ПРАВОСЛАВНЫЙ СВЯТО-ТИХОНОВСКИЙ БОГОСЛОВСКИЙ ИНСТИТУТ


V курс, заочное отделение

ЦДО г. Сыктывкара

Катехизаторский факультет

ИСТОРИЯ ПРАВОСЛАВНЫХ МИССИЙ (спецкурс)

Реферат

«Особенности миссионерского служения

Святителя Николая Японского»

2003/2004 г.

План реферата

I. Ведение………………………………………………………………………..с.1

II. Основная часть:

1. 
   Краткая биография Святителя до начала миссионерского служения.с.2
   
2. 
   Предпосылки решения о миссионерском служении в Японии………с.3
   
3. 
   Путь в Японию. Промыслительная встреча…………………………..с. 4
   
4. 
   «Невеста»………………………………………………………………..с. 5
   
5. 
   Выдающиеся ученики…………………………………………………..с. 6
   
6. 
   Открытие миссии………………………………………………………..с..8
   
7. 
   Собор Воскресения Христова………………………………………….с.12
   
8. 
   Война…………………………………………………………………….с.13
   
9. 
   Итоги жизни и служения равноапостольного Николая Японского…с.16
   

III. Заключение…………………………………………………………………с.17
I. Введение.

Святитель Николай Японский принадлежит к тому числу духовных наставников, великих миссионеров земли Российской, равноапостольных подвижников память о которых заповедовал хранить апостол Павел: «Поминайте наставников ваших, которые проповедовали вам Слово Божие, и, взирая на кончину их жизни, подражайте вере их» (Евр. 13,7).

Архиепископ Николай (Касаткин) был Апостолом Японии, его трудам православные японцы обязаны самой возможностью принадлежности к Вселенскому Православию. Японская Автономная Православная Церковь, имеющая в своем составе трех епископов и несколько епархий, соборы, монастыри, семинарии, издательства и множество прихожан, стала признанной сестрой Поместных Православных Церквей. Сегодня Японская Церковь полной канонической самостоятельности (автокефалии) еще не имеет, но ее автономия означает, что, будучи плоть от плоти Русской Православной Церкви, в повседневной жизни она является полностью самоуправляемой.

Равноапостольное достоинство служения Святителя Николая Японского определяется евангельским «по плодам их узнаете их»: до начала его проповеди в Японии не было ни одного православного японца, а ныне Японскую Церковь возглавляют епископы-японцы, в ней служат японцы-священники, в ее храмах молятся коренные жители страны восходящего солнца.

В 1970 году Русская Православная Церковь причислила к лику святых архиепископа Николая (Касаткина), память которого было постановлено праздновать 16 февраля по новому стилю.

Для того, чтобы определить особенности миссионерского служения Святителя Николая, Апостола Японии, я в первую очередь обратилась к его дневникам и письмам в сборниках «Я здесь совершенно один русский…». Письма Ревельского епископа Николая (Касаткина) из Японии» и «Николай-До. Краткое жизнеописание и выдержки из дневников».

Первый названный сборник представляет собой живое и своевременное свидетельство о Православии, как о полноте истины. Это письма учителя к ученикам языческой земли, они отражают напряженность литургической жизни самого Святителя и его глубокое проникновение в самую суть святоотеческой традиции. Письма не только эмоциональны, но и «программны» для миссионеров, православных педагогов и для любого человека, интересующегося вопросами вероучения. Многие фрагменты публикуются впервые.

Второй из названных сборников интересен тем, что наиболее полно отражает личностные черты архиепископа Николая, его духовный облик и, вместе с тем, напряженные ежедневные миссионерские труды по просвещению Японии светом веры Христовой. Дневники святого вообще редкий жанр святоотеческой литературы, а в случае с Владыкой Николаем они уникальны своей пронзительной правдивостью и тем непередаваемо живым образом Святителя, которым дневники обогащают и уточняют наши знания о его жизни.

Так же в моих трудах мне помогла книга «По Японии (записки миссионера)» архимандрита Сергия (Страгородского), которая содержит живой и увлекательный рассказ о проповеди Слова Божия на японской земле, о работе православной миссии, о ее славных тружениках и, конечно, о Святителе Николае. Это взгляд будущего двенадцатого Всероссийского Патриарха Сергия как бы «изнутри» на просвещаемую Японию и на будни православной миссии.

Основные биографические сведения и этапы миссионерского служения Святителя Николая Японского достаточно полно освящены в очерке «Миссионерский подвиг святого Равноапостольного Николая в Японии» архимандрита Георгия (Тертышникова).

II. Основная часть:

1. 
   Краткая биография Святителя до начала миссионерского служения
   

«В глухом селе Березе, Белевского уезда, Смоленской губернии в скромной семье диакона Димитрия Касаткина родился 1 августа 1836 года второй сын, будущий архиепископ Николай, нареченный во святом крещении в честь Предтечи и Крестителя Господня. Младенцу дано было Господом явить себя светочем православия, воженным Русской Православной Церковью на далеких островах Японии.

Нерадостно было его детство: лишившись 5-летним ребен­ком матери, он испытал беспросветную нужду и горе сирот­ства. Ранние скорби и лишения закалили ребенка, выработав в нем силу воли и выносливость, развив и горячую религиоз­ную настроенность. Ваня Касаткин привлекал к себе окру­жающих живым умом, одаренностью, общительностью. Непо­колебимая вера в Бога и сила воли были залогом преодоления в будущем всех препятствий на пути проповеди архиепископа Николая. Нелегки были и юношеские годы Вани. Окончив первым духовное училище, мальчик поступил в Смоленскую духовную семинарию. Как вспоминает сам Владыка Николай, железных дорог тогда не было и, не имея денег на подводу, он вынужден был с други­ми беднейшими семинаристами тащиться пешком по трущо­бам более 150 верст, чтобы попасть в стены семинарии. Не­легка была и жизнь в «бурсе» при холоде и голоде, грубом отношении окружающих. Суровая семинарская жизнь еще более закалила одаренного юношу».¹

В 1856 году Николай Касаткин окончил Смоленскую духовную семинарию и с прекрасными отзывами и характеристикой был отправлен в Санкт-Петербургскую духовную академию на казенный счет. В академии молодой человек проявил недюжинные способности, и ему пророчили профессорское звание, но неожиданно для многих он подал прошение о направлении его в Японию, но непременно с принятием монашества. 18 мая 1860 года Святейший Синод назначил кандидата богословия Николая Касаткина настоятелем консульской церкви в Хакодате. 24 июня в академическом храме Двенадцати Апостолов епископ Нектарий (Надеждин) совершил постриг в монашество с наречением имени Николай. В «объятия Отча» звала Церковь, и молодой человек с радостью принес в жертву Христу свою молодость, свои силы и свои дарования. Напутствуя молодого монаха, епископ Нектарий сказал: «Не в монастыре ты должен совершать течение подвижнической жизни, тебе должно оставить свою Родину и идти на служение Господу в страну далекую и неверную. Крестом подвижника ты должен взять посох странника, вместе с подвигом монашества тебе предлежат труды апостольства».²

2. 
   Предпосылки решения о миссионерском служении в Японии.
   

Надо сказать, что окончательное решение Святителя Николая сделаться православным миссионером в Японии было неожиданным для него самого и потому, как видно из его жития, промыслительным. Жизнеописатель Святителя Николая Японского архимандрит Георгий (Тертышников) сводит воедино разные свидетельства о том, как это решение было принято. «Однажды, проходя по академическим комнатам, Иван Дмитриевич увидел на столе лист бумаги с предложением Синода кому-нибудь из оканчивающих Академию занять место настоятеля посольской церкви в Японии и приступить к проповеди Православия в этой стране. На листе уже стояло несколько фамилий его товарищей. Это приглашение видимо не произвело собого впечатления на юношу, и он спокойно пошел ко всенощной. Но в храме совершилось его призвание. Голос Божий коснулся его души и он вдруг решил, что должен ехать в Японию, и не женатым священником, а монахом. Что-нибудь одно - либо миссия, либо - семья, - твердо решил он. Через тридцать лет после этого дня преосвященный Николай вспоминал, что какое-то неудержимое желание служить Церкви потянуло его тогда в Японию».³

Лучшие студенты столичной Духовной академии, Иван Касаткин и его друзья были интеллигенцией духовного сословия, поскольку имели первоклассное разностороннее образование, обучались основным европейским языкам, включая классические (будущий епископ владел немецким, а английский выучил уже в Японии), читали светские политические и литературные журналы. Для студенческой элиты должность настоятеля консульской церкви в островной стране Дальнего Востока была весьма скромной, однако, заявление подали 10-12 юных добровольцев. Но все – при условии женитьбы, один Иван Касаткин – иеромонахом - и «победил» всех.

Это время - первая половина 60-х годов - эпоха, когда Россия, потерпев поражение в Крымской войне, стремилась к возрождению под скипетром Александра II-го, и общество было полно новых чаяний; эпоха «великих реформ» в русской истории. Начиная с освобождения крепостных крестьян в 1861 году, одно за другим осуществлялись прогрессивные преобразования во внутренней политике: реформа судебной системы и образования, введение земского самоуправления и т.д. Студенты Духовной академии были «шестидесятниками», современниками своей эпохи, периода разностороннего подъема в обществе, идеалистического энтузиазма и реформаторских настроений. Эта эпоха была отмечена и подъемом в церковной жизни, усилилась тенденция проповеди православия за рубежом, и многие мечтали посвятить себя миссионерству.

3. 
   Путь в Японию. Промыслительная встреча.
   

1 августа 1860 года 24-летний иеромонах Николай отправился в Японию. Это было долгое путешествие на восток через Сибирь, во время которого приходилось покупать повозки и нанимать возничих, а порой и править самому. В конце августа он прибыл в Иркутск, а оттуда около 2-х месяцев спускался по Амуру на лодках до Николаевска-на-Амуре, расположенного в месте впадения реки в Охотское море. Но отец Николай все-таки опоздал на последний пароход, уходивший в Хакодатэ, и ему пришлось остаться зимовать. На счастье, в этом еле различимом на карте городке повстречались два будущих Святителя. Молодой иеромонах встретился здесь с престарелым епископом Камчатским, Курильским и Алеутским Иннокентием, имевшим богатый опыт миссионерства на Аляске. Иннокентий посоветовал ему «перевести Священное Писание и молитвослов на язык новообращенных туземцев с тем, чтобы православие укоренилось в их культуре». Это стало для иеромонаха Николая настоящей программой действий.

Видя скромную одежду инока, Владыка Иннокентий (Вениаминов) сказал, что на азиатов-язычников миссионер должен произвести впечатление, в первую очередь, своим представительным видом. Куплен был отрез бархата, из которого Святитель Иннокентий собственноручно сшил для будущего пастыря Японии рясу.

Так как христианам в Японии тогда еще запрещено было носить наперсные кресты, владыка возложил на отца Николая крест, полученный в награду за участие в Крымской кампании.⁴ Так вооружал своего ученика святой Иннокентий.

4. 
   «Невеста»
   

Летом 1862 года иеромонах Николай прибыл в Японию на русском корабле «Амур» без гроша в кармане и с большим долгом. Казначей одной береговой части ссудил бедному монаху 100 рублей серебром.

«Когда я ехал туда я много мечтал о своей Японии. Она рисовалась в моем воображении как невеста, ожидавшая моего прихода с букетом в руках. Вот пронесется весть о Христе и все обновится.... Тогда я был молод и не лишен воображения, которое рисовало мне толпы отовсюду стекающихся слушателей, а затем и последователей Слова Божия, раз это последнее раздается в Японской стране.... Приехал, смотрю, - моя невеста спит самым прозаическим образом и даже и не думает обо мне».⁵

На деле в Японии все еще оставался в силе закон о запрещении христианства, введенный более 200 лет назад после того, как католические миссии, чья христианская проповедь обратила более миллиона японцев в христианство, стали оказывать сильное влияние на общественную и экономическую жизнь страны. В середине XIX века Япония сменила политику «закрытой стран», продолжавшуюся с начала XVII века, но было много сторонников изгнания из страны иностранцев. На русских в Хакодатэ смотрели подозрительно из-за конфликтов вокруг о-ва Эдзо (нынешний Хоккайдо). За три года существования русского консульства и храма при нем сменилось два священника.

Приступив к исполнению обязанностей настоятеля консульской церкви, отец Николай стал усердно готовиться к пробуждению «спящей невесты»: изучал японский язык, историю и культуру японского народа.

«Приехав в Японию, я, на сколько хватало сил, стал изучать здешний язык. Много потрачено времени и труда, пока я успел присмотреться к этому варварскому языку, положительно труднейшему в свете, так как он состоит из двух: природного японского и китайского, перемешанных между собой, но отнюдь не слившихся в один... Видно, долго еще изучающим японский язык придется изучать его инстинктом, чрез чтение книг и механическое приучение себя к тем или другим оборотам разговорной и письменной речи. Так инстинктивно и я научился, наконец, кое-как говорить, и овладел тем самым простым и легким способом письма, который употребляется для оригинальных и переводных ученых сочинений. С этим знанием я немедленно приступил к переводу Нового Завета на японский».⁶

На освоение языка ушло восемь лет. Иеромонах Николай выучил и английский, являвшийся в Японии международным для иностранцев. По мере освоения иероглифики он стал читать книги по литературе и искусству, буддийские и конфуцианские религиозно-нравственные сочинения, имевшиеся в консульской библиотеке. Будущего Святителя интересовало все, связанное с Японией: события, погода, экономика, история, демография. Он пишет статьи для газеты «Восточное Поморье», выходившей в Николаевске-на-Амуре. Вот некоторые его корреспонденции: «Пожар в консульстве в Хакодатэ», «Ураган в Японии», «Неурожай в Японии», «Число народонаселения в Японии». Иеромонаха Николая порой смущала мысль посвятить себя востоковедению, но он решил, что «наука и без меня найдет себе многих сынов, мои силы всецело посвящены надеждам миссионерским». В это время он пишет в своем дневнике: «Я старался сначала со всею тщательностью изучить японскую историю, религию и дух японского народа, чтобы узнать, в какой мере осуществимы там надежды на просвещение страны евангельской проповедью, и чем больше я знакомился со страной, тем более убеждался, что очень близко время, когда слово Евангелия громко раздастся там и быстро пронесется из конца в конец империи».⁷

Настоятель консульской церкви наблюдал жизнь японцев, стремился общаться с ними, ходил по городу, посещая языческие храмы и, слушая буддийских проповедников, беседовал с бонзами. Поначалу его принимали за европейского шпиона и спускали на него собак, а встречные самураи грозили иеромонаху клинками.

«Один Господь знает, сколько мне пришлось пережить мучений в эти первые годы. Все три врага спасения - мир, плоть и диавол - со всею силою восстали на меня и по пятам следовали за мной, чтобы повергнуть меня в самом первом же темном и узком месте, и искушения эти были самые законные по виду: «Разве я, как всякий человек, создан не для семейной жизни? Разве не можешь в мире блистательно служить Богу и ближним? Разве, наконец, не нужны ныне люди для России более, чем для Японии?» И т.д. Тысячи наговоров вливаются тебе в уши, и это каждый день и час, и наяву и во сне, и дома в келье, и на молитве в церкви. Много нужно силы душевной, великое углубление религиозного чувства, чтобы побороть все это».⁸

5. 
   Выдающиеся ученики.
   

На четвертый год пребывания в Японии отец Николай обрел, наконец, первого единомышленника-японца - им стал жрец Такума Савабе, настоятель синтоистского храма, который после ожесточенных споров с иеромонахом Николаем уверовал во Христа. Через год к ним присоединился врач Сакаи, а еще в течение года - еще один собрат- врач Урано.

Такума Савабэ при крещении был наречен апостольским именем Павел и через 10 лет стал первым православным священником-японцем. На его долю выпало немало испытаний. Павла Савабэ преследовали местные власти за отступничество от своей веры, сажали в тюрьму, сожгли его дом... О нем отец Николай говорил: «Люди за свои полезные труды получают чины, кресты, деньги, почет. Бедный Савабэ трудится для Христа так, как редкие в миру трудятся. Он весь предан своему труду, весь в своем труде, и что его труды не тщетны, свидетельствуют десятки привлеченных им ко Христу».

Замечательным проповедником стал уроженец княжества Сэндай врач Сакаи Токурэй (в крещении Иоанн), который, оставив свою семью, переселился вместе с младшим братом в Хакодате, чтобы познать веру и понести ее по родным островам. Под крылом владыки Николая Сакаи одновременно проповедовал и занимался медицинской практикой. Все вырученные деньги передавались на нужды общины.

Однажды среди пациентов Сакаи оказался правительственный чиновник Ямамото, направленный шпионить за христианами. Но вдруг он, по словам отца Николая, «незаметно стал и в самом деле увлекаться, и кончил тем, что признался во всем Сакаю и стал искренне изучать православную веру... Через месяц он отправится в Едо (современный Токио), чтобы взять отставку и сопровождать меня в Нагасаки, где он прежде служил десять лет и имеет обширный круг знакомых».

Известен был своей приверженностью к православию ученый из Сэндая Араи Цунэносин, автор, возможно, первой на японском языке книги богословского содержания «Толкование на Православное исповедание» – по словам Святителя Николая, «блистающей всеми цветами восточного красноречия и дышащей неподдельным чувством искренности и твердости убеждений». Вокруг Араи в г.Сэндае сложилось общество православных христиан самых разных возрастов и профессий. Опасаясь роста их влияния, католики пустили слух, что святитель Николай оставил духовное звание и уехал в Америку. Пылкий и простодушный Араи бросился следом, не имея средств, не зная английского, чтобы умолить своего духовного отца вернуться обратно. На этом следы Араи теряются.

Дочь самурая Рин Ямасита стала первой японской иконописицей. Она превосходно владела традиционным японским искусством – гравюрой «укие-э». Среди ее наставников был один из последних корифеев этого стиля Тоехара. Девушка обладала замечательно твердым характером, в пятнадцать лет ушла из дома учиться. В 1878 году она крестилась с именем Ирина. Несколько лет Ри проучилась в России, после чего хотела принять постриг. Святитель Николай ласково ее отговорил, но Ирина с тех пор вела почти иноческий образ жизни. Много времени отдавала молитве, даже в одежде предпочитала черный цвет. Ее иконы до сих пор украшают японские храмы.

Все или почти все ученики Святителя Николая в прошлом были буддистами. Как же он проповедовал иноверцам?

«Вначале завоевать любовь, а потом нести слово», – этим принципом равноапостольный Николай руководствовался от первого до последнего дня своей миссии. Во внутреннем убранстве его собора в Хокадате византийский иконостас сочетался с соломенными циновками, устилавшими пол, почти как в буддийском храме. Связь японцев с родной почвой святитель оберегал всегда очень заботливо.

У святителя Николая были друзья в самых разных слоях общества, в том числе среди буддийского духовенства. Батюшка никогда не оскорблял и не порицал их веры. Это были для него дети Божьи, которым предстоит, повзрослев, прийти к Господу. Буддисты отвечали Святителю такой же симпатией.

Однажды он зашел к ним в храм послушать проповедь. В помещении было полно народу, и не нашлось ни одного свободного места для дорогого гостя. Тогда настоятель подвел русского священнослужителя к жертвеннику и, сняв со своей святыни дорогие украшения, любезно предложил присесть растерявшемуся миссионеру.⁹

Таким образом, надежда отца Николая на просвещение Японии крепнет: «...кажется, можно вывести заключение, что в Японии, по крайней мере в ближайшем будущем: жатва многа... Католичество и протестантство заняли весь мир... Вот и еще страна, уже последняя в ряду новооткрытий: хоть бы здесь мы могли стать наряду с другими... Буду, даст Бог, не заброшен и я здесь один, обреченный на бесплодный одиночный труд. С этою надеждою я ехал сюда, ею семь лет живу здесь; об осуществлении ее самая усердная моя молитва, в это осуществление, наконец, я так верю, что: подал прошение об увольнении меня в отпуск и, по получении разрешения, еду в Петербург ходатайствовать перед Святейшим Синодом об учреждении здесь миссии».¹⁰

6. 
   Открытие миссии.
   

Русская консульская церковь в Хакодатэ находилась в ведении епископа Камчатского, Курильского и Алеутского, начальника эскадры Тихого океана и Российского императорского консульства. Даже жалование консульский священник получал от двух ведомств: первые три года - от Морского министерства, затем от Азиатского департамента МИД - 2 000 рублей серебром в год. А если эту сумму разделить на 12 месяцев, то выходило по 160 рублей с копейками. Материальное положение было такое, что иеромонах Николай считал каждый грош. Одни только свечи, которые привозили из Николаевска-на-Амуре, стоили 100 рублей. Их хватало на два-три месяца. Отец Николай обращался к консулу Гошкевичу за помощью. Благо у консула имелись деньги на «экстраординарные расходы». И хотя он всегда помогал Николаю, настоятель церкви тяготился таким положением. В 1869 году епископ Иннокентий посоветовал отцу Николаю ехать в Санкт-Петербург и добиваться открытия миссии. Это даст ему экономическую и административную независимость.

Отец Николай возвращается в Россию и прилагает все возможные усилия для учреждения Миссии в Японии. В итоге через 2 года он возвращается уже в сане архимандрита и главы Русской Духовной Миссии.

В 1868 году в Японии произошла буржуазная революция Мэйдзи, и начались всесторонние преобразования, но запрет на распространение христианства по-прежнему оставался в силе, и новообращенные христиане-японцы подвергались преследованиям. В 1872 году в помощь отцу Николаю прибыл выпускник Киевской Духовной Академии иеромонах Анатолий (Тихай). К этому моменту в Хакодатэ уже насчитывалось около 50 крещеных японцев. Архимандрит Николай оставил свою паству на попечение отца Анатолия и Павла Савабэ и переехал в Токио для открытия Миссии, так как в столице одновременно открывалось и Российское императорское генеральное консульство. Пришлось все начинать заново, но вскоре и здесь бонзы стали его первыми друзьями.

В 1872 году архимандрит Николай по примеру европейских миссионеров открыл у себя дома частную школу и начал учить японцев русскому языку. В конце концов, в 1873 году правительство приняло законодательный акт о веротерпимости, в Токио была основана миссия, а частная школа отца Николая была реорганизована в духовную семинарию.

В апреле 1872 г. в г. Хакодате проходил первый в истории Японии Православный Церковный Собор, на котором представители христианских общин из Сэндая, Хакодате, Токио, Нагоя и других районов страны рассказали об общем состоянии дел на местах, поделились мнениями о перспективах распространения Православия на японской земле и избрали из своей среды кандидатов для рукоположения в священнический и диаконский сан; причем, по свидетельству Святителя Николая, японцы проявляли большую и очень трогательную требовательность к себе при обсуждении последнего вопроса, и многие добровольно отклоняли свои кандидатуры, считая, что не вполне достойны занять такие почетные и ответственные для них посты. В результате, во время визита в г. Хакодате в июле 1875 г. преосвященного Павла (Попова), епископа Камчатского, Курильского и Алеутского, состоялось рукоположение в священнический сан катехизатора Павла Савабэ и в диаконский сан - катехизатора Иоанна Сакаи.

На этом же Соборе было признано целесообразным продолжить практику созыва аналогичных форумов и сделать ее ежегодною.

Проповедь Православия на Японских островах вступила в новую и очень ответственную для нее фазу.

«Судя по дневниковым записям Святителя Николая и воспоми­наниям его современников, он довольно часто объезжал Япо­нию, проверяя положение дел на месте, церковные порядки, нравственное состояние приходов, говорил поучения, молил­ся с христианами за всенощной и литургией. После обще­ственной молитвы сам Святитель в епитрахили и омофоре го­ворил слово, сидя на табурете. Очевидцы рассказывают, что, поучая, он весь горел и зажигал сердца слушателей. Говорил он просто и понятно для самого простого человека, например, о начальных словах молитвы Господней, о радости, что у нас есть небесный Отец, о молитве за еще непросвещенных Хрис­товым светом братьев. С трепетной радостью встречали епис­копа Николая все общины. Его посещения были праздником не только для христиан, но и событием для язычников. «Тер­пеливо выслушает святитель возражение и какого-нибудь язычника, пришедшего послушать его проповедь. Иногда в таких случаях получался целый диспут, но все это делалось спокойно, без шума. Познакомившись с жизнью той или иной христианской общины, владыка посещал дома всех христиан, ободряя, утешая и благословляя их». Любовь Святителя Николая не могла ограничиться кругом его православной паствы. Она простиралась как на «неплодящую церковь» — язычников, так и на заблуждающихся братьев — католиков и протестан­тов».¹¹

Число обращенных непрерывно возрастало, и с 1874 года ежегодно в день святых первоверховных апостолов Петра и Павла стали созываться Поместные Соборы Японской Церкви. К 1878 году среди японцев было более 4 тысяч христиан, из них 6 священников, 27 катехизаторов и 50 помощников катехизатора.

В 1879 году при миссии в Токио было уже несколько училищ: катехизаторское, семинария, женское и причетническое, школа иностранных языков. Семинария была любимым детищем Святителя Николая. В шестилетнюю программу обучения помимо богословских предметов, русского и китайского языков, входили общеобразовательные дисциплины: алгебра, геометрия, география, иероглифика, психология, история философии, а также пение и гимнастика. Здоровью своих подопечных Николай уделял особое внимание, и отправлял их отдыхать на море или на дачу, специально для этого построенную в курортном месте, а при семинарии действовал клуб дзюдо. К концу жизни отца Николая семинария получила права среднего учебного заведения Японии, лучшие ученики отправлялись в Россию в духовные академии.

В 1882 году состоялся первый выпуск семинарии, преподавание в которой велось по программам русских духовных семинарий, но на японском языке, однако при этом особое внимание обращалось на изучение русского языка. Сам Владыка Николай в течение долгих лет преподавал в семинарии догматическое богословие и всеобщую историю. Обучение продолжалось семь лет, и большинство поступающих не были христианами, но по окончании 4 класса необходимо было принять крещение или покинуть учебное заведение. Уровень общего образования в семинарии был настолько высок, что своих детей отдал учиться министр иностранных дел Японии Соедзима Танэоми. Воспитанниками семинарии были губернатор Токио, ректор университета и многие другие видные деятели этой страны.

Святитель Николай высоко ценил роль женщин в христианском просвещении и много заботился об их духовном воспитании, женское училище при миссии обеспечивало разностороннее образование своим слушательницам, миссия даже издавала женский христианский журнал.

Церковь продолжала увеличиваться, число верующих уже исчислялось сотнями, в начале 1900-х годов православные сообщества образовывались в Киото, Нагасаки, Хего и Йокогаме. Видя успехи миссии в Японии, Святейший Синод принял решение о назначении туда епископа. По телеграфу из России пришел запрос о согласии быть епископом, на него архимандрит Николай ответил: «Если из России не может быть назначен епископ, я согласен».¹²

17 марта 1880 года Высочайшим повелением архимандрит Николай был назначен епископом Ревельским, викарием Рижской епархии с постоянным местопребыванием в Японии. Хиротония во епископа была совершена 30 марта в Троицком соборе Александро-Невской Лавры. При вручении архиерейского жезла митрополит Санкт-Петербургский и Новгородский Исидор (Никольский) напутствовал нового епископа словами: «До конца жизни тебе служить взятому на себя делу, и не допусти, чтобы другой обладал твоим венцом».¹³

Так начался новый период в жизни Японской Духовной миссии и ее начальника - епископа Николая. Получив необходимые средства, полный новых надежд, он навсегда покидал Россию. Возвращаясь обратно на свою вторую родину пароходом Добровольного флота, Преосвященный Николай посетил Палестину, поклонился гробу Господню и привез в Японию пальмовую ветвь.

7. 
   Собор Воскресения Христова
   

Главной мечтой Святителя Николая в это время было построение кафедрального собора на видном месте в Токио. Но для осуществления замысла о строительстве собора необходимы были большие деньги и общественная поддержка. Сбора средств Святитель Николай осуществил за время своего пребывания в России. В 1879 - 1880 году он посетил Санкт-Петербург, Москву, Казань, Киев, Одессу, где собирал добровольные пожертвования.

Первоначально эскиз будущего храма разработал петербургский архитектор, профессор А. Шурупов. Здание в плане напоминало греческий крест, купола были продуманы в византийском стиле. Владыка Николай купил участок земли на вершине холма Суруга-дай в районе Канда, где в средневековые времена возвышалась пожарная каланча, служившая одновременно маяком для судов, входивших в порт Эдо (старый Токио). Строительство вел английский зодчий Джошуа Кондер, который на рубеже 19-20 веков, построил более 50 зданий в Токио, в том числе и императорский дворец.

Через 7 лет в 1891 году Кондер вручил епископу Николаю ключи от кафедрального собора Воскресения Христова. На освящении присутствовало 19 японских священников и более 4 тысяч христиан. Православный храм, именуемый в народе «Николай-До» (дословно – «храм Николая»), скоро стал достопримечательностью японской столицы. Русские моряки узнавали в его очертаниях образ главного храма российского флота - Морского собора Святителя Николая в Кронштадте.

До сильнейшего, разрушавшего Токио, землетрясения 1923 года, после которого началось многоэтажное строительство, удачно расположенный православный кафедральный собор был одним из самых высоких зданий в городе. Это вызывало нападки: «неуважительно, что собор возвышается над императорским дворцом», «это проявление произвола со стороны России».

Впрочем, масштаб строительства и место, которое занял собор в японской столице, соответствовал масштабу личности самого Николая и той роли, которую он стал играть к тому времени в японском обществе. Епископ пользовался огромным уважением, много его почитателей было как в России, так и в Японии. К его авторитету прибегали по очень широкому кругу вопросов, от востоковедческих статей до межгосударственных отношений. Дипломатические качества епископа Николая особо проявились в разрешении конфликта из-за известного «инцидента в Оцу», когда было совершено покушение на наследника российского престола Николая Александровича.

Это был беспрецедентный случай. На русского цесаревича, посетившего Японию по приглашению японского императора и которому последний гарантировал безопасность, напал полицейский из состава охраны. Япония оказалась перед лицом скандального дипломатического провала, и даже перед угрозой безопасности страны, так как в то время семи военным кораблям России, сопровождавшим престолонаследника, ничего не стоило уничтожить весь японский флот. О гневе русских говорил факт их отказа от услуг японских врачей, присланных императором, хотя рана была пустяковой. Сам император поспешил лично приехать к Николаю Александровичу, проводил его до порта и даже поднялся на борт русского военного корабля - поступок немыслимый для правящего японского монарха. В события вмешались российский посланник Шевич и епископ Николай. Владыка особенно старался уладить конфликт и, в частности, больше других уговаривал своего тезку не доводить дело до войны с Японией. Цесаревич принял извинения японского императора. На этот раз инцидент разрешился мирно.

Но вскоре Преосвященному Николаю все же пришлось пережить тяжкое испытание. В 1904 году началась русско-японская война.

8. 
   Война
   

В начале 1904 года Посольство России в полном составе покинуло Японию. Несмотря на уговоры российского посланника, Святитель Николай твердо решил не уезжать, и из русских остался в Токио один.

На православных в Японии обрушилась волна ненависти. Японские газеты были полны издевками по отношению к России. Православных японцев называли предателями, а Преосвященному Николаю грозили смертью, как шпиону. Епископ, как мог, старался публично разъяснять, что Православие не есть русская национальная религия, а Мировая.

Считая патриотизм естественным и верным чувством христианина, он разослал по всем храмам официальные послания с предписанием молиться о победе японских войск (и этим избавил православных японцев от противоречия быть японцем или верить во Христа, и сохранил корабль Японской Церкви невредимым от гонений властей), но сердце Владыки Николая разрывалось, так как победа эта означала поражение его собственного Отечества. Он даже не участвовал в общественных богослужениях, а на литургии в одиночестве молился в алтаре. Горько было епископу: «Не морская держава Россия. Бог дал ей землю, составляющую 6-ю часть света и тянущуюся беспрерывно по материку, без всяких островов. И владеть бы мирно ею, разрабатывать ее богатства; заботиться о материальном и духовном благе обитателей ее. А русскому правительству все кажется, мало и ширит оно свои владения все больше и больше; да еще какими способами! Манчжуриею завладеть, отнять ее у Китая, разве доброе дело? … И Бог не защищает свой народ, потому что он сотворил неправду. Богочеловек плакал об Иудее, однако не защитил ее от римлян... Исстрадалась душа из-за дорогого Отечества, которое правящий класс делает глупым и бесчестным». «Платится Россия за свое невежество и свою гордость: считала японцев необразованным и слабым народом; не приготовилась, как должно к войне, а довела японцев до войны...»¹⁴

Святитель Николай взял на себя заботу о русских военнопленных. Пленные поступали с фронта партия за партией, и к концу войны их число превысило 70 тысяч человек. Являясь единственным официальным представителем России, епископ сделал все, что было в его силах, чтобы спасти их жизнь, физическое и душевное здоровье. Из больших и малых лагерей, где находились русские солдаты и офицеры, в Токио летели просьбы прислать к ним православного священника. Японское военное министерство отказалось допустить к ним даже самого епископа Николая. Под его руководством православные японцы образовали общество «Духовного утешения военнопленных», и он отправлял к пленным священников из японцев, которые проявили себя как настоящие служители Православной Церкви.

Исход этой самой позорной войны в русской истории, когда огромная империя не могла справиться с крошечным островным государством, епископ считал вполне закономерным. Преосвященный Николай, который не был на Родине в течение 25 лет, прозорливым сердцем чувствовал надвигающийся мрак.

«Наказывает Бог Россию, то есть отступил от нее, потому что она отступила от него. Что за дикое неистовство атеизма, злейшей вражды на Православие и всякой умственной и нравственной мерзости теперь в русской литературе и в русской жизни! Адский мрак окутал Россию, и отчаяние берет, настанет ли просвет? Способны ли мы к исторической жизни? Без Бога, без нравственности, без патриотизма народ не может самостоятельно существовать. А в России, судя по ее мерзкой не только светской, но и духовной литературе, совсем гаснет вера в личного Бога, в бессмертие души; гнилой труп она по нравственности, в грязного скота почти вся превратилась, не только над патриотизмом, но над всяким напоминанием о нем издевается. Мерзкая, грязная, оскотинившаяся, озверевшая интеллигенция в ад тянет и простой, грубый и невежественный народ. Бичуется ныне Россия. Опозорена, обесславлена, ограблена; но разве же это отрезвляет ее? Сатанинский хохот радости этому из конца в конец раздается по ней. Коли собственному позору и гибели смеется, то уже не в когтях ли злого демона она вся? Неистовое безумие обуяло ее, и нет помогающего ей, потому что самое злое неистовство ее - против Бога, самое имя которого она топчет в грязь, богохульством дышат уста ее. Конечно, есть малый остаток добра, но он, видно, до того мал, что не о нем сказано: «Семя свято стояние ее...». Душа стонет, сердце разорваться готово. Единственное утешение, что смерть не за горами, не долго еще мытариться видом всех мерзостей...»¹⁵

Чтобы отвлечься от тяжелых переживаний, владыка Николай весь погрузился в работу над переводом Священного Писания и богослужебных книг. Эти переводы он начал еще в Хакодатэ, и течение последних 30 лет практически каждый день в его келью входил его постоянный сотрудник по переводам Накаи-сан и писал переводы под диктовку Владыки в течение нескольких часов. Был переведен круг воскресного богослужения, Октоих, Цветная и Постная Триодь, Новый и части Ветхого Завета, создан уникальный японский православно-богословский словарь.

Деятельность епископа Николая, проведшего Японскую Православную Церковь через бурю русско-японской войны целою и невредимою, и много потрудившейся для русских военнопленных, была по достоинству оценена в России. Высочайше утвержденным докладом Святейшего Синода начальник Русской Духовной миссии был возведен в сан архиепископа с присвоением титула Японский.

Преосвященного Николая поздравляли и японский император, и губернатор Токио, японская пресса, иностранные миссии. В речи губернатора Токио содержались такие слова: «...Мне кажется, что те заслуги, какие оказал нашему государству маститый учитель Николай, не ограничиваются успехами одного только миссионера, но также заключается в том, что он содействовал цивилизации в нашей стране...»

О русской миссии восторженно отзывались другие иностранцы в Японии. Из английского отчета: «Наряду с Англиканскою Японскою Церковью стоит великолепная Русская Миссия под водительством лучшего христианина в Японии, Архиепископа Николая...»

Сам Владыка о своих заслугах рассуждал так: «Разве есть какая-нибудь заслуга у сохи, которою крестьянин вспахал поле? Разве может она хвалиться: «Глядите-ка, православные, что я наделала!»...Роль наша не выше сохи. Вот крестьянин попахал, соха износилась. Он ее бросил. Износился и я. И меня бросят. Новая соха начнет пахать. Так смотрите же, пашите! Честно пашите! Неустанно пашите! Пусть дело Божье растет!

А все-таки приятно, что именно тобой Бог пахал. Значит, и ты не заржавел. Значит, за работой на Божьей ниве и твоя душа несколько очистилась. И за сие будем всегда Бога благодарить».

В марте 1908 года помощником архиепископа Николая был назначен бывший ректор Санкт-Петербургской академии епископ Сергий (Тихомиров), который впоследствии возглавлял Японскую Православную Церковь в 1912-1940 гг. За один год под руководством Святителя Николая он настолько изучил японский язык, что мог свободно говорить на нем и проповедовать. Архиепископ Николай видел в своем помощнике истинного миссионера и преемника. В своем письме к архиепископу Алтайскому, святителю Макарию (Невскому): «Теперь я могу спокойно умереть в уверенности, что дело миссии в добрых руках».

9. 
   Итоги жизни и служения равноапостольного Николая Японского
   

В 1911 году Японская Православная Церковь торжественно отмечала 50-летний юбилей служения в священном сане Японского Архипастыря. За это время он только дважды покидал свою паству, выезжая по неотложным делам миссии в Россию, число христиан достигло 33 тысяч.

Несомненно, главной причиной успеха проповеди православия в Японии была его подлинная, сострадательная любовь к людям. В ответ на это зажигались любовью сердца тех, кто соприкасался с владыкой. В начале ХХ века об этой удивительной любви писал новомученик протоиерей Иоанн Восторгов: «В столице Японии не надо было спрашивать, где Русская Православная миссия, довольно было сказать одно слово «Николай», и буквально каждый рикша сразу знал, куда надо было доставить гостя миссии. И православный храм назывался «Николай», и место миссии Николай, даже само Православие - «Николай».

16 февраля 1912 года великий миссионер-труженик предал Богу душу в келье собора Воскресения Христова, уронив рабочее перо. Медицинской причиной смерти был паралич сердца. Святителю Николаю было 75 лет, за его полувековую деятельность в Японии насчитывалось 33017 верующих, 266 церквей, 35 священников, 22 диакона, 15 хоровых регентов, 106 катехизаторов.¹⁶ «Единое пшеничное зерно дало плод многий».

В лице архиепископа Николая православная паства Японии потеряла любящего Архипастыря, проповедника слова Божия, отдавшего ей свое сердце, свою жизнь. На погребение Владыки собрались тысячи японцев, был прислан венок от императора Японии, а этой чести удостаивались не многие иностранцы. Святитель Николай был похоронен в ограде храма Воскресения Христова.

10 апреля 1970 года Священный Синод Русской Православной Церкви причислил архиепископа Николая к лику святых ввиду всеобщего почитания его в Японии православными христианами как праведника и молитвенного предстателя перед Господом.

III. Заключение.

Православный миссионер в наши дни окружен агрессивной и часто лицемерной неправославной стихией. Ему очень важно правильно построить свои отношения с неправославными. И здесь неоценимую помощь окажут православному миссионеру принципы этих отношений, выработанные Святителем Николаем, архиепископом Японским, за многие годы своей православной просветительской деятельности.

Постоянной чертой Святителя Николая была его православная принципиальность, проявляемая всегда и при любых обстоятельствах. Главное, что считал совершенно необходимым Святитель Николай, - это исключение в деятельности православного миссионера всего, что хоть в какой-то степени может считаться догматической уступкой неправославию.

Святитель настоятельно указывал на необходимость ясно подчеркивать принципиальное, а не обрядовое, отличие Православия от неправославия. Очень важны высказывания Святителя Николая об отношении Православия к Католицизму. Разъясняя епископальному миссионеру Свиту сущность православно-католических расхождений, Святитель Николай говорил: «Мы ни на волос не можем укорить себя ни в чем относительно Рима. Не мы отделились от него, а он отпал от нас. Мы твердо содержим ту же Истину, которую содержали сначала, а Рим сколько лжеистин сочинил, и пустил в оборот! На моей памяти два догмата у него родились, неслыханные дотоле — «беспорочное зачатие» и «непогрешимость Папы». Наша же вина в чем тут, и во всех кривых путях Рима, с тех пор, как гордость пап отторгла его от единства с ним?»

Одним из важнейших принципов деятельности Святителя Николая было твердое отстаивание необходимости Православного Священного Предания. Он говорил: «Наше Священное Предание ни на волос не противоречит Священному Писанию, и служит только к дополнению и объяснению его. Наше Священное Писание — это живой Голос Вселенской Церкви, звучащий на все времена. Поэтому-то мы не можем изменить или утерять ни йоту из Христова Учения. Если для нас что не понятно в Слове Божием, мы спрашиваем Вселенскую Церковь, как она понимала это во все времена, начиная с Апостолов, получаем ясный и определенный ответ, и продолжаем веровать и учить неизменно».

Отсюда вытекали твердые принципы чтения и понимания Слова Божия. Одному из японских конгрегационалов Святитель Николай разъяснял: «Оттого протестанты так разнятся в понимании Священного Писания, что каждый читает его сквозь свои очки, оттого-то и такое дробление протестантов на секты. Слово Божие дано Церкви Божией, и читать и понимать его нужно под руководством Церкви, то есть при помощи Священного Предания, которое есть Живой Голос Живущего в Церкви Духа Божия, единственного верного руководителя к безошибочному пониманию мертвой буквы Писания».

Святитель был также убежден в недопустимости совместной проповеди православных проповедников с неправославными. «Пусть живут с протестантами мирно и любовно, но пусть проповедуют им, а не с ними».

Т.о. Святитель Николай ясно осознавал проявляемую в самых различных формах враждебность Протестантизма и Католицизма к Православию, но, вместе с тем, всячески старался избегать конфликтов, публичных споров и дискуссий с инославными.

Что касается просвещения японцев, по мнению Владыки Николая, часто религиозно совершенно инертных, то к ним у Святителя был особый подход. Здесь полезно привести в пример несколько положений из инструкции архимандрита Николая (Касаткина), составленной им о работе Русской Духовной миссии в Японии.

Согласно инструкции, сотрудниками миссии могли стать только монахи, а вдовые священники только в исключительных случаях. Возраст миссионера должен быть не ниже 33 лет. Он должен был практически знать японский язык, уметь переводить литургические книги и совершать богослужение по-японски (ст. 13). Была в инструкции характерная рекомендация: миссионер должен быть в добрых отношениях с представителями других христианских конфессий и избегать с ними богословских споров (ст. 17). Главной задачей миссионера была подготовка и окормление японских катехизаторов (стт. 3, 4). Каждого крещеного, и ребенка, и взрослого, надо учить, с тем, чтобы воспитать из него потенциального сотрудника миссии – или катехизатора, или церковного служку, или учителя в школе, или даже священника. Особенное внимание нужно уделять крещеным детям (стт. 6-8). Самых способных из них рекомендуется направлять в российские духовные семинарии и академии для получения ими богословского образования. Основной мыслью инструкции стала концепция распределения обязанностей между русскими миссионерами (инициаторами), «сеющими доброе семя», и японскими христианами, которые должны постепенно создать для себя Японскую Православную Церковь.¹⁷

О принципах катехизации и воспитания японской молодежи мы можем судить на примере письма епископа Ревельского Николая к японскому студенту СпбДА Ивану Акимовичу Сенума. Это послание не потеряло свою актуальность и для сегодняшних педагогов – катехизаторов. Уже в наше время Нарвская Православная гуманитарная школа выработала целую программу христианского становления педагогов и воспитываемой ими молодежи. Вот некоторые тезисы из этой программы: 1. Вера свт. Николая в то, что православная школа может быть благом не только для Церкви, но и для государства. 2. Педагог – христианин (религиозный воспитатель) есть исключительно церковное служение и дело Божие. 3. Педагог – христианин нуждается в специальной педагогической подготовке. 4. Необходимость самоиспытания педагога – христианина перед его вступлением на школьное служение. 5. Необходимые педагогические качества учителя христианской молодежи – любовь к делу, справедливость, твердость.

6. Воспитание в учащихся ума, воли, сердца. 7. Внешний вид учащихся как форма их воспитания.¹⁸

Подытожить свое исследование миссионерского служения Святителя Николая (Касаткина) в Японии мне хочется словами Ричарда Драммота из его «Истории Христианства в Японии»:

«Жизнь и плоды трудов Владыки Николая заставляют нас признать в нем одного из величайших миссионеров современности. В соответствии с православной традицией он глубоко уважал язык и культурные традиции народа, которому проповедовал. Он уважал людей и лично был к ним привязан. Владыка пошел дальше православной традиции, до небывалых пределов расширив и укрепив независимость своей деятельности от политической конъюнктуры и интересов внешней политики своей страны. Его апостольское служение было далеко от всяческой злободневности; он был апостолом мира среди людей. Его метод евангелизации был сосредоточен на семье, и он особо подчеркивал важность воспитания служителей Церкви из местного населения и сохранения национальной самобытности, хотя часто напоминал, что Церковь есть отражение Царства Божия на земле».¹⁹

Библиография

1. 
   «Николай-До. Святитель Николай Японский. Краткое жизнеописание. Выдержки из дневников». ООО СПИФ «Библиополис» 2001.
   
2. 
   «Я здесь совершенно один русский..». Письма Ревельского епископа Николая (Касаткина) из Японии»СПб, ИД «Коло», 2002.
   
3. 
   Архимандрит Сергий (Страгородский) «По Японии. (Записки миссионера)». М. Крутицкое Патриаршее Подворье. 1998.
   
4. 
   Виталий Гузанов, "Святитель Николай Японский", журнал "Япония сегодня", июль 1999 г.
   
5. 
   Архимандрит Георгий (Тертышников). «Миссионерский подвиг святого Равноапостольного Николая в Японии» М. Альфа и Омега. 1998 №3(17).
   
6. 
   Прот. Владимир Федоров «Православная миссия сегодня». СПб. Изд. «Апостольский город». 1999.