сурова, правдиво было зафиксировано фронтовыми операторами весеннее наступление Советской Армии: буксующие в грязи танки, пушки ,которые на себе вытягивают бойцы, крупные планы ног в сапогах и ботинках, шагающих по весеннему месиву.  

           

Зрители ждали полнометражных картин о войне. Работая на плохо оснащенных в то время студиях Алма-Аты, Ташкента и Душанбе, кинематографисты вынуждены были не только преодолевать многие технические

9

трудности, но главное - обязаны были постигать новый жизненный материал, искать такие образные решения, которые  вскрывали бы общенародный характер борьбы, пробуждали в людях высокий патриотический порыв. Это был трудный гражданский и эстетический процесс, протекавший в предельно сжатые сроки.

            Знаменательно, что в центре первого полнометражного художественного фильма о войне - «Секретарь райкома», созданного режиссером И. Пырьевым по сценарию И. Прута в 1942 году, стоял образ партийного руководителя. Авторы фильма с большой агитационной силой  и художественным мастерством раскрыли на экране народные истоки образа коммуниста, понявшего людей на смертельную схватку с врагом. Секретарь райкома Степан Кочет в исполнении замечательного актера В.Ванина по праву открыл галерею масштабных, ярких характеров советского кинематографа военных лет. Новый шаг к постижению правды войны художественный кинематограф сделал в фильме «Она защищает Родину» (1943). Важность этой картины, снятой режиссером Ф. Эрмлером по сценарию А. Каплера, заключалась прежде всего в создании героического, подлинно народного характера русской женщины - Прасковьи Лукьяновой, - воплощенного В. Марецкой. Напряженные поиски новых характеров, новых способов их решения увенчались успехом в фильме «Радуга» (1943), поставленном М. Донским по сценарию Ванды Василевской С Н.

  Уживий в главной роли. В этом произведении были показаны трагедия и подвиг народа, в нем появился коллективный герой - вся деревня, ее судьба стала темой фильма.

  «Непокоренные» фильм М. Донского (1945) - первый фильм, который снимался в только что освобожденном Киеве. Правда о фашизме пришла к М. Донскому не только через литературу, Кино вплотную приблизилось к войне.

  «В логической цепи: война - горе - страдание -ненависть - месть победа трудно вычеркнуть большое слово - страдание», - писал Л. Леонов. Художники понимали, какие жестокие картины жизни освещает радуга. Понимали они теперь и что стоит за похожими на радугу огнями салютов.

  Патриотизм народа, его любовь к отчизне и ненависть к врагу требовали однако не одних только драматических или, тем более, трагедийных красок. Война обострила жажду человечности. На экранах возникали коллизии лирические и юмористические. Юмор и сатира в массовых изданиях нередко занимали центральные полосы. Комедийные фильмы были признаны и желанны на фронте и в тылу, но их было мало. Несколько новелл из «Боевых киносборников», «Антоша Рыбкин» и «Новые похождения Швейка» (1943), созданным на Ташкентской студии, и экранизациями чеховских «Свадьбы» (1944) и «Юбилея» (1944).

В годы войны кинематограф, в ряду других искусств, выполнял роль

10
политического борца и агитатора, поднимавшего людей на защиту отечества. Идеи освободительной борьбы с фашизмом осмыслялись им в мировоззренческом аспекте - это была борьба народных масс, объединенных идеологией, с мракобесием буржуазного общества в крайнем его выражении.

Живопись.

Осознанный поворот новой русской живописи к демократическому реализму, национальности, современности обозначился в конце 50-х годов, вместе с революционной ситуацией в стране, с общественным возмужанием разночинной интеллигенции, с революционным просветительством Чернышевского, Добролюбова, Салтыкова-Щедрина, с народолюбивой поэзией Некрасова. В “Очерках гоголевского периода” (в 1856 г.) Чернышевский писал: “Если живопись ныне находится вообще в довольно жалком положении, главною причиною того надобно считать отчуждение этого искусства от современных стремлений”. Эта же мысль приводилась во многих статьях журнала “Современник”.

            Но живопись уже начинала приобщаться к современным стремлениям - раньше всего в Москве. Московское Училище и на десятою долю не пользовалось привилегиями петербургской Академии художеств, зато меньше зависело от ее укоренившихся догм, атмосфера была в нем более живая. Хотя преподаватели в Училище в основном академисты, но академисты второстепенные и колеблющиеся, - они не подавляли своим авторитетом так, как в Академии Ф. Бруни, столп старой школы, в свое время соперничавший с Брюлловым картиной “Медный змий”.

            Перов, вспоминая годы своего ученичества, говорил, что съезжались туда “со всех концов великой и разноплеменной России. И откуда у нас только не было учеников!.. Были они из далекой и холодной Сибири, из теплого Крыма и Астрахани, из Польши, Дона, даже с Соловецких островов и Афона, а в заключение были и из Константинополя. Боже, какая, бывало, разнообразная, разнохарактерная толпа собиралась в стенах Училища!..”.

            Самобытные таланты, выкристаллизовавшиеся из этого раствора, из этой пестрой смеси “племен, наречий и состояний”, стремились, наконец, поведать о том, чем они жили, что им было кровно близко. В Москве этот процесс был начат, в Петербурге он скоро ознаменовался двумя поворотными событиями, положившими конец академической монополии в искусстве. Первое: в 1863 году 14 выпускников Академии во главе с И. Крамским отказались писать дипломную картину на предложенный сюжет “Пир в Валгалле” и просили предоставить им самим выбор сюжетов. Им было отказано, и они демонстративно вышли из Академии, образовав независимую Артель художников по типу коммун, описанных Чернышевским в романе “Что делать?”. Второе событие - создание в 1870 году Товарищества передвижных выставок, душою которого стал тот же Крамской.

11

            Товарищество передвижников не в пример многим позднейшим объединениям обошлось без всяких деклараций и манифестов. В его уставе лишь говорилось, что члены Товарищества должны сами вести свои материальные дела, не завися в этом отношении ни от кого, а также сами устраивать выставки и вывозить их в разные города (“передвигать” по России), чтобы знакомить страну с русским искусством. Оба эти пункта имели существенное значение, утверждая независимость искусства от властей и волю художников к широкому общению с людьми не только столичными. Главная роль в создании Товарищества и выработке его устава принадлежала помимо Крамского Мясоедову, Ге - из петербуржцев, а из москвичей - Перову, Прянишникову, Саврасову.

      

9 ноября 1863 г. большая группа выпускников Академии художеств отказалась писать конкурсные работы на предложенную тему из скандинавской мифологии и покинула Академию. Во главе бунтарей стоял Иван Николаевич Крамской (1837—1887). Они объединились в артель и стали жить коммуной. Через семь лет она распалась, но к этому времени зародилось «Товарищество художественных передвижных вставок», профессионально-коммерческое объединение художни­ков, стоявших на близких идейных позициях.

 «Передвижники» были едины в своем неприятии «академизма»  его мифологией, декоративными пейзажами и напыщенной театральностью. Они хотели изображать живую жизнь. Ведущее место в их творчестве заняли жанровые (бытовые) сцены. Особой симпатией «передвижников» пользовалось крестьянство. Они показывали его нужду, страдания, угнетенное положение. В ту пору — в 60—70-е гг. XIX в.— идейная сторона искусства ценилась выше, чем эстетическая. Лишь со временем художники вспомнили о самоценности живописи.

 Пожалуй, самую большую дань идейности отдал Василий Григорьевич Перов (1834—1882). Достаточно вспомнить такие его картины, как «Приезд станового на следствие», «Чаепитие в Мытищах». Некоторые работы Перова проникнуты подлинным трагизмом («Тройка», «Старики-родители на могиле сына»). Кисти Перова принадлежит ряд портретов его знаменитых современников (Островского, Тургенева, Достоевского).

Некоторые полотна «передвижников», писанные с натуры или под впечатлением от реальных сцен, обогатили наши представле­ния о крестьянской жизни. В картине С. А. Коровина «На миру» показана стычка на сельском сходе между богачом и бедняком. В. М. Максимов запечатлел ярость, слезы, и горе семейного раздела. Торжественная праздничность крестьянского труда отражена в картине Г. Г. Мясоедова «Косцы».

В творчестве Крамского главное место занимала портретная живопись. Он писал Гончарова, Салтыкова-Щедрина, Некрасова. Ему принадлежит один из лучших портретов Льва Толстого. Пристальный взгляд писателя не оставляет

12

зрителя, с какой бы точки он ни смотрел на полотно. Одно из наиболее сильных произведений Крамского — картина «Христос в пустыне».

Открывшаяся в 1871 году первая выставка «передвижников» убедительно продемонстрировала существование нового направления, складывавшегося на протяжении 60-х годов. На ней было всего 46 экспонатов (в отличие от громоздких выставок Академии), но тщательно отобранных, и хотя выставка не была нарочито программной, общая неписаная программа вырисовывалась достаточно ясно. Были представлены все жанры - исторический, бытовой, пейзажный портретный, - и зрители могли судить, что нового внесли в них «передвижники». Не повезло только скульптуре (была одна, и то мало примечательная скульптура Ф. Каменского), но этому виду искусства «не везло» долго, собственно всю вторую половину века.

            К началу 90-х годов среди молодых художников московской школы были, правда, те, кто достойно и серьезно продолжали гражданственную передвижническую традицию: С. Иванов с его циклом картин о переселенцах, С. Коровин - автор картины «На миру», где интересно и вдумчиво раскрыты драматические (действительно драматические!) коллизии дореформенной деревни. Но не они задавали тон: близился выход на авансцену «Мира искусства», равно далекого и от передвижничества и от Академии.        Как выглядела в ту пору Академия? Ее художественные прежние ригористические установки выветрились, она больше не настаивала на строгих требованиях неоклассицизма, на пресловутой иерархии жанров, к бытовому жанру относилась вполне терпимо, только предпочитала, чтобы он был «красивым», а не «мужицким» (пример «красивых» неакадемических произведений - сцены из античной жизни популярного тогда С. Бакаловича). В массе своей неакадемическая продукция, как это было и в других странах, являлась буржуазно-салонной, ее «красота» - пошловатой красивостью. Но нельзя сказать, чтобы она не выдвигала талантов: очень талантлив был упоминавшийся выше Г. Семирадский, рано умерший В. Смирнов (успевший создать впечатляющую большую картину «Смерть Нерона»); нельзя отрицать определенных художественных достоинств живописи А. Сведомского и В. Котарбинского. Об этих художниках, считая их носителями «эллинского духа» одобрительно отзывался в свои поздние годы Репин, они импонировали Врубелю, так же как и Айвазовский - тоже «академический» художник. С другой стороны, не кто иной, как Семирадский, в период реорганизации Академии решительно высказался в пользу бытового жанра, указывая как на положительный пример на Перова, Репина и В. Маяковского. Так что точек схода между «передвижниками» и Академией было достаточно, и это понял тогдашний вице-президент Академии И.И. Толстой, по инициативе которого и были призваны к преподаванию ведущие «передвижники».

            Но главное, что не позволяет вовсе сбрасывать со счетов роль Академии художеств, прежде всего как учебного заведения, во второй половине века, - это

13

то простое обстоятельство, что из ее стен вышли многие выдающиеся художники. Это и Репин, и Суриков, и Поленов, и Васнецов, а позже - Серов и Врубель. Причем они не повторили «бунта четырнадцати» и, по-видимому, извлекли пользу из своего ученичества. Точнее, они все извлекли пользу из уроков П.П. Чистякова, которого поэтому и называли «всеобщим учителем». Чистякова заслуживает особого внимания.

            Есть даже что-то загадочное во всеобщей популярности Чистякова у художников очень разных по своей творческой индивидуальности. Несловоохотливый Суриков писал Чистякову длиннейшие письма из-за границы. В. Васнецов обращался к Чистякову со словами: «Желал бы называться вашим сыном по духу». Врубель с гордостью называл себя чистяковцем. И это, не смотря на то, что как художник Чистяков был второстепенным, писал вообще мало. Зато как педагог был в своем роде единственным. Уже в 1908 году Серов писал ему: «Помню вас, как учителя, и считаю вас единственным (в России) истинным учителем вечных, незыблемых законов формы - чему только и можно учить». Мудрость Чистякова была в том, что он понимал, чему учить можно и должно, как фундаменту необходимого мастерства, а чему нельзя - что идет от таланта и личности художника, которые надо уважать и относиться с пониманием и бережно. Поэтому его система обучению рисунку, анатомии и перспективе не кого не сковывала, каждый извлекал из нее нужное для себя, оставался простор личным дарованиям и поискам, а фундамент закладывался прочный. Чистяков не оставил развернутого изложения своей «системы», она реконструируется в основном по воспоминаниям его учеников. Эта была система рационалистическая, суть ее заключалась в сознательном аналитическом подходе к построению формы. Чистяков учил «рисовать формой». Не контурами, не «чертежно» и не тушевкой, а строить объемную форму в пространстве, идя от общего к частному. Рисование по Чистякову, есть интеллектуальный процесс, “выведение законов из натуры” - это он и считал необходимой основой искусства, какая бы не была у художника «манера» и «природный оттенок». На приоритете рисунка Чистяков настаивал и со своей склонностью к шутливым афоризмам выражал это так: «Рисунок - мужская часть, мужчина; живопись – женщина».

            Уважение к рисунку, к построенной конструктивной форме укоренилось в русском искусстве. Был ли тут причиной Чистяков с его «системой» или общая направленность русской культуры к реализму была причиной популярности чистяковского метода, - так или иначе, русские живописцы до Серова, Нестерова и Врубеля включительно чтили «незыблемые вечные законы формы» и остерегались «развеществления» или подчинения красочной аморфной стихии, как бы ни любили цвет.

  В числе передвижников, приглашенных в Академию, было двое пейзажистов - Шишкин и Куинджи. Как раз в то время начиналось в искусстве гегемония пейзажа и как самостоятельного жанра, где царил Левитан, и как

14

равноправного элемента бытовой, исторической, отчасти и портретной живописи. Вопреки прогнозам Стасова, полагающего, что роль пейзажа будет уменьшаться, она в 90-е годы возросла, как никогда. Преобладал лирический «пейзаж настроения», ведущий свою родословную от Саврасова и Поленова.

«Передвижники» совершили подлинные открытия в пейзажной живописи. Алексей Кондратьевич Саврасов (1830—1897) сумел показать красоту и тонкий лиризм простого русского пейзажа. Его картина «Грачи прилетели» (1871) заставила многих современни­ков по-новому взглянуть на родную природу.

Федор Александрович Васильев (1850—1873) прожил ко­роткую жизнь. Его творчество, оборвавшееся в самом начале, обогатило отечественную живопись рядом динамичных, волнующих пейзажей. Художнику особенно удавались переходные состояния в природе: от солнца к дождю, от затишья к буре.

Певцом русского леса, эпической широты русской природы стал Иван Иванович Шишкин (1832—1898). Архипа Ивановича Куинджи (1841—1910) привлекала живописная игра света и воздуха. Таинственный свет луны в редких облаках, красные отсветы зари на белых стенах украинских хат, косые утренние лучи, пробившиеся сквозь туман и играющие в лужицах на раскисшей дороге, — эти и многие другие живописные открытия запечатлены на его полотнах.

Своей вершины русская пейзажная живопись XIX века достигла в творчестве ученика Саврасова Исаака Ильича Левитана (1860—1900). Левитан — мастер спокойных, тихих пейзажей Человек очень робкий, стеснительный и ранимый, он умел отдыхать только наедине с природой, проникаясь настроением полюбившегося пейзажа.

Однажды приехал он на Волгу писать солнце, воздух и речные просторы. Но солнца не было, по небу ползли бесконечные тучи, и прекращались унылые дожди. Художник нервничал, пока не втянулся в эту погоду и не обнаружил особую прелесть сиреневых красок русского ненастья. С той поры Верхняя Волга заштатный городок Плес прочно вошли в его творчество. В тех краях он создал свои «дождливые» работы: «После дождя», «Хмурый день», «Над вечным покоем». Там же были написаны умиротворенные вечерние пейзажи: «Вечер на Волге», «Вечер. Золотой плес», «Вечерний звон», «Тихая обитель».

В последние годы жизни Левитан обратил внимание на творчество французских художников-импрессионистов (Э. Мане, К. Моне, К. Писарро). Он понял, что у него с ними много общего, что их творческие поиски шли в том же направлении. Как и они, он предпочитал работать не в мастерской, а на воздухе (на пленэре, как говорят художники). Как и они, он высветлил палитру, изгнав темные, землистые краски. Как и они, он стремился запечатлеть мимолетность бытия, передать движения света и воздуха. В этом они пошли дальше его, но почти растворили в световоздушных потоках объемные формы (дома, деревья). Он избежал этого.

15

«Картины Левитана требуют медленного рассматривания, — писал большой знаток его творчества К. Г. Паустовский, — Они не ошеломляют глаз. Они скромны и точны, подобно чеховским рассказам, но чем дольше вглядываешься в них, тем все милее становится тишина провинциальных посадов, знакомых рек и проселков».

  На вторую половину XIX в. приходится творческий рас­цвет И. Е. Репина, В. И. Сурикова и В. А. Серова.

Илья Ефимович Репин (1844—1930) родился в городе Чугуев, в семье военного поселенца. Ему удалось поступить в Академию художеств, где его учителем стал   П. П. Чистяков, воспитавший целую плеяду знаменитых художников (В. И. Сурикова, В. М. Вас­нецова, М.А. Врубеля, В.А. Серова). Многому научился Репин также у Крамского. В 1870 г. молодой художник совершил путешествие по Волге. Многочисленные этюды, привезенные из путешествия, он использовал для картины «Бурлаки на Волге» (1872). Она произвела сильное впечатление на общественность. Автор сразу выдвинулся в ряды самых известных мастеров.

Репин был очень разносторонним художником. Его кисти принадлежит ряд монументальных жанровых полотен. Пожалуй, не меньшее впечатление, чем «Бурлаки», производит «Крестный ход в Курской губернии». Яркое голубое небо, пронизанные солнцем облака дорожной пыли, золотое сияние крестов и облаче­ний, полиция, простой народ и калеки — все уместилось на этом полотне: величие, сила, немощь и боль России.

Во многих картинах Репина затрагивалась революционная тематика («Отказ от исповеди», «Не ждали», «Арест пропагандиста»). Революционеры на его картинах держатся просто и есте­ственно, чуждаясь театральных поз и жестов. На картине «Отказ от исповеди» приговоренный к смерти словно бы нарочно спрятал руки в рукава. Художник явно сочувствовал героям своих картин.

Ряд репинских полотен написан на исторические темы («Иван Грозный и его сын Иван», «Запорожцы, сочиняющие письмо турецкому султану» и др.). Репин создал целую галерею портретов. Он написал портреты - ученых (Пирогова и Сеченова), - писателей Толстого, Тургенева и Гаршина, - композиторов Глинки и Мусоргского, - художников Крамского и Сурикова. В начале XX в. он получил заказ на картину «Торжественное заседание Государственного совета». Художнику удалось не только композиционно разместить на полотне такое большое число присутствующих, но и дать психологическую характеристику многим их них. Среди них были такие известные деятели, как С.Ю. Витте, К.П. Победоносцев, П.П. Семенов Тян-Шанский. Малозаметен на картине, но очень тонко выписан Николай II. 

Василий Иванович Суриков (1848—1916) родился в Красноярске, в казачьей семье. Расцвет его творчества приходится на 80-е гг., когда он создал три самые

16

знаменитые свои исторические картины: «Утро стрелецкой казни», «Меншиков в Березове» и «Боярыня Морозова».

Суриков хорошо знал быт и нравы прошлых эпох, умел давать яркие психологические характеристики. Кроме того, он был прекрасным колористом (мастером цвета). Достаточно вспомнить ослепительно свежий, искрящийся снег в картине «Боярыня Морозова». Если же подойти к полотну поближе, снег как бы «рассыпается» на синие, голубые, розовые мазки. Этот живописный прием, когда два три разных мазка на расстоянии сливаются и дают нужный цвет, широко использовали французские импрессионисты.          

Валентин Александрович Серов (1865—1911), сын композитора, писал пейзажи, полотна на исторические темы, работал как театральный художник. Но славу ему принесли, прежде всего, портреты.

В 1887 г. 22-летний Серов отдыхал в Абрамцеве, подмосковной даче мецената С. И. Мамонтова. Среди его многочисленных детей молодой художник был своим человеком, участником их шумных игр. Однажды после обеда в столовой случайно задержались двое — Серов и 12-летняя Веруша Мамонтова. Они сидели за столом, на котором остались персики, и за разговором Веруша не заметила, как художник начал набрасывать ее портрет. Работа растянулась на месяц, и Веруша сердилась, что Антон (так по-домашнему звали Серова) заставляет ее часами сидеть в столовой.

В начале сентября «Девочка с персиками» была закончена. Несмотря на небольшой размер, картина, написанная в розово золотистых тонах, казалась очень «просторной». В ней было много света и воздуха. Девочка, присевшая за стол как бы на минуту и остановившая свой взор на зрителе, зачаровывала ясностью и одухотворенностью. Да и все полотно было овеяно чисто детским восприятием повседневности, когда счастье себя не сознает, а впереди — целая жизнь.

Обитатели «абрамцевского» дома, конечно, понимали, что на их глазах свершилось чудо. Но только время дает окончательные оценки. Оно и поставило «Девочку с персиками» в ряд лучших портретных работ в русской и мировой живописи.

На следующий год Серов сумел почти повторить свое волшебство. Он написал портрет своей сестры Марии Симонович («Девушка, освещенная солнцем»). Название закрепилось немно­го неточное: девушка сидит в тени, а лучами утреннего солнца освещена поляна на втором плане. Но на картине все так слитно, так едино — утро, солнце, лето, молодость и красота, — что лучшее название трудно придумать.

Серов стал модным портретистом. Перед ним позировали известные писатели, артисты, художники, предприниматели, аристократы, даже цари. По-

17
видимому, не ко всем, кого он писал, лежала у него душа. Некоторые великосветские портреты, при филигранной технике исполнения, получились холодными.

Несколько лет Серов преподавал в Московском училище живописи, ваяния и зодчества. Он был требовательным педагогом. Противник застывших форм живописи, Серов вместе с тем считал, что творческие поиски должны основываться на твердом владении техникой рисунка и живописного письма. Многие выдающиеся мастера считали себя учениками Серова. Это - М.С. Сарьян, К.Ф. Юон, П.В. Кузнецов, К. С. Петров-Водкин.

Многие картины Репина, Сурикова, Левитана, Серова, «пере­движников» попали в собрание Третьякова. Павел Михайлович Третьяков (1832—1898), представитель старинного московского купеческого рода, был необычным человеком. Худой и высокий, с окладистой бородой и тихим голосом, он больше походил на святого, чем на купца. Собирать картины русских художников начал с 1856 г. Увлечение переросло в главное дело жизни. В начале 90-х гг. собрание достигло уровня музея, поглотив почти все состояние собирателя. Позднее оно перешло в собственность Москвы. Третьяковская галерея стала всемирно известным музеем русской живописи, графики и скульптуры.

В 1898 г. в Петербурге, в Михайловском дворце (творе­ние К. Росси) был открыт Русский музей. В него поступили произведения русских художников из Эрмитажа, Академии художеств и некоторых императорских дворцов. Открытие этих двух музеев как бы увенчало достижения русской живописи XIX века.

      Список литературы:

        1. А.Соколов «История русской литературы конца XIX начала XX века»;

        2. В.М.Полевой «Малая история искусств»;

        3. В.М.Полевой «Двадцатый век»;

        4. М.Р.Зезина «История русской культуры»;

        5. Краткий очерк истории русской кульуры;

        6. История России XIX - начала XX вв.;

        7. Краткая литературная энциклопедия;
             
18